The Syndicater: A Dangerous Dark Romance (Dark Verse Book 6)

Глава 36

Морана, недалеко от города Тенебра

Что-то было ужасно, ужасно неправильно.

Морана ехала обратно в комплекс, когда внезапно онемение, которое было постоянным в ее левой руке, начало распространяться на правую. Она попыталась пошевелить конечностями и повернуть руль к обочине дороги, но ее мышцы медленно ослабевали, онемение распространялось от пальцев к запястьям, к локтям, к плечам и вверх по шее к лицу. Ее ноги не двигались, чтобы нажать на тормоза, которые она уже держала, ее рот не двигался, чтобы даже дышать.

Это ощущение напомнило ей о том времени, когда она была накачана наркотиками в клубе, когда впервые встретила Тристана.

Каким-то образом ее снова одурманили.

Человек-тень не мог этого сделать. Он был на расстоянии, держа руки в карманах, и передал ей файл. Она коснулась файла, но он был в перчатках. Может, он был пропитан каким-то нейротоксином, который впитывался через кожу? Но она не верила, что он это сделал. Если только он просто не хотел получить коды и не хотел ее устранить.

Машина мчалась по дороге, направляясь к повороту, где начинался холм, и Морана приготовилась. К счастью, ее скорость была не слишком высокой, и она все еще находилась в равнинной долине, так что она могла снова получить травму, но вероятность смертельной аварии была минимальной. И к счастью, она была пристегнута ремнем безопасности.

Когда машина съехала с дороги и врезалась прямо в дерево, Морана закрыла глаза и попыталась смягчить удар. Ремень безопасности дернулся на ее уже травмированном плече, заставив ее закричать от боли, прорвавшейся сквозь онемение, сила удара резко выгнула ее шею вперед. Ее сумка и гаджеты упали на пол. Из разбитой передней части вырвался пар. Она вознесла молчаливую молитву, чтобы она не ехала быстрее из-за своей травмы, иначе она была бы мертва около машины.

Обдумывая последние несколько секунд, радуясь, что ее разум все еще был немного бодр, она попыталась пошевелиться, как раз когда ее дверь вытащили, ремень безопасности отрезали, и ее тело дернули так жестоко, что она снова закричала. Люди в масках посадили ее на заднее сиденье другой машины, ее зрение затуманилось из-за пятна на очках.

Кем бы они ни были, они быстро уехали и умчались от холма, обратно в город. Морана лежала неподвижно, в сознании, пока они не пересекли город и не помчались на другую сторону, направляясь на запад от границ. К тому времени, как они достигли длинного участка на эстакаде, наркотик полностью ее поглотил.

***

Боль в левом плече вывела ее из бессознательного состояния.

Морана огляделась вокруг, пытаясь собраться с мыслями, медленно выходя из тумана в своем сознании.

Ее руки болели. Она поняла, что висит под потолком, прикованная запястьями, ее ноги едва касаются пола. В эту секунду самоанализа она поняла, что вся надежда, которую она питала для левой стороны руки, исчезла. Боль, которую она чувствовала, исходила с правой стороны. Левая сторона была полностью десенсибилизирована, повреждение нерва было слишком сильным, чтобы выдержать еще одну травму. Если только не произойдет чудо и ей не удастся спастись, она больше никогда не сможет пользоваться левой рукой.

От этой мысли ей захотелось плакать, но она отбросила эти мысли, сосредоточившись на попытке выбраться, хотя и не имела ни малейшего представления, как это сделать.

Она осмотрела место, подвал, может быть, темницу, с серыми бетонными стенами и пустым интерьером. Там не было ничего, кроме одного стула и еще одного набора цепей, зловеще свисающих с потолка справа от нее.

«А, ты проснулся».

Женский голос раздался из темноты перед тем, как послышался стук каблуков по кафельной лестнице. Да, подвал, как в каком-то фильме ужасов в стиле B-Garde. Могли ли они быть немного оригинальнее?

Женщина медленно вышла на свет. Она была пожилой женщиной, может быть, ей было около пятидесяти, с сединой в ее темно-рыжих волосах, уложенных в шикарный боб, и морщинами вокруг лица, одетая в отполированные красные брюки. Совсем не та женщина, которую Морана поместила бы в подвал с цепями, если бы увидела ее на улице. Женщина больше походила на светские клубы и ланчи, чем на преступный мир. Но внешность может быть обманчивой.

Морана молчала, наблюдая за ней. На ее лице больше не было очков, но, к счастью, ее зрение было идеальным для далеких объектов, и женщина оставалась в поле зрения. В ней было что-то знакомое, как будто она уже видела ее раньше, но она не могла понять, что именно.

«Разве ты не хочешь знать, почему ты здесь?» — спросила женщина, ее улыбка была почти материнской, но она была полна манипулятивности.

«Не думаю, что это для кошачьей вечеринки», — съязвила Морана, сохраняя спокойствие и наблюдая, как улыбка сходит с лица пожилой дамы.

«Я же говорила тебе, что она мерзкая», — раздался другой женский голос, и Морана вздрогнула, когда Кьяра подошла и встала рядом со старшей женщиной, сходство между ними было жутким. Они были матерью и дочерью. Вот в чем было сходство? Какого хрена? Неужели Кьяра подговорила свою мать похитить ее? Потому что Кьяра на самом деле была сумасшедшей сукой и охотилась за жизнью Мораны из-за того, что она была с Тристаном? Неужели она действительно была настолько безумной?

«Я должна была догадаться, что это будет бывшая ящерица Тристана», — протянула Морана с большим юмором, чем чувствовала на самом деле, словно ее не подвешивали и она не чувствовала в плече боль размером с целый континент.

«Заткнись, сука», — прошипела Кьяра. «Этот парень — наименьшая из причин, по которой ты здесь».

«И что потом?»

Пожилая женщина посмотрела на свой телефон, как будто ожидая чего-то, а Кьяра усмехнулась, но обе молчали. Пришло сообщение.

«Сейчас начнется кошачья вечеринка». Женщина улыбнулась, и дверь в подвал открылась.

Морана с ужасом наблюдала, как Луна спустилась по лестнице и вошла в комнату, держа на прицеле толстяка в маске, похожего на того, кто ее похитил. Какого черта она там делала?

Луна посмотрела туда, где она находилась — в буквальном смысле — и ее глаза наполнились слезами.

В ужасе Морана наблюдала, как толстяк подвел девушку прямо к ней, под цепи с другой стороны. Мужчина поднял ее руки и привязал к цепям, висящим на земле, ее крик боли был громким, так как ее ноги даже не касались земли как следует из-за ее низкого роста. Волна ярости заполнила ее вены. Это была сестра Тристана. Как он посмел?

«Кто ты?» Морана повернулась к женщине, наконец-то нарушив молчание на вопросах, протрезвев нахрен, потому что она ни за что не станет играть с сестрой Тристана в опасности. Она никогда не простит себе, если что-то случится с девочкой. Она должна была защитить ее — ради Тристана, ради себя, и теперь, когда она встретила Теневого Человека, ради всех них, потому что этот человек убьет их, если что-то случится с ней. Она чувствовала его безумие.

«Я рада, что ты спросила». Старушка ходила на этих каблуках впечатляюще плавно, почти как старая модель, дефилирующая по подиуму. От нее исходила очень странная аура. «Я та, кому поручили тебя устранить».

«Кто?»

«Синдикат, конечно», — проворчала она. «Ты нарушил наши планы с того момента, как тебя забрали. Сначала твой отец заключил сделку с Марони, потом Марони отдал тебя Виталио, а потом ты оказался у Кейна, суешь свой нос не туда, куда ему следует. Столько мест и планов пошли прахом из-за тебя».

Морана чувствовала бы себя гордой в любое другое время. «Это из-за проекта Уроборос? » — рискнула спросить Морана.

Пожилая женщина внезапно повернулась, ее глаза расширились, когда она подошла к ней ближе. «Что ты знаешь об этом?»

Она не сказала ни слова, просто бросила на женщину самый самодовольный взгляд, на какой только была способна.

«Что ты знаешь, глупая девчонка?» — потребовала ответа женщина.

Морана обиделась на слово «глупый», но пропустила его мимо ушей, потому что путешествовать в одиночку было глупо. Она молчала, и женщина дала ей тыльную сторону. Вспышка боли пронзила ее щеку, заставив глаза слезиться.

«Прекрати!» — закричала Луна сбоку, ее голос дрожал от того же гнева, который чувствовала Морана, проецируя то же защитное желание, которое циркулировало по ее телу. Морана повернула шею и встретилась глазами с девушкой, обе они обменялись взглядами понимания и товарищества в этот чертов момент.

Зазвонил телефон, оторвав от них взгляд. Женщина взяла трубку, и из динамиков раздался мужской голос. «Все готово?»

Всхлип вырвался у Луны от голоса, и Морана повернулась, чтобы увидеть, как она бледнеет. Кто бы это ни был, девушка явно знала этот голос и не имела с ним хороших ассоциаций.

«Кто он?» — спросила Морана у Луны, и мужчина усмехнулся, и этот звук был таким зловещим, что у нее по спине пробежали мурашки.

«Да, красотка», — подстрекал он. «Скажи ей, кто я. Расскажи ей, как ты расцвела для меня».

Мерзкая тошнота поднялась к горлу Мораны, когда она поняла, что это один из монстров из ужасного прошлого его прекрасной девушки. Ее разум закружился, когда она поняла, какую травму это должно было нанести бедной девушке. Она даже не могла себе этого представить, но она могла быть рядом с ней и не позволить ей страдать в одиночку.

«Эй, придурок», — поддразнила его Морана. «Если ты такой крутой, почему бы тебе не снять с меня цепи и не встать здесь, а? Или ты слишком труслив?»

Тишина была такой густой, что ее можно было резать ножом. Морана стиснула зубы, сжав правое плечо, ожидая возмездия. Как бы то ни было, она не собиралась позволить этому придурку затащить ее подругу в уродливые места.

«Начинайте», — наконец скомандовал мужчина.

«Да, сэр», — сообщила женщина мужчине, который был ее хозяином. Морана не увидела ничего, кроме значка на месте его лица, но предположила, что камера телефона направлена на двух висящих девушек и ясно показала их ему. Пожилые женщины вернулись в темноту.

И тут, к ее полному изумлению, Кьяра нажала кнопку, и вошел мужчина с Тристаном. Ее Тристаном, а не каким-то случайным Тристаном с улицы. Какого хрена?

Тристан тут же их обоих засек, его ноздри раздулись, когда он увидел двух женщин, которых он любил, висящих там, его руки связаны за спиной. Она знала, что он мог вырваться из простого захвата, но что ее пугало, так это нож в его боку, глубоко вонзенный и удерживаемый на месте таким образом, что чем больше он напрягал мышцы, пытаясь разоружить себя, тем глубже он вонзался.

«Что ты делаешь?» — прошептала она ему, и ее глаза наполнились слезами, когда они усадили его в кресло.

"О, я позвала его сюда", - радостно подсказала Кьяра, проведя пальцем по его плечу так знакомо, что Моране захотелось порезать эту сучку. Это было ее плечо на теле ее мужчины, и сучке лучше надеяться, что ее не будет рядом, когда Морана освободится, потому что этот палец собирался ... "Отправила сюда маленькую фотографию тебя. Сказала им прийти в одиночку, иначе ты умрешь".

Морана собиралась сломать эту суку.

Тристан уставился на нее, его голубые глаза вспыхнули от боли, но взгляд был твердым, успокаивающим ее. Он уже переживал худшее, и ему нужно было, чтобы она оставалась сильной, пока они справляются с этим. Она слегка кивнула ему. Его глаза переместились на сестру, в них пылала такая глубокая агония. Морана могла чувствовать отчаяние, которое он чувствовал из-за своей неспособности защитить ее снова, чувствовать неудачу, которую он чувствовал, видя ее повешенной вот так.

«Теперь, когда мы все здесь». Лицо мужчины наконец-то появилось на экране, телефон превратился в проектор, а его изображение стало большим. Волосы цвета соли с перцем и ухоженная борода, темные глаза, оливковая кожа и толстая шея, которая выглядела скорее мускулистой, чем толстой. Он не был тем, кого Морана видела раньше, но выглядел утонченно. Не тот мужчина, которого она бы поместила в подвал, скорее на корпоративных ужинах. Его фоном была простая темная стена, которая могла быть практически где угодно.

Луна начала паниковать, ее взгляд расфокусировался, все ее тело тряслось так сильно, что зазвенели цепи.

«Посмотри на меня», — спокойный, сдержанный голос Тристана, тот же тон, который он использовал с ней, когда она паниковала, заставил сестру повернуться к нему. Он глубоко вдохнул, поморщившись, когда нож вошел в него немного глубже, но сделал движение, которое он хотел, чтобы она повторила. К счастью, Луна не сводила с него глаз, делая глубокий вдох, успокаиваясь, борясь с демонами, которые звали ее в голове.

Старшая женщина, которая исчезла, появилась снова. Тристан так быстро хлестал шеей, что Морана удивилась.

На его лице отразились шок и боль, настолько заметные, что он забыл их скрыть.

«Мама?» — это одно слово, такое невинное, сломало ее.

Это была его мать? Старшая женщина была его матерью. Мать Луны. Мать Кьяры? Кьяра соблазнила своего родного брата? Что за фигня?

«Не твоя мама, милый», — заявила она, проведя рукой по его коротким волосам почти с материнской нежностью, жест, заставивший Тристана содрогнуться.

«Меня отдали Дэвиду на хранение, когда ты был младенцем. Твоя мать умерла при родах».

Тристан сидел, ошеломленный, в тишине. Он не произнес ни слова, просто впитал то, что она сказала, и Морана могла чувствовать его разбитое сердце через подвал. Она также могла чувствовать собственное облегчение от того, что он не спал со своей кровной сестрой неосознанно. Это бы очень, очень сильно испортило его голову. Она сосредоточилась на словах, сказанных женщиной, зная, что ее возлюбленный был не в том умственном состоянии, чтобы вести допрос в данный момент, пытаясь прийти к соглашению и осмыслить. Черт, прошлая ночь, а затем эта, это должно было так сильно подавлять его эмоциональной перегрузкой. И для человека, который не знал, как правильно справляться с эмоциями, она могла понять, как это должно быть тяжело для него.

«Что ты имеешь в виду, чтобы сохранить ?» — спросила Морана женщину, отвлекая ее от Тристана.

«Синдикат передал меня Дэвиду».

Черт возьми. Его отец тоже был в Синдикате? Морана помнил, что он был телохранителем Лоренцо; это имело смысл, учитывая наклонности Лоренцо.

«А я?» — спросила Луна сбоку, ее голос был тихим, когда она тоже узнала новости. Морана не могла представить, какой бардак должен быть у нее в голове в этот момент со всем этим. Она надеялась, что девушка, которую она мельком увидела прошлой ночью, та, у которой была тихая сила, сможет пройти через все это.

Женщина повернулась к Луне. «Ты моя».

Это ударило по Моране.

Братья и сестры не были связаны кровными узами. Сестра, которую Тристан любил и искал всю свою жизнь, никогда биологически не была его. Морана почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на страдание на его лице, осознание этого ранило его сильнее, чем нож в боку. Ее глаза начали гореть, когда она наблюдала, как он смиряется с тем фактом, что сестра, которую он всю жизнь делал своим якорем, даже не была его родной по крови. Он смотрел в пол несколько минут, ровно дыша, пока его лицо не прояснилось, а маска не зафиксировалась на месте.

«Ты забрала ее, не так ли?» — спросил он женщину, которую он считал своей матерью, голосом, лишенным всяких эмоций. «Другого пути не было».

Старшая женщина кивнула. «Я дала тебе снотворное. Вытащила ее и отдала Лоренцо».

"Почему?"

«Потому что он любил ее», — процедила она сквозь стиснутые зубы. «Твой отец. Изнасиловал ее в моем теле, когда я этого даже не хотела, и любил ее, как будто она была подарком».

«Итак, ты отправил ее в ад?» — спросила Морана, ошеломленная. Неужели в их мире не было хороших матерей? Нет хороших отцов? Нет хороших родителей вообще? Что это был за ядовитый цикл, который начали их родители? Это не могло продолжаться. Этот порочный цикл должен был прекратиться, и они должны были разорвать его, ради своих детей, и их детей, и всех детей после этого, чтобы они не страдали от той травмы, которую пережило ее поколение.

Женщина пожала плечами. «Дэвид сошел с ума и погнался за Виталио. Но мы не думали, что ты его убьешь». Она повернулась к Тристану, хлопая в ладоши. «Браво».

Морана посмотрела на Луну, чтобы узнать, как она восприняла новость о том, что ее брат убил их отца. На ее выразительном лице не было ни малейшего движения. Либо она уже знала, либо ей было все равно. Морана не знала, что именно. Может быть, Человек-Тень уже рассказал ей. И вдруг ее осенило. Морана сосредоточилась на Луне, ее мозг работал.

«У тебя есть телефон?» — спросила она тихо, чтобы ее не услышали.

Луна посмотрела на нее, и она восприняла этот взгляд как утвердительный. Хорошо. Такой человек, как он, ни за что не отпустит ее, не выследив, и если она все еще была с ним, это означало, что им просто нужно было выиграть время. Имея эту цель в виду, надеясь, что она не ошиблась на его счет, она снова завела с женщиной разговор.

«И как же ты в итоге стала выполнять его приказы?» Она кивнула на экран, где утонченный монстр молча наблюдал за разворачивающейся сценой.

Женщина посмотрела на своего хозяина почти с обожанием. Это было тошнотворно. «Он нашел меня. Дал мне цель. Служить Синдикату было для меня честью».

Фу. «А жизни, которые ты разрушил?»

«Это был просто бизнес».

Дело жизней. К черту их.

«Итак, почему воссоединение семьи?» — спросил Тристан, его голос был почти роботизированным. Морана попыталась разглядеть, есть ли что-нибудь на его лице, но это была его холодная как камень маска, маска хищника, как его называли.

Женщина улыбнулась почти по-девичьи. «Все должно вернуться к исходному кругу, понимаешь? Это наш девиз. Все заканчивается там, где начинается».

Морана почувствовала, как ее живот сжался, когда она услышала эти слова. Плохое, плохое предчувствие поселилось. Это было нехорошо, что бы эти психи ни задумали. Им нужно было выбраться оттуда, но как?

Женщина обошла кресло Тристана позади него, наклонившись вперед так, чтобы ее рот оказался около его уха. «Все это началось с выбора», — начала она. «Все закончится тем же. Тебе пришлось выбирать между семьей и этой девушкой. Двадцать лет, и тот же выбор».

Морана почувствовала, как ее тело онемело от этих слов. Лицо Тристана ничего не выдало, но его глаза выдали — глаза, которые она умела читать, потому что потратила много времени на изучение их языка.

Он был напуган.

Ее большой, красивый мужчина испугался и снова превратился в маленького, простого мальчика.

Слезы текли по ее векам, когда они смотрели друг на друга. Он посмотрел на свою сестру, сестру, которую он знал всего несколько дней, но любил так сильно, а затем снова на нее, женщину, которую он ненавидел, но любил так сильно.

«Кого бы ты ни выбрала, он отправится с тобой домой, в безопасности», — продолжила женщина, и, боже, Морана никогда не ненавидела ее больше, чем она ненавидела ее. К черту ее за то, что она травмировала его, за то, что она повторно травмировала его, и за все, что она сделала со своей собственной дочерью из плоти и крови. Ее взгляд упал на Кьяру, наблюдающую за происходящим с легкой улыбкой. Кьяра заметила ее взгляд и улыбнулась шире.

«Я не буду выбирать», — заявил он, снова привлекая ее взгляд к себе. «Не в этот раз».

Женщина рассмеялась, словно ожидала от него такого ответа. «Я так и думала, что ты так скажешь. В таком случае, дорогой мальчик». Ее рука повисла над рукояткой ножа. «Ты умрешь, и они оба будут проданы. Так что же это будет?»

Морана в отчаянии посмотрела на человека на экране. «Не делай этого», — торговалась она. «Я помогу тебе, если ты нас отпустишь». Она не станет. Она выследит их и убьет до крови. Но ей нужно освободиться, и Тристану нужно освободиться, чтобы он мог переломать кости. «Пожалуйста».

Мужчина задумался. «Я бы принял твое предложение, девочка, но я дал слово своему верному, а я человек слова», — сказал ей мужчина без малейшего раскаяния. Как люди могут быть такими апатичными? Такими злыми? Как люди могли докатиться до этого?

«Почему?» — вырвался у нее вопрос среди всего этого зверства.

Мужчина улыбнулся, и это было пугающе. «Потому что некоторым людям просто нравится смотреть, как мир горит».

Это было леденящее душу заявление, потому что оно было правдой. У некоторых людей не было мотивов или причин; внутри них был хаос, который они выпустили на невинных. Некоторые люди, как этот человек, очевидно, просто хотели смотреть, как мир танцует под их дудку.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Сердце стучало в ушах.

Тристан смотрел на нее, продолжал смотреть, пока справа от нее не раздался металлический голосок: «Сделай тот же выбор, брат».

И его взгляд, и взгляд Мораны обратились к Луне, которая смотрела на него с тем же огнем в глазах, что и прошлой ночью.

«Лун…» — начал Тристан, но она покачала головой.

«Нет. Не Луна», — сказала она ему, и Морана моргнула, услышав, как она не использовала это имя. «Я и потерянная невинная девушка, и сломленная исцеленная женщина. Я не та девушка, которую ты потерял, и не та, которую сломали монстры. Я больше не буду следствием своих обстоятельств. Я феникс, восставший из собственного пепла, и я заявлю о своем собственном имени, а не о имени, которое дала мне сука-мать или ублюдок-мужчина».

Ее биологическая мать медленно захлопала. «Молодец. Отличная речь».

Луна с отвращением посмотрела на женщину. «Ты позорна. Отвратительный позор во имя материнства. Ну и что, что тебя изнасиловали? Ты родила невинного ребенка и отдала его монстрам. Мать любит. Мать защищает. Мать жертвует. Ты не мать, ты монстр. Я видела хороших матерей, и на какое-то мгновение я была хорошей матерью».

Тристан уставился на сестру, откровение ее слов сильно ударило его. Луна посмотрела на него в том же самом состоянии, в котором она была прошлой ночью, выдавая правду за правдой с обжигающей честностью.

«Я родила Ксандера».

Тристан начал бороться. Морана могла видеть все эмоции, переполняющие его, когда прозрение, связь, которая потрясла ее несколько часов назад, проникли в него. Это все еще потрясало ее и посылало холодок по ее спине, когда она думала о том, как Человек-Тень нашел их и привел прямо к Ксандеру, мальчику, которого она любила и которому стала матерью, который был настоящим сыном Луны, которого она каким-то образом защитила.

После тирады пожилая женщина пристально посмотрела на дочь, прежде чем повернуться к Тристану. «Сделай свой выбор».

«Выбери ее», — уговаривала его Луна. «Убирайся отсюда. Ради Ксандера. Ему нужны вы оба».

«Мы не оставим тебя одну», — боролась внутри Морана, не зная, как они выберутся из этой ситуации.

Она повернулась к ней. «Я не буду одна. Он придет за мной».

«Кто?» — спросила Кьяра, впервые за долгое время заговорив и выпрямившись.

И тут с экрана раздался голос, голос, который она слышала всего несколько часов назад, смертельный и опасный, и надежда вспыхнула в ее сердце.

"Мне."