Спецназ по соседству

Глава 27

Телефон в моем кармане дребезжит входящим. Я перехватываю пакеты с обедом для своего бойца одной рукой и, зубами стянув варежку, тычу на зеленую кнопочку «ответить». Через толстую зимнюю шапку и завывание ветра мне едва удается расслышать:

– Котенок, ты где?

– Вышла из подземки и перехожу дорогу на светофоре.

– Далеко тебе еще идти?

– Нет, здание с тем адресом, что ты мне скинул, прямо передо мной. Ой! – охаю, втягивая шею в плечи и пряча нос в толстом шарфе. Очередной ледяной порыв больно кусает голую ладошку и щеки, пробираясь, кажется, аж под пуховик. – Холодно как! Бр-р-р! Еще и снег метет! – жалуюсь Глебу в трубку.

– Я же говорил, что надо было тебе дома сидеть, – ворчит он. – Куда потащилась?

– И оставить тебя голодным на целые сутки?

– Котенок, у нас здесь есть оборудованная кухня. Как-то же я жил до тебя.

– Не жил, кот, а выживал!

Глеб посмеивается и тут же бросает в трубку:

– Все, вижу тебя, мой колобок.

– Сам ты булка хлеба! Это все из-за пуховика. Это он объемный, а не я! Где ты? – кручу головой, пытаясь понять, из какой двери или ворот сейчас выскочит мужчина. И, наконец-то, вижу его высокую фигуру. Он выскакивает на улицу в метель, в одних черных штанах, футболке и берцах. Сбрасывает вызов и, заложив руки в карманы, широко шагая, несется мне навстречу. Раздетый в минус двадцать идет он, а зубы от холода сводит у меня!

– Ты почему без куртки?! – возмущенно пыхчу я, едва оказавшись в шаге от него.

– Я же быстро, – бросает с нагловатой улыбкой, чмокая меня в отмороженный нос.

– Менингит и воспаление легких тоже цепляются быстро!

– Не ворчи. Идем, – обнимает он меня за плечи, утягивая в сторону двери, из которой только что выскочил.

– Куда ты меня тащишь? – семеню с ним рядом. – Забирай обед, и я побежала. Я посмотрела по расписанию, через двадцать минут подойдет маршрутка. Я должна ус…

– Я не отпущу тебя сейчас. Ты замерзла до чертиков. Сначала отогрею чаем, потом отправлю домой на такси.

– С ума сошел? – возмущаюсь я, едва мы оказываемся в теплом фойе, тут же упираясь в пропускной пост с охранником. – Такси до дома отсюда будет стоить немеренных денег. Мы с тобой неделю на них можем жить, Савицкий!

– Иногда я забываю, какая ты у меня чертовски…

– Практичная?

– Занудная!

Я пихаю Глеба кулаком по ребрам. Он улыбается и стягивает с моей макушки шапку. Хватает меня за руку и кивает молодому мужчине в форме на КПП, бросая:

– Жень, это со мной. Проведу снегурочку на десять минут, отогреться.

– Конечно, Сав, без проблем, – кивает тот, щелкая на кнопочку, от чего на турникетах загораются зеленые стрелочки.

Мы проходим. Я смущенно улыбаюсь этому Жене и крепче обхватываю своими пальцами ладонь Глеба. И лишь пройдя чуть дальше по коридору, спрашиваю тихо:

– У тебя точно не будет из-за этого проблем?

– Из-за чего?

– Ну, что ты меня сюда привел? Секретность и все дела…

– Не беспокойся, – звучит твердое. – В крайнем случае козырнем тем, что ты дочка генерала, – добавляет весело мой боец.

Я закатываю глаза, грустно улыбаясь. Дочка генерала, которая с этим генералом уже больше двух месяцев в молчанку играет. Не знаю, что там зудит у папочки, а у меня обида. Страшная, горькая, обида на его твердолобость и безэмоциональность. И если раньше я могла списать это на папину профессию, то сейчас… Вот, например, Глеб! Он тоже военный. Но в его сердце бушует ураган, а в венах течет такая горячая кровь, что ни о каком отсутствии эмоций и речи быть не может.

– У вас здесь так тихо…

– Сегодня выходной. Начальство по домам сидит. На базе только наш отряд, да парочка дежурных. Задач на сегодня никаких нет. ЧП, надеюсь, тоже не будет. Так что… – пожимает плечами Глеб и проводит меня по длинному коридору, стены которого выкрашены в тусклый бежевый цвет и украшены фотографиями бойцов.

– Кто они все? – спрашиваю, кивая на один из снимков, притормаживая.

– Ветераны. Те, кто служил и служит. Многие побывали в горячих точках и имеют ордена.

– М, а твоя фотка тут есть?

– Нет, – трогает губы Глеба мягкая улыбка. – Ну, во всяком случае, пока.

– Знаешь, что я сейчас поняла? – спрашиваю, когда мы продолжаем свой путь. – Что я ведь даже не знаю, как давно ты в Питере живешь и служишь.

В «Альфе» я чуть больше пяти лет. С тех пор как закончился мой последний контракт и я взял ипотеку, чтобы купить матери квартиру в нашем родном городе. Тут мне предложили достойную зарплату и какую-никакую стабильность. Я и согласился.

– Оу-у-у, – выдыхаю, крепче сжимая мужскую ладонь, – ты купил маме квартиру? Я не знала. Ты не говорил. Так вот почему ты живешь в Питере на съемной? Вау. Это… ну… – теряюсь я, не зная, как облачить в слова то, что я чувствую, узнав о подобном, – … знаешь, это очень благородно! – выдаю, смотря на профиль своего мужчины с гордостью. – Ты хороший сын!

Глеб оглядывается на меня через плечо и, весело подмигивая, говорит:

– Да я вроде и как парень тоже ничего. А мужем вообще буду шикарным, котенок!

– От скромности не помрешь, – хмыкаю я.

– Ну так! Пришли, – сообщает он и толкает дверь с табличкой «комната отдыха», за которой слышатся разговоры и мужской смех. – Парни, у нас гости! – предупреждает он и отступает с прохода. – Заходи, – кивает мне, подталкивая за талию.

Я делаю шаг и тут же попадаю под прицел десятков проницательных мужских глаз. Эм… много тестостерона. Очень, очень много тестостерона! Здесь им все буквально пропитано! Ирка бы на моем месте точно визжала от счастья. Я же смущаюсь, вскидывая руку:

– Всем привет.

Мужчины наперебой начинают со мной здороваться. Кого-то я знаю лишь в лицо, с того злополучного вечера, когда Глеб вытащил меня из клуба и запихал в их служебную машину. С кем-то знакома чуть лучше. А с Марком и Ником мы и подавно уже, типа, закорешились. Они классные. И зависают у нас в гостях стабильно раз в неделю в свой выходной.

А еще я в этот момент несказанно радуюсь, что положила много еды. Так много, что ее должно хватить на всех!

– Привет, подруга, скажи, что ты пришла нас накормить? – отбивает мне двумя ладонями «пять» Раш. – Парни, никто не готовит такие божественные биточки с сыром и ветчиной, как это делает Аврора!

– Тогда какое счастье, что сегодня я их так много напекла, – улыбаюсь я. – Привет!

– Чувствуй себя как дома, – говорит Никита, приветственно приобнимая меня.

– Прости, сегодня я без твоей «любимой» подруги, – хмыкаю, намекая на Иру, с которой они при любом удобном случае «кусаются».

Командир отряда хмыкает, говоря:

– Значит, сегодня все мои нервные клетки доживут до конца дня.

Я хихикаю. Глеб помогает мне размотать мой километровый шарф и снять куртку. Проводит экспресс-экскурсию по месту, где, как я поняла, бойцы зависают в свободное от тренировок и выездов время. Здесь достаточно… миленько. На сколько может быть «миленьким» место, в котором свое время проводят десятки разных мужиков.

Мужчины быстро накрывают на стол обед. Глеб наливает мне в свою кружку черный чай с лимоном и усаживает в углу, поближе к батарее, приказывая отогреваться. Хотя я, кажется, оттаяла уже, стоило мне только переступить порог этой комнаты со слишком большим количеством горячих мужчин на квадратный метр.

Сам Глеб садится рядом и начинает за обе щеки уминать толчонку с жареной курочкой, которую я готовила все утро. Я смотрю на довольное выражение лица своего бойца и умиляюсь, чувствуя себя в этот момент своей бабулей. Все-таки не зря я тащилась через весь город в мороз! Зато теперь моя душа будет спокойна. По крайней мере один раз за сутки мой боец поест нормально, а не лапшу быстрого приготовления.

Я обхватываю кружку руками и вдыхаю носом вьющийся от чая лимонный аромат. Расслабляюсь в приятной компании. Смущаюсь от того, как мужчины расхваливают мою еду, и слушаю байки нелегких будней спецназа, хохоча до колик в животе. Не замечаю, как пролетает целый час. И, по всем законам приличия, мне пора сбежать, пока кто-нибудь из руководства не решил неожиданно нагрянуть с проверкой.

– Во сколько ты завтра утром приедешь? – спрашиваю у Глеба, обратно упаковываясь в верхнюю одежду так, что видно остается лишь глаза.

– Постараюсь до твоего ухода в салон.

– Постарайся, – строю глазки я, – не могу начинать рабочий день без твоего поцелуя!

Глеб улыбается. Я зажмуриваюсь. Он обхватывает ладонями мои щеки и чмокает меня в губы. Пару быстрых, нежных раз. Выдыхает:

– На вечер планы есть?

– Позову Иру. Сварим глинтвейн, поболтаем и залипнем на сериале. А у тебя?

– Один. Скучать.

– Боже, ты это чувствуешь? – смеюсь я. – Мы превращаемся во влюбленных голубков, от которых на зубах скрепит сахар! А еще пару недель назад мы над такими парочками в кино смеялись. Жизнь такая непредсказуемая штука…

– Однозначно. Я тебя провожу, – берет меня за руку Глеб. – Твое такси будет через пять минут. И даже не вздумай спорить, Аврора!

Я закрываю открытый было рот.

– Ладно, твоя взяла.

Тепло прощаюсь с коллегами Глеба, и мы выходим в коридор. Шагаем, перекидываясь планами на следующий наш совместный выходной, потому что Новый год все ближе, и мне уже не терпится поставить ёлку и нарядить квартиру к празднику. Заболтавшись, не сразу замечаю, что нам навстречу кто-то идёт. А когда понимаю это, прятаться уже поздно, потому что этот кто-то уже в паре метров от нас, и Глеб резко тормозит. Я едва не впечатываюсь носом ему между лопаток.

– Что ты… – начинаю, вскидывая взгляд. – О-о-ох, – срывается с моих губ протяжное, когда я вижу, кто так уверенно, чеканя шаг, двигался нам навстречу. По форме, в зимней парке и фуражке, со стальным блеском в тёмно-зелёных глазах. Знакомых мне глазах. Буквально каждое утро я вижу их в отражении зеркала.

– Папа, – констатирую я тихо.

Моё сердце пропускает парочку ударов, а ладони сильнее сжимают руку Глеба. Я буквально обнимаю его руку, прильнув всем телом. Чёрт!

– Аврора? Что ты здесь делаешь? – басит отец, переводя свой взгляд с меня на наши с Глебом руки, в конце концов остановив свой хмурый взор на лице моего парня. – Ты, значит? – Совсем не добрая ухмылка трогает губы генерала. – То-то мне показался голос в трубке знакомым. Всю голову сломал, кто это такой… борзый.

Папа делает шаг вперёд.

Я инстинктивно дёргаюсь назад.

Глеб решительно задвигает меня себе за спину, бросая напряжённым голосом:

– Давайте обойдемся без глупостей, генерал, – сжимая и разжимая кулаки.

– И что, прям ударишь? – хмыкает отец, заметив его жест.

– Если придётся, ударю. Можете не сомневаться.

– Да вот ни капли. Я слишком долго тебя знаю, Савицкий, чтобы быть уверенным в том, что ты – человек слова. Только я ведь тоже бить умею. Ты на возраст не смотри.

– Па… – сиплю я.

– Это угроза? – заводится Глеб.

– Предупреждение. Ну и? Давно это у вас? – переводит взгляд на меня отец.

Я мысленно ёжусь под весом его ощутимого недовольства. Оно нависает надо мной, как в старые добрые времена, грозовой тучей. Давит на плечи и совесть. Однако мне удаётся сдержать дрожь в голосе, когда я спрашиваю:

– Что именно тебя интересует?

– По-видимому, всё. Ведь звонить отцу и рассказывать о своей жизни ты, Аврора, не торопишься.

– Так же, как и ты моей жизнью не сильно интересуешься. Конечно, только если это не вопрос твоей подмоченной моим переводом репутации.

Отец сжимает челюсти. Так сильно, что линия его скул опасно заостряется. Он снова переводит взгляд на Глеба, словно не зная, кто из нас двоих заслуживает большей порции его недовольства. Рычит, разгоняя по моей спине тревожные мурашки:

– Я доверил тебе самое дорогое, что у меня есть, Савицкий. А ты? Что сделал?

– Не переводи тему, пап! – вскрикиваю я.

– А что я? – спокойно парирует Глеб. – Доставил вашу дочь в целости и сохранности к вашей матери и обратно. Разговор был лишь об этом. Разве нет? Больше я ничего вам не обещал, Игнат Савельевич.

– Ты должен был держать свои руки от неё подальше, боец!

– При всём моём уважении, моя личная жизнь вас не касается.

– Касается, когда ты выбираешь себе в пару мою дочь! – повышает голос отец.

Мужчины синхронно поддаются вперёд.

– Перестаньте! – кричу я и встаю между ними, вскидывая руки и упираясь им в грудь ладонями. – Помимо ваших «хочу» и «не хочу» ещё есть и мои желания, ясно? – Смотрю сначала на Глеба, потом на папу. – Ты понятия не имеешь, как мы познакомились и с чего всё началось. Ты не можешь просто взять и наброситься на Глеба, чёрт! Я уже взрослая и сама решаю, с кем мне быть и где, пап! И вместо того, чтобы сейчас читать ему нотации о том, что он имел и не имел права делать, лучше бы немного подумал, почему ты узнаешь о нас вот так! Случайно! В коридоре! Подсказка: потому что ты ни разу не позвонил своей дочери, пап, и не поговорил со мной как со взрослым, равным перед тобой человеком! – Выдаю на одном дыхании, чувствуя, как всё моё тело охватывает дрожь.

– Я собирался с тобой встретиться и поговорить, – бросает отец, явно растеряв запал.

– Но? Какое на этот раз будет «но»?

– Здесь сейчас не время и не место для таких разговоров, Аврора, – рычит папа, тут же снова уходя в нападение. Ну, действительно, лучше ведь защиты не бывает?

Слышу, как у нас за спиной открывается дверь. Наверное, мужчины в «комнате отдыха» услышали шум и сейчас идут сюда. А стать участницей прилюдного скандала – последнее, чего бы мне сейчас хотелось.

– А когда будет время и место?

– Генерал, несмотря ни на что, я безмерно вас уважаю, но Аврора права, – вступается за меня Глеб, принимая огонь отцовского взгляда на себя. – Вашей дочери уже не пять и даже не пятнадцать. Она взрослая девочка, и, нравится вам это или нет, но вам придётся считаться с её мнением.

– Своих детей родишь, майор, потом мы с тобой поговорим.

– О, обязательно приду к вам за советом, как делать НЕ надо.

– Да как ты смеешь, сопляк!

– Пап! Глеб! Хватит! – топаю я ногой. – Перестаньте!

– У вас тут всё хорошо? – вырастает за нашими спинами Никита и еще парочка парней из отряда. Отец мажет по их фигурам недовольным взглядом и бросает мне:

– Хочешь поговорить, Аврора? Что ж, пойдем, поговорим.

– К-куда?

– Куда-нибудь, но точно не здесь, где десятки чужих глаз и ушей.

– Сейчас?

– Никуда она без меня не пойдет, – снова задвигает меня себе за спину Глеб.

– Перестань! – теперь шикаю на него я, выскакивая вперед. – Хорошо! – говорю, кидая взгляд на отца. – Да, думаю, нам нужно решить все свои разногласия прямо сейчас, пап. Лучшего времени не будет!

Генерал Виленский отступает и вскидывает руку, «приглашая» меня пройти вперед.

Глеб ловит меня за рукав куртки, притормаживая.

– Ты уверена? – обеспокоенно спрашивает мой боец.

– Более чем, – успокаиваю его я, смахивая невидимую пылинку с футболки на его груди, – нам нужно поговорить. Нельзя бесконечно дуться друг на друга… Он же мой папа.

– Позвони мне потом, хорошо, котенок? Я буду волноваться.

Я киваю и улыбаюсь. Встаю на носочки и невесомо целую Глеба в уголок губ. Слышу за спиной то ли рык, то ли рычащий вздох отца. Но никак на этот его выпад не реагирую. Прощаюсь с Глебом и иду вперед с твердым намерением закрыть сегодня последний гештальт в уходящем году.