Спецназ. Притворись моим

Глава 19

Ну почему я всегда соглашаюсь на всякую дичь?

Стою перед зеркалом и критически осматриваю свое отражение. Черное платье-футляр с длинными рукавами сидит как влитое, обнимая фигуру так плотно, что, кажется, даже дышать лишний раз не рекомендуется. А этот вырез на спине…

Он глубокий. Нет, он просто неприлично глубокий! Заканчивается там, где у хороших девочек уже начинаются мысли о спасении души, глядя на такое.

— Агапова, ты точно собралась на ужин с друзьями «жениха» или на охоту? — бурчу я своему отражению, пытаясь понять, не слишком ли это откровенно.

Хотя, к черту! Пусть смотрят.

У меня сегодня боевой настрой. Раз уж я вписалась в эту авантюру с «двойным свиданием», то выглядеть должна на все сто. Или на миллион. Чтобы эта стерва не смела даже пикнуть в мою сторону своим напомаженным ртом. Не знаю почему, но она меня бесит. Интуитивно. На клеточном уровне.

Натягиваю сапожки на шпильке. Они добавляют мне роста и уверенности. Подхватываю сумочку, делаю глубокий вдох и выхожу из комнаты.

В прихожей меня уже ждет Никита.

Он стоит, прислонившись плечом к косяку, и что-то листает в телефоне. На нем черные брюки и такого же цвета рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, открывая вид на шею и ключицы. И, черт возьми, почему он даже просто в таком виде выглядит как грех во плоти?

Услышав мои шаги, он поднимает голову. И замирает.

Я вижу, как его сканирующий взгляд медленно, тягуче, словно густой мед, ползет по мне снизу вверх. По ногам, обтянутым тонкими черными чулками, по бедрам, талии… Задерживается чуть дольше на груди — я даже чувствую, как соски предательски твердеют под тканью от этого фантомного прикосновения — и наконец встречается с моими глазами.

В его глазах вспыхивает настоящий пожар. Или мне показалось? Там темнота, голод и что-то такое, что я не могу разобрать, но от этого у меня волосы встают дыбом.

— Ну что, как я тебе? — не выдерживаю я, вскидывая подбородок. Голос чуть дрожит от волнения, и я злюсь на себя за это. — Я готова. Можем выдвигаться на расстрел. То есть, на ужин.

Сотников медленно убирает телефон в карман брюк. Его губы кривятся в привычной ухмылке, но глаза… глаза не смеются.

— Неплохо, Агапова, — хрипловато произносит он.

— «Неплохо»? — фыркаю я, проходя мимо к двери, стараясь не задеть его плечом (хотя очень хочется!). — Сотников, ты просто… мастер комплиментов!

Неплохо ему! Да я секси!

Не успеваю сделать и пары шагов, как меня перехватывают за талию одной рукой, а второй…

Большая, горячая ладонь Никиты ложится мне на поясницу. Прямо на голый участок кожи в вырезе платья. Меня прошибает током. Внутри все переворачивается, скручиваясь в тугой узел от прикосновения его обжигающих пальцев.

— Стой, — командует он тихо, но так, что у меня ноги к полу прирастают.

Его рука медленно скользит ниже по позвоночнику и останавливается на самой грани, там, где начинается округлость ягодиц…

— Ты… ты что творишь? — сиплю я, забыв, как дышать.

— Проверяю, — шепчет мужчина мне на ухо, и его дыхание щекочет шею. — Ты что, надела это платье на голое тело, Агапова?

— А тебе какое дело? — огрызаюсь, хотя колени дрожат.

— Самое прямое. Не хочу, чтобы мои друзья и все посетители ресторана пялились на твои прелести, если вдруг ты решишь наклониться за упавшей вилкой.

Его ладонь ныряет под ткань платья и накрывает мою ягодицу полностью, сжимая ее. Это прикосновение посылает электрические разряды прямиком в мой мозг, отключая его.

— Трусы на месте, — удовлетворенно хмыкает.

— Просто признайся, что тебе захотелось меня полапать, — дерзко бросаю я, пытаясь скрыть за дерзостью вдруг нахлынувшее возбуждение.

Сотников медленно, мучительно медленно убирает ладонь. Но тепло остается, пульсируя где-то внизу живота. Он наклоняется к моему уху, и его губы почти касаются кожи.

— Если бы я хотел тебя полапать, Агапова, мы бы до ресторана не доехали, — его шепот пробирает до костей. — Поверь мне. А теперь пошли. Не хочу заставлять этих… друзей ждать.

Он произносит слово «друзей» с такой интонацией, будто это ругательство похлеще тех, что я использую, когда ударяюсь мизинцем.

Мы надеваем куртки и выходим на улицу, на дворе уже вечер. Холод стоит собачий. Снег хрустит под ногами, воздух колючий, но мне жарко. Жарко от напряжения, которое искрит между нами, как оголенный провод.

В такси мы едем молча. Никита сидит слишком близко. Я кошусь на мужской профиль. Жесткая линия челюсти, легкая щетина, сосредоточенный взгляд. Красивый, зараза. Брутальный такой, мощный. Рядом с ним чувствуешь себя… маленькой. И защищенной.

Тьфу ты! Агапова, стоп! Это фикция! Игра! Он просто друг и по совместительству твоя головная боль. Не вздумай залипать! Ему отношения нафиг не упали. Размечталась!

Такой спится немного отрезвляет.

Когда подъезжаем и выходим на улицу, и я вижу здание, мне хочется запрыгнуть обратно в такси и поехать домой. Ресторан, который выбрала эта Вероника, оказывается пафосным местом с приглушенным светом и наверняка ценником, к которому прилагается номер телефона отдела кредитования.

Мы проходим в гардеробную. Никита помогает снять мне куртку.

— Волнуешься? — вдруг спрашивает он.

— С чего бы? — язвительно отзываюсь я. — Я обожаю проводить вечера в компании незнакомых людей, которые наверняка будут рассматривать нас под микроскопом. Мое любимое хобби.

— Расслабься, — он накрывает мою ладонь своей огромной теплой рукой, переплетая наши пальцы. — Вероника и Стас — просто старые знакомые. Посидим, поедим, поболтаем. Если начнут грузить — дай знак, эвакуируемся.

Его слова приободряют.

Нас проводят к столику в глубине зала. И, конечно же, «сладкая парочка» уже там.

Вероника сидит, вальяжно откинувшись на спинку дивана, и крутит в пальцах ножку бокала с вином. На ней бежевое платье, которое стоит, наверное, как почка на черном рынке, и выражение лица такое, будто ей под нос подсунули что-то дурно пахнущее. Стас что-то ей рассказывает, активно жестикулируя. Она усиленно делает вид, что внимательно слушает своего мужа, а сама бегает глазами по залу. И, конечно же, замечает нас.

— А вот и наши голубки! — елейным голосом пропевает Вероника. — Мы уже заждались. Думали, вы не придете.

Этот смазливый блондинчик тут же расплывается в улыбке, увидев меня. Липкой такой улыбке, от которой хочется пойти и утопиться в ванне с хлоркой.

— Наслаждались прогулкой, — парирует Никита, отодвигая мне стул.

Его рука на секунду задерживается на моей талии. Горячая. Тяжелая. Собственническая.

Меня прошибает током от этого прикосновения. Сердце почему-то колотится так, будто я только что пробежала марафон.

— Присаживайтесь, — кивает Стас, пожирая меня глазами. — Ира, ты выглядишь… сногсшибательно. Это платье…

— Спасибо, — перебиваю его, сухо отвечая, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Никита садится рядом, и его бедро плотно прижимается к моему под столом.

Он делает это специально? Или там просто мало места?

В любом случае, от этого контакта у меня по телу начинают бегать мурашки размером со слона.

К нам подходит официант. Мы делаем заказ.

Вероника заказывает что-то с непроизносимым названием и видом, будто делает одолжение всему персоналу ресторана.

Я беру салат и бокал вина. Мне нужно выпить. Срочно. Чтобы пережить этот вечер и не выплеснуть содержимое бокала на эту надменную брюнетку.

— Ну, рассказывайте, — начинает допрос Вероника, едва официант отходит. — Как же вы все-таки познакомились? Никита такой скрытный. Мы думали, он женат на своей работе.

Я чувствую, как напрягаются мышцы Никиты рядом со мной. Он явно не горит желанием откровенничать с этими «друзьями».

— Судьба, — мило улыбаюсь я, беря инициативу в свои руки. — Столкнулись в Питере. Искра, буря, безумие. Все как в кино. Жить друг без друга не можем.

— В кино обычно все заканчивается титрами, — ядовито замечает Вероника. — А в жизни… Быт, скука, разница в интересах. Кстати, Ира, а сколько тебе лет? Выглядишь очень… юно.

Вот же стерва!

Она намекает, что я малолетка?

Да я ей сейчас…

Спокойно, Ира. Дыши.

— Мне двадцать, — отвечаю я с вызовом, глядя ей прямо в глаза. — Самый прекрасный возраст. Все впереди, никаких разочарований и багажа прошлого. А вам?

Я делаю акцент на слове «вам».

Вероника слегка щурится. Попала.

— Мне тридцать два, — цедит она. — Золотая пора. Опыт, мудрость…

— И первые морщины, — шепчет мне на ухо Никита, так тихо, что слышу только я.

Я прыскаю в кулак, едва не поперхнувшись.

Черт, Сотников! Нельзя же так смешить!

Он невозмутимо делает глоток воды, но я вижу, как пляшут бесята в его темных глазах.

— Никит, а ты не боишься, что ей с тобой станет скучно? — не унимается Вероника, переключаясь на него. — Ты же у нас такой… серьезный. Правильный. А девочки в двадцать лет любят веселье, клубы…

— Ира любит меня, — отрезает он. — Нам этого достаточно, — бросает уверенно и кладет свою ладонь поверх моей руки, лежащей на столе. Переплетает наши пальцы.

Меня снова бросает в жар. До одури. Этот жест… он такой интимный. Такой настоящий. Будто мы и правда пара. Будто он и правда боится меня потерять.

«Агапова, не ведись! Это спектакль!» — орет мой внутренний голос.

Но заткнуть предательское сердце, которое делает сальто в обе стороны, не получается.

— Конечно, люблю, — мурлычу я, глядя на него влюбленными глазами. — Никита такой надежный. С ним я как за каменной стеной. Не то что некоторые… ветряные мальчики.

Кидаю быстрый взгляд на Стаса, который уже успел опрокинуть пару стопок водки и теперь смотрит на меня совсем уж откровенно. При этом предпочитая молчать.

В их паре за треп явно отвечает жена. А муж — за опустошение бара, полагаю?

— Да-да, — фыркает Вероника, — у нас тоже когда-то была безумная любовь.

— Была? — заламываю я бровь.

— Ты слишком мала, деточка, и еще не понимаешь, но рано или поздно «вспышка, буря, безумие» проходит и страсть сжирает бытовуха.

— И что же заставляет вас до сих пор держаться вместе, если страсти нет? М, дай угадаю, ипотека?

Сотников посмеивается.

Я улыбаюсь.

Даже Стас фыркает в свой бокал.

Вероника же строит кислую мину и бросает:

— Смешно. Никакие чувства в этом мире не вечны. Запомни это и будешь меньше разочаровываться в будущем — мой тебе женский совет.

— Разумеется, не вечны. Если прыгать из постели в постель и искать, где больше дадут, — говорит Никита.

Я удивленно на него оглядываюсь.

Воу, похоже, у Вероники такая слава?

— Но, очевидно, тебе это пошло на пользу. Да, старик? — Наконец-то подает голос Стас, весело салютуя в нашу сторону бокалом. — Не благодари.

Вот теперь я ничего не понимаю. Теряюсь окончательно.

Вероника же поджимает губы. Что дает мне понять, что этот раунд остался за нами.

Ужин тянется бесконечно.

Официант приносит еду. Мы едим, пьем, разговариваем ни о чем. Вернее, говорит в основном Вероника. О шмотках, поездках и о том, какой у ее мужа крутой бизнес и как сложно найти нормального косметолога в этом городе. Обычный бабский треп. Скука смертная.

Я то и дело ловлю на себе взгляды Стаса. Он буквально раздевает меня глазами, продолжая планомерно напиваться.

Мерзкий тип. И как Никита мог с ним дружить?

А сам Никита… Он идеален. Ухаживает, подливает вино, смеется над моими шутками (даже не очень удачными). И постоянно меня касается. То плечом, то коленом, то рукой. И совершенно каждый раз меня прошибает разряд в двести двадцать вольт.

Когда же его ладонь ложится на мою коленку под столом и под беспрерывное «бла-бла-бла» Вероники ползет по моему бедру, под подол, очерчивая пальцами резинку чулок — сидеть с ним рядом становится пыткой! Сладкой, но пыткой.

Спустя час этого лицемерия я понимаю, что мне нужно выйти. Проветриться. Иначе я либо усну, либо взорвусь, либо утащу Сотникова в туалет и предложу поразвлечься наедине. Потому что эта компания — сто процентов не моя компания.

— Прошу прощения, — встаю я из-за стола, суетливо поправляя платье. — Мне нужно припудрить носик. Я быстро.

— Конечно, детка, — кивает Никита, неохотно выпуская мою руку.

В его взгляде я читаю немой вопрос: «Ты как? Держишься?».

Я едва заметно киваю и иду в сторону уборной. Спиной чувствую сверлящий взгляд Вероники. И Стаса.

Уф. Выбралась.

Захожу в просторную уборную, отделанную мрамором.

Слава богу, тут никого.

Подхожу к зеркалу, опираюсь руками о раковину и делаю глубокий вдох.

— Ну и гадюшник, — шепчу я своему отражению.

Щеки горят, глаза блестят от вина и напряжения. Телефон в сумочке начинает вибрировать.

Достаю.

Аврора! Господи, как же вовремя! Родной голос в этом царстве фальши.

— Привет, Рори! — радостно отвечаю я, заходя в кабинку и закрывая за собой дверь. — Ты как чувствовала!

— Привет, пропащая! — раздается в трубке бодрый голос подруги. — Ты куда исчезла? Не пишешь, не звонишь. Я уже волноваться начала. Ты нашла себе фиктивного парня? Или пришлось все рассказывать родителям и они прибили тебя?

— Хуже, — хмыкаю я, присаживаясь на крышку унитаза. — Меня тут убивают глазами друзья Сотникова.

— В смысле? Ты с Никитой?

— Ага. На двойном свидании. Представляешь?

— Ого! Вот это тебя занесло! — присвистывает Аврора. — И как оно?

— Никак. Сидим в пафосном ресторане с его бывшими друзьями: какой-то Вероникой и Стасом. Она — стерва редкостная, он — озабоченный козел. А мы с Никитой изображаем безумную любовь.

Я слышу, как в соседнюю кабинку кто-то заходит, цокая каблуками. Наверное, еще одна жертва гламура.

Понижаю голос.

— Слушай, Рори, это такой цирк! Ты бы видела! Никита… Он просто нечто.

— В хорошем смысле или как у вас обычно? — хихикает подруга.

— В том-то и дело, что в хорошем, — выдыхаю я, и слова льются сами собой. — Он сам захотел помочь. Стал моим фиктивным женихом в тот момент, когда я уже вконец отчаялась. Представляешь? Появился на вокзале перед моими родителями и такой: «Соскучилась, Ириска?» Сам! Я думала, сбежит, едва с родителями моими познакомится. А он… остался. И до сих пор со мной. Рори, он играет так, что я сама начинаю ему верить…

— Да ладно? Сотников? Тот самый, который Никита Сотников, командир Глеба?

— А у нас в окружении есть еще какой-то Никита Сотников?

— Нет, этот парень единственный в своем роде.

— То-то же. Он тут такой заботливый, — признаюсь я, оседая на закрытую крышку унитаза. — Внимательный, чуткий… За руку держит и смотрит так… До бабочек в животе. Уф, я, кажется, схожу с ума.

— Так, стоп, — голос Авроры становится серьезным. — Ты что, в него влюбилась, Агапова?

— Нет, конечно! — слишком поспешно отвечаю я. — Нет! — повторяю. — Он же… Он же Сотников! Просто… — теряю запал. — Ну, у нас тут какая-то странная химия случилась. Искрит так, что пробки вышибает.

— Ира…

— Да знаю я, знаю! Это все фикция. Игра. Мы вернемся в Питер, и все закончится. Станет как раньше. Но сейчас… Блин, он такой горячий! Я еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него прямо там, за столом!

— Оу-оу, полегче, тигрица! — смеется Аврора. — Смотри, не наделай глупостей.

— Постараюсь.

И так стыдно становится, что я не рассказываю своей лучшей подруге одну очень важную деталь…

Я уже наделала глупостей.

Много…

— Ладно, беги к своему «жениху», а то уведут.

— Ага, кто его уведет? Эта Вероника? Да она на него смотрит, как на пустое место. Хотя… Есть в ней что-то странное. Озлобленная она какая-то.

— Забей. Ты круче. Все, целую! Расскажешь потом подробности!

— Пока!

Я сбрасываю вызов и выдыхаю. Стало легче, когда выговорилась.

Убираю телефон в сумочку и выхожу из кабинки. Мою руки, поправляю прическу, слегка освежаю блеск на губах. Все, готова ко второму раунду.

Выхожу в коридор.

И тут же натыкаюсь на Стаса.