The Syndicater: A Dangerous Dark Romance (Dark Verse Book 6)

Глава 28

Дайн, Тенебра-Сити

Дайн пробрался на территорию Марони с обратной стороны холма через лес.

Как бы безопасно это место ни было, в электрическом заборе, который шел вокруг собственности, был небольшой разрыв, мера безопасности, которую ему было легко исказить, поскольку технология была старой, а цепь легко сломать в одном месте. Он проник через пространство, но перемонтировал цепь, чтобы убедиться, что никто другой не сможет. Он бы не заботился о нарушителях, если бы его flamma не был в особняке.

Натянув капюшон на лицо и сливаясь с темной ночью, он шел тихо, стараясь не сломать ветку и не издавать шума, который мог бы привлечь внимание охранников, патрулирующих территорию.

То, что он нашел, требовало подтверждения, но он больше не хотел напрямую связываться с Мораной, не тогда, когда знал, как это злит Тристана Кейна. И единственная причина, по которой он вообще беспокоился об этом, была в том, что его маленькая фламма попросила его об этом. На самом деле, с глазами, остекленевшими от удовлетворения, она умоляла его не поднимать волны намеренно с братом. Ей нравился ее брат.

Да пошел он.

Он вздохнул, часть его злилась из-за того, что ему пришлось делить ее с другими людьми, даже если это были ее родственники, другая часть его была рада видеть, как она приходит в себя.

Была середина ночи, из-за облаков было достаточно темно, чтобы он мог пройти по лужайке незамеченным. Добравшись до стены, он прокрался вдоль нее, осторожно обходя ее по периметру, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Никого не было. Были только случайные патрулирующие охранники и ночные существа. Так же тихо он добрался до задней двери, осторожно повернув ручку, чтобы проверить, заперта ли она. Так и было. И спасибо Моране, она была не из тех, что он мог взломать. Ему нужно было взломать ее, и это отправило бы сигнал тревоги. План отменяется.

Перейдя к плану Б, он обошел край стены, проверяя каждое окно, и обнаружил, что все они заперты.

Теперь оставался только один вариант, и он не хотел им воспользоваться, поскольку это грозило разоблачением.

Он обошел территорию, останавливаясь каждый раз, когда проходили охранники, и направился к крылу, в котором находилась Лайла. Оно было ближе всего к подъездной дорожке и главным воротам, а значит, и к посту охраны спереди. Несмотря ни на что, он прошел под ее окном, ухватившись за решетку из виноградных лоз, которая поднималась на крышу, зная, что она достаточно прочная, чтобы выдержать его вес. Он проверил это прошлой ночью, когда был в ее комнате, оставив ее дремлющую форму после самого интенсивного маленького траха.

Черт, не думай об этом.

Он выдохнул, очищая свой разум от этих воспоминаний, потому что они отвлекали его, а ему нужно было, чтобы все его чувства были начеку. Потому что если то, что он узнал, было правдой и проверено, это расставило бы все по местам.

Схватившись за решетку одной рукой, он подтянул свое тело одной рукой, его мышцы были натренированы выдерживать его вес и двигаться легко, благодаря годам занятий гимнастикой и боевыми искусствами. Что-то, что он делал для функции, но теперь делал для другой дополнительной выгоды — того, как Лайла пялилась на него из-за окна на кухне. Он намеренно перенес свои тренировки на террасу за этим окном, зная, что ей нравится наблюдать за тем, как движется его тело. Для него его тело было инструментом, но для нее его тело было освобождением, средством освободиться от своих сексуальных травм, ощутимым доказательством того, что она может соединиться с ним. Он знал, как сильно она это ценит, как это значит для нее больше, чем просто секс, и поэтому он давал ей это так, как она хотела — визуально, сексуально, просто.

Ухватившись за край ее окна, он подтянулся другой рукой, радуясь, что она на первом этаже. И если бы он ее знал, а он знал, она бы оставила окно открытым. Его фламме нравилась открытость, и она ненавидела, когда ее запирали. Если бы она могла что-то оставить открытым, она бы это сделала просто для своего спокойствия и чтобы напомнить себе, что она не заперта. Ее клаустрофобия была не из-за тесных пространств, а из-за закрытых пространств, неважно, насколько они большие или маленькие.

Как он и предсказывал, ее окно открылось внутрь, когда он его толкнул.

Он поднялся и бесшумно вскочил, как раз когда под окном прошла пара охранников. На волосок от гибели.

Все еще присев, он медленно закрыл окно и подошел к стене, чтобы никто не мог его увидеть, если бы поднял глаза. Он выпрямился, его взгляд устремился на кровать, где дремала причина его существования. Одеяла были подоткнуты вокруг нее, подушка была близко к ее груди, когда она свернулась вокруг нее, точно так же, как она свернулась вокруг него, губы слегка приоткрыты, и она тихонько похрапывала.

Дайн не собирался ничего делать с ней сегодня вечером, так как у него была миссия, но он не мог устоять перед соблазном пойти к кровать и стоя над ней, наблюдая, как она мирно спит. Протянув руку в перчатке, он немного стянул одеяло вниз, обнажив часть ее шеи, где он оставил глубокий след, затем ниже.

Он заметил, что на ней была одна из его футболок, и был очень доволен.

Он не собирался приходить на вечеринку той ночью. Он получил приглашение и сохранил его на всякий случай. Но потом, подслушивая разговор между Амарой и Зефиром через жучки, которые он установил на их телефоны с помощью небольшого вируса электронной почты, он услышал, как Зефир сказала, что надеется, что его маленькая фламма найдет любовь и кого-то горячего на вечеринке, потому что она заслуживает кого-то потрясающего. И ему пришло в голову, что при всей их любезности, любви и добрых намерениях они могут попытаться свести ее с кем-то.

И этого бы точно не случилось. Если бы она собиралась даже фальшиво встречаться с кем-то, это был бы мужчина, за которого она уже была замужем. Он.

И вот он нарядился и пошел на вечеринку, просто чтобы представиться и сделать себя известным кругу, очаровать дам достаточно, чтобы мистер Блэкторн показался хорошей перспективой, если они заставят ее встречаться с кем-то. Он видел, как мужчины уже кружили вокруг нее, как акулы, привлеченные ее неземной красотой, принимая ее за свежую кровь. Они не знали, что она была не красной от крови, а красной от огня. Он всегда видел, как мужчины смотрели на нее, но это никогда не было так раздражающе, как тогда, возможно, потому, что этим мужчинам нужна была не просто ее красота; они хотели ее душу. Душу, которая уже принадлежала дьяволу в нем.

Проведя пальцем в перчатке по ее щеке, желая прикоснуться к мягкости ее кожи, он запомнил ее лицо, пока не увидел ее снова, а затем повернулся, чтобы уйти. Ему предстояло выполнить важную миссию.

Он быстро приоткрыл ее дверь, выскользнул наружу и прижался к тени. Он знал основную планировку особняка, благодаря небольшой взятке пьяному старшему родственнику Марони, который жил там когда-то. Пробираясь по западному крылу к главной зоне, внимательно проверяя наличие камер, он наконец оказался там, где и надеялся оказаться — в кабинете.

Вскрыть замок было достаточно легко, так как он был старого антикварного типа, и поэтому проскользнуть внутрь было несложно.

Дайн стоял в темноте, окруженный тенями, и оглядывал пространство, сначала проверяя наличие камер, а затем производя поиск.

Когда он не увидел никакого наблюдения, он расслабился и подошел к столу. Теперь начнется настоящий поиск. Зная, что Данте Марони занимал этот кабинет почти два года, он сомневался, что то, что он искал, можно будет легко найти где-то. Если бы это было так, то Данте уже нашел бы это и рассказал Моране. Дайнн бы знал об этом. Тот факт, что он даже не знал о его существовании, заставил его понять, что это либо ложная зацепка, либо она была хорошо спрятана.

Думаю, он узнает.

Он проверил мебель, боковины, заднюю и переднюю части, на предмет скрытых отделений, но ничего не нашел. Это был просто простой, но добротно сделанный старый стол.

Затем он перешел к стене, слегка постукивая по ней, чтобы проверить, нет ли углублений. Одна стена, две, три, четыре. Вверх, вниз, стороны, центр. Проходили минуты, и ничего.

Затем он присел на землю и осмотрел пол, под коврами и снаружи, на предмет свободных или неровных участков. Ничего.

Прошел почти час, а Дайнн вообще ничего не нашел. Он стоял посреди комнаты, вспоминая, что сказал его источник.

«У Жнеца было досье», — человек, которого он допрашивал, захлебнулся водой, под которой он его держал. «Марони хранил его в своем кабинете после того, как убил его. Пожалуйста. Отпустите меня».

После разговора с Ксавье, Дайнн потратил время на отслеживание любых семян слухов, о которых он говорил. Он начал с отслеживания человека Марони Вина через последний контакт, который у него был с ними, просматривая все тексты за последние месяцы в поисках улик, но не находя многого. Ходили слухи, что он сбежал с рабом, которого использовал для работы под прикрытием, но Дайнн сомневался. Они сбежали, это было правдой. Ради их же блага он надеялся, что они выбрались, но если нет, то, скорее всего, Вин уже мертв и похоронен где-то вместе с девушкой.

И после нескольких дней прополки слухов он нашел нить. Человек, который работал с Альянсом — сделка между Лоренцо Марони, Габриэлем Виталио и Жнецом, сделка, которая выглядела как партнерство для сотрудничества в бизнесе, но первые двое объединились с Синдикатом, и все стало грязным. Вот почему он предпочитал действовать в одиночку. Люди были грязными и ответственными, особенно в теневом бизнесе. Эта маленькая вещь вышла из-под контроля, уничтожив и Жнеца, и Габриэля, до такой степени, что никто больше не говорил об Альянсе из-за того, каким примером это было для любого, кто осмеливался выйти за рамки против Синдиката. Люди думали, что это было делом рук Лоренцо Марони, поскольку он был единственным, кто остался невредимым, но Марони был марионеткой, невидимые руки дергали его за ниточки за кулисами, нетронутый, потому что он держал себя в их русле.

Даинн остался сидеть на полу в темноте, осматривая все пространство клиническими, методичными глазами и холодным умом. Он подумал про себя, где бы он спрятал вещи, которые он хранил как рычаг, которые он никогда не хотел, чтобы кто-то нашел. Его глаза остановились на небольшой картине с изображением холмов, которую, как он знал, Данте Марони не переставлял, потому что это было творение его матери.

Может ли Лоренцо Марони быть настолько предсказуемым?

Дэнн выпрямился и направился прямо к картине, надеясь, что ему не придется ее уничтожать. Он, возможно, не был эмоциональным, но Данте Марони был, и он любил свою мать. На самом деле, слепая любовь Данте к матери, должно быть, была тем, на что опирался Лоренцо и ожидал, что его сын никогда не прикоснется к картине.

Даинн наклонил маленькую картину в сторону, не найдя ничего, кроме стены сзади. Он постучал по ней, просто чтобы убедиться. Камень.

Он снял картину с крючка и повернул ее. Конечно же, внутренняя обшивка на задней стороне рамы вздулась. Какое глупое место, чтобы прятать дерьмо. Это только доказало то, что он знал еще больше — Лоренцо был скорее глупым, чем умным, больше яиц, чем мозгов.

Быстро достав из внутреннего кармана нож, он сделал небольшой надрез сзади и заглянул внутрь.

Бумаги.

Он осторожно, чтобы не повредить картину, разрезал заднюю часть и извлек единственный файл.

Прижав подкладку и повесив произведение искусства обратно, точно так же, как оно лежало, он перевернул папку, ничего не разглядев в темноте.

Ничего, кроме символа, который он видел много раз. Две переплетенные змеи, пожирающие собственные хвосты.

Он наклонил папку к окну, глядя на крупный шрифт наверху в минимальном освещении. Два слова.

ПРОЕКТ

УРОБОРОС

Это было реально.

Черт возьми.

Он положил нож в карман и положил файл в толстовку, чтобы сохранить его, зная его важность. Он собирался прочитать каждое гребаное слово, когда доберется до безопасного места.

Вернувшись к столу, он оставил Данте Марони фотографию, которую принес с собой. Подарок, поскольку его фламма попросила его хранить их теперь в его круге защиты.

А затем Человек-Тень исчез, словно его никогда и не было.