Сложности

Глава 15 Утони

Грета

— Ты не вернешься к этому мужчине.

Было следующее утро, и я стояла в подсобке «Салона красоты Лу», готовясь к появлению первой клиентки. Лу устроилась рядом, тоже ожидая клиентку. Сегодня она явно была в настроении наставить меня на путь истинный.

Нет нужды говорить, что Лу слышала о происшествии в продуктовом, о чем не преминула рассказать, после чего я поделилась тем, что случилось после.

— Конечно нет, Лу, — ответила я. — Но ты должна признать, что ему пришлось нелегко. И это еще до того, как какой-то случайный сумасшедший бродяга застрелил двадцативосьмилетнего отца двоих детей, который не сделал ничего дурного. А лишь остановился помочь этому бедолаге. И именно Хикс должен поймать этого сумасшедшего. Достаточно сумасшедшего, чтобы насмерть застрелить мужчину с добрым сердцем, остановившегося ему помочь.

Лу отвела взгляд и пробормотала:

— Должна признать, что это гораздо хуже того случая, когда в моем кресле сидела Джули Бейкер. После стрижки она так смотрела на себя в зеркало, будто позволила коснуться своих волос маленькому ребенку с ограниченными возможностями и удивлялась своему здравомыслию. — Подруга снова посмотрела на меня. — А до этого она сидела в твоем кресле и делала то же самое.

Я могла сказать, что не особо и расстроилась из-за того, что Джули Бейкер больше не была моей клиенткой.

— Рада, что мы все с ним прояснили, — заявила я.

Это была ложь. Я не чувствовала радости. Раньше я была обижена, зла и расстроена. А сейчас ощущала растерянность, страх и сомнение в собственном здравомыслии, если не стану размышлять о том, о чем попросил подумать Хиксон.

— По крайней мере, куда лучше закончить все так, нежели было до этого, — продолжила я. Хоть это было правдой. — Но когда Кит сказал, что наши отношения закончены, и на мой вопрос почему, он ответил, что больше не может мириться с существованием в его жизни моей матери. Тогда он пояснил, что не станет просить меня выбирать между ними, потому что знает, что я выберу ее. И закончил наши отношения так, что у меня даже не было возможности доказать его неправоту, — напомнила Лу я.

И это тоже, к сожалению, было правдой.

Я продолжила:

— Он любил Энди и готов был отдать за него жизнь. Я всем сердцем верю в это. И с такой же силой он любил меня. Но он так ненавидел мою мать, что его ненависть превзошла все чувства ко мне и к Энди вместе взятые. Мы ссорились, но только из-за нее. Каждый раз, когда она просила у меня денег, он начинал злиться. Но когда я давала ей денег, что происходило слишком часто, он просто терял голову, я знала это тогда, а сейчас понимаю еще лучше. У него была определенная точка зрения по этому вопросу. И, в конце концов, смотря на меня, он видел лишь это. Мою слабость по отношению к ней. Тот факт, что он использовал свои тяжело заработанные деньги на присмотр за Энди, а я использовала свои деньги, чтобы присматривать за ней. Становилось хуже и хуже, пока это не поглотило все остальное, включая нас. И она уже попыталась отыграться на Хиксоне, что ему явно не понравилось.

— Мы не сомневаемся в этом, — раздраженно проговорила она.

«Мы точно не сомневались, особенно я».

— Так что мне абсолютно не нужна нависающая надо мной угроза влюбиться в нового мужчину.

Она пристально посмотрела на меня и спросила:

— Влюбиться?

Я приподняла плечо.

— Он замечательный.

— Детка…

Я прервала подругу, прежде чем она начала говорить.

— Он закончил все не лучшим образом. Но это единственный плохой момент. — Я боролась с тем, чтобы не улыбнуться, когда проговорила: — Он назвал меня леденцом.

— Как смехотворно и по сексистски, — заявила она.

— А я дразнила его жучком-обнимашкой.

— Ты назвала Хиксона Дрейка жучком-обнимашкой? — ее глаза расширились.

— Это была шутка. Оба прозвища были шуткой.

Она взяла себя в руки после этой новости, но теперь уже выглядела нерешительной. И следующие ее слова объясняли этот взгляд.

— Мне всегда было интересно, почему ты продолжаешь помогать этой женщине.

Я посмотрела на коробки с краской для волос и ответила:

— Она моя мать.

— Грета…

Я снова посмотрела на нее.

— Ты не понимаешь, ведь у тебя замечательная мама. Тебе не понять. А я бы все равно ощущала связь между мной и матерью, даже если бы она умерла в мое двадцатилетие. И это помня, как она вела себя в моем детстве. Я бы ощущала эту связь в день ее рождения, в годовщину смерти. Эта связь просто существует, и от нее не избавиться. Даже вычеркнув ее из своей жизни, я ощущаю эту нить. Это бессмысленно. Но она просто существует. И, возможно, мне просто требовалось время, чтобы все осознать, Лу. Но возможно, перестань я ей помогать, она бы вляпалась в неприятности, заболела, оказалась бы в тюрьме, на улице, может даже умерла бы. Кто знает? И тогда бы я ощутила вину за то, что не была человеком, у которого хватило сил присматривать за матерью, даже за такой. Я в проигрыше в любом случае. Кит не понимал этого, и я понимаю почему. Но суть в том, что… она моя мать.

— Ты собираешься возобновить с ней общение? — спросила она.

Я облизала губы, потерла их друг о друга и подняла руку, чтобы достать коробку с краской, которая мне понадобится.

— Я так не думаю.

— Что завело ее слишком далеко, ее поведение с Хиксоном?

Я посмотрела на подругу и одарила ее улыбкой, которая даже мне самой казалась грустной.

— Она сделала это не с Хиксом. Она поступила так со мной, используя Хикса. Поэтому ответ на твой вопрос — да. Определенно. Она из кожи вон вылезет, чтобы найти новые способы навредить мне, и сделает это без малейшего зазрения совести, что причиняет боль невинному человеку, выполняющему свою работу. И она была в курсе, что эта работа далеко не самая веселая. Она всегда манипулировала мной, использовала меня, нападала на меня. Она причинила боль Энди, не потому что хотела ранить меня. А потому что глупа и слаба. Это был несчастный случай, которого можно было избежать, но, думаю, именно поэтому я позволила ей остаться в моей жизни. Потому что это был несчастный случай. Но в этот раз все было по-другому. Она спланировала то, что сделала с Хиксом, пытаясь добраться до меня. Она старалась изо всех сил, вовлекла других, а такой вид злобы слишком экстремален, чтобы его игнорировать.

— Знаешь, Хиксон прав, — сказала она мне. — Все слышали о Кавана Беккере. Он вроде местного Волан-де-Морта. Он из тех, чье имя не называют. Люди стараются забыть о его существовании или говорят о нем шепотом. Он — не хороший парень.

Ага. Это похоже на тип моей матери.

— Чудесно, — пробормотала я.

— Детка, что бы ни происходило между вами двумя, Хиксон Дрейк — хороший шериф. Многие видели, как он допоздна засиживался в своем кабинете, когда все это дело только началось. Еще до того, как было найдено тело Ната Кэллоуэя, прошел слух, что он все время занимался его поисками. Все говорили, что он полон решимости сделать все возможное для Фэйт и ее детей. Он даже надел форму, которую никогда раньше не носил, и заставил свою команду встать рядом на похоронах Ната, чтобы Фэйт убедилась: она может положиться на них. Он сошел бы с ума, если бы Кавана Беккер навредил тебе. — Ее губы дернулись. — И судя по его словам, он на самом деле потеряет рассудок, если этот парень причинит тебе боль. С тобой все будет в порядке, и, может быть, твоя мама отступит после того, как не сможет ничего от тебя добиться.

— Я надеюсь.

Но я лукавила, и не потому, что никогда особо ни на что не надеялась. Я знала, что она не закончила. Конечно, в итоге, она сдастся, если у меня хватит силы продолжать двигаться своим путем. Она использовала любые возможности, но не была большой любительницей тратить слишком много времени и сил на получение искры из камня.

— Алло! — позвал кто-то из комнаты. — Вы где все?

— Это ко мне, — пробормотала Лу и пошла двери, крича в ответ: — В подсобке, Агнес! Сейчас выйду!

У двери она остановилась и посмотрела на меня.

— Я никогда не говорила этого, потому что все это было еще свежо, но тебе действительно стоит знать. Кит облажался, подруга. Я не знакома с твоей матерью, но по рассказам она подобна варвару. Но судя по моей ситуации с Биллом, если любишь кого-то, то терпишь все дерьмо, с ним связанное. Я знаю, что многие удивляются, как я выношу его поведение, но ответ очень прост. Я люблю его. И уверена, что Кит любил тебя. Просто он не любил тебя достаточно сильно.

— Спасибо, дорогая, — прошептала я.

Она все еще не закончила.

— В одном Хиксон Дрейк прав: ты стоишь того, чтобы ради тебя найти вторую работу и купить огромное кольцо, если бы ты того захотела. Пусть я и злюсь на него за то, что он с тобой сделал, хоть в этом мы с ним согласны. — Она улыбнулась мне. — И я уверена в этом, потому что ты из тех женщин, которые бы никогда не захотели такого. Естественно, тебе бы понравилось получить подобное кольцо в подарок. Но это не то, что важно для тебя.

И она была права. Мне нравились бриллианты.

Но у меня было смутное и страшное подозрение, что я переехала бы и в трейлер, если бы Хиксон Дрейк жил там, а съехав от матери в двадцать лет, я поклялась, что никогда не вернусь обратно ни по какой причине.

— Не заставляй меня плакать, — приказала я. — Я сегодня не красилась водостойкой тушью.

Подруга лишь усмехнулась.

— Хорошо, не буду. Но хочу заметить, что больше не ненавижу тебя из-за твоего великолепия и твоей отличной задницы. Сейчас я смотреть на тебя не могу, поскольку ты устраиваешь сцену в продуктовом магазине, а горячий мужчина прижимает тебя к полкам, заводится из-за тебя, кричит на тебя, затем называет тебя милой. Как я и сказала, я зла на Хикса. Но меня там не было, я просто слышала эту историю из нескольких источников, но даже я знаю, что это было горячо.

— Все не так, — честно призналась я. — Было немного страшно и немного раздражающе.

— Да, я понимаю, что тогда ты так и считала. Но сейчас… — она покачала головой. — Я зла на Хикса, но могу отпустить свою злость, если все его поведение дает хоть малейший намек на то, какие сильные эмоции испытывает к тебе этот мужчина. Я, конечно, не хочу давать тебе причину, оправдывающую его поведение как последнего мудака, но я знаю Хиксона Дрейка много лет. И слышала о нем так много информации, ее количество можно сравнить лишь с количеством слухов о Брэде Питте. Этот мужчина не просто шериф. Он живет и дышит той ответственностью, которую несет с собой значок. Так что прижимать женщину к чайным полкам не совсем в его духе.

Она замолчала.

А я напряглась.

А затем она выдала остальное.

— Но он увидел тебя с синяком и отреагировал подобным образом. Да, — сказала она задумчиво, — это поможет мне отпустить злость.

— А теперь ты меня пугаешь и раздражаешь, — ответила я.

Она закатила глаза, подарила мне воздушный поцелуй и вышла за дверь.

Ха! Такова Лу.

***

Вечером пятницы я исполняла песню Билли Холидей: «В этом его странность», после чего под аплодисменты пробормотала в микрофон:

— Спасибо.

Билли, кстати, была одной из артисток, чьи песни я не любила исполнять, потому что невозможно было просто их спеть, их необходимо было исполнять на определённом уровне, которого добиться было не так просто. По моему мнению, такими артистами были Барбара Стрейзенд, Долли Партон, Тина Тернер, Селин Дион, Уитни Хьюстон и Адель (но это далеко не весь список).

Однако мой пианист — Элван — человек, составляющий список песен для моих выступлений, которые должны были понравиться Джемини — заставлял меня.

И, конечно же, это было не особо трудно.

Он всегда давал мне что-то взамен после того как ставил передо мной очередную трудную задачу.

И в этот раз он вознаградил меня, направив ребят к исполнению песни Энни Леннокс «Холод».

Я любила эту песню. Она идеально подходила моему голосу. И мне нравилось облекать в слова ледяную и одновременно жаркую красоту текста.

Поэтому я улыбнулась, ощутив, как мои веки стали тяжелыми, когда барабанщик исполнил свою часть, и вступили остальные, я сама погрузилась в песню, стоя у микрофона и раскачиваясь. Руки внезапно стали невесомыми, скользя по бедрам, моя голова покачивалась, единственной постоянной стали губы у микрофона.

Я уже заканчивала первый куплет, когда что-то привлекло мое внимание. И я медленно сосредоточилась, с некоторым удивлением замечая Джемини, стоящего вблизи от сцены, чего он никогда не делал. Он не пробирался через толпу, пока кто-то выступал. Хозяину не пристало прерывать выступление.

Но когда я увидела его, стоящего прямо там и загораживающего обзор сцены, его взгляд переместился.

Я проследила за направлением его взгляда и заметила Хиксона, сидящего в конце бара, его глаза были устремлены на меня.

И убейте меня кто-нибудь, но как только наши глаза встретились, я попала в ловушку. В плен.

Я не могла отвести взгляд. Даже когда почувствовала, что некоторые зрители передвинулись на своих местах и обернулись, чтобы посмотреть, для кого я исполняю эти строчки.

Я пела о женщине, которая хотела утонуть в глазах своего мужчины. И сама хотела того же. Я хотела получить шанс. Мечтала тонуть в синеве глаз Хикса до конца своих дней. Вот только я не хотела, чтобы он это узнал.

Но я не могла отвести взгляд.

К счастью, как это обычно бывает, песня закончилась, я вырвалась из ее чар и заставила себя улыбнуться зрителям, которые хлопали более восторженно, нежели обычно. Мой разум смутно попытался вспомнить, какая песня будет играть следующей, и понадеялась, что она не принесет мне еще больше проблем.

К сожалению, удача была не на моей стороне, поскольку следующая композиция была не намного лучше, но, по крайней мере, в ней не было слов о купании в чьих-то глазах.

Это была песня Евы Кэссиди «Золотые поля».

И мне удалось исполнить ее, как и следующие четыре, не смотря на Хиксона.

Я ушла со сцены, скрывая свою поспешность (я надеялась, что скрывала ее удачно), выразив благодарность и пообещав вернуться. После я сидела в своей крошечной гримерке за кулисами (вернее, пряталась), с ужасом размышляя, зайдет ли Джемини, как пару недель назад, чтобы предупредить о Хиксе. И когда раздался стук и вошел Джемини, я затаила дыхание.

— Он ушел, красавица, — мягко проговорил он. — Перекинулся со мной парой слов. Сказал, что получил удовольствие от представления, но беспокоился, что причиняет тебе дискомфорт. Поэтому попросил передать тебе, что ты выглядишь великолепно, а потом ушел.

Я выдохнула, но это не было полным облегчением.

Нет.

Хиксон может и ушел, но сделал это, проявив заботу и сказав нечто милое.

— Не мое дело, и ты не спрашивала, но я слышал о происшествии в продуктовом, — начал Джемини.

Конечно же, он слышал. Каждый житель был в курсе.

— Поэтому я не знаю, что произошло. Но зная тебя, все могло быть и хуже. А учитывая все то, что я слышал об этом мужчине, не уверен, что ситуация могла быть лучше, — закончил он.

Я тоже не была уверена.

— Все сложно, — прошептала я.

— Как и всегда, — доброжелательно проговорил он. — Ты как обычно сказочно хороша. Продолжай в том же духе, Грета.

— Для тебя, всегда, Джемини.

Он улыбнулся мне и вышел.

Я посмотрела в зеркало. И глубоко вздохнула

После чего вышла, чтобы взять газировку и поработать с толпой.

***

Поздним утром следующего дня я поспешила к двери, услышав звонок.

Я открыла дверь и замерла, увидев мужчину с огромной вазой, наполненной розами необыкновенного темно-синего цвета с кремовыми клематисами, а среди лазури лепестков виднелись веточки гипсофилы.

— Грета Дэйр? — спросил он.

— Э… да, — ответила я.

Он протянул цветы в мою сторону.

— Доставка.

Я взяла букет.

— Наслаждайтесь, — пробормотал он, поворачиваясь и трусцой сбегая со ступенек моего крыльца.

Я посмотрела ему вслед, затем медленно отошла от двери и закрыла ее. Мне казалось, что я плыла к кухонному острову, куда и поставила цветы. Было ощущение, что прошел целый год, прежде чем я подняла руку, чтобы взять маленький конверт, виднеющийся из композиции.

Я просунула палец в конверт, задержав дыхание. И достала карточку. Она была обычной белой, с единственным словом.

Тони.

Я оглянулась и вновь посмотрела на композицию.

Голубые розы. Я никогда не видела голубых роз.

Тони.

Слова песни «Холод» ударили по мне, и я начала дрожать. Господи, Хикс мог быть горячим, милым и элегантным и… и много каким еще, просто цитируя два слова из песни «Холод».

Я выхватила телефон, включила его и касалась экрана, пока не дошла до нужной настройки: «Разблокировать номер».

— Блин, черт, черт, черт.

«Он пережил операцию, но, к сожалению, мисс Дэйр, травма головы, полученная во время аварии, слишком серьезная. Мы ввели его в кому, пока не спадет отек мозга, а дальше будем наблюдать. Однако мой долг сообщить, что вам следует приготовиться. Учитывая полученную травму, когда молодой человек очнется, он будет уже другим».

Я выключила телефон, он издал странный электронный щелчок, и с грохотом бросила его на остров. После чего вышла из комнаты.

Но цветы я не выбросила.

***

Наступила следующая суббота. Которая, конечно же, всегда приходила после пятницы.

В городе должен состояться домашний матч «Райдеров Глоссопа». Домашний матч, на который я не поведу Энди. А еще домашний матч, на который я не пошла вместе с Хиксом.

И я не разблокировала его. И цветов больше не получала.

Его не было среди зрителей в ночь (а точнее в прошлую ночь), когда я надела то платье, которое он видел на моем ноутбуке и одобрил с таким выражением лица, что я пожалела, что его не было у меня прямо тогда, чтобы продемонстрировать его вживую.

Они не нашли бродягу, убившего мужа Фэйт, и все успокоилось настолько, что никто не обсуждал ни эту дело, ни Хоуп с Хиксоном.

Мы же с Хиксом все еще оставались темой для разговоров после моего исполнения для него той самой песни в «Капле» (несколько дней подряд меня только и спрашивали об этом, за исключением Лу, которая просто закатывала глаза, а я даже не рассказала ей о цветах).

Я только что вернулась домой после представления в «Капле». Было достаточно поздно, и я устала. Я любила свой дом, но впервые с тех пор, как мы расстались с Китом, мне не хотелось возвращаться в пустой и темный дом. И я в семимиллионный раз раздумывала, не стоит ли мне разблокировать Хикса, а еще написать ему, что цветы были прекрасны и я не против куриных бедрышек из «Арлекина».

Я вошла на кухню, автоматически двигаясь в сторону острова, чтобы бросить туда ключи и сумочку, затем собиралась вернуться, чтобы включить свет и запереть дверь, когда меня схватили сзади.

Мое тело охватила дрожь и, открыв рот, я закричала. Рука быстро заглушила мой крик, и меня толкнули вперед — быстро и сильно. Ладонь убрали с моего рта, но только для того, чтобы сжать волосы у меня на затылке сразу после чего мое лицо ударилось о край столешницы острова.

Я вскрикнула от удара и моргнула, тряся головой и чувствуя, как мои конечности ослабли, пока мозг боролся за сохранение сознания. Рука, сжатая в волосах, потянула меня вверх. Я почувствовала, как вторая рука обхватила меня за талию, и услышала мужской голос, проговоривший мне на ухо:

— Я просто хотел послушать, как ты поешь.

Я закричала, опять полетев вниз. На этот раз мое лицо врезалось в верхушку острова, я почувствовала и услышала ужасающий хруст, но меня тут же дернули назад.

— Это все, чего я хотел, — процедил голос мне на ухо. — Я просто хотел послушать, как ты поёшь. Сказать тебе, как мне нравится твое пение. Приблизиться к губам, которые издают такой бесподобный звук. Но кто ты такая? Кто ты такая, чтобы вести себя так, будто ты что-то значишь? Ты всего лишь стареющая певичка в клубе в глуши, которая ведет себя подобно диве. Ведешь себя так, будто что-то значишь.

Он снова начал давить на меня, но я вывернулась, одновременно подняв ногу и прицелившись как можно лучше. И как следует ударила. На мне были сандалии на высоком каблуке и, похоже, мой каблук достал до пальца на его ноге, потому что мужчина издал высокий звук, и его рука, держащая меня за талию, ослабла.

Я резко дернулась, но его пальцы все еще держали мои волосы, и меня отбросило назад, когда я попыталась вырваться. Я крутанулась вокруг себя, наклонив шею, чтобы облегчить боль от его руки, и посмотрела прямо на него.

Я сжала кулак, целясь вверх. И приложила всю силу, которую только могла, ударив кулаком ему в горло. Он издал неприятный булькающий звук, и его пальцы выскользнули из моих волос.

Я была вне себя от ужаса, действуя на голом инстинкте, единственной целью которого было вывести из строя нападавшего. И я была близка к успеху. Положив руки на его плечи, я увидела, что это был тот самый жуткий парень из «Капли Росы».

Я со всей силы подняла колено и врезала ему между ног. Он издал мучительный стон агонии и опустился на колени, затем упал на бок, и я услышала стук того, как его голова ударилась о ножку моего острова.

Но тут я поняла, что ключи все еще у меня в руках. И побежала.

Открывая машину, я летела через кухню к двери, которую он оставил открытой. Я подвернула лодыжку на своих проклятых каблуках, когда мои ноги коснулись бетона подъездной дорожки. Устояв на ногах, я не стала тратить время на то, чтобы закрыть за собой дверь. Я просто продолжила свой спринтерский забег, поэтому буквально влетела в автомобильную дверь, ударившись всем телом.

Я быстро отпрянула, и первый раз моя рука просто соскользнула с ручки, но со второй попытки я сумела ухватиться за ручку, открыть дверь и втащить себя внутрь. Я закрыла дверь, щелкнула замком, а затем начала возиться с включением двигателя и выездом задним ходом. Я даже слышала, как завизжали шины на дороге, когда сдавала назад.

Моя голова моталась туда-сюда, когда я вывернула руль на конце подъездной дорожке. Я переключила передачу и рванула дальше по улице, направляясь прямо к управлению шерифа.

Но у меня свело живот, когда я увидела свет у входа, но ничего больше. В больших окнах не было никого видно. И тут до меня дошло, что это Глоссоп, а не Денвер. Управление шерифа не работает здесь круглосуточно.

Да это и не требовалось, поскольку от не естественных причин и не от своей руки здесь за пятьдесят лет скончался только один мужчина.

— Господи! — закричала я, заезжая на боковую парковку и резко тормозя.

Я уставилась на вереницу из пяти пикапов, аккуратно припаркованных и готовых выехать по первому требованию, вот только вокруг не было никого, кто мог бы их завести.

Я посмотрела на пассажирское сиденье, затем на колени и поняла, что пусть я и не оставила ключи, но сумочку с телефоном забыла в доме.

И я оставила в своем доме жуткого гада.

«И слышала о нем так много информации, ее количество можно сравнить лишь с количеством слухов о Брэде Питте».

Слова Лу всплыли у меня в голове, вместе с тем фактом, что не только я, но и каждый в городе знал, что Хиксон переехал в те, не совсем идеальные апартаменты на западе города.

И еще он был шерифом.

«Не говоря о том, что был мужчиной, присматривающим за мной».

С этими мыслями я выехала задним ходом, нажала на педаль газа и повела машину как женщина, одержимая страхом и адреналином, именно это и испытывая.

Я въехала в жилой комплекс и сразу же увидела его «Бронко». Припарковавшись рядом с ним, при этом уперевшись капотом прямо в небольшую группу деревьев, я выбралась наружу и побежала мимо своего «Чероки», «Бронко» и еще одной серебряной машины. Я направлялась к боковой лестнице, которая, несомненно, должна была вести к квартире Хиксона, поскольку его машина была припаркована с этой же стороны, а не впереди как несколько других.

Я только начала подниматься по лестнице, не успев далеко уйти, как поскользнулась на одной из ступенек и упала на ладони и колени, отчего ключи впились мне в руку так сильно, что я вскрикнула от боли и уронила их на лестницу.

Я стала подниматься, когда надо мной зажегся свет.

Я откинула голову назад и смотрела, как дверь на самом верху медленно открывается. Затем она быстро распахнулась, и на лестнице появился Хиксон в одних простых светло-голубых пижамных штанах, а его волосы явно были в беспорядке ото сна.

Он посмотрел на меня сверху вниз и спустя секунду раздался его крик:

— Шоу!

Он огромными прыжками спустился по лестнице, преодолевая по три ступени за раз.

Я держалась одной рукой за перила, в основном висела на них, упираясь коленями в вертикальные перекладины, но вдруг я уже не висела и ни во что не упиралась. Хикс подхватил меня под руки, но мои ноги подкосились, и я полетела вниз, но тут же оказалась прижата к груди. А он бежал (да, именно бежал) вверх по ступеням, теперь преодолевая две за раз.

— Папа, — услышала я, когда Хикс вошел в темную комнату.

— Включи свет. Принеси пакет со льдом. И оденься, — приказал Хикс.

— Черт возьми, что произошло? — вновь раздался мужской голос в комнате, когда зажегся свет, и Хикс аккуратно усадил меня в кресло.

Я увидела расправленную кровать, смятые одеяла и тесную комнату. И потом я уже не видела ничего, кроме лица Хикса.

— Что случилось, детка? — спросил он.

— Я… тот парень… я… тот гад…

«Грета, черт, ну соберись же!»

— Хикс, тот жуткий парень из «Росы» напал на меня, когда я заходила на кухню сегодня вечером. — Я протянула руку, схватила его за шею с обеих сторон и выдавила из себя: — Он в моем доме. Я убежала, но оставила его в доме.

— Пап, что происходит? — спросил девичий голос.

Хикс отстранился, но я не увидела ничего, потому что к моему лицу прижалось полотенце со льдом.

— Оденься, — приказал Хикс.

Я почувствовала, как его пальцы сжались вокруг моего запястья и подняли мою руку, чтобы удержать лед, а Хикс все это время продолжал раздавать приказы.

— Девочки, оденьтесь. Шоу, отвези ее в больницу. Пусть ее проверят. Девочки поедут с тобой.

— Пап, куда ты идешь? — послышался голос младшей дочери.

Я убрала пакет со льдом и увидела, как Хикс исчезает в коридоре, а его дочери стоят сбоку, повернув головы и наблюдая за его уходом. Затем увидела его сына, наклонившегося ко мне.

— Ээ… Грета, — он осторожно поднял мою руку, затем исчез за самым большим ледяным пакетом в истории. — Не убирай его. Держи так долго, как сможешь. Хорошо?

— Хорошо, — пробормотала я в пакет.

— Кор, Мэми, поторопитесь. Оденьтесь, — распорядился Шоу.

Я же начала дрожать. И очень сильно. Но, услышав рев Хикса, подскочила.

— Коринн!

Моя рука, в которой не было пакета со льдом, оказалась в крепком теплом захвате.

— Грета, милая, держи себя в руках, — начал командовать Хикс.

— Я здесь, папочка, — услышала я.

— Коринн, иди сюда, посиди с ней, говори с ней, пока брат и сестра одеваются. У нее шок. Заставь ее говорить. Пусть остается с тобой.

— Куда ты пойдешь? — спросила она.

— Прошу прощения, — проговорил он, будто обращаясь не к своей девочке. — Грета впадает в шок. Да, Хэл. Ее дом по улице Роузвотер три два два. Езжай туда. Сейчас. — Затем уже обратился к своей дочери, а не к парню по имени Хэл: — Встретимся в больнице. Мой телефон со мной. Позвонишь, если что-то понадобится. Хорошо?

— Хорошо, пап.

— Позаботься о ней.

— Хорошо.

Его рука оставила меня, мою руку перехватил кто-то другой, и я почувствовала, как Хикс поцеловал мою макушку.

— Я разберусь с этим, дорогая, обещаю, — пробормотал он в мои волосы, а затем я перестала ощущать его присутствие.

Наступила тишина, а после я услышала нерешительное и робкое:

— Ээ… привет, я Коринн.

Я разразилась истерическим смехом, наклонившись вперед от непреодолимой тяги.

Меня привело в себя то, что я почувствовала, как ее рука сжимает мою ладонь снова и снова, а другая ее рука на моей шее делала то же самое, а сама она приговаривала:

— Эй. Эй. Эй, Грета. Эй-эй-эй.

Я резко села, ее рука упала с моей шеи, но пакет со льдом все еще был прижат к лицу.

Я втянула в себя воздух и проговорила:

— Я здесь. Немного напугана прямо сейчас, милая. — Я крепко сжала ее ладонь и пожала ее. — Но я здесь.

— Я займусь ей, Кор. Иди оденься, — приказал Шоу, теперь мою руку взял он. — Хорошо справляетесь с ледяным пакетом, — подбодрил он.

Мне хотелось вновь истерично рассмеяться, но вместо этого я сжала его руку будто в тисках, пытаясь ее удержать.

— Хорошо, напомните мне, чтобы я не занимался с вами армрестлингом, — проворчал он.

Я немного ослабила хватку.

— Мне просто нужно… э-э… пережить тот факт, что мое лицо врезалось в кухонный остров… э-э, дважды… и тогда все будет хорошо, — глупо проговорила я.

— Е*аный ублюдок, — прошипел он.

«Ладно, яблоко от яблони недалеко падает».

«Так и запишем».

— Шоу, папа будет в бешенстве, что ты скинул бомбу с двумя подобными словами, да еще и при даме, — с глубоким ужасом объявил голос младшей девочки.

Если бы мне не было больно, страшно и я не находилась бы на грани истерии, я бы подумала, что не очень хорошо знакомиться с детьми Хиксона при подобных обстоятельствах.

Но прежде чем я успела развить эту мысль, вошла Коринн, заявляя:

— Я одета. И готова. Давайте отвезем ее в больницу.

Рука Шоу крепко вцепилась в мою, готовясь потянуть меня вверх, когда он предложил:

— Возможно, вам стоит отпустить пакет со льдом, чтобы спуститься по лестнице.

Я так и поступила, затем посмотрела в глаза Шоу, которые были очень похожи на Хикса, но все же это были глаза его сына. На его красивое лицо и пробормотала:

— Хорошая идея.

Но его лицо было напряженным, когда он смотрел на меня.

И я не восприняла это, как хороший знак.

Дети Хиксона помогли мне выйти, Коринн закрыла квартиру, и они посадили меня на пассажирское сиденье серебристой машины — девочки сели сзади, Шоу на водительское сиденье, который так по мужски держался рукой за пассажирское сиденье, сдавая назад.

У него была девушка.

Она, вероятно, думала, что такое движение потрясающее, поскольку оно так и было.

Шоу быстро, но осторожно ехал в больницу. Там меня провели через двери отделения неотложной помощи в больнице округа Маккук, глаза медсестры расширились от моего вида, и только тогда я поняла, что у меня сильное кровотечение из носа. Кровь текла по груди, по платью, капая и размазываясь по потрясающему, легкому, золотистому пальто цвета шампанского, которое я всегда надевала поверх своих коктейльных платьев, когда весной и осенью было прохладно.

***

— Ну что, кто-нибудь смотрел интересные фильмы прошлым летом? — спросила я гнусавым голосом (потому что мои ноздри были забиты марлей), сидя на краю смотровой койки в отделении неотложной помощи. И я буквально чувствовала, как мой нос опухает, поскольку был сломан.

Дети Хикса стояли вокруг меня, пока мы ждали появления их отца. Сам он позвонил Шоу и сказал не двигаться, пока он не приедет за нами.

Шоу усмехнулся, глядя на меня.

Мэми посмотрела на большую повязку, прикрывающую мой нос, и заметила:

— Хорошо, что у них нет больших носовых гипсов. Было бы не слишком весело.

— Надеюсь, когда вырасту, тоже буду выглядеть красивой, даже если кто-нибудь сломает мне нос, — пробормотала Коринн, делала это неохотно, но законы, позволившие мне выглядеть симпатично даже с поломанным носом, заставили ее.

И все же это было мило.

Я думала так до тех пор, пока Шоу не прорычал:

— Никто и никогда не сломает тебе нос, Кор.

Она бросила взгляд на брата.

— Я просто хочу сказать, что пусть это и маловероятно, я надеюсь, что смогла бы выглядеть красиво даже в таком случае.

— При таком маловероятном раскладе, у тебя будут другие заботы, например, надеяться, что твой отец и брат не попадут в тюрьму за то, что надрали задницу тому, кто сделал это.

О Боже.

Мэми посмотрела на меня.

Коринн тоже посмотрела на меня.

— Я совершенно уверена, что ваш отец не надерет задницу тому, кто сделал это со мной, поскольку он шериф и все такое, — заверила я.

— Я бы поспорил с этим, — пробормотал Шоу.

— Шоу! — закричала Коринн. — Папа не может сесть в тюрьму!

— Папу посадят в тюрьму? — спросила Мэми, сбитая с толку.

Я открыла рот, чтобы успокоить ее, но прозвучал глубокий голос ее отца, который сделал все за меня. И мои глаза поднялись, чтобы увидеть его за занавеской в моем отсеке.

— Я не отправлюсь в тюрьму, детка. Все в порядке.

Она бросилась к нему, обхватив руками за пояс, его высокое тело слегка покачнулось, когда он обнял ее за плечи. Но глаза его не отрывались от меня.

— Ты взял его? — спросил Шоу.

— Хэл и Ларри оформляют его, — ответил сыну Хикс, все еще не сводя с меня глаз.

Но услышав его слова, мои плечи опустились в облегчении, я уронила голову и посмотрела на колени.

— Хорошо, — пробормотал Шоу.

— Секундочку, детка, — мягко сказал Хикс, а затем я почувствовала под подбородком не менее мягкий кулак, откидывающий мою голову назад. Я увидела, что Хикс отстранился от дочери, склонившись передо мной.

— Что у нас здесь?

И да, это тоже было сказано нежным голосом. И милым.

— Сломан нос. Сотрясения нет, — вместо меня авторитетно заявил Шоу.

И меня это устраивало. Но не устраивало то, что он продолжил говорить.

— Он дважды ударил ее лицом о кухонный остров, и на этом все.

Я с близкого расстояния наблюдала, и должна признаться, делала это с увлечением, в меру мрачным и возбужденным, когда глаза Хикса загорелись гневом.

— Она может говорить за себя, Шоу, — заметила Коринн.

Прежде чем сын успел ответить, Хиксон убрал руку от моего подбородка, выпрямился и приказал:

— Пора домой.

О нет.

«Нетнетнет».

Я не собиралась домой.

Мужчина напал на меня на моей кухне.

Пока я не сожгу немного шалфея, не выпью тонну джина и не пройду около четырехсот часов терапии, я не вернусь туда.

— Могу я воспользоваться твоим телефоном, чтобы позвонить Лу? — спросила я у Хиксона.

Он посмотрел на меня. Но именно Коринн задала вопрос:

— Зачем вам звонить мисс Лу в такой час?

Мой взгляд переместился на нее.

— Эм… — пробормотала я, отчасти потому, что была смущена тем, что она задала этот вопрос, а отчасти потому, что меня охватила паника, поскольку, пусть у меня и был номер Лу, я не помнила его наизусть.

— Вы просто напугаете ее, — сказала мне Коринн.

— Ну… — начала я.

— Кор, — прорычал Хикс.

— Ну, так и есть, — сказала отцу Коринн, а затем вновь повернулась ко мне. — Вы можете позвонить ей завтра.

— Милая, я вроде не хочу ехать домой сегодня, — мягко объяснила я.

Она посмотрела на меня так, будто я сошла с ума.

— Конечно же, нет. Вы останетесь у нас. — Мой рот открылся, а ее внимание переключилось на брата, и она спросила: — Можно я поведу?

— Нет, — одновременно ответили Шоу и Хикс.

— Пап, — она повернулась к отцу, — мне нужно научиться ночному вождению.

— Но не в четыре часа утра, — ответил Хикс. — И пусть у тебя есть ученические права, милая, Шоу все еще несовершеннолетний, а тебе нужен взрослый в машине.

Она вскинула руки во внезапном импульсе девочки-подростка (что было мне неведомо, поскольку даже в таком возрасте у меня не было подростковых лет).

— Я никогда не научусь ночному вождению!

— Кор, сейчас октябрь. Скоро большую часть дня будет ночь, — указал Шоу.

Она проворчала что-то в ответ, но у Хикса был опыт в этом деле, что он и продемонстрировал мгновенно. И сделал это, приказав:

— Вы двое можете обсудить все в машине, чтобы мы могли отправиться домой?

Мэми подошла к отцу и схватила его руку.

Я наблюдала, как его пальцы автоматически сжались. И если голубые розы и его прыжок с лестницы могли и не привести к тому, что я разблокирую его номер, то это точно приведет к подобному итогу.

— Можно я поеду с тобой, пап? — спросила она.

— Конечно, — ответил дочери Хикс.

— А Грета поедет с нами? — спросила она.

Хикс посмотрел на меня.

— Да, — проговорил он.

— Круто, — сказала она, повернувшись ко мне и ухмыляясь. — И знаете, что? — сказала она мне.

— Что, дорогая? — поинтересовалась я.

— Это не очень хорошо, что вам сломали нос, но теперь у вас есть убийственный костюм на Хэллоуин, — заявила она, опустив глаза на переднюю часть моего платья, прежде чем вновь посмотреть в лицо.

Я посмотрела на маленькую дочку Хикса, у которой были голубые глаза, темные волосы, его телосложение. И она ни капли не походила на Хоуп, но выглядела так, будто он создал ее по своей воле, не смотря на законы природы.

Она была великолепна.

Как только я взглянула на нее, я разразилась смехом.

Но в этот раз он не был связан с истерией.