Спецназ по соседству

Глава 11 (Глеб)

С самого края длинного стола сидит знакомое лицо. Генерал Игнат Савельевич Виленский. Высокий, поджарый мужик в годах. В темно-зеленой форме и при погонах с такими звездочками, до которых большинству находящихся здесь в жизни не дослужиться. По-военному короткая стрижка, посеребренные сединой виски, волевая челюсть. Хмуро сведенные брови и прицельный взгляд. Угадайте куда?

– По ходу, он тебя «срисовал», старик, – качает головой Раш. – Ты попал.

– Ну пиздец, – выдыхаю я, сползая жопой по стулу, силясь слиться с цветом бледных стен. Первый раз за пять лет я облажался и сразу при свидетеле. Да еще каком! Класс. Теперь понимаете, почему я не завожу отношений? Они мешают. Всегда. Без исключений.

Я с ужасом жду окончания собрания, предвкушая, что меня «вызовут на ковер». Тем более, что Виленский из тех мужиков, для которых военный устав – святая книга. Жесткий, категоричный и принципиальный, не терпящий никаких попустительств. Шаг без приказа – расстрел на месте. Опоздание – увольнение. Таких фанатиков своего дела еще поискать. Я знаком с Виленским уже достаточно, чтобы выучить все его загоны. В свое время именно с его подачи я по распределению попал в элитные войска. И под его надзором прошагал через армию. С его же «легкой руки» подписал свой первый контракт. Да и с Питерской «Альфой» не все так прозрачно. В день своих вступительных испытаний в отряд я мимоходом считал в разговоре мужиков фамилию знакомого – тогда еще полковника – Виленского. Совпадение? Не думаю. Но и на сто процентов быть уверенным в том, что вся моя военная карьера – тайное протежирование Игната Савелича, не могу. Особой любви в мой адрес он никогда не показывал. Даже сейчас все собрание я сижу как на иголках под его хмурым взглядом.

Короче, мой утренний стресс продолжает нарастать. Но едва руководство зачитывает нам список задач на предстоящую смену, как Сотников тут же распускает наш отряд по тренировочным залам. А сам закрывается с генералом и своим замом в кабинете. Только тут я выдыхаю. Кажется, пронесло.

Утро на базе пролетает в бесконечных тренировках. Ничего нового. Разминка, приседания, отжимания, подтягивания, пятикилометровый забег и, как вишенка на торте, рукопашный бой. Один на один. И трое на одного. Я предпочитаю второе.

И сегодня спаррингую с Рашем и еще парочкой парней: один новичок в нашем отряде – Леня, а второй «старичок», пришедший в «Альфу» на пять лет раньше нас с Трошиным – майор Ребров.

– Почешем кулаки, парни…

– Давайте, в полную силу. Без поддавков.

– Кто первый? Как будем решать?

– По старинке?

Мы выходим на маты и раскидываем на «камень-ножницы-бумага». Первый бой мой. Второй – Раша. А третий и четвертый – Реброва и Леонида соответственно. Мы с парнями отбиваем кулаками «пять» и готовимся друг другу навалять.

Наш инструктор дает свисток. Первый поединок. Пять минут на то, чтобы надрать противникам задницы или, в крайнем случае, хотя бы продержаться и не сдохнуть. На меня градом сыпятся со всех сторон выпады и удары. Половину мне удается блокировать и ответить. Примерно столько же избежать, увернуться. Лишь малая часть достигает своей цели: такие, как удар кулаком в челюсти от Трошина и «привет» от Реброва по коленной чашечке. Майор заезжает так, что у меня перед глазами темнеет, и подлетает со спины, беря в захват. Планируя свалить. Однако мне удается быстро сгруппироваться и перекинуть его через плечо, уложив на маты. Следом я «вырубаю» одним точным ударом под дых целящегося мне в печень Раша. И с разворота заваливаю на лопатки Леньчика. Свисток. Победа за мной.

Второй поединок Раша, и этот идиот то ли дремлет, то ли сдулся. Но нам с парнями хватает двух минут на то, чтобы его «нейтрализовать». На третьем подходе, с Ребровым, нам с парнями приходится повозиться (и повозить своими мордами по матам) – победа остается за Димычем. А четвертая пятиминутка выжимает из нас оставшиеся соки, и из спортзала мы с мужиками выходим в насквозь промокших потом майках-борцовках.

Переговариваясь, неторопливо гребем в сторону раздевалки. Уже почти дошли, как из-за угла выруливает и шагает нам навстречу Ник.

– Вы уже с рукопашки? – спрашивает у нас командир.

– Так точно, – бросаем мы с мужиками.

– Отлично. Вы трое, – показывает на парней Сота, – в душ, экипируетесь и в тир. А ты, Савицкий, маршируй к генералу на разговор. Он ждет тебя в моем кабинете.

Парни переглядываются.

– Какой еще разговор? – спрашиваю я. – О чем?

– Глобальное потепление хочет с тобой обсудить. Я откуда знаю? Виленский мне не докладывает. Сказано тебе передать. Вот, передаю.

– Можно я хотя бы через душ? – оттягиваю потную вонючую майку.

– Шагом марш, мать твою, Глеб! – рыкает Сота. – Ты сегодня и так в провинившихся. Не буди в Савеличе зверя.

– Да он в нем, походу, никогда и не спит.

Сотников осаждает меня взглядом.

– Понял-понял, помаршировал, – бросаю и двигаю ногами куда велено.

У двери в кабинет командира нашего отряда с пафосной табличкой «Подполковник Н.А. Сотников» притормаживаю и стучу. Слышу:

– Входи, – и только тогда дергаю ручку двери и переступаю порог.

Виленский сидит за массивным рабочим столом, заваленным стопками бумаг, и своей жесткой рукой что-то решительно пишет в служебном журнале.

– Вызывали, Игнат Савельевич? – спрашиваю.

– Проходи, – мажет по мне быстрым взглядом генерал, – садись.

Прохожу. Сажусь. Кладу руки на стол и сцепляю в замок в ожидании, когда старый «знакомый» обратит на меня свое внимание и, возможно, начнет меня распекать как сопливого пацана. Что, кстати, будет заслуженно. Ибо сам идиот. Сам виноват. Готов понести наказание.

Но Виленский, как оказывается, не собирается распыляться по поводу моего опоздания, а бросает только:

– Глеб, у меня будет к тебе одна просьба.

Генерал захлопывает пыльный журнал и отодвигает его на край стола, устремляя на меня свой тяжелый взгляд.

– Просьба? – вопросительно взлетает моя бровь.

– У меня проблемы с дикцией? Или у тебя со слухом, боец?

– Прошу прощения, генерал. Забылся. Что за просьба?

– Я сниму тебя сегодня со смены, а ты сопроводишь мою дочь в область.

Э-э-э… У Виленского есть дочь? Вау. Это странно. Нет? Мне всегда казалось, что у такого сурового мужика непременно должен быть сын.

Ладно, хер с ним. Но почему я должен сопроводить ее в область?

Думаю, а спрашиваю другое:

– Предлагаете побыть нянькой, генерал?

– Водителем.

– А что, больше некому? Честно говоря, я предпочел бы…

– В качестве моральной компенсации за беспокойство я распоряжусь дать тебе отгул. Слышал, ты давно не летал к матери? У тебя будет целая неделя, чтобы ее навестить. Что скажешь?

Черт, он зашел с козырей. С матушкой я, действительно, не виделся уже… хрен знает сколько. Прошлый свой отпуск провел в родном городе на Урале, но по ощущениям это было целую вечность назад. А у нее как раз скоро день рождения. Юбилей – пятьдесят пять лет исполнится. Вот был бы крутой сюрприз. Да и в целом, мать была бы счастлива моему приезду. А мне свозить девчонку не сложно. Как будто…

– В этом предложении ведь нет никакого подвоха? – решаю уточнить я.

– Подвоха? Ну разве что характер у моей дочери: оторви и выбрось. И между нами сейчас слегка… напряженные отношения. Поэтому, вероятней всего, она взбрыкнет, когда узнает, что я тебя к ней подослал. И, возможно, тебе даже придется посадить ее в свою машину насильно. Но ни в коем случае не позволять одной тащиться на автобусе в богом забытую деревню в ноябре, когда на дорогах сплошная гололедица, – выдает на одном дыхании генерал.

Я сижу и в охеревании таращу глаза. За четырнадцать лет, что мы знакомы, это самое большое количество слов, что я от него услышал. Да еще и с эмоциональной окраской, что для Виленского вообще нонсенс!

– Понял. Отвезти насильно, – киваю я.

– Только без фанатизма, – предупреждает генерал. – Она все-таки девушка.

– Разумеется. Где и когда мне ее забирать?

– Когда: принимаешь душ и выдвигаешься. Где: я скину тебе ее локацию. Дочери звонить и сообщать о твоем приезде я не буду. Я узнал о том, что она собралась в деревню, от моей матери. Как ее найти и забрать, ты парень не глупый, на месте сориентируешься. Мы поняли друг друга? – тянет мне руку Игнат Савелич.

– Так точно, – пожимаю я генеральскую ладонь. – Я могу идти?

– Свободен.

Я возвращаюсь в пустую раздевалку и принимаю душ. Привожу себя в порядок, переодеваюсь в гражданское и, сообщив Сотникову, что уехал, покидаю расположение базы. Завожу и прогреваю движок тачки, гадая: с какой радости именно мне Виленский доверил оттранспортировать свое драгоценное чадо до бабки? И кроме как того, что он знает меня уже много лет, причин не нахожу. Звучит хотя бы логично.

Интересно, какая она – генеральская дочурка? Судя по характеру самого Савелича и тому, что он сказал, прикурить с такой на раз-два можно. Бойкая деваха? Наверняка такая же, как батя: высокая, хмурая и массивная. В башке рисуется образ облитой автозагаром бодибилдерши в купальнике. Я ржу. Ничего не могу с собой поделать.

На телефон падает сообщение от генерала с геолокацией его «драгоценной». Я забиваю координаты в навигаторе и трогаюсь с места. Судя по всему, девушка уже на автовокзале. Одной рукой рулю, второй быстро чекаю на сайте, во сколько ближайшие автобусные рейсы до нужного ей поселка. И бросаю взгляд на приборную панель. Часы показывают двенадцать-пятнадцать. Значит, у меня двадцать пять минут, чтобы добраться до места. Мало. Приходится надавить на газ.

Объезжая дворами и закоулками все возможные пробки и заторы, я заруливаю на парковку, где стоят огромные междугородние автобусы, уже через пятнадцать минут. Сбавляю скорость и проезжаю вдоль тротуара с местами посадки пассажиров. Высматриваю в прохожих хоть кого-то похожего на генерала Виленского. Пока все мимо.

Мимо, мимо…

Оп-па.

В самом конце перрона, ближе к билетным кассам и залу ожидания, вижу двух девчонок. Одна: невысокая, худенькая, в объемной черной куртке, джинсах и кроссовках на высокой подошве, с белым капюшоном на голове – стоит ко мне спиной. А вот вторая – на голову выше и в разы крепче своей подруги, в длинном бежевом пуховике и со спортивной сумкой на плече – стоит ко мне вполоборота. Подкатываю ближе и приглядываюсь к лицу той, что внушительней по фигуре. Хмыкаю. Такая же, как у Виленского, горбинка на носу, такие же темно-русые волосы и грубоватые черты лица.

Ты-то мне и нужна, красотка.

Торможу в паре метров от подруг. Жму на клавишу, открывая окно с пассажирской стороны. Нагибаюсь, выглядывая, и зову:

– Виленская!

Та девчонка, что помельче и с капюшоном от толстовки на голове, дернувшись, резко оборачивается. Наши взгляды встречаются. И… я впадаю в ступор. Потому что знаю эти яркие зеленые глаза. Натужно сжимаю пальцами руль и слышу, как у меня в висках пульсирует кровь. Не могу в это поверить! Это дерьмовая шутка какая-то? На лице генеральской дочери тоже пролетает целая гамма эмоций: от шока до ужаса. Ее симпатичная мордашка вытягивается от удивления.

Краткий миг осознания проходит, и из моего рта вылетает крайне недружелюбное:

– И тут ты? Да ну на хер!