Спецназ по соседству

Глава 22

– Что мы пропустили, девчат? – спрашивает весельчак Макс, падая за наш столик.

– Кроме очевидного: целого часа в приятной компании, – улыбается, приземляясь рядом с другом, рыжеволосый Димка.

– Половину концерта, два коктейля и один обыск, – хмыкает Ира, садясь ближе к парням, элегантно закидывая ногу на ногу. – Короче, всё самое интересное.

Я присаживаюсь с ней рядом, чуть двигаясь, чтобы уступить место Леше, который интересуется, зацепившись за самое интересное в этом «наборе»:

– Какой еще обыск? – спрашивает и смотрит на меня.

Я, честно говоря, слегка теряюсь под взглядом голубых глаз парня. Слишком он у него внимательный и глубокий. Но мой голос звучит удивительно ровно, когда я говорю:

– Мы сегодня как будто в съемках сериала с НТВ поучаствовали.

– Сюда нагрянул СОБР, – подхватывает подруга.

– Реально? – переспрашивает Макс.

– Шутите? – округляет глаза Леша.

– Если бы, – говорим мы с Ирой в голос и тут же переглядываемся, посмеиваясь.

– Что они искали? – спрашивает Дима.

– Запрещенные вещества, как мы поняли, – пожимает плечами Ира, жестом подзывая к нам официантку, тут же бросаясь в красках описывать парням, что происходило.

Диджей снова включает музыку, разгоняя по просторному залу вибрации басов. Я тянусь к своей сумочке. Достаю телефон, ужаснувшись от количества пропущенных от папы и Глеба. Едва заметно вздрагиваю, когда на мою коленку ложится чужая горячая ладонь. Опускаю взгляд, отмечая про себя вероломное вторжение в мое личное пространство. Мужские пальцы слегка проезжают по моему бедру вверх, к краю шорт, и замирают.

Я вскидываю взгляд. Лицо Леши оказывается слишком близко к моему. Настолько, что я вижу каждую ямочку на его губах и ощущаю его дыхание с запахом ментола на своей щеке. Он улыбается. Обезоруживающе мило. Но это не меняет того факта, что его пальцы почти у меня под шортами, и это ощущается… странно. Даже, я бы сказала, неприятно. Его ладонь буквально прожигает в моих колготках дыру, но я не спешу ее убирать, не желая показаться грубой. Лишь неловко улыбаюсь в ответ.

– И долго это все длилось? – спрашивает у меня Леша, и в его тоне столько участия, что при нормальном раскладе у меня в животе должны были вспорхнуть тысячи бабочек.

– Что именно? – спрашиваю я.

– Маски-шоу. Знаешь, так в народе называют появление спецов.

– А, это. Да нет, ребята сработали быстро. И да, я знаю, что такое маски-шоу.

– Ты как? Сильно испугалась? – интересуется парень, слегка сжимая мое бедро.

– Я… э-э… – запинаюсь, не зная, что сказать, кроме: «убери свою руку с моей ноги». Оно уже почти вылетает из моего рта. Благо, мне на выручку вовремя приходит Ира, врезаясь в наше тет-а-тет своим:

– Рори, ты будешь еще коктейль? Тебе то же самое заказать?

– Ей на сегодня хватит.

И говорю это не я.

И не Леша.

И не кто-либо еще за нашим столиком.

Говорит это до мурашек знакомый голос, с низкими, волнующими все мое естество вибрациями. Голос, на звук которого я оборачиваюсь и едва не растекаюсь по дивану лужицей. Потому что… Да потому что я влюбленная идиотка! И сейчас я вижу объект своего обожания в одной футболке. Замершего в решительной стойке – уперев руки в бока – всего в шаге от нашего столика.

Глеб. Напряженный и пугающий своей мужественностью. Его бровь медленно выгибается. Он смотрит на все еще лежащую у меня на бедре руку Леши. Судя по обжигающему яростью взгляду, боец уже продумывает тысячу и один способ, как сломать парню пальцы.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, привлекая его внимание.

– Мужик, у тебя какие-то проблемы? – тут же подкидывается Леша.

– Проблемы будут у тебя, парень, если ты сейчас же не уберешь свою лапу с ноги моей… – перестаю дышать, – девушки.

Ира присвистывает. Парни «чо-кают». А мое сердечко от радости подлетает, как на американской горке. Но тут же стремительно ухает вниз, когда Леша поднимается на ноги. Вот только драки здесь сегодня не хватало!

– Что ты там сказал про проблемы? – наезжает Леша. – Ну-ка повтори!

– А что, со слухом плохо? Тебе направление к доктору выписать?

Блин! Теперь уже подскакивают и Дима с Максом, вставая по бокам от друга.

– Чувак, по-моему, ты что-то попутал.

– Иди куда шел! Не нарывайся на кулак.

– Котенок, – с ухмылкой смотрит на меня Глеб, прекрасно понимая, что «нарываются» сейчас эти трое, а не он, – прикажи своим щенкам пойти на место. Пока они еще могут сделать это без помощи костылей.

– Глеб, что тебе нужно? – спрашиваю я, поднимаясь на ноги и вставая перед парнями.

– Ты.

– Ты бредишь, что ли? – алеют мои щеки. Перевожу взгляд на стоящего за спиной Савицкого мужчину, такого же мощного и широкоплечего, как Глеб. Тот лишь ухмыляется, забавляясь сложившейся ситуацией. – Зачем ты здесь?

– Ты сейчас же берешь свою сумочку, Аврора, и уходишь вместе со мной.

– С чего это? – вспыхиваю я. – Я отдыхаю с друзьями и никуда уходить не собираюсь!

– С того, что я так сказал, а ты взяла и меня послушалась. Не зли меня, котенок!

– И не подумаю! Кто ты мне такой, чтобы я тебя слушалась, Савицкий?!

– Аврора, ты меня не слышала? Ты уходишь, я сказал. Это не обсуждается.

– Бегу и спотыкаюсь, папочка! – складываю я руки на груди.

– Давайте, мужики, чешите отсюда, пока мы вам диету на кашках не прописали, – кивает Димка, воинственно закатывая рукава своей толстовки.

– Прописалка-то доросла? – стреляет в него взглядом Глеб.

Димка, зарычав, делает рывок вперед, целясь кулаком Глебу под дых. Но мой сосед молниеносно перехватывает и заламывает руку парня, пинком под зад отправляя его в сторону столика. Дима падает, роняя на пол наши с Ирой бокалы.

Я ойкаю, прикрывая рот ладонями.

Подруга вскакивает, смахивая руками попавшие на юбку остатки коктейля.

Следом нанести удар пытается Леша. Однако Глеб одним движением сбивает того с ног так, что парень ощутимо ударяется носом о пол. Атака Макса оказывается чуть успешней, чем у его друзей. Ему даже удается врезать Савицкому в челюсть. Но триумф парня недолог. Уже в следующее мгновение Глеб отправляет его в полет на кожаный диванчик.

Я в бессилии смотрю за происходящим, пытаясь лихорадочно сообразить, как остановить это побоище. Посетители за соседними столиками начинают оглядываться. Кто-то достает телефоны. Щелкают вспышки камер. А если видео попадет в сеть? Если дойдет до начальства Савицкого? Его же уволят! У-у, идиот!

– Да что ты, блин, творишь?! – кидаюсь я на Савицкого, собираясь обрушить град ударов своими маленькими кулачками на его широкую грудь. Но, как и парни, оказываюсь остановлена. Только, в отличие от них, меня не отшвыривают, а наоборот. Мужчина в пару быстрых приемов меняет положение тела и закидывает меня себе на плечо. Охнуть не успеваю, как оказываюсь висящей головой вниз, упираясь взглядом в мужскую поясницу.

– Ты охренел?! – визжу, шлепая Глеба по заднице.

В ответ мне прилетает ладонью уже по моей. Не больно, но ужасно обидно! Да кто давал ему право так себя со мной вести? Это унизительно вообще-то! При людях, при чужих, при моих друзьях из универа! Дурак! На глаза слезы от обиды наворачиваются.

– Пусти меня! – начинаю я брыкаться еще сильнее, пытаясь соскользнуть с мужского плеча. – Я никуда с тобой не пойду!

– А ты и не идешь, ты едешь. Лежи и наслаждайся.

– Придурок!

– Вечеринка окончена, Аврора Игнатьевна.

– Поставь! Немедленно поставь меня на ноги, эй! – колочу изо всех сил ногами в воздухе и кулаками везде, до куда дотягиваюсь. Но Глебу все мои потуги, как слону дробина. Он, умудряясь держать меня одной рукой, второй подхватывает мою сумочку и пиджак и разворачивается в сторону выхода.

– Я не могу уйти! А Ира? Я не могу оставить подругу!

Глеб, крутанув меня в воздухе, поворачивается лицом к своему приятелю, бросая:

– Нам нужна Ира, Сот.

Второй участник учиненного безобразия хмыкает. Изогнувшись, пока Глеб решительно тащит меня на выход, вижу, как этот верзила смотрит на мою подругу и бросает:

– Сама пойдешь или как подруга кверху задницей поедешь?

Ирка фыркает, дерзко покачивая бедрами, обходит мужчину и подхватывает с диванчика свою сумку. Больше не говоря ни слова, идет за нами с Глебом. Мне не остается ничего больше, кроме как униженно проехаться на плече мужчины вдоль всего ночного клуба. Никогда я еще не чувствовала себя так по-идиотски!

На выходе из клуба Ира забирает наши куртки в гардеробе. А потом изящно усаживается в большой черный микроавтобус, притискиваясь между здоровыми парнями в черной форме. Меня же сваливают на свободное сидение, как дурацкий мешок картошки, усаживая свою задницу рядом!

Я со злости пихаю Глеба кулаком в плечо. И еще для внушительности пинаю ботинком по его берцу. Он лишь выстреливает своим недовольным взглядом в мой висок и закрывает дверь. Командует:

– Вот теперь поехали.

– Куда? – спрашивает водитель.

– Сначала развезем девчонок, – бросает тот мужик, которого Глеб назвал Сотой. – Адрес какой? – смотрит на Иру.

Та называет свою улицу и дом. Судя по ее выражению лица, подругу вся эта ситуация лишь забавляет. Ее нисколько не парит, что нас приволокли в тачку, как двух маленьких написавших в неположенном месте котят!

Я же сгораю со стыда. Поднимаю взгляд. На меня устремлено столько пар мужских глаз, что я в растерянности даже не могу посчитать их количество. Это чертов микроавтобус, полный откровенно потешающихся взрослых бойцов! Сколько им тут всем? По тридцать и больше? Боже, можно мне прямо здесь провалиться сквозь землю! Позор какой! Неловко так, что мои щеки горят как два фонаря, освещая весь салон.

Глеб протягивает мне мою куртку.

Я выхватываю ее у него из рук, бросая:

– Вообще-то это похищение! – и похрену, что звучит капризно.

– Разве? – посмеивается зараза. – А по-моему, детка, это элитное такси.

– Ага, с сопровождением, – гогочет один из бойцов, сидящих напротив.

– Кто у вас тут главный? Я буду жаловаться!

С передних сидений оборачивается тот самый Сота, хмыкая:

– Вот теперь узнаю характер генерала. Подполковник Сотников, к вашим услугам, – шутливо «отвешивает поклон» мужчина. – Вам ручку с листочком дать? Мы просто жалобы только в письменном виде принимаем. На имя генерала Игната Савельевича Виленского.

Я поджимаю губы. По салону прокатываются мужские смешки. Они еще и издеваются. Никогда, никогда в жизни я не чувствовала себя такой униженной!

– Заносчивые придурки, – цокает Ирка. – Все до одного.

– Поосторожнее со словами, девочка, – осаждает ее Сотников.

– А то что? Высадишь девушку одну посреди ночи, крутой парень?

– Твои «крутые парни» мордой пол в клубе остались протирать. А мне тыкать не надо. Для тебя я подполковник Никита Александрович. Уяснила?

Эти двое, схлестнувшись взглядами, состязаются в упрямстве. Зная Ирку – она просто так не отступит. Она терпеть не может, когда мужики ей командуют. И в ответ на их выпад сделает десять своих. На долгие мгновения в салоне воцаряется напряженная тишина, которую нарушает брошенное Глебом:

– Выдыхай уже, Никитос.

Он заступается за Иру. Но даже это не способно поднять его в моих глазах. Зачем было устраивать весь этот спектакль? Зачем было ставить меня в такое неловкое положение? Неужели не понимает, как дерьмово я теперь себя чувствую? Собственник придурочный! Так испортить мне вечер и отпустить в глазах людей – еще постараться надо!

Я чувствую, как мои губы начинают дрожать. Обнимаю себя руками и отворачиваюсь к окну, всю оставшуюся дорогу упрямо пытаясь поймать дзен, чтобы не разрыдаться прямо при всех этих самовлюбленных засранцах. Кусаю губы и совершенно никак не реагирую на попытку Глеба со мной заговорить. Мне тошно. Мне противно. Я хочу забиться в угол и порыдать! От одного тирана избавилась – нашелся другой. Несправедливо!

Сначала парни высаживают Иру. Да не просто высаживают, а один из приятелей Савицкого провожает ее до квартиры. Потом они подвозят меня. Едва машина тормозит и дверь открывается, я выскакиваю из салона, как пробка из шампанского, и, не оглядываясь, несусь в сторону подъезда. Даже не думаю никому говорить «пока» и уже тем более «спасибо».

Иду, кутаясь в не застегнутую куртку, и скорее чувствую затылком, чем вижу и слышу, что Глеб тащится следом. Молчаливой тенью. Гребаным надзирателем, сопровождающим заключенного до камеры! Он ни слова не говорит в лифте. И с таким же отмороженным видом шагает за мной по коридору до двери квартиры.

Я трясущимися от злости руками нащупываю в сумочке ключи. Не с первого раза попадаю в замок. Ругаюсь. Пинаю носком ботинка эту тупую железяку. И лишь когда слышу три заветных щелчка и распахиваю дверь, выкрикиваю:

– Все! Все, я дома! Доволен? Отвали уже от меня!

– Котенок, перестань, – морщится Глеб. – Это для твоего же…

– Заткнись! – вскрикиваю я. – Лучше просто заткнись! Не для моего ты это делаешь блага, а для своего спокойствия! Вот только если отец имел право мной командовать, то ты мне никто, понял? – заезжаю сумочкой по груди мужчины. – Иди отсюда на хрен! И лучше вообще со смены не возвращайся! – кричу и захлопываю прямо перед его носом дверь, запираясь на все замки. Прислоняюсь к железяке затылком. И вместе с ней же вздрагиваю, когда «с той стороны» по ней мужчина со всей дури заезжает кулаком.

– Истеричка, – слышу приглушенное.

– Придурок ревнивый!