Скованные одной цепью 2, или Ты мне не муж! (СИ)

Глава 12. Болотная романтика

— Сюда!

Даже когда мы ушли далеко от переулка, Ингвар продолжал держать меня за руку. Заметив мост на набережной, на которую мы выскочили, он сразу же потянул к нему, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за напарником.

Берег в этих местах был влажным — на причале днем стирали белье прачки, которые не беспокоились о том, куда выливают мыльную воду. Ингвара ничуть не смущало, что под ногами хлюпает. Терпела и я. С северянами, которые следовали за нами по пятам, можно было подраться — но надо ли? Ингвар и так уложил то ли пятерых, то ли шестерых — я успела сбиться со счета. А сама я после схватки с Удавкой устала достаточно, чтобы сомневаться в успехе исхода следующей битвы, если мне выпадет неудача драться с кем-то настолько же сильным.

Все наши следы я прикрывала заклинаниями. Поэтому, когда мы прижались к холодной каменной арке моста, я прислушивалась с особенным вниманием. Но два северянина, шедшие за нами, вынырнули на набережную, оглядели ее и, похоже, не заметили нас с другой стороны моста. Постояв с минуту и попялив глаза во тьму, они обменялись несколькими фразами на гортанном языке и ушли дальше. Наверное, решили, что мы исчезли где-то в проулках.

Я расслабленно выдохнула. А затем — судорожно вдохнула, потому что мои губы вдруг перекрыли чужие.

Поцелуй Ингвара был неожиданным и горячим. Лопатки уперлись в камни моста, я растерялась на миг, поддавшись порыву… А потом, опомнившись, оттолкнула бывшего напарника. Только мне и свет лун не нужен был, чтобы знать, какая широкая улыбка разъехалась у него на лице.

— Спасибо.

— За что? — мрачно поинтересовалась я, думая о том, как после его поцелуев горят губы. — Что не съездила тебе по морде?

— Нет. За то, что помогла справиться с людьми брата.

— На самом деле тебе стоит благодарить твоего шпиона. Он указал мне, где Удавка. Между прочим, ты вроде говорил, что другие шпионы тебе не помогут?

— Я приказал им не лезть, если со мной что-то случится.

— Приказал? Ты же сказал, что сам простой шпион.

Ингвар, услышав что-то, повернул голову и пригнул голову. Замолкла и я. Мы оба присели на корточки, прячась между мостом и простеньким деревянным причалом, пока неожиданно прозвучавшие шаги не стихнут вдалеке. Затем напарник поманил меня под арку моста — туда, где нас никто не мог увидеть.

Кромка воды начиналась почти у самого основания арки. Мы сели, прижимаясь спиной к камням. В мутной реке Хаго, разделяющей Мараис надвое, отражались обе луны: рядом с нами первая, крупная, и чуть дальше — вторая, помельче. От воды под конец засушливого лета пахло болотцем. Я нашарила рядом камушек и бросила его под мост. Раздался «бульк». Ряска у берега всколыхнулась.

Романтика невероятная… Подвид: болотная.

— Бунтарка, — тихо сказал Ингвар.

— Так ты не простой шпион? — напомнила я.

Он поерзал немного и нечаянно коснулся меня плечом. Мне сразу же захотелось прислониться к его сильной руке, но я сдержалась. Не я ли только что отбивалась от Ингвара, прерывая поцелуй? Надо быть последовательной хотя бы в действиях, если мои мысли и желания мечутся из одной крайности в другую.

— Я сын конунга, — неохотно объяснил он. — На самом деле Север не един, как думают на Юге, мы разделены на добрый десяток государств, но самой крупной территорией — Артеннатом — правит мой отец. Меня изначально взяли на более выгодных условиях. Однако я отказался от всех привилегий, перед тем как вызваться на задание убить Амастриэля. Я должен был прочувствовать, что это такое — быть мальчиком на побегушках, потому что именно такую роль мне пришлось играть у Дайша поначалу. А когда я вернулся после задания, то командирам не понравилось, насколько вольно я подошел к его выполнению. Высокую должность мне пока не вернули, но это не значит, что люди перестали ко мне прислушиваться.

— У тебя тяга к самоубийству, ты знаешь? — вздохнула я. — К слову, почему брат так старается тебя убить? Ты же отказался от титула.

Он бесцельно подергал за нитки дублета, торчащие из свежей дырки.

— Отказаться отказался, да толку. Хьятви — калека. Когда умрет мой отец, настанет черед брата править, но из-за дурацких предрассудков не все примут его сторону. Тинг — собрание наших старейшин — разделится, и у Хьятви появятся враги, которые провозгласят конунгом меня. Поэтому он пытается избавиться от меня всеми силами, пока этот момент не настал.

Я фыркнула. Решение дилеммы казалось очевидным.

— Так почему ты не принял власть, когда ее предложили?

Ингвар посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— И что — по-твоему, это избавило бы меня от войны с родным братом? Я не хочу ему смерти, Лия! Никогда не хотел. Я же говорил, что мы неудачно подрались на пьянке, устроенной в честь того, что на следующий день я должен был отплыть в Ровир? Договор с королем Эсфато был уже заключен. Я привык исполнять обещания и прибыл туда, куда должен был.

— И что, тебе совсем-совсем не хочется править?

Ингвар пожал плечами. Теперь он нащупал камешек у ног и кинул его в реку, ближе к середине, не затянутой ряской. Тот полетел «блинчиком»: шлеп — шлеп — шлеп — бульк. Две луны этого мира в водном отражении превратились в добрые десять.

— Я впервые покинул дом, когда мне было пятнадцать. С тех пор я почти все время проводил в плаваниях. Алавир, Сендай, Ровир, Талгомана… Самое большее я провел дома год — когда болела, а потом умерла мать. Как только закончился траур, я вернулся на корабль. Для меня было очевидным, что править будет Хьятви. Он готовился к этому, мечтал об этом, только и болтал о том, какие законы примет, а какие отменит. Ну а мне оставалось провозглашать славу клана Сторрвар в других землях, — он повернулся ко мне. — Я не просил о титулах, и мне плевать на обычаи, которые заставляют тинг отвергать Хьятви как претендента на роль нового конунга.

— Может быть. Только ты уверен, что человек, отправляющий целые отряды, чтобы убить собственного брата, достоин править народом?

Ответом мне было красноречивое молчание.

— Мой контракт с королем Эсфато заканчивается через полгода, — наконец произнес Ингвар. — Там посмотрим. А пока я обязан выполнять то, чего от меня требует долг. В любом случае ты пришла ко мне сегодня не за этим, разве не так? Что у вас происходит? Судя по просьбе подобрать символы на Оси, Дайш отказался возвращать тебя домой?

Я поморщилась, недовольная тем, как легко он обо всем догадался. Впрочем, это как раз с моей стороны было наивно верить, что похитивший меня человек сдержит свои клятвы.

— Он не то чтобы напрямую отказался, но старается сделать все, чтобы я не хотела или не могла вернуться. Мне уже даже предложено… — я поколебалась и решила все-таки не сообщать, что Дайш видит меня в роли своей жены. — …взять фальшивое аристократическое имя и жить под ним, после того как мы закончим последнее дело.

Ингвар хмыкнул.

— Богине — аристократическое имя? Какая щедрость.

— Это ты учишься делать комплименты? — нахмурилась я тому, как странно прозвучали его слова. — Честное слово, лучше направь свою энергию в какое-нибудь другое русло, потому что пока получается плохо.

— Комплимент? Где ты увидела комплимент? Если бы я хотел его сделать, сказал бы, что ты самая красивая женщина в этом мире, самая смелая, самая очаровательная… Постой, — вдруг сказал он, всматриваясь в мое лицо. — Тебе до сих пор ничего не объяснили?

— Чего именно? То, что я самая обаятельная? Ну, уж это-то мне частенько говорили разные прохвосты, — усмехнулась я.

Только Ингвар не улыбнулся. И не отшутился. И вообще внезапно выругался, ударив кулаком по земле.

— Дайш, сволочь…

Я задумчиво осмотрела нависшую над нами арку моста. Он был узким, звукам здесь негде было разгуляться, но все равно от низкого голоса Ингвара разошлось слабое эхо.

— Ты давай потише. Если нагрянут твои родственнички, нам останется только уплыть, а я не в том настроении, чтобы купаться в болоте.

— Прости, — его голос все еще звучал угрюмо. — Я только сейчас понял, почему ты спросила чуть раньше, под каким именем я буду тебя представлять королю Дамиану, в то время как, если по-хорошему, это ты должна меня им представлять.

— Ну, буду рада, если просветишь, потому что сама я пока ничего не поняла.

Он вздохнул, запустив ладонь в гриву русых волос.

— Когда ты сидишь вот так, рядом, после славной драки, ругаешься и смеешься, легко забыть, что ты не из нашего мира и почти ничего о нем не знаешь. Иначе бы давно обо всем догадалась сама.

— Не томи, — я ткнула его в грудь.

— Ты богиня, Лия. Как Мать драккаров, Андремакс, эльфийская Аннелена, Эхир… Ну ладно, может, не совсем, как они. По меньшей мере, как король Дамиан, потому что в тебе определенно есть божественная кровь.

Я издала неуверенный смешок. Неуверенный — потому что и шутка была глупой, и напарник выглядел для нее слишком серьезным. Так издеваться совсем не в его стиле.

— Еще раз повторяю, Ингвар. Придумай что-нибудь получше, если хочешь меня очаровать.

— Да хочу я тебя очаровать! — рассердился он. — То есть хочу, но я бы точно придумал что-нибудь другое! Раздери меня лесные мары, Лия! Я стоял прямо рядом с тобой, когда ты создала песчаную бурю. И был свидетелем тому, как ты заставляла людей проваливаться сквозь землю. Еще я был при дворе короля Дамиана и видел, как колдуют он и его жена, оба с кровью богов в жилах. Магия желаний — это магия не нашего мира, это сила, присущая только богам и их потомкам.

Я прикусила губу. Магия желаний? Ингвар пришел к тем же выводам, что и я, только сделал это гораздо быстрее. Что ж… Было бы обидно, но он в этом мире живет больше тридцати лет, а я — всего два.

— Очевидно, что моя магия отличается от вашей, потому что я иномирянка, — согласилась я и тут же заспорила: — Но богиня? Да даже если я полубогиня или четвертьбогиня — помилуй, Ингвар! Где ты замечал у меня божественное всесилие? Будь во мне хоть что-то божественное, я бы уже давно освободилась от Дайша и вернулась домой. И твой дар! Он разрушает мою магию. Как такое возможно, если я не человек?

— А кто сказал, что боги не люди? — бодро возразил он. — Если судить по Дамиану и его жене, то у них вполне себе человеческие потребности. И потом, ты, наверное, не чистокровная богиня. Ты точно знаешь, кто твои родители?

— Точно, — буркнула я. — Сходство налицо, я вылитая мать. Да и думаю, что если бы мама или папа были богами, то устроили бы себе жизнь получше, чем воспитательница в детском саду и скромный госслужащий.

— А это низкие должности? — на всякий случай уточнил Ингвар и, получив в ответ кивок, пожал плечами. — Может, твои родители тоже ничего не знают о своих силах. Не укради тебя Дайш, ты бы прожила всю жизнь, не подозревая о том, на что способна.

— Ну да, ну да, еще скажи, что я его поблагодарить должна, — фыркнула я. — Нет, слушай, чепуха это все и бред пьяного гнома. Я никогда не верила в богов.

— Ага, главный аргумент, — поддел он. — А в эльфов и кентавров два года назад ты верила? В твоем мире их тоже нет. А сейчас ты не только не удивляешься, встретив их на улице, но и легко жонглируешь сложнейшими заклинаниями. Лортанаэль Удавка — эльф, он практикуется в магии больше, чем человек вообще способен прожить. А ты его уложила — четверти часа не прошло.

— И это, по-твоему, лучше всего свидетельствует о моей божественности? Да была бы я богиней, просто щелкнула бы пальцами и телепортировала бы его куда подальше. А может, вообще испарила бы.

— Да чего ты так уперлась в эту всесильность? Успела походить по ровирским храмам и послушать безумных жрецов-фанатиков? Боги могущественны, но не всемогущи. Легенды говорят, что они создали наш мир, когда бежали из своего. И перед дьярхами они спасовали, оставив наш мир, когда захватчики убили одного из их братьев. Боги могут умирать — видишь? А ты заладила — всесилие, всесилие…

— Да уж, — вздохнула я. — Дайш говорил об этом — он тоже перестал поклоняться богам, из-за того что они вас бросили во время войны. Парадокс всемогущества вашему миру явно незнаком.

— Что за парадокс? — заинтересовался Ингвар.

— Один из его вариантов — это ответ на вопрос «Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?». Как ни ответь, получается противоречие. В нашем мире теологи сломали в спорах немало копий по этому поводу.

— Странные у вас теологи, — заметил он. — Обсуждают такие глупости. Они бы еще взялись рассуждать, пьет ли Бог медовуху.

— Не думаю, что он это делает. Не думаю, что ему вообще нужно пить…

— Он не пьет медовуху? — поразился северянин. — Чем он тогда занимается целыми днями? Бедолага. Ему, наверное, ужасно скучно.

Рассердившись, я хлопнула Ингвара по колену.

— Я не уверена даже в том, что Бог вообще существует. А если существует и слышит тебя, наверняка считает это богохульством, так что прекращай.

Он рассмеялся.

— Надеюсь, Мать драккаров защитит меня от вашего Бога. А если нет — ну, что ж, придется ответить за свои слова. Хотя думаю, у вашего Бога все в порядке с чувством юмора и он поймет, что я имел в виду. В любом случае меня больше беспокоят не боги чужих миров, а ты.

— А что я? — кисло спросила я.

— То, что ты, обладая такими силами, остаешься на стороне Дайша и не собираешься уходить от него. Он с самого начала должен был знать, кто ты. А если такой, как он, держит у себя в руках богиню, то страшно представить, план какого масштаба он вынашивает.

— Да не богиня я! Хватит уже. Дайш сказал, что мои колдовские способности усилились из-за яда, которым мы с тобой отравились в гробнице Аруана. Дескать, это побочный эффект той пыльцы, и молчал он об этом, потому что не хотел, чтобы за таким чудодейственным средством кто-то открыл охоту. Дайш тоже заразился, и я уверяю тебя: его магия стала гораздо мощнее, чем раньше.

— Яд или не яд, а в том, что в твоих предках боги, сомнений нет, — уперся Ингвар. — Дайш тебя дурит, чтобы тебя и дальше можно было использовать. Ты уже сейчас сильнее почти всех магов Мараиса, а что будет, когда ты полностью освоишь искусство колдовства? Еще и объявишь, что у тебя в родственниках правители Алавира? Да это же страшный сон для Дайша! Теперь понятно, почему он решил облизнуться на королевский трон — с твоей помощью…

— Не облизывается он ни на какой трон, — перебила я. — Ты и приблизительно не понимаешь, какой у него план.

— И какой?

Поскольку я промолчала, отвернувшись, Ингвар коснулся моего подбородка и нежно, но властно развернул к себе.

— Я уже сказал, что не буду доставать для тебя символы, потому что твоя безопасность для меня важнее, чем целая тысяча договоров с королем Эсфато. И торговаться я не буду. Просто попрошу: пожалуйста. Это важно, и от этого зависит жизнь многих людей. И шпионов, и стражников, и простолюдинов, потому что если короля убьют, то в кровавой междоусобице, которая после этого начнется, погибнут тысячи ровирцев.

Пристыдить у Ингвара получилось прекрасно. Я нахохлилась и аккуратно высвободилась из его руки.

— Можешь не переживать за ровирцев. Вообще можешь не переживать. Дайш хочет найти остатки своей семьи в других мирах. Очевидно, там опасно, только потому я ему и нужна. Не уверена, что он после этого захочет возвращаться в мир, где на него охотятся шпионы короля, а его фамилия стала синонимом измены.

— Это он тебе сказал? — уточнил Ингвар. — И ты ему поверила?

В его голосе прозвучало даже не сомнение — удивление, как я могла положиться на слово вора и убийцы.

— Нет, — сразу ответила я, но поняла, что это было бы ложью. — Да. Демоны тебя побери, не знаю! Зачем ему врать? Я еще та наивная иномирная девочка, но уж догадаюсь как-нибудь, если вместо миролюбивого поиска собственного семейства в других мирах меня поведут убивать короля.

— А вдруг на тебя повесят очередной магический договор? — не сдавался он. — Или изменят старый?

— Так, слушай, — потеряв терпение, я поднялась, отряхнула одежду и выглянула наружу. Заклинание сокрытия все еще действовало, но северян на темной улице все равно не наблюдалось. Поэтому я вышла из-под арки и молча ждала, пока Ингвар не выйдет следом, а потом ткнула пальцем ему в грудь. — Видишь ли, в чем дело. У меня есть твое слово — обманувшего меня человека — против слова Дайша, который все свои обещания пока что сдерживал. Ты не предоставил мне ни единого доказательства, что Дайш лжет или что он действительно планирует убить короля Эсфато. Ты просто треплешь языком — вот как это выглядит. А я тем временем спасла твою шкуру… который уже раз? Третий?

— Нехорошая картина вырисовывается, — согласился он.

— Здорово, что ты это понимаешь. Рассчитываю на то, что ты поймешь и это: я собираюсь помочь Дайшу. Не потому, что у меня к нему какие-то чувства, — я подняла палец вверх, жестом призывая Ингвара к тишине, потому что он уже набрал в грудь воздуха. — А потому что считаю это правильным. То, что случилось с его семьей, не должно было произойти. У него есть право на то, чтобы найти кого-то из выживших Эрвадесов. Я тебе сейчас это говорю в слабой надежде, что ты со своими шпионами не станешь вмешиваться в проблему, которая может решиться сама собой, причем бескровно.

— Ты сама себя слышишь? — Ингвар вскинул светлые брови. — Я знаю, что натворил дел, солгав тебе. Но на руках у Дайша кровь многих людей и столько же сломанных судеб, включая твою, а ты собираешься привести его к счастью — и по каким заслугам? Потому что его обидели в детстве? Многие теряли родителей и дом, но не все превратились в воров и убийц, как он.

— И что ты предлагаешь — тушить пожар огнем? Ты даже не представляешь, как я устала от вранья, тайн и постоянных сражений, но я все равно не верю, что пытаться решить дело новой кровью — это хорошая идея.

— Проглоти меня кашалот, — вздохнул он. — Если ты дочь богов, то сложно представить каких. У нас таких идеалистов, упорно стремящихся наносить добро и причинять радость, в пантеоне днем с огнем не сыскать.

— Еще одно доказательство, что я не имею никакого отношения к вашим богам.

— Будь по-твоему. Но ты хоть о себе подумала, когда составляла этот прекраснодушный план по спасению всех и вся?

Я мрачно посмотрела на него.

— Подумала. Только кто-то не хочет искать для меня символы Оси миров.

Ингвар застонал, откинув голову назад, и почесал затылок.

— О боги… Ответьте, что мне делать: дать любимой женщине то, чего она хочет, и сделать ее счастливой, но этим привести ее к смерти? Или отказать, чтобы она возненавидела меня, зато осталась живой?

На реке громко квакнула лягушка.

— Думаю, они говорят, что женщина должна сама решить, что ей делать, — растолковала я этот знак свыше.

Ингвар со вздохом опустил руки.

— Ладно, мары тебя дери… Я запомнил символ твоего мира, когда был при алавирском королевском дворе, могу нарисовать его тебе хоть сейчас. Но у меня есть условие.

— Какое? — недовольно спросила я.

Что за требование он выставит? Показать, где наше с Дайшем укрытие? Или сдать тех, кто на него работает, например Трейси и Даро?

— Я пойду с тобой, — сказал он.

Несколько секунд я глупо смотрела на него, ничего не понимая.

— Куда?

— По тропам Оси миров. Когда ты решишь, что тебе пора домой. Клянусь, что при этом не трону Дайша, если он действительно хочет всего лишь найти свою семью.

Я выждала еще несколько мгновений, изучая Ингвара. Нет, он не шутил — в глазах ни намека на улыбку, лицо оставалось серьезным.

— Ты что, привратником Оси заделался? — осторожно поинтересовалась я. Мало ли какие у него еще скрытые способности…

— Нет.

— Тогда зачем ты пойдешь со мной, если считаешь, что это самоубийство? У тебя такая тяга к суициду?

Ингвар наклонился ко мне и заглянул прямо в глаза.

— Чтобы снять браслеты, я произнес слова, необходимые для разрыва брака. Но это не значит, что мне на тебя плевать. У нас одна судьба, Лия. Я назвал тебя своей, а я слов на ветер не бросаю.

— Ингвар, не мели…

— Тихо.

Это было сказано так, что я сразу же закрыла рот. Ингвар тем временем снял с шеи железный амулет в виде драккара. Северяне уже пару веков не плавали на таких кораблях, перейдя на более современные, крупные и надежные парусники, но это не мешало ладьям с драконьими головами оставаться символом их веры. Такие кулоны носил почти каждый северянин, связавший себя с морем, но никто и никогда не выставлял их напоказ, в отличие от клановых татуировок.

— Держи, — он вложил амулет мне в ладонь. — Он принадлежал моей матери. Так она вызывала меня, когда заболела и ощутила дыхание смерти. Когда придет время, сожми его и произнеси мое имя. Я обязательно приду.

Так это не просто символ почитаемой народом богини, а зачарованная штучка? Я проверила драккар колдовским зрением. Действительно, на нем виднелись слабые следы магии. Не настолько сильные, чтобы отследить мое местонахождение и выдать укрытие, так что Ингвар дал мне оберег не со злым умыслом. Однако однократно — так, как он и сказал, — заклятие могло сработать.

Не колеблясь, я спрятала амулет у себя на груди. Такие вещи абы кому не раздают. Вернуть — значит оскорбить Ингвара до глубины души. Да мне и не хотелось возвращать. Уверена, напарник знал — вызывать я его не стану, потому что если уж мне суждено погибнуть на тропах междумирья, никого другого я с собой в могилу утягивать не буду. Но если у меня все получится, то останется хоть что-то, напоминающее о том, кого я любила в иной жизни.

— Спасибо, Ингвар, — тихо сказала я.

Вместо ответа он наклонился и поцеловал меня в лоб. Его мягкие губы были прохладными, и я с удовольствием предпочла бы, чтобы он спустился чуть ниже… Но, пожалуй, он сделал все правильно. Правильнее, чем смогла бы я сама.

Ведь это, скорее всего, наша последняя встреча.

— Дай света, — попросил Ингвар.

Я наколдовала огонек. Северянин опустился на колени и вывел на мягком, влажном песке сложный символ с волнистыми линиями. Я присела рядом и повторила его два раза, прежде чем стереть все наши рисунки с берега. Наверняка с рассветом сюда придут необразованные прачки, которые затопчут символы, но рисковать не хотелось.

Закончила я очень вовремя. Как только ладонь провела по последней линии на песке, на набережной снова послышались голоса. Я мгновенно погасила огонек и склонилась ниже к земле, а Ингвар выхватил меч и прижался спиной к арке моста, аккуратно выглядывая из-за нее.

— Вот дерьмо, — выругался он. — До наших великомудрых преследователей наконец-то дошло, где они нас упустили.

— Тебе помочь?

— Не дури. Я и так перед тобой в долгу — за всю жизнь не расплатиться. Иди домой, а я махну к своим. Здесь недалеко, ну а по пути, если повезет, разделаюсь с парочкой наемников.

Я помедлила, принимая решение. Бóльшая луна уже поднялась высоко над домами — это значило, что времени с моего ухода из убежища прошло немало. Ночь не будет длиться вечно. Если я не хочу, чтобы Дайш обнаружил мои постоянные исчезновения, пора возвращаться.

— С тобой точно ничего случится? — еще раз спросила я для очистки совести.

Ингвар досадливо взмахнул клинком.

— Лия, я, по-твоему, дитя малое?

— Ладно, ладно… Удачи, — искренне пожелала я.

Он кивнул, хотя по порывистому движению ко мне стало ясно, что ему хотелось бы сделать гораздо больше. Но голоса стали ближе, и Ингвар, согнувшись, бесшумно побежал вдоль причала, чтобы вскоре полностью исчезнуть в темноте.

Я вздохнула. Мне пора было последовать его примеру, что я и сделала.