Сложности

Глава 3 Принятие

Хиксон

Вечером после работы Хикс впервые за всю неделю с нетерпением и ожиданием направлялся домой. А если уж откровенно, то направлялся он в дерьмовую квартиру, которую снял на время, когда еще надеялся привести Хоуп в чувства и вернуться в свой настоящий дом. А сейчас он мог дать детям только такое жилье. И это необходимо изменить, причем очень быстро.

Каждый день весь последний год он совершал этот путь, направляясь в противоположную сторону от дома, в котором жила его семья. Тот дом был построен в одном из трех старых кварталов в городке Глоссоп — окружном центре Маккук.

Он оставил жену и троих детей в большом, изящном старом доме, возведенном незадолго до начала двадцатого века. Этот дом Хоуп мечтала приобрести еще до поступления в университет. Сразу после переезда в Глоссоп она начала уговаривать Хикса приобрести его, невзирая на то, что они не могли его себе позволить. И ее не волновало, что дом не продавался.

А когда его выставили на продажу, Хикс купил его для жены, хотя стоимость и была грабительской.

Дом и правда был идеален. Четыре спальни с тремя полноценными ванными комнатами, четвертая ванная была разделена на две части, одна из которых находилась в подвале. Большая кухня и просторная столовая. Подвал был полностью переделан, и дети считали его своей территорией. И Хиксу было не далеко до работы.

День, когда они заселились, стал пятым лучшим днем в его жизни, после дня свадьбы и дней рождения детей.

Грета жила в похожем доме, но, слава богу, в другом районе. Ее район был не таким старым и богатым, а дом был меньше и стоил дешевле. Но он был таким же изящным и располагался среди широких улиц, высоких деревьев и других домов, построенных еще до послевоенного жилищного бума. Поэтому все постройки были уникальными и неповторимыми, каждый имел свой стиль и шарм.

И все равно дом не подходил ей — роскошной женщине в блестящем платье, исполняющей сентиментальные песни о любви в шикарном клубе. Такие женщины живут в богемных лофтах или переделанных складах, хотя в Глоссопе не было ничего подобного.

Но сам по себе дом был неплох.

Размышляя, Хикс впервые за все время, проезжая мимо, обратил внимание на «Салон красоты Лу». Но тут же вернул взгляд на дорогу, ему, конечно, не хотелось оказаться на встречной полосе, но главная причина была не в этом. В кресле возле окна салона сидела женщина, над волосами которой работала Грета.

Этот салон красоты был единственный в городе, им владела Луиза Лугар. Его посещала Коринн, Мэми и даже мать Хоуп. И, конечно, сама Хоуп.

— Черт, — выругался он.

Его глаза внимательно изучали движение на Центральной улице.

Его глаза были сосредоточены на дороге и движении по Центральной улице. Но мысли не покидали Греты. Он видел, как она поднимала руки к волосам клиентки, видел, как копна ее собственных волос рассыпалась по спине. Хикс практически чувствовал эти волосы в своих пальцах, на своих плечах, груди, животе.

— Черт, — повторил он, заезжая в свой жилой комплекс, владельцы которого изо всех сил старались, чтобы он не выглядел той дырой, какой был на самом деле.

Комплекс состоял из четырех зданий: два рядом друг с другом и два напротив, в каждом доме по четыре квартиры — по две на каждом этаже. Комплекс был чистым и ухоженным, но не привлекательным.

Квартира Хикса с двумя спальнями занимала верхний этаж, попасть на который можно было по боковой лестнице. Его парковочное место было с этой же стороны, и без какого-либо укрытия зимой приходилось несладко. Парковочные места первого этажа располагались перед домом.

На парковке уже стояла серебристая «Тайота Камри», на заднем стекле которой виднелась наклейка «Райдеры Глоссопа». На этом автомобиле раньше ездила Хоуп, и они решили оставить ее до тех пор, пока Шоу не получит права. С тех пор Хоуп поменяла уже две машины.

Дети дома.

Хикс сосредоточил все свое внимание на этом, а не на Грете. Он старался не думать об ее волосах, о том, как они ощущались. Пытался игнорировать тот факт, что она работает в месте, которое посещают его дочери и жена. Он так же гнал от себя мысли о том, что дети сейчас находились в этой дерьмовой квартире. Здесь одну спальню занимал его сын, а дочерям приходилось размещаться в отцовской спальне, тогда как сам Хикс спал на диване.

Но скоро это изменится. Этим вопросом занимался его агент по недвижимости, о чем он сегодня собирался сообщить детям.

Хикс мог выбрать любое место в округе. А мог и за его пределами.

Шоу и Коринн посещали старшую школу Глоссопа, а Мэми ходила в среднюю здесь же. Поэтому жилье придется искать поблизости.

Он припарковал «Бронко», заблокировал двери и вбежал по ступеням. И едва успел войти в квартиру, как ему на руки буквально запрыгнула Мэми.

— Папочка! — закричала она, крепко обнимая отца. Хикс в ответ положил ладонь поверх ее темных волос.

Все дети были похожи на него — темные волосы, голубые глаза. Высокие стройные тела с пропорциональным строением ног и длинной верхней частью. Хоуп же была рыжеватой блондинкой с зелеными глазами и длинными ногами. Девочкам от нее не достались даже ее формы.

Мэми откинула голову назад и спросила:

— Догадайся, что?

— Что, детка? — спроси он у дочери, стоя в открытом проеме и улыбаясь.

— Мадам Дюбуа говорит, что я исполню соло на следующем концерте.

Настоящее имя мадам Дюбуа было Маргарет Лич. Она управляла одной из трех танцевальных школ в округе. И ее студия была самой популярной, вероятно, потому что сама была впечатляющим и обаятельным учителем.

Все звали ее Мадам Дюбуа, и Хикс подозревал, что никто даже не знал ее как Маргарет Лич с тех пор, как восемнадцать лет назад она переехала сюда. Ее муж погиб в автокатастрофе недалеко от Чикаго, но она смогла пережить это — воспользовалась деньгами, полученными по страховке мужа, и вновь создала себя.

Хикс был в курсе, поскольку прежде чем отвести ребенка в ее класс, провел проверку учителя, которому собирался доверить дитя.

— И почему это привело тебя в такой восторг? — спросил Хикс.

Глаза дочки тут же расширились.

— Почему я в восторге от того, что меня ждет соло? — таким тоном спросила она, будто он был тупицей.

Хикс немного подвинул дочь, чтобы закрыть дверь, и проговорил:

— Меня не удивляет, что лучшая танцовщица в группе получает соло.

В ответ она подарила ему широкую улыбку.

— Привет, пап, — послышался голос Шоу из-за обеденного стола. Он стоял в маленьком помещении с такой же маленькой кухней, которое лишь с натяжкой можно было назвать столовой. Его сын. Еще известный как Мистер Крутой.

— Привет, сын, — ответил Хикс.

— Привет, пап, — закричала Коринн, направляясь из спальни в ванную комнату и закрывая за собой дверь.

У старшей дочери явно был роман с ванной комнатой, в основном потому, что зеркало там было освещено лучше остальных. А она пыталась довести до совершенства искусство макияжа и укладки волос — все, что смогла придумать или увидеть на ютубе.

— Привет, милая, — в ответ закричал он.

Мэми отпустила его и протанцевала к брату, спросив:

— Что на ужин? Куриные бедрышки из «Арлекина»? — то есть Мэми хотела эти самые бедрышки, и ничто другое ее не устроит. Эту черту характера она точно получила от матери.

— Думал, я приготовлю ужин, — сказал он дочери, увидев, как она сморщила нос.

— Пап, ты не особо хорош в готовке, — ответила она.

— Ты не права, Мэми, — влез в разговор Шоу, как и всегда, когда считал, что сестры грубят отцу. Это было нечто новенькое. И продолжалось уже около восьми месяцев.

— Шоу, — тихо заговорил Хикс, заходя на кухню.

— Ты отлично готовишь, — сказал Шоу.

Это была ложь. Хикс не умел готовить.

— Он лишь может сделать гамбургеры, вафли и запеканку с тунцом, — вмешалась Мэми, смотря на Шоу, затем вновь переводя внимание на отца. — У тебя получаются вкусные гамбургеры и вафли, пап. А вот запеканка немного противная.

— Мэми, — одернул сестру Шоу.

— Она права, сынок, — вставил Хикс.

— Но ей не обязательно было так говорить, — ответил Шоу.

— Может и так, но она не со злости. Думаю, это отлично, что мы можем быть откровенны друг с другом. Если только не проявляем злость, — попытался донести свою мысль Хикс.

Шоу взглянул на отца так, что стало ясно — он согласен со словами, но это ему явно не нравится, а затем вернулся к своим книгам на столе. Сам Хикс занялся делами на кухне.

Было бы преуменьшением сказать, что с того момента, как Хоуп попросила Хикса уйти, дети испытали целый спектр эмоций. Шоу начал со злости на Хикса. Он несколько месяцев почти не разговаривал с отцом и не смотрел ему в глаза. Но со временем, видя, как Хикс пытается вернуть семью, сын, будучи далеко не глупым, а внимательным и заботливым, все понял. Шоу встал на его сторону, а его отношения с матерью ухудшились.

Хикс попытался вмешаться в эту ситуацию, но к своему удивлению понял, что все подобные попытки отвергаются.

Но Шоу был старшим братом для двух сестер и видел, как они проживают те же эмоции, начиная с шока, переходящего в страх, отчаяние и грусть. А еще он замечал, что отец и сам проходит весь этот путь.

Шоу был настолько раздражен всем происходящим, осознавая, что движущей силой этого была мать, что упустил момент, когда Коринн и Мэми приняли ситуацию. Но он видел, что отец еще не дошел до этой точки.

А сделать это Хиксу было необходимо, ради сына. И еще восстановить нормальные отношения с его матерью. Ему необходимо был сделать это для всех троих детей. И для себя.

И сегодня он начнет этим заниматься. И отправной точкой станет новый дом.

Нужно смириться со сложившейся ситуацией. Принять ее и двигаться дальше.

Вместе с Мэми они занялись готовкой — пастой с тунцом и горошком — единственный овощ, который ели его дети. К пасте они готовили чесночный хлеб, потому что паста пусть и была приличной, чесночный хлеб удавался всегда.

И Хикс заставил всех сесть за обеденный стол — теперь у него было в два раза меньше времени, чтобы узнать о происходящем в их жизни.

Поэтому он считал необходимым не тратить впустую имеющееся время, а наоборот использовать его с максимальной пользой. А значит никакой еды перед телевизором как раньше, когда родители все еще были вместе.

Единственное исключение — воскресенье, когда они проводили время за телевизором или отправлялись в кино, после которого все равно шли домой и смотрели телевизор. В этот день их занимала только нездоровая пища, лень и комфорт в обществе друг друга.

Хоуп ненавидела эту новую традицию и неоднократно пыталась донести до Хикса, что это стоит прекратить. Она не была фанатом нездоровой пищи. И лени. Пусть и всего на один день.

Хоуп вообще не волновало, что дети едва терпят то, что она кладет им на тарелку. Они должны были есть, потому что она так сказала.

Хикс всегда ненавидел, когда Хоуп заставляла детей есть то, что им не нравится. Однажды Шоу сидел за обеденным столом до десяти вечера, смотря на остывший картофельный суп. Поскольку мать не выпускала его из-за стола, пока он не доест.

В конце концов, сын заставил себя поесть, мучаясь рвотой после каждой ложки.

И тогда Хиксу надоело.

У них была договоренность не спорить о воспитании перед детьми. И она знала, что Хикс против такой тактики поощрения детей к правильному питанию, он и раньше неоднократно заявлял об этом. И она продолжала спорить с ним при детях.

И поскольку Хоуп не придерживалась правил игры, вскоре после инцидента с супом, Хикс выбрал другую тактику, сводящую жену с ума. Когда дети оказывали серьезное сопротивление, Хикс просто сгребал еду с их тарелки в свою и доедал за ними.

Хоуп, не переставая, пыталась заставить Хикса прекратить так поступать.

Поняв, что он не собирается починяться, Хоуп стала готовить то, что дети соглашались есть. Но, по словам Шоу, после ухода отца Хоуп вернулась к прошлому. Но это зависело от нее.

Здесь же, в его квартире, по воскресеньям они баловали себя нездоровой пищей. Его мысли погрузились в воспоминания о том, какой могла быть Хоуп, и большая часть из них далеко не приятная, но все это время он принимал жену такой, какая она есть. Хотя сейчас и задавался вопросом почему. Еще он размышлял обо всем произошедшим с ним за последний год.

Именно Шоу прервал их молчание за столом.

— Можно я пойду на встречу в среду вечером?

«Встреча посреди учебной недели?»

— Нет. — Хикс посмотрел на сына.

— Это встреча по учебе, — быстро проговорил Шоу.

— О да, эта встреча в стиле — притворись, что мы занимаемся, а не обжимаемся, раз родители Венди разрешили заниматься в ее комнате, — подразнила Коринн.

«Господи».

— Тогда точно нет, — заявил Хикс.

Шоу перевел взгляд от сестры к отцу.

— Не слушай ее, пап. Венди клевая.

— Я знаю Венди, и знаю, что она клевая. Я познакомился с ее родителями, и они тоже классные. Видимо, даже слишком классные, — ответил Хикс. — Но позволь уточнить, ты же знаешь, что я тоже мужчина, верно?

Коринн засмеялась. Мэми засмеялась тоже, и Хиксу оставалось только надеяться, что его младшая не уловила весь смысл. Ему было достаточно, что Коринн все поняла. А вот Шоу, к сожалению, иронию не уловил.

— Конечно, я знаю, — выдавил Шоу.

— И ты понимаешь, что я не сразу родился твоим отцом.

Наконец Шоу догадался, о чем речь, и опустил глаза на свою тарелку с пастой.

Коринн вновь рассмеялась, но когда Хикс бросил на нее взгляд, дочь подавила смешок. Практически.

— Если хочешь, можете заниматься здесь. За этим столом, — проговорил Хикс.

— Превосходно, — пробормотал Шоу, но от предложения не отказался.

Значит, Хиксу следует присмотреться к Венди. И к ее родителям.

— Мне не терпится начать встречаться, — заявила Мэми.

И Хикс окончательно потерял весь интерес к пасте. Он хотел, чтобы Коринн начала ходить на свидания не раньше шестнадцати, но Хоуп устраивал и возраст пятнадцати, а сама дочь не хотела ждать вообще. Поэтому ее первые пять свиданий случились прошлым летом, с тремя разными парнями. Хикс вел счет, и, судя по всему, будет считать дальше.

Теперь же, пережив ее первые и последующие свидания, Хикс с нетерпением ждал момента, когда подходящий парень наденет ей на палец кольцо. И свидания в ее жизни прекратятся.

— Все не так, как кажется, — авторитетно заявила младшей сестре Коринн.

Услышав эти слова, Хикс едва не подавился своей пастой.

— И почему ты так говоришь? — спросил он.

— Потому что мальчики тупые, пап, — небрежно ответила Коринн.

— И почему же они тупые? — настаивал Хикс.

— Да потому что они все время говорят лишь о себе, — сказала дочь. — О том, какое кино любят. Какую музыку слушают. На каких досках стоит кататься. Бла, бла, бла. — Она взяла вилку с пастой и пробормотала: — И время от времени задают вопрос девушке.

Хикс усмехнулся. Но он видел, как побледнел Шоу.

— Знаешь, ты могла бы сама рассказывать о себе, не ожидая вопросов от парня, — решил защитить мужчин его сын. Скорей всего его просто смутил тот факт, что он и сам не задавал вопросы девушкам.

— И выставить себя дрянью? — спросила брата Коринн.

— Милая, я не большой поклонник этого слова, — тихо заметил Хикс.

— И показаться идиоткой? — сразу же исправилась Коринн.

— Кор, это называется беседой, — проинформировал сестру Шоу.

— Нет, Шоу, разговор — это вот как: «Мне так понравился фильм «Мстители», просто чума. А сцены драки в городе вообще улет. Халк просто бомба. Кор, а ты видела фильм, что скажешь?» — Коринн продолжила: — Но последнего предложения не было, а слышала я следующее: «Блин, мистер Галвестон — настоящий придурок. А его викторина вообще ужас, я ее полностью провалил. Отец будет в ярости».

— Мистер Галвестон и правда придурок. И его тест был ужасен, — возразил Шоу.

— А твой отец тоже придет в ярость? — обратился к сыну Хикс.

Шоу взглянул на него и равнодушно пожал плечами.

— Может быть.

— Сын…

— Внеплановые контрольные проводят только подлые учителя, — заявил Шоу. — Школьный год начался только две недели назад, а он провел контрольную спустя неделю. Что за учитель устраивает контрольную на первой неделе учебы?

К сожалению, Хикс вынужден был согласиться с сыном. Просто не озвучил свои мысли.

— Следующий раз надо быть умнее и подготовиться, — посоветовал Хикс.

— И какая мне разница, где находится Узбекистан? — спросил Шоу таким тоном, будто ему действительно было все равно.

— Если ты хочешь стать морским пехотинцем, тебе надо многое знать, — сказал ему Хикс. — Ты получишь форму, и все дороги мира будут открыты.

Шоу услышал отца, кивнув в ответ головой. Сын хотел стать морским пехотинцем уже три года. Он не оставлял эту мысль, постоянно обсуждая это.

И Хикс гордился сыном. Хотя сама идея пугала его до чертиков.

— Было бы неплохо, — продолжил Хикс, — если бы ты спросил мнение Венди о «Мстителях».

Коринн разразилась смехом. Мэми присоединилась к сестре. Шоу внимательно смотрел на отца, пока не понял, что тот подшучивает, и только тогда улыбнулся сам.

Хикс немного поел и позволил сделать это детям, прежде чем начать серьезный разговор.

— Слушайте, ребята, думаю, вы должны знать, что я нанял агента по недвижимости.

Все взгляды сосредоточились на нем. Он продолжил:

— Она будет искать подходящие варианты, и я хочу, чтобы мы вместе ездили их смотреть и вместе приняли решение, куда мы переедем.

— А что не так с этой квартирой? — спросила Мэми.

Хикс обнял дочь, размышляя, почему она такая. Она все еще была таким ребенком. Но со временем она вырастет.

В их старом доме у нее не было своей комнаты — Хикс хотел, чтобы они с сестрой заняли одну спальню, тем самым сблизившись друг с другом. Хоуп согласилась, потому что хотела, чтобы в доме была комната для гостей.

Но его ребенок должен понять, что спать с сестрой в отцовской кровати и складывать вещи в один ящик и треть шкафа — не лучший вариант. Уж не говоря о том, что отец спит на диване, и все они делят одну ванную.

— Здесь тесно, — аккуратно проговорил он, размышляя, не думает ли дочь, что родители вновь будут жить вместе.

— А мне здесь нравится, — ответила дочь, кусая чесночный хлеб и продолжая говорить. — Мы рядом с друг другом, а Кор не может постоянно торчать ванной, потому что нам всем необходима ванная время от времени.

— Мэми, не думаешь, что папе не нравится спать на диване? — спросил Шоу без злости, просто констатируя факт.

— О, точно, — пробормотала Мэми.

— А в новом месте я получу свою собственную комнату? — поинтересовалась Коринн.

— Я так не думаю. Прости, милая, — покачал головой он.

— Ты будешь в городе еще два года, Кор, — напомнил Шоу и посмотрел на Хикса. — Тебе следует остановиться на одном из таунхаусов. Их построили на двенадцатой окружной дороге, когда я учился в средней школе. Там живет отец Льва, и там круто.

Переезд из изящного, старого дома площадью триста квадратов в убогую квартиру, а затем в таунхаус с тремя спальнями в двадцати минутах от города. Но в пределах школьного округа. И, тем не менее, это был шаг назад.

— Мы посмотрим, есть ли там что на продажу, — согласился Хикс. — Но предупрежу, они не очень большие и находятся далековато от города.

— Я уеду в следующем году. Коринн через два года после меня. А затем и Мэми, — заявил Шоу.

— И не напоминай, — пробормотал Хикс.

— Я пытаюсь сказать, что тебе не нужно просторное место, — ответил Шоу. — Нам подойдет все, что ты выберешь. И не только потому, что мы все почти выросли.

— Я всегда буду жить с папочкой, — заявила Мэми и посмотрела на отца с улыбкой. — И заставлю мужа переехать к нам. Ты сможешь играть в щекотку с нашими детьми, а по воскресеньям мы будем устраивать дни вредной пищи.

Подумав о том, что у его малышки появятся свои дети, Хикс практически почувствовал позывы рвоты.

— Мэми, твой будущий муж не будет счастлив, услышав это, — пробормотал Шоу.

— Это уж точно, — подтвердила Коринн.

— Нет, он согласится, — запротестовала Мэми. — Все любят папу. Я даже слышала, как миссис Тернбаум сказала, что он самый привлекательный мужчина в округе. Куда круче прошлого шерифа, которого считали большим треплом. — Она перевела взгляд на отца. — Да и вообще, что значит «трепло»?

— Это не хорошее слово, детка, — сказал ей Хикс.

— Мне нравится шериф Блатт, — заявила Мэми. — Хотя, я рада, что он больше не шериф. У него такой огромный живот, что он смешно смотрится в форме.

— А мне нравится, что ты избавился от формы, пап, — вставила Коринн. — Все считают, что это круто. Ты разрешил помощникам носить джинсы и ботинки, оставив лишь форменные рубашки. Вся эта ерунда с полным обмундированием — вчерашний день и просто глупость. Слушайте, «Полицейский и Бандит» вышел в прошлом веке! (прим. Фильм «Полицейский и Бандит» — художественный фильм в жанре комедийного боевика 1977 г).

Его дети и правда забавные.

— Я рад, что ты одобряешь мой выбор одежды для управления, милая, — с усмешкой проговорил Хикс.

Он улыбался, потому что шутил со своей девочкой. А еще он улыбался, потому что говорил с детьми о покупке нового дома, в котором они поселятся, оставив позади промежуточный пункт. И это явно указывало на то, что жизнь изменилась навсегда, и никто из них не может ничего с этим поделать.

Он понятия не имел, какие отношения у детей с Хоуп. Если не считать того, что мать заставляла их есть нелюбимую еду, дети особо не делились с ним подробностями. А сам он не лез в их дела. Они приходили к нему в хорошем настроении, не угрюмые и не задумчивые. В их поведении не появилось ничего нового, вызывающего подозрения или тревоги, поэтому Хикс решил, что мать успешно выполняют свою часть работы.

А значит они все двигались вперед, конечно, не как он хотел — вместе, но все же они двигались вперед.

И в словах Шоу был резон, как бы неприятно это было осознавать. Если сын не отступит от своей цели, то сразу после окончания школы его зачислят в армию. До этого оставалось около девяти месяцев.

Если не поменяются планы Коринн, то через два года она поступит на юридический факультет Университета Небраски. Да и Мэми останется ненадолго.

Хикс действительно должен двигаться дальше. Причем во всех смыслах.

Грета

— Господи, это же всего двести долларов, — ворчала моя мать. — Сучки в этом городке считают самым важным в своей жизни не отставать от Кардашьян во всем, хотя похвастаться особо нечем. Каждый твой день забит под завязку клиентками, а по выходным у тебя еще одна работа. Ты могла бы дать своей старушке двести долларов, чтобы она могла оплатить свой гребаный счет за кабельное.

— Да, мам, я бы могла. Но на прошлой неделе оплатила твой счет за воду. А в прошлом месяце дала сто долларов в оплату твоего счета за сотовый. А еще купила тебе новую духовку, поломку которой почему-то отказался оплачивать твой домовладелец. И напомни, сколько стоила очистка септика в июле? Заметь, за этим тоже должен наблюдать домовладелец.

— Я восемнадцать лет кормила тебя, одевала и обеспечивала крышей над головой. Думаю, теперь ты должна помочь матери позаботиться о подобном.

— Мама, мне тридцать восемь. И если считать, как говоришь ты, то моя очередь истекла два года назад, — возразила я.

— Я бы согласилась с тобой, если бы ты кормила, одевала меня и обеспечивала крышей над головой. Но ты неправа — мне нужно лишь немножко.

Я вздохнула и, сидя в плетенном кресле на своем милом крыльце, посмотрела на тихую сонную улицу. Сонную, несмотря на то, что было лишь девять часов вечера.

Никакого шума. Ни звуков машин. Ни бурчания радио.

Тишина. Спокойствие. Лишь шум в моем ухе.

— Ты виделась с Энди в последнее время? — сменила я тему.

Мать замолчала.

Я обожала тишину, но сейчас причина ее мне не нравилась.

— Ты сказала, что переедешь в Глоссоп, поскольку сюда я перевезла Энди, — напомнила я ей. — Но насколько я знаю за все пять месяцев твоего проживания здесь, ты встречалась с Энди лишь раз.

— У меня куча дел, — ответила она.

— Это каких дел? — спросила я.

— Моих дел, которые тебя никак не касаются. Но они станут твоими заботами, когда мое кабельное отключат.

Однако сейчас после всех тех случаев, когда мне приходилось терпеть ее поведение, я действительно покончила с ней. Я сидела в своем красивом кресле на крыльце этой тихой улицы, и матери здесь быть не должно, но она была, поскольку следила за мной с того момента, как я решила попытаться порвать с ней любое общение.

— Так сделай это, — с насмешкой проговорила я.

— Что?

— Попытайся влезть в мою жизнь.

Мама вновь замолчала.

Но я не смогла насладиться тишиной из-за последовавших за ней слов:

— Значит слухи не врут. Ты трахаешься с шерифом.

Я выпрямилась на стуле и почувствовала, как неприятно сжалось горло.

Весь день в салоне я переживала. Но никто не сказал ни слова. И сейчас я услышала это от своей матери.

— Прости? — выговорила я.

— Девочка, ты больше не в Денвере, — проинформировала она меня. — Ты трахаешь окружного шерифа, прямо возле клуба в два часа ночи садишься в его машину, которая прямо кричит, что он крутой мужик с огромными яйцами. Конечно, люди в этом маленьком городишке начнут вас обсуждать. Пусть местная Барби и выгнала своего шерифа Кена, но она вернет его под свой каблучок, помяни мои слова. Нет ни единого шанса, что местный красавчик шериф замутит с нищей оборванкой — Барби для бедных, когда его ждет милая горячая киска его красавицы жены.

Я опустила взгляд на свои скрещенные ноги, где держала чашку с чаем.

«Господи, люди обсуждали меня. Даже мама слышала это!»

— Я — не оборванная нищенка, — тихо проговорила я.

— Грета, я говорила тебе это всю жизнь, и, видимо, придется повторить вновь. Не будь тупой. Ты можешь убежать из трейлера, но вот нищета из тебя никуда не денется. Ты — та, кто есть. Помнишь свои дурацкие фантазии насчет твоего мужа-мудака? И чем закончилась эта история?

Она не ждала моего ответа. С другой стороны, маму никогда не интересовало мое мнение.

— Он бросил тебя и нашел себе кое-то стоящего.

— И почему мы это обсуждаем? — спросила я.

— Потому что ты думаешь, что если позволила нашему красавчику шерифу нечто большее, то ты в игре. Ты не в игре, девочка. Ты в дерьме. Ты не хочешь столкнуться со мной лицом к лицу. А уж тем более, если рядом окажется наш шериф. Но я знаю точно, что второй поездки на его «Бронко» из клуба до дома для тебя не будет.

О да, я прекрасно знала, как мать могла повлиять на мужчин в моей жизни. Я выучила этот урок очень хорошо.

— Я не угрожала тебе Хиксоном.

— Хиксон?

— Так его зовут.

— Его зовут шериф Дрэйк, и не забывай это, Грета, — резко проговорила она. — Ты можешь стонать его имя, когда он трахает тебя. И это заводит его, готова поспорить. Но для тебя, девочка, он не Хиксон. Ты же не думаешь, что благодаря твоей внешности девочки-зайчика из Плейбоя с парой лишних лет, он останется рядом и будет решать твои проблемы. Он будет брать, пока не насытится, а потом уйдет. Мужчины не остаются и не разговаривают, когда рядом. Чем больше ты ожидаешь от них, тем больше у них находится причин для того, чтобы встать и уйти. И он такой же, не смотря на наличие значка. Они ничем не отличаются. И ты не можешь быть такой глупой, ты же видела всех этих придурков, которые бросали твою мамочку. И, девочка моя, ты такая, потому что я дала тебе все это. В свое время я была куда привлекательней тебя. И даже сейчас, когда мне становится одиноко, я могу найти для себя член.

«О да. Все это я видела». Я почувствовала, как мои губы изогнулись, но остановила себя и потребовала:

— Давай лучше выясним, почему между нами всегда идут словесные баталии?

— Господи, да потому что ты не даешь мне две сотни долларов! Что, краска для волос впиталась тебе в мозги?

— Если встретишься с Энди, я дам тебе денег, — выдала я.

— Я увижусь с моим мальчиком тогда, когда решу сама, а не когда скажешь ты.

— Тогда денег ты не получишь.

— Значит ты хочешь, чтобы я устроила сцену в салоне, в котором ты работаешь? Все те чопорные сучки, которые никогда не пропускают церковные службы по воскресеньям, но стонут громко по ночам, когда уснут дети, а мужья трахают их в задницу. Хочешь, чтобы они увидели твою мамочку в действии?

— Господи, ну почему ты всегда так разговариваешь?

— Я — та, кто есть. И не меняюсь ни для кого.

Я вновь посмотрела на улицу, чувствуя, как застыло мое лицо. На самом деле удивительно, что я вся не казалась застывшей, учитывая все то, что делала с моей жизнью мать. Я напомнила себе, что покончила со всем этим.

— Ты права, ты — та, кто есть. И всегда была такой. Но у меня для тебя новость. Приди в себя и послушай. Я перевезла Энди сюда не потому, что здесь лучше дом и здесь тихо. Не потому, что с ним хорошо обращаются, и это стоит не так дорого. И не потому, что мне надо было избавиться о любом напоминании о Ките. Я хотела быть подальше от тебя. И меня совсем не обрадовала новость, что ты последовала за нами. И, наконец, после слишком долгого непонимания я осознала, все твои сцены — твои проблемы. Здесь люди знают меня. Я им нравлюсь. Этот городок — хорошее место. Я живу здесь дольше тебя. И если ты заявишься ко мне с очередным концертом, жители просто посочувствуют мне, потому что моя мать — дрянь, которая не дает мне спокойной жизни.

— Видишь ли, я давно не устраивала сцен, поэтому ты, видимо, забыла, насколько я хороша в этом.

— А ты, похоже, не понимаешь, что я могу предупредить Лу о твоих возможных выходках. А еще могу поделиться с клиентками, так что при твоем появлении они будут готовы. Поэтому просто смогут посидеть и насладиться представлением.

— Бл*дь, считаешь, что шериф вместе со своей спермой отсыпал тебе храбрости? Считаешь, что отрастила яйца?

Я просто ненавидела, когда она разговаривала таким образом. Я все-таки была ее дочерью.

— Нет, подожди-ка, — продолжила она. — Уверена, что моя чопорная модная доченька заставила его напялить резинку.

Конечно, я так и сделала.

И когда он торопился уйти, его даже не заботил этот момент. Он не потратил и пяти минут на объятья. Он просто дал мне желаемое, получил свое, вышел из меня, перекатился на край кровати…

И быстренько уехал.

— Конечно, мне же не восемнадцать, а тридцать восемь. Ты так и не поняла, но у меня есть мозги. Поэтому, конечно, он использовал презерватив.

— Использовал презерватив, — передразнила ее мать. — Будто ты медсестра или еще что похуже. Нормальные люди называют их резинками.

С меня достаточно. На самом деле я была сыта по горло уже в тринадцать лет. И в шестнадцать. И в восемнадцать, девятнадцать и в двадцать.

И когда из-за ее дерьма я потеряла Кита.

И этот список можно было продолжить до бесконечности.

Но вот в Плезантвиле, который на самом деле был милым городком, мне действительно все осточертело.

Мама хочет играть в свои игры? Я не могла остановить ее тридцать восемь лет. Не смогу и сейчас. Единственное, что я могу — это поменять свою реакцию на ее действия. Кит говорил мне, но разве я слушала? Нет. А сейчас он с Барби-адвокатом, в руках которой портфель с документами. А я здесь. Одна. Разговариваю по телефону с матерью, изо рта которой слышны лишь ругательства. И видит Бог, это я тоже могу изменить.

— Разговор закончен.

— Разговор будет продолжен, пока я не узнаю, куда мне заехать за моим чеком.

— Не трать бензин, мама.

— Боже, ты — настоящая заноза в задница. И была такой с момента, как я вытолкнула тебя из себя.

— Тоже люблю тебя.

И на этом я повесила трубку. И это ощущалось так хорошо. Целую секунду. Вот черт.

Она действительно сделает это. Черт! Она точно заявится к Лу и устроит настоящий скандал. Я глубоко вздохнула и попыталась позволить спокойствию темной тихой улицы умиротворить меня. Это не помогло. Потому что мать собиралась закатить скандал у меня на работе. Причем такой силы, на которой только хватит сил. И это явно произойдет скоро, поскольку она никогда не обращалась за подаянием, если угроза не становилась реальной.

Из-за нее в прошлом я потеряла несколько работ.

Лу, конечно, не попросит меня уволиться. Она знала все о моей матери. Она даже с нетерпением ждала знакомства. Не для того, чтобы подружиться, а посмотреть на что та способна. Лу была именно такой. Но она, возможно, не будет так рада этому, когда все произойдет по-настоящему. Однако я не смогла побороть панику и ужас, которые обычно испытывала после разговора с матерью. Разговора, который в понимании матери, был обычной семейной болтовней.

После того как Хикс ушел, я не могла сомкнуть глаз. Все воскресенье я слонялась по дому, зализывая раны. И даже во время визита к Энди все мои мысли занимал Хиксон Дрейк. Позже я, конечно, попыталась собраться, поскольку беспокоилась, что это может отразиться на моей работе в салоне.

Хотела бы я, чтобы мои мысли были заняты тем, что он сделал со мной, как заставлял себя чувствовать, насколько нам хорошо было в ту ночь.

Каким уважительным он был вначале. Заботливым. Внимательным. А что уж говорить о его таланте!

Господи, все было просто невероятно.

В тысячу раз лучше, чем было с Китом. А Кит был превосходен в постели. С Хиксом было лучше, чем с любым другим.

Да, мне хотелось бы думать обо всем этом, пусть все и закончилось тем, что он ясно дал понять, где мое место. Слишком много раз так поступали со мной раньше.

Просто обычный перепих, который не стоит его времени.

Я хотела бы я думать о том, каким мудаком он был, донеся до меня свои видение ситуации. Особенно после того, как я почувствовала… Как подумала, что у нас… Не важно.

Я ничего не чувствовала, и у нас не было ничего, кроме практически одновременных оргазмов.

Но нет. Я не могла думать и об этом.

Мои мысли возвращались лишь к тому, какой полной дурой я была.

Он купил мне выпивку, смотрел в глаза (а не на грудь — неплохо для разнообразия), беседуя со мной между выступлениями, будто уделяя внимание моим словам, а затем… Бам!

Я позабыла все выученные уроки. Все, чему меня научила мать. Все, чему научили бывшие парни. И чему научил меня Кит.

Что единственным хорошим мужчиной в моей жизни был братишка Энди.

И как бы ни противно было это осознавать, причиной этому была, скорей всего, черепно-мозговая травма, которая запечатала Энди в том возрасте, в котором он эту травму получил.

Навсегда пятнадцать.

И лечения не существовало. Он не мог заново обрести потерянные навыки.

И вместо того, чтобы стать архитектором, Энди работал уборщиком. Ничего другого.

Ему лишь обеспечивали безопасность, как и другим людям с подобными диагнозами. А он проживал свою жизнь, читая комиксы, смотря фильмы и испытывая ужасные припадки. Иногда случались серьезные происшествия, но и они были простительны, поскольку большая часть его мозга была повреждена. Однако большую часть времени он был настолько милым, что сводило зубы.

И он был единственным и настоящим постоянным светом в моей жизни. Да. Единственный хороший парень в мире или, по крайней мере, в моей жизни, был Энди. Но я забыла это.

После ухода Хиксона даже не это заполнило мои мысли. Нет. Меня беспокоила мысль, что за полтора года моего нахождения в Глоссопе он даже не видел меня. С другой стороны, в начале у него и не было причин смотреть на меня. А после того как между нами все закончилось, его мысли заняли другие вещи.

Но я знала Хоуп и его дочерей по салону. И я видела его. Его и Хоуп.

Невероятно привлекательный Хиксон Дрейк с холодными голубыми глазами, крепким телосложением и природным умением выглядеть важным в любой ситуации, от которого текли слюнки. И высокая красивая принцесса Глоссопа Хоуп. И их трое одинаково прекрасных ребенка.

Дочка Лу играла за ту же футбольную команду, что и дочь шерифа Дрейка. А я была близка со всей семьей Лу (за исключением ее мужа Билла, который хоть и был симпатичным, но порой делал весьма непривлекательные вещи). Поэтому я часто бывала на домашних матчах.

И у меня была клиентка, чья дочь, видимо, считала меня святой, поэтому позвала на свои танцевальные концерты. И я сходила. Дочь Шерифа Дрейка тоже занималась танцами.

Поэтому я видела их. Всех пятерых вместе, и каждого по отдельности.

Идеальная семья — высокие, сильные, гордые, привлекательные и счастливые. Королевская пара Глоссопа, черт, даже королевская семья — шериф и его наследники.

Когда семья распалась, город был взбудоражен. Жители не могли поверить в это. Не могли принять. Это было невероятно. Даже немыслимо.

Все думали, что это продлится всего несколько дней. Потом посчитали, что процесс затянется на несколько недель. А затем на несколько месяцев. А когда развод закончился — а я точно знала, когда это произошло, поскольку в салоне обсуждали эту новость целый день — каждый пребывал в шоке.

Если такое произошло с идеальной семьей, то могло случиться и с любой другой обычной семьей.

Горожане разделились на две стороны. Сначала.

Мужчины и язвительные дамы считали, что проблема была в Хоуп. Она считала, что даже ее пот благоухает и все женские органы покрыты золотом, и просто захотела проучить своего мужчину, который все стерпит ради сохранения мира в семье.

А потом он просто перестал терпеть.

Остальные мужчины и некоторые женщины, которые хотели забраться в трусики Хоуп Дрейк, говорили, что виноват Хиксон. Что он — настоящий придурок, который вероятно, развлекался с кем-то на стороне или даже с несколькими. Но Хоуп была его лучшим выбором. Потому что просто посмотрите на нее, она ведь Хоуп Дрейк. Она могла заполучить кого угодно.

По истечении какого-то времени Хоуп сидела в кресле Лу и говорила много разных вещей, вероятно, она делал это и в других местах, думая, что другие женщины ощутят ее боль, и неоднозначные взгляды на шерифа стали не такими уж и неоднозначными. А женщины, зная, что имела Хоуп и как она все это потеряла, играя в свои игры, больше не испытывали сочувствия.

Но прекрасная принцесса Глоссопа знала себе цену. Поэтому, когда моя мать сказала, что куколка Барби заполучит своего Кена обратно, она это не придумала. Все знали, что Хоуп шла на многое, чтобы заставить мужчину дать ей желаемое.

Но даже то, что Хиксон оставил себе «Бронко», уже давало о нем представление.

Тот факт, что женщина, прожившая с мужчиной почти двадцать лет, даже не постаралась понять, какой он человек, заставлял каждого думать о Хоуп по-другому. И ее затихающая популярность, особенно за последние три недели, теперь и вовсе сходила на нет. Даже те, кто хоть немного думал о ней, сейчас о Хоуп и не вспоминал.

Ее корона потускнела, и пока она не вытащит голову из задницы и не придет в себя, разбитое совершенство не починить.

И судя по моему опыту, лучший способ привести в себя женщину — показать насколько легко ее можно заменить. Даже с Фаррой Фосетт это сработало (прим. Сара Фосетт — американская актриса кино и телевидения).

Нет, конечно, Хиксон не уложил меня в постель, чтобы вернуть жену. По крайней мере, сознательно.

Я просто знала, если нечто другое и не привело ее в чувство, то это точно повлияет на нее. А значит, если разговоры услышала моя мать, то услышала и Хоуп Дрейк.

Но дело в том, что я не была большой фанаткой Хоуп Дрейк еще до того, как стало ясно, какая она на самом деле и как это повлияло на ее семью. И, конечно, это было еще до того, как я переспала с Хиксоном. И все же я считала, что развод — это лучшее, что могло случиться.

Они просто пытались починить то, что сломалось окончательно.

Вероятно, не для него. И точно не для нее. А ради троих детей.

Я знала куда лучше большинства, что идеальных семей не бывает, и даже немного несовершенная, почти идеальная семья находится в списке вымирающих видов. Поэтому, если есть хоть малейший шанс, каждый должен сделать все, чтобы защитить такую семью.

И вот о чем я должна была думать последние два дня. Но я этого не делала.

Я была очарована привлекательным мужчиной, который заставил меня забыть, что я должна была ожесточить сердце к мужчинам, которые смотрят на свою жену так, будто она первая женщина, созданная Богом, и Бог явно превзошел себя в этом процессе. А Хикс именно так смотрел на Хоуп. А со мной поступил как с грязью на его подошвах.

Но потом он мне напомнил. И сейчас…

Сейчас, если моя мать слышала о происходящем, то я, скорей всего, окажусь в самой гуще событий.

Я чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Для меня никогда и ничто не заканчивалось хорошо. Но с меня достаточно.

После того как Кит нанес мне очередное поражение, я посчитала, что наступила некая передышка в моей жизни и все может наладиться, но мать последовала за мной и Энди, разнеся мою жизнь в пух и прах. И сейчас я не была уверена, что из новой битвы выйду живой.