Скованные одной цепью 2, или Ты мне не муж! (СИ)

Глава 41. Последний бой

Я проснулась, когда солнце уже довольно высоко поднялось над Мараисом. Тело приятно ломило. Наверное, в Ингваре тоже было что-то от оборотней, потому что ночью в нем проснулся зверь — весьма сексуальный. Разлепив глаза утром, я даже была не против продолжения, но ладонь нащупала рядом в кровати только одеяло.

— Ингвар? — позвала я, приподнимаясь.

Никто не ответил. Я повторила — и снова тишина. В съемном жилье этажом ниже надсадно закашлялись, под окном тарахтели, обмениваясь новостями, две сплетницы. Русоволосого великана-северянина они не упоминали, так что Ингвар, должно быть, ушел уже давно.

Только вот куда? Обнаружив, что исчезли доспехи и оружие, я встревожилась. Носить с собой меч, прогуливаясь по Мараису, было полезно — ворье десять раз подумает, прежде чем сунуться. Но доспехи? Даже в простом стеганом поддоспешнике до поворота не успеешь дойти, как спаришься. Из-за скачков во времени осень была ближе, чем когда мы отправились в путешествие по мирам, но это не значило, что в Мараисе стало сильно прохладнее.

Быстро приведя себя в порядок и одевшись, я выскочила из дома. Хозяйка комнат сказала, что видела Ингвара уходящим около часа назад. Пара монеток, брошенных на углу улицы зазывалам и нищим, в чьи профессиональные привычки входило запоминать прохожих, — и выяснилось направление, которое выбрал Ингвар. Как и следовало ожидать, он пошел вовсе не на встречу со своим отрядом и не докладываться начальству, а в сторону порта. Той его части, где у причалов стояли корабли северян.

Все это вместе с тем, что балбес не стал меня будить, могло значить только одно. Он собрался навестить старшего брата.

Я бежала — почти летела — в порт, и все равно надежды предотвратить непоправимое почти не оставалось. Утекло слишком много времени. Если Ингвара еще не покромсала на куски охрана брата, то его в любом случае уже схватили и, скорее всего, решают, под каким из соусов подать Хьятви.

Чем ближе становился причал, тем меньше я понимала, кого Ингвару нужно бояться больше — меня или брата. Как этот набитый опилками дурак позаботится обо мне, кинувшись грудью на мечи целой толпы северян? Может, мне спалить все их корабли в отместку? Вместе с Ингваром, будь он неладен!

Я раззадоривала себя намеренно — чтобы не слышать парализующую мысль, стучащую в голове. Я только-только избавилась от уз Дайша, получила свободу и надежду на жизнь с мужчиной, которого люблю. Если он погибнет, да еще так глупо…

Лучше бы мне вчера спрыгнуть с крыши дома Рейанда.

Опознать в порту корабли артеннатцев было несложно. Конечно же, северяне уже давно не использовали драккары — вместо этих простых одномачтовых ладей они строили более современные корабли с несколькими мачтами, лучше приспособленные для долгих морских путешествий. Я плохо разбиралась в типах морских судов, поэтому предположила, что передо мной три каракки.

Ярче всех выделялась одна — крупная, четырехмачтовая, выкрашенная в черный цвет. Название, записанное буквами чужого алфавита, ни о чем мне не сказало, но носовая фигура изображала алого дракона, в ярости раскрывшего пасть. Выбранное для флагмана агрессивное сочетание черного и красного цветов весьма недвусмысленно намекало, что к этим ребятам лучше не соваться. Команда этому впечатлению соответствовала — даже простые матросы с красными, задубевшими от ветра лицами были вооружены топорами и тесаками.

На флагмане что-то происходило. Северяне с двух соседних кораблей, носивших те же флаги, стягивались к нему. На причале собралась толпа зевак — в основном портовые рабочие и моряки разных национальностей, привлеченные с других судов шумом. Проталкиваться сквозь них пришлось чуть ли не с боем. Когда один из отпихнутых матросов, выругавшись, попытался схватить меня за руку и проучить, я развернулась и со злости так приложила его магией, что мужлан отлетел к своим дружкам.

Это было опасно — если бы они возмутились, мне бы пришлось иметь дело со всей толпой. Но мужчины, заглянув мне в лицо, отделались тихой бранью, а остальные зеваки сразу передо мной расступились. Иметь дело с разозленным магом никому не захотелось.

Я отчаянно надеялась, что ошибаюсь и что мне лишь кажется, как на корабле выкрикивают имена Ингвара и Хьятви. Мелькнула до боли знакомая русая голова, но это мог быть кто угодно — северяне, не только артеннатцы, через одного были русыми.

Уже когда я подобралась к узкому деревянному трапу, на палубе стал виден Ингвар. Он ждал посреди корабля, у одной из мачт, сложив на груди руки и чему-то хмурясь. Его окружала толпа сородичей, но никто не нападал.

Во всяком случае, пока что.

Взойти по траву мне не позволили. Дорогу преградил высокий грузный северянин с плечами-коромыслами. Я окинула верзилу взглядом и на миг засомневалась, что мне удастся его сдвинуть с места даже магией.

— Девок еще не хватало, — прорычал моряк, угрожающе нависнув надо мной. — Пошла вон, тут у нас не проходной двор.

Я не сделала ни шагу назад.

— Мне нужно к Ингвару.

— Всем нужно. Заберись кому-нибудь на плечи, малявка. Может, углядишь своего героя.

— Она с нами, — неожиданно прозвучал знакомый голос. — И не советую ее злить. Жена Ингвара — полубогиня, она способна весь ваш корабль одним щелчком пальцев пустить на дно.

Сверху, с палубы, меня поманил Баэс. Грузный северянин посмотрел сначала на него, потом на меня, смачно сплюнул себе под ноги и наконец-то отодвинулся.

— Слышал я про тебя. Проходи. Только учти: полубогиня ты или нет, если попытаешься помочь муженьку, никакое колдовство тебя не спасет.

Спорить смысла не было, поэтому я просто скользнула мимо и взбежала вверх по трапу, к Баэсу.

Шпион, опирающийся локтем на планширь, выглядел уставшим. Похоже, ему не удалось за ночь как следует отдохнуть. Однако настороженный взгляд не останавливался, постоянно обыскивая палубу корабля и причал, а рука обманчиво расслабленным жестом удерживала небольшой арбалет. Взведенный арбалет.

Собравшиеся на палубе северяне агрессии к нам не проявляли, но в вооруженной до зубов толпе это было не лишней предосторожностью. Оглядевшись, среди высоких светловолосых мужчин в распахнутых рубахах или вообще без них я заметила несколько ровирцев из отряда Ингвара. Все они были так же напряжены, как Баэс, и все держали ладони поближе к оружию.

Я пока не понимала, чем именно была вызвана такая опаска. Ингвар стоял посреди палубы в пустом от людей круге. В руках он держал меч и крепкий щит, подаренный лордом Ирретом. Хотя взгляды, бросаемые на соплеменников, были хмурыми, никто из моряков не нарушал границы круга. Люди толкались, занимая места в первых рядах, возбужденно переговаривались на родном языке, некоторые забрались на мачты и таращились сверху, но никто не приближался.

Мне захотелось сделать это первой, кинуться к любимому и встать с ним спина к спине, но я вспомнила предупреждение северянина, стоящего у трапа.

— Что здесь происходит? — спросила я, наклонившись к Баэсу.

— С башни твой муженек рухнул, вот что. Вниз головой причем, — буркнул шпион и собрался сплюнуть, но посмотрел в лица тут же обернувшихся северян, глянул на доски палубы и передумал. Он заметно неуютно чувствовал себя среди артеннатцев, самый низкий из которых был минимум на голову выше него, хотя по ровирским меркам у Баэса был средний рост. — Хорошо, что наш капитан не дурак и приставил кое-кого присмотреть за его домом. Когда мы прибежали, Ингвар уже стоял тут, перед кораблем, и вусмерть о чем-то ругался со своим братцем. Я был готов руку на отсечение дать, что ему сейчас потроха выпустят. Но нет, обошлось.

— И что все это значит? — я указала на круг и собравшихся вокруг северян.

— Ингвар потребовал боя один на один с Хьятви. Это какая-то священная срань из долбанутых на голову обычаев Артенната. Если тебе бросили вызов, ты не имеешь права отказаться. Если проиграешь, второго шанса уже не дадут — исход боя объявляется окончательной волей богов.

— Дай угадаю — драка идет до смерти?

— Не обязательно. Можно оставить противника в живых, и он будет вынужден выполнить требования, поставленные перед началом боя. Если проиграть и все равно отказаться выполнять, тебя зарежут свои же за то, что не соблюдаешь правила.

— Подождать месяцок и воткнуть победителю нож в спину, я так понимаю, это не помешает.

— Нет. Но опять же, если кто-то узнает, что нож принадлежал тебе, ты очень быстро отправишься следом за жертвой.

— Это если наблюдатели будут честны и не станут молчать.

Я обвела корабль красноречивым взглядом. Мы на судах Хьятви, старший сын конунга окружен людьми, которые его поддерживают и, скорее всего, жизнь за него отдадут. Если они приплыли так далеко на юг ради того, чтобы убить Ингвара, им будет совершенно неинтересно подчиняться правилам.

— А вот тут есть нюанс, — усмехнулся Баэс. — Глянь-ка за борт.

Я помешкала, не понимая, что должна увидеть в мутной портовой воде, но послушалась.

Сегодня она была пенистее, чем обычно. То тут, то там раздавались всплески, и из волн выныривали крупные хвосты. Странно, такие большие рыбины редко подплывали настолько близко к берегу.

Неожиданно различив под кораблем человеческие фигуры, оканчивающиеся хвостами, я вытаращилась на Баэса.

— Русалки? Они же терпеть не могут заплывать в порт!

— Зато они ближайшие слуги Эжении — морской богини, Матери драккаров, которой поклоняются северяне. Русалки уж точно непредвзяты. Они призваны наблюдать за боем, и если почувствуют, что кто-то из участников или зрителей играет нечестно, новость об этом дойдет до богини. Артеннатцам — любым, даже простым рыбакам, вне зависимости от принадлежности к клану, — на воде больше не будет сопутствовать удача.

— А это народ моряков, — пробормотала я. — Они не посмеют прогневить свою госпожу.

— Ага, верно соображаешь.

— Значит, Ингвар сначала обозвал ветхими обычаями то, что калека не может править страной, и наплевал на требования тинга, а теперь воззвал к такому же древнему обычаю, чтобы прекратить преследование?

— Ну, я же сказал, что твой муженек головой приложился, — хмыкнул Баэс. — А знаешь, в чем главная проблема?

— В чем?

— Если он вдруг победит Хьятви, вся эта орава, — он взмахом руки указал на три корабля, — преклонит перед ним колени. Ингвар от них уже не отделается, ему придется ими управлять. И не только потому, что на самом деле половина этих людей в соответствии с древними законами считает его истинным наследником трона, а вынуждена подчиняться Хьятви, поскольку кое-кто решил не разрывать договор с королем Эсфато.

Поняв, что он имеет в виду, я совсем не по-женски выругалась.

Проиграв, Хьятви будет не просто калекой, он будет повергнутым и публично униженным калекой. Ни один воин ему не присягнет — такова северная культура, основанная на силе и гордости.

А у Ингвара еще полгода контракта с ровирским королем. Сдается, Эсфато не обрадуется, что один из его своевольных гвардейцев неожиданно обзавелся тремя кораблями с парой сотен последователей, каждый из которых стоит нескольких южан.

В общем, куда ни кинь — везде клин. Этот бой был плохой, очень плохой затеей.

— Где Хьятви? — спросила я.

— В каюте, готовится к бою вместе с толпой своих шаманов. Он тоже отлично понимает, чем ему грозит эта история со священными драками, поэтому проигрывать не намерен.

— Ага. Если ты уже в круге и на тебя кто-то наложит чары, это будет мухлеж. А если ты уже вошел в круг таким — это честнее некуда.

— Мысль ты уловила правильно, — вздохнул Баэс.

Я едва не зарычала. На что вообще надеялся Ингвар? Он тоже решил красиво сдохнуть, как Дайш? Но у Дайша, в отличие от этого тупоголового осла, не было людей, которые его любят и ждут!

Бой надо остановить. Во что бы то ни стало.

Я принялась яростно проталкиваться через артеннатских моряков, только это оказалось не так уж просто сделать, если у тебя невыдающийся рост и ты женщина, а вокруг огромные мускулистые мужики, которые вспотели от тяжелой работы на корабле и жаждали развлечения. От одного запаха можно было упасть в обморок. Я уже прикидывала, а не применить ли магию, как меня вдруг резко дернули назад.

— Даже не думай! — прошипели над ухом.

Проглотив проклятье, я вытаращилась на того, кто держал меня за руку.

— Хейс? Ты-то что тут делаешь? Тебя тоже Баэс провел?

Эльф окинул взглядом толпу на палубе. Он успел сменить одежду на более приличную и больше не вызывал впечатления оборванца, каким я его запомнила. Окружало его пустое пространство, почти как Ингвара, но на Хейса северяне бросали недвусмысленно негостеприимные взгляды и, похоже, просто не хотели приближаться.

— Нет, не Баэс. Скажем так, кое-кто мне тут кое-что задолжал, и я вернул причитающееся таким образом. Что насчет тебя, вот тебе бесплатный совет…

— Очередное из твоих безумных предсказаний?

— Они всегда сбываются, сама знаешь.

Я закатила глаза.

— Ладно, слушаю.

— Не старайся остановить бой. Вызов уже брошен, ты только сделаешь хуже. Теперь что случится — то случится.

— И это должно меня утешить?!

Эльф наклонился ближе и зашептал, словно страшный секрет:

— Лучше подумай, о чем забыла, — затем он выпрямился и добавил: — Ну, мне пора.

— А ну стой! — я схватила его за рукав, не давая скрыться за северянами. — Как это понимать?

Хейс дернул руку посильнее. Мягкая льняная ткань опасно затрещала — и выскользнула из моих пальцев.

— Сама разберешься! — донеслось уже из-за чужих спин.

Догнать пройдоху было невозможно — моряки расступались перед ним и тут же смыкались плотным строем, занимая освободившееся место поближе к готовому разыграться зрелищу. Я скрипнула зубами.

Как я могу знать, о чем забыла? Что это, мать его, за совет такой? Неужели нельзя хоть раз высказаться точнее, если проклятый дроу действительно хочет, чтобы все закончилось хорошо?

Махнув пока на загадку рукой, я продолжила пробиваться к Ингвару. Даже если бой отменить нельзя, это не значит, что мой любимый мужчина не должен знать, что в случае проигрыша его достанут с того света и надерут задницу второй раз. У меня теперь на такой случай и знакомый некромант есть…

— Ингвар! Ингвар!

Преодолеть последние ряды оказалось сложнее всего — моряки стояли чересчур плотно. В надежде, что он услышит, я принялась звать его по имени — и, наконец, это свершилось. Ингвар повернул голову на звук и устремился в мою сторону, хотя и не сделал ни шага за пределы круга.

— Расступитесь! — рявкнул он.

Мужчины неохотно, но подвинулись. Еле-еле мне удалось протиснуться, и я с облегчением потянулась к любимому.

— Ингвар!..

Загорелое лицо озарила улыбка, однако он даже не попытался взять меня за ладонь.

— Прости, Лия. У меня тут особый бой с правилами, которые нельзя нарушать. Пожалуйста, останься за пределами круга. Маги уже следят, чтобы его целостность не разрывали.

На палубе внутри круга и правда с закрытыми глазами сидели, подогнув под себя ноги, двое пожилых северных колдунов. Судя по количеству амулетов, подвесок и меховым воротникам — это в летней-то жаре! — они были очень уважаемыми и могущественными. Волны исходящей от них магии на таком коротком расстоянии ощущались физически.

Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ни обнять напоследок, ни поцеловать!

— Зачем? — сорвалось с языка.

Ингвар, конечно же, понял, о чем я спрашиваю на самом деле.

— Это было необходимо.

— А если ты умрешь?!

— Я должен был обеспечить тебе безопасность, — он отвел глаза. — Это можно сделать только одним способом — предотвратив бесконечное преследование. А добиться этого раз и навсегда, без лишнего кровопролития, можно только так.

— Ну а как же семья и дети? — почти выкрикнула я, нисколько не стесняясь того, как на меня при этом посмотрели артеннатцы вокруг.

Ингвар приподнял руку, как будто желая коснуться моей щеки, но вовремя вспомнил, что это запрещено, и разочарованно отвел ладонь.

— Если Хьятви победит, я больше не буду для него препятствием. Мы сможем зажить спокойно.

Мне захотелось взвыть.

— Да он просто убьет тебя! Конечно ты перестанешь быть для него препятствием, если окажешься на том свете!

— Еще могу победить я, — ответил Ингвар.

— Но ты же не хотел править!

Он со странным выражением в глазах посмотрел на меня.

— Есть вещи, которые нужно сделать, даже если не хочешь. Недавно я понял, что это — одна из таких.

Неожиданно поднявшийся рев северян не дал нам больше обменяться ни словом. Моряки топали ногами, трясли оружием и орали, встречая своего вождя — Хьятви.

У меня екнуло в груди, когда я увидела старшего брата Ингвара. Они были почти близнецами — если говорить о чертах лица. Только Хьятви портила злая усмешка, превращавшая рот в уродливую дугу. Странно, что именно это, а не черная повязка на глазу, коверкало внешнюю привлекательность первого сына конунга.

В остальном они с Ингваром оказались не так уж похожи. Хьятви уступал брату в росте, хоть и смотрел на него свысока. Волосы более темного оттенка были коротко подстрижены и выбриты у висков. Мощные наплечники делали фигуру более широкой, чем на самом деле, но худощавость было не скрыть никакими способами.

Зато доспехи искупали всё. Стальной нагрудник, покрытый вытравленной вязью рун, сверкал так, что слепли глаза. Чтобы увидеть, как магия переливается на серебристом металле, не требовалось колдовское зрение — мастера сделали этот эффект видимым каждому человеку. Я не сомневалась, что работа эльфийская или гномья. Хьятви не мог не знать о том, что его младший брат отталкивает человеческую магию.

И это предполагалось честным боем? У Ингвара не было с собой ни единого зачарованного предмета, а его видавшая виды кольчуга не могла сравниться с новенькой, сияющей броней старшего брата. Ингвар это и сам понял, потому что руки сразу потянулись проверять ремешки наколенников и наплечников, чтобы те не подвели в нужный момент.

Я все-таки не выдержала. Перед Хьятви моряки почтительно расступались, поэтому к кругу он подходил быстро. Прежде чем он успел туда вступить, я сама сделала шаг вперед, остановившись на самой границе пустого пространства, и крикнула магам-старейшинам северян:

— Сражение будет неравным! Разве это устроит Мать драккаров? Я думала, в Артеннате на священном бою показывают свою собственную силу, а не мощь нанятых магов!

Хьятви резко остановился, пристально вглядевшись в толпу. Понадобилось время, чтобы он смог найти меня за высокими мужчинами.

— Ты кто такая, девка, и как смеешь давать нам советы, как соблюдать наши обычаи? — рыкнул он.

У Ингвара сразу начали наливаться кровью глаза. Он многое мог простить брату, даже покушение на свою жизнь, но не то, что тот обозвал меня девкой.

— Придержи язык, брат, — зарычал он.

Я вздернула подбородок.

— Это так важно — кто я? Лучше бы задумался над тем, что несправедливость боя очевидна даже чужакам.

Приветственные возгласы и правда стихли — северяне заворчали, головы склонились друг к другу. В светлых взглядах, на загорелых лицах моряков теперь читалось сомнение — разница в экипировке двух бойцов была слишком очевидной. Если Хьятви победит, то в этом будет немалая заслуга чар, наложенных на доспехи. Вряд ли северяне, уважавшие грубую силу, могли найти в этом много чести.

Глаза старшего сына конунга заметались. Он думал только о своей победе над братом, забыв о мнении собственного народа, и тут же попытался это оправдать.

— У Ингвара изначальное преимущество — у него оба глаза. Стоит ли мне напоминать, что именно он лишил меня одного из них? Мои доспехи — это компенсация несправедливости, учиненной родным братом!

Кое-где раздались одобрительные выкрики. Я в надежде уставилась на магов в круге, которые тихо переговаривались друг с другом, глядя на двух бойцов.

Через несколько мгновений тот колдун, в чьей бороде было больше седины, кивнул своему товарищу и выпрямился. Полились слова на гортанном наречии, обращенные к Хьятви. Я мысленно обругала себя за то, что вчера, желая как следует выспаться, развеяла все наложенные на себя заклятия, в том числе переводческое заклинание. Теперь я не понимала ни слова из того, что говорил старейшина.

Впрочем, через несколько секунд это стало ясно и без чар. Лицо старшего сына конунга в гневе исказилось, челюсти схлопнулись так, что звук было слышно даже мне. Хьятви с огромным усилием заставил себя поклониться магу и начал снимать доспехи. Ему на помощь сразу кинулись несколько слуг.

Но маг еще не закончил говорить. Он повернулся к Ингвару, и тот в знак покорности низко опустил голову. Второй старейшина поднялся, достал кинжал, отрезал от собственной рубашки длинную ленту и завязал ее на Ингваре так, чтобы закрыть один глаз — тот же, что у Хьятви.

По палубе под ритмичные удары ногами прокатился одобрительный гул. Теперь никто не посмеет упрекнуть дуэлянтов в том, что бой был неравным.

Ингвар надел шлем и широко мне улыбнулся. А у меня при взгляде на его лицо, перемотанное тряпкой, по коже прошелся мороз. Чего-то я добилась, да не того, чего хотела. Ведь Хьятви, хоть и был калекой, уже натренировался сражаться, видя лишь половину мира. А для Ингвара это будет в новинку. Сколько фатальных ошибок он сделает, прежде чем поймет, как нужно действовать?

Я с тихим ужасом наблюдала за тем, как Хьятви, который прямо под взглядами старейшин переоделся в обычные, чистые от волшебства доспехи, получает одобрение и медленно входит в круг. Он фальшиво улыбался и широко расставил руки, будто был страшно рад видеть брата и хотел его обнять, но у Ингвара хватило ума лишь криво улыбнуться в ответ и ударить мечом по железному краю щита — пригласить родича к бою.

К этому моменту я уже прочитала заклинание-переводчик и потому понимала, что говорят артеннатцы.

Самый седой старейшина встал между братьями и поднял обе руки, призывая северян к молчанию. На корабле мгновенно наступила тишина.

— Хьятви Одноглазый, сын конунга Хакена из клана Сторрвар, и его брат Ингвар, вы стоите пред ликами двух старейшин тинга и нашей богини, великой Матери драккаров, научившей нас, как оседлывать морские волны и подчинять их своей воле. У вас есть последний шанс решить все миром и отказаться от грядущей битвы. Воспользуйтесь им — после назад дороги не будет.

Маг отступил на шаг в сторону — братья оказались друг перед другом, лицом к лицу. Только не было похоже, что они готовы разговаривать. Оба взяли мечи наизготовку, закрыли щитами тело и медленно закружили по площадке, стараясь сохранить дистанцию.

— И-ингва-ар! — растягивая гласные, позвал Хьятви, продолжая отвратительно ухмыляться. — Даже не обнимешься с любимым братом? Мы столько не виделись — больше года!

— Любимый брат еще в чертогах отца поверил бы мне, что я не претендую на его трон и что трагедия, причиной которой я стал, была случайной, — парировал Ингвар, — а не начал бы присылать ко мне убийц одного за другим. Ты начал еще в Артеннате и продолжил здесь — целыми отрядами по пятнадцать человек. Так, по-твоему, поступают любимые братья?

— То есть ты затеял этот бой совсем не ради трона, — не скрывая сарказма, ответил Хьятви. — Оно и заметно.

Вокруг стали раздаваться многозначительные смешки. Вот так, безо всей предыстории, поведение Ингвара действительно выглядело жаждой власти.

Он неожиданно остановился и опустил щит. Взгляд скользнул по мне.

— Не ради трона, брат. Ради семьи. Ты натравил наемников на женщину, которую я люблю и от которой жду детей. Если мне придется взять власть в свои руки, чтобы защитить дорогих людей, чтобы прекратить бессмысленное убийство соплеменников, которых ты раз за разом посылаешь ко мне умирать, то я сделаю это с радостью! — зарычал Ингвар.

Хьятви напал без предупреждения, воспользовавшись тем, что брат отвел щит, но Ингвар был к этому готов. На миг у меня даже возникло подозрение, что он поступил так намеренно — показать, насколько Хьятви дик и неуправляем, ведь старт схватки еще не объявили. Так или иначе, впечатление это произвело однозначное. Старейшина, процедив бранное словечко, был вынужден отпрыгнуть, чтобы его не располосовало клинком.

— Бой объявляю начавшимся! — прокричал старик под звон железа. — Мать драккаров отныне вам судья!

Седые маги разошлись по площадке и встали друг напротив друга, вытянув руки, развернув ладони и шепча незнакомые мне заклинания. Круг, и без того вибрирующий от магии, заполнился новой силой. Это почувствовала не одна я — артеннатцы рядом со мной почтительно отступили от границы еще на шаг, зашептав молитвы Матери драккаров. Я не была уверена, что странное ощущение, поднявшее все волоски на коже, вызвано незримым присутствием богини. Однако схватка явно привлекла внимание некоего могущественного сверхъестественного существа, кем бы оно ни было.

Мужчины продолжали кружить по площадке, изредка сходясь и тут же отскакивая друг от друга. Хьятви обычно нападал первым, прощупывая защиту брата, тот уходил от ударов. Первые минуты бой не походил на серьезный, впечатление складывалось такое, будто противники разыгрывают привычную сцену, которую воспроизводили уже тысячу раз. Должно быть, им, прекрасно знающим друг друга, наверняка многократно тренировавшимся вместе, было непросто начать настоящую схватку — каждый боялся, что сразу откроет свои слабые места.

Но толпа ждала не просто разрешения спора двух братьев — она жаждала зрелища. Жадные до крови моряки быстро заскучали и стали криками подгонять бойцов. В основном северяне скандировали: «Хьят-ви! Хьят-ви!», но кое-где звучало и имя Ингвара. Приглядевшись к лицам, я узнала тех, кто призадумался после слов Ингвара о ненужных убийствах соплеменников. Наверняка Хьятви набирал команду из своих ярых сторонников, но сколько времени прошло с тех пор, как они отплыли из Артенната? Полгода? Вряд ли меньше. Этого времени достаточно, чтобы соскучиться по дому, подсчитать потери и спросить себя, а стоила ли того чужая семейная свара.

Поддержка Ингвара, которая слышалась в голосах его людей, на короткий момент сбила Хьятви с толку. Он отвлекся, дернул головой, пытаясь высмотреть «предателей», и в этот миг Ингвар сделал выпад. Он попал в цель, но, увы, лезвие лишь скользнуло по металлу доспехов, не причинив брату вреда.

Хьятви ответил молниеносной атакой, но тоже добился немногого — клинок прошел между боком и подмышкой Ингвара. Тот воспользовался этим, попытавшись вырвать оружие из рук противника, однако старший сын конунга держал меч крепко. На секунду бойцы разошлись, обменялись злыми взглядами — и вновь сцепились в яростной схватке.

В толпе раздались восторженные вопли. Больше братья не расходились дальше чем на шаг, ожесточенно лупя друг по другу клинками. Оба дрались так, будто слепота им ничем не мешает. Лязг стоял страшный, хотя большинство ударов все еще не приносили какого-то ощутимого результата — противники предсказывали вражеские действия и легко уходили от действительно смертельных атак. Но чем больше шума — тем восторженнее становились крики зрителей.

Наконец, Хьятви с ревом рубанул по ноге Ингвара. Ремень, удерживающий щиток, лопнул, деталь доспеха съехала в сторону. На разорванной штанине проступила кровь.

Не выдержав ее вида, я отвернулась. Рана не была серьезной, Ингвара лишь оцарапало, но мне вдруг стало невыносимо жарко и душно, и вовсе не потому, что близился полдень, а вокруг тесно стояли вспотевшие мужчины.

Первая пролившаяся кровь принадлежала Ингвару. Я не была суеверной, но черт побери, какое же это дурное предзнаменование!

— Тише, — Баэс положил мне руку на плечо. Второй он все еще держал арбалет, из-за чего артеннатцы держались поодаль и бросали на шпиона хмурые взгляды. А я была так увлечена боем, что даже не заметила, как он подошел. — Ингвар может лучше.

— Ты правда так думаешь или пытаешься меня успокоить?

— Нас обоих, если уж на то пошло, — пробормотал «птичка», чем поверг меня в еще большее уныние. — Этот хитрый ублюдок даже с похмелья может двигаться раза в два быстрее, и он далеко не исчерпал все свои финты. Варианта два: либо он такой медленный, потому что беспробудно пил неделю, а мы оба знаем, что это не так, либо он прикидывается, чтобы вымотать Хьятви, а потом его быстро добить.

Я все же приободрилась.

— С третьей стороны, — продолжал бормотать Баэс, — если они росли вместе, старший брат должен знать все его финты, так? Тогда в чем смысл этого обмана…

Застонав, я повернулась обратно к кругу. Уж лучше самой делать выводы о том, что вижу.

На краю зрения внезапно мелькнуло что-то знакомое. Не на корабле — на причале. Я сдвинулась к борту и провела взглядом по зевакам, которые наседали на грузного северянина, никого не подпускавшего к трапу, но не заметила ничего подозрительного. Вернее, ничего такого, на что в самом деле стоило бы обратить внимание, потому что затеявшаяся ругань, в общем-то, была делом обыкновенным для портового люда.

Однако червячок тревоги из груди уходить не хотел. Некстати вспомнились слова Хейса о том, что я о чем-то забыла. Теперь я, облизывая пересохшие губы, смотрела то на братьев, сцепившихся в круге, то на причал, теряясь, за чем важнее следить.

В конце концов бой перетянул внимание на себя. На берегу пока ничего не происходило, а схватка на палубе, напротив, набирала обороты.

Когда я вновь протиснулась в первый ряд, доспехи Хьятви приобрели пару свежих вмятин, а щит был иссечен так, что стало не разобрать изображенный на нем герб. Ингвар набирал скорость и молотил по брату, как попавшая в ураган ветряная мельница. Тот еле успевал подставлять щит под удары и отступал все дальше и дальше к краю площадки. Старейшины вновь были вынуждены сдвинуться, чтобы не попасть в бешеную мясорубку.

Теперь в поддержку Ингвара раздавалось больше криков — северяне оценили его силу. Похоже, их не заботило то, что Хьятви может припомнить это, если победит. Но даже так — голосов, выкрикивающих имя младшего сына конунга, было маловато.

В это время шум у причала усиливался. Я с замиранием сердца следила за тем, как сражается Ингвар, но вздрогнула, когда оттуда донеслись возмущенные возгласы.

Северянин у трапа наотрез отказывался пускать на корабль какого-то эльфа. Тот орал, что у него срочное дело к его командиру — Хьятви Одноглазому, а воин невозмутимо отвечал, что еще вопрос, кто через минуту будет его командиром, поэтому не убраться ли наглой ушастой морде в отхожую яму, где ей самое место. Даже если эта морда — самый лучший наемник всего Мараиса.

Лортанаэль Удавка, эльф, которого Хьятви однажды уже натравил на брата, — вот кого я мельком заметила в толпе, но не вспомнила. Он вполне мог напасть на Ингвара, если тот выживет в священном бою. Официально Хьятви тут будет совершенно ни при чем — всё выставят так, будто эльф мстил за давний проигрыш.

Скрипнув зубами, я все же принялась проталкиваться обратно, к борту. Вне зависимости от исхода боя от меня будет больше пользы там, где я смогу защитить Ингвара от неожиданного нападения. А для этого нужен широкий обзор.

Я без стеснения забралась на планширь, придерживаясь за туго натянутый канат. Северяне по соседству тут же наградили меня званием наглой девки, но я проигнорировала оскорбления. В любом случае дальше слов дело не зашло — моряки решили, что я просто пытаюсь найти местечко, откуда лучше видно бой. Сами они поступали точно так же — чтобы не упустить детали драки, мужчины битком набились в «воронье гнездо» и облепили все мачты не хуже обезьян. Все взгляды были прикованы к кругу, в котором Хьятви наконец-то вырвался из глухой обороны и смог пару раз достать Ингвара клинком. Никому не было дела до того, что я смотрю в другую сторону.

Вот только Удавка, ничего не добившись от грузного северянина, обложил того трехэтажным эльфийским матом, отошел и присел на обочине, намереваясь дождаться там конца боя. Наемник и не пытался скрываться. Скорее всего, это значило, что нападать он не планирует. Уж мне-то было хорошо известно, как мастерски способен затаиться Удавка перед атакой.

Не обнадеживаясь этим, я продолжала пристально следить за тем, что происходит вокруг. Может, появление эльфа всего лишь случайность, однако Хьятви наверняка припас какой-нибудь неприятный сюрприз на случай проигрыша. Должна же и я внести лепту в защиту нашего общего с Ингваром счастливого будущего, да?

Если, конечно, он победит. Пожалуйста, милый мой, победи…

По толпе прокатился вздох — это Хьятви каким-то образом сломал Ингвару щит. Тот был вынужден бросить ставший бесполезным кусок дерева и врезал брату стальной перчаткой по лицу. По забралу, вернее, но с такой мощью, что оно прогнулось, а сам Хьятви повалился на доски палубы. К моему огромному сожалению, он слишком быстро вскочил, чтобы Ингвар успел его прикончить, и бой разгорелся вновь.

Противники уже изрядно устали, в защите обоих теперь хватало слабых мест. Сражению оставались считаные минуты, а то и мгновения. Мне следовало хотя бы примерно понять, откуда может быть нанесен удар, и прикрыть Ингвара. А мой взгляд бегал по кораблю, не находя ни единой зацепки.

Усилием воли я отвлеклась от нового витка боя и заставила себя мыслить, как Хьятви. Этот человек — подлец, он предпочитал присылать убийц тайно, по ночам, и целыми отрядами, чтобы исключить возможность поражения. И он страшно дорожит своей властью, статусом наследника конунга. Станет ли Хьятви дожидаться проигрыша в священном бою? Нет. Он устроит так, что грязную работу за него выполнит кто-то другой, кто не боится проклятия морской богини.

В первых рядах зрителей произошло какое-то шевеление. Словно кто-то расталкивал людей, пытаясь выбрать более удобную позицию. Однако того, кто устроил волнения, скрывали головы высоких северян. Это значило, что он невысок ростом. Ровирец?

В просвете мелькнули темные кучерявые волосы с сильной проседью. Я не ошиблась, предположив национальность. Но ровирцев на корабле можно было пересчитать по пальцам одной руки — сюда пропустили только сослуживцев Ингвара, и все их было хорошо видно. Сознательно или нет, они занимали стратегически выгодные места. Рядом с ними всегда оставалось свободное пространство, будто представители двух народов чувствовали напряжение рядом друг с другом и, как магниты с одинаковым полюсом, взаимно отталкивались. Этого же, судя по всему, северяне хорошо знали, потому что пропускали вперед, почти не переругиваясь с ним. Да и не помнила я, чтобы в отряде шпионов был кто-то настолько седой. Вдобавок что-то болезненно знакомое было в его движениях…

От внезапной догадки меня прошибло потом.

Дайш сотрудничал с Хьятви, подсказав его наемникам, как найти Ингвара — повесив на меня колдовской маячок. Дайш мог заниматься всем этим и сам, но наверняка он подключал к делу помощника. А был всего один человек, который знал ровно столько же, сколько его хозяин.

Эно. Чистокровный ровирец, уже немолодой человек, который тем не менее владел ножевым боем. Для неприметного слуги, которого никто не принимает всерьез, всадить Ингвару кинжал в бок будет проще простого, и его уж точно не обеспокоит месть Матери драккаров.

Как нарочно, в этот миг Эно пропал из виду. Я вытянула шею, высматривая его среди плечистых северян, но тот как в воду канул, хотя уже подобрался к первым, особенно плотно стоящим рядам.

Где же он? Когда собирается атаковать? И как я могла о нем забыть?

Хотя на последний вопрос как раз таки ответить было легче всего. Когда отряд королевских шпионов взял убежище Дайша, всех, кто находился в здании, включая слуг, схватили и посадили в темницу ждать суда, который определил бы их виновность или невиновность. Я пропустила штурм и не видела, кого шпионы забрали с собой, но наивно решила, что Эно, крайне редко покидающий господский дом, тоже отправился в тюрьму. Только ведь его могло и не быть в убежище, если он в отсутствие хозяина заправлял его делами. А спрятаться на корабле у Хьятви — отличная идея. Людям короля пришлось бы пройти маленький бюрократический ад и, возможно, нарваться на международный скандал, если бы они захотели обыскать суда, принадлежащие сыну конунга Артенната.

Бой в круге подходил к концу. Ингвар явно брал верх, но облегчения я пока не испытывала. Вот Хьятви снова, тяжело дыша, рухнул на палубу, но вскочить так же стремительно, как раньше, уже не смог. Ингвар занес меч…

В первый ряд зрителей неожиданно протиснулась худая фигура. Смуглая кожа и темные волосы, невзирая на обилие седины, хорошо выделялись среди северян. Эно тоже поднял руку. На ярком полуденном солнце сверкнула мизерикордия — кинжал с длинным и узким трехгранным клинком, идеально подходившим для того, чтобы пробить любые доспехи и нанести смертельную рану.

Ублюдок собирался напасть сзади. Ингвар был занят сопротивляющимся из последних сил Хьятви и никак не мог увидеть, что к нему приближается опасность. Один из старейшин заметил, глаза расширились, рот начал открываться для крика — но сделать он ничего бы не успел. Эно был слишком быстр.

Хорошо, что ко всему этому была готова я.

Воздушная волна обрушилась на мужчину, когда лезвие было в сантиметре от границы круга. Эно вскрикнул. Его швырнуло назад — на другого ровирца, который крепко схватил слугу и приставил к его горлу кинжал. Отпрянувшие северяне наконец-то сообразили, что священный бой чуть не был испорчен, и с ревом подступили к Эно, но второй ровирец предупреждающе поднял свободную руку — и в ней тоже оказался кинжал.

— Спокойнее! Я держу его. Хотя содержимое кошелька этого человека и — ничуть не меньше — его мотивы меня волнуют точно так же, как и вас. Давайте-ка посмотрим, что там…

Эно дернулся, но у схватившего его мужчины были крепкие руки. Он сильнее надавил лезвием на шею слуги, и у того под рубашку потекла струйка крови. Это подействовало лучше любого успокоительного. Побледнев, Эно застыл, а незнакомец надрезал его тугой кошелек. Оттуда на палубу со звоном посыпались серебряные монеты артеннатской чеканки. И еще — перстень.

— Как интересно, — с усмешкой произнес мужчина. — А не это ли кольцо всего час назад было на пальце Хьятви Одноглазого?

У северян вокруг помрачнели лица. Там стояли не приближенные Хьятви, а простые моряки, которые тем не менее умели складывать два и два, и сделанный вывод им крайне не понравился. Старший сын конунга, может, и был их командиром, но подкупить ровирца, который бы нарушил ход священного боя, — это в их понимании оставалось далеко за гранью допустимого.

Эно снова дернулся, но второй ровирец легко его удержал.

— Лучше тебе не рыпаться, дружок, и дождаться, пока я не отведу тебя в темницу, — насмешливо сказал он. — Сдается мне, если ты не потерпишь, эти господа устроят тебе суд прямо здесь — и клянусь подвязками королевы, я буду не очень-то против.

Только сейчас я заметила, что на его отполированном нагруднике сверкает золотой символ — корона, переливающаяся чарами. Точно такая же картинка была изображена на жетоне, который Ингвар предъявил Кандо Сарвалесу, чтобы получить от него сведения о других мирах.

Я прищурилась. Простой шпион такой символ на груди носить бы не стал, а лицо мужчины было мне незнакомо. Значит, вот как выглядит капитан отряда Ингвара, от которого мы так старательно удирали в портал?

Сам Ингвар понятия не имел, что разыгрывается прямо за его спиной. Ему удалось выбить из рук Хьятви меч и отшвырнуть его ногой в сторону. Хотя большого смысла в этом не было — старший брат уже не мог подняться с палубы. Лицо под перекошенным шлемом было окровавлено, грудь тяжело поднималась и опускалась, многочисленные раны сочились красным. Ингвар выглядел немногим лучше, но хотя бы держался на ногах.

− Сдавайся, − устало сказал он Хьятви. — Сдавайся — и сохранишь жизнь.

− Щедрый подарок от младшего брата, подстроившего всю эту ситуацию, − саркастично усмехнулся тот.

− Тебе лучше, чем кому-то иному, известно, что я ничего не подстраивал. Твое падение и травма были случайностью. Свидетелей этому — все, кто в тот вечер был с нами и еще не успел напиться до потери сознания.

− Еще большая случайность — то, что после этого ты сразу сбежал в Ровир, и то, что теперь за твоей спиной стоят одни из лучших бойцов этой страны. Удивительное совпадение, − Хьятви засмеялся, но зазвучало это обреченно.

− Тебя одолел мой меч, в моих руках, и ровирцы тут ни при чем, − зарычал Ингвар. — Не пытайся приписать мои заслуги другим. Мать драккаров свидетельница — с моей стороны все было честно.

− А со стороны твоего брата — нет.

Самый почтенный из старейшин покинул свое место внутри круга и склонился над Хьятви. Тот попытался встать, но старик с неожиданной силой пнул мужчину, так что он с глухим стоном повалился обратно на доски. Ингвар озадаченно уставился на мага, затем оглянулся, увидел капитана, державшего Эно, − и в глазах начало проявляться понимание.

− Мы слышали, как Хьятви сговаривается с предателем, готовясь к бою в своей каюте, − объявил старейшина, − но решили, что богиня рассудит. И она рассудила — победил тот, на чьей стороне правда.

Я едва не закашлялась. Ничего себе позиция! Даже если допустить, что богиня действительно наблюдала за боем, она и пальцем не шевельнула. А если бы Эно воткнул Ингвару в спину кинжал, старейшины провозгласили бы, что правда на стороне одноглазого подонка и что богиня произошедшее полностью одобряет? Ингвар не зря ворчал по поводу странных законов в своей стране. Некоторые из них точно пора вырвать с корнем.

В толпе поднимался ропот. Доказательства нечестности старшего сына конунга всем сунули буквально под нос, но бой официально не был завершен — Хьятви не сдался и еще не согласился исполнить требования, выставленные перед сражением. Напряжение только усиливалось, поскольку никто не знал, что сейчас произойдет. Если победитель решит убить старшего брата, это будет уже не смерть в честной схватке, а казнь — и совсем другие последствия. Судя по тому, что брови Ингвара сдвигались над переносицей все сильнее, он это понимал.

− Сдавайся, Хьятви, − повторил он. — Своим непокорством ты уже ничего не выиграешь. Смерть в круге я тебе не подарю, не надейся. С учетом того, что ты меня пытался убить еще в Артеннате, а потом — несколько раз — здесь, для тебя это было бы чересчур легким концом.

− Правильно, не убивай его, Ингвар, сын Хакена, − согласился старейшина, оглядывая Хьятви, который мрачнел от слова к слову. — Мы хотим с ним потолковать сами — за то, что он чуть не осквернил вероломством древний обряд.

− Я не сдамся! Не сдамся! — заревел Хьятви, приподнимаясь на локтях.

Только для него было уже поздно. За бортом вспенилось море — русалки, до сих пор ведущие себя тихо, начали ожесточенно бить хвостами, поднимая тучи брызг. Каракка закачалась, и мне вместе с другими северянами, кто держался за снасти, пришлось вцепиться в них покрепче, чтобы не попадать гроздьями на палубу или в воду. Затем все прекратилось так же внезапно, как и началось. В волнах не было видно больше ни одной русалки — все, как одна, погрузились на глубину и устремились подальше от порта. Вместе с ними исчезло и давящее присутствие кого-то сверхъестественного. Круг был чист от магии и разорван, а бой — окончен.

Однако напоследок богиня оставила послание. За секунду до того, как успокоилась вода и корабль перестало качать, Хьятви с воплем схватился за голову. Когда он отнял окровавленные стальные перчатки, на его лбу проступила глубоко процарапанная руна.

Старейшина нехорошо улыбнулся.

− Великая мать моря пометила тебя, Одноглазый. Ты проиграл — и ты проклят. Отныне никто не преклонит пред тобой колена. Лучшее, чего ты можешь удостоиться, − это плевка в твою тень. А тебя, наследник конунга, − он повернулся к Ингвару, − мы приветствуем как нашего нового господина.

Старый маг первым опустился на колени. За ним волной касались палубы все северяне на борту: сначала те, кто находился близко к кругу, затем до самой кормы — не осталось никого, кто висел бы на снастях или хотя бы не склонил голову. Даже на причале и соседних кораблях моряки из Артенната побросали работу, чтобы выразить преданность Ингвару. Через несколько секунд стоять продолжали только ровирцы, я да сам Ингвар, растерянно оглядывавший суда, которые теперь принадлежали ему. Над тремя каракками зависла полная тишина, которая нарушалась только тихим воем Хьятви, с обезумевшими глазами прижимавшего ладонь ко лбу, будто это могло спрятать свежую рану.

Я знала, что это еще не всё. Нужно разобраться с контрактом, заключенным с королем Эсфато, отправить северян домой и выяснить, чем нам грозит то, что Хьятви остался в живых. Но черт побери, какое же облегчение я испытала в этот момент.

Ингвар жив. И он наконец-то занял достойное его место.

Он нашел меня глазами и улыбнулся. Я ответила ему тем же. Хоть он и балбес и я обязательно устрою ему взбучку, не любить его просто невозможно.

Ровирский офицер прочистил горло.

− Нам бы обсудить кое-что, Ингвар. Или как теперь к тебе обращаться, раз уж ты сместил старшего брата?

− Как и всегда, по имени, капитан, − ответил тот. — Как насчет поговорить через полчасика? Мне бы тут самому сообразить, что со всем этим делать.

− Полчасика, − задумчиво повторил ровирец, с сомнением окинув взглядом три корабля, забитые коленопреклоненными северянами. — Да, через полчасика вполне сойдет.

Примечания к главе

Каракка — парусное судно, популярное в Европе XV−XVI веков благодаря хорошей мореходности. Каракки стали «главными героинями» эпохи Великих географических открытий, но постепенно были вытеснены более крупными кораблями — галеонами.