Спецназ. Притворись моим

Глава 2 Никита

У меня есть теория. И звучит она так: мужику нужен ровно один взгляд, чтобы понять, хочет он уложить себе в постель конкретную женщину или нет. Правило железобетонное. За мои тридцать пять лет эта теория ни разу не давала осечек.

Так у меня было и с Агаповой.

Первое знакомство. Один взгляд. Мой — изучающий. Ее — высокомерный. И меня вштырило. Размотало не по-детски. Мне понадобилось ровно две секунды, чтобы отметить, насколько она горяча и хороша собой. Стройная, невысокая, пухлогубая, с ямочками на щеках и глазами светло-голубыми, как топазы, на пол-лица.

Я ей заинтересовался. Нет, не так. Будем честны. Ее очарование сработало в разы мощнее — у меня привстал. Желание накрыло такое обезоруживающе сильное, что я едва не потерял самообладание.

Но длилось это ровно до той секунды, как эта бестия открыла свой ротик и начала… меряться со мной размерами достоинства.

Тогда-то стояк как отшептали!

Потом Ирина официально стала лучшей подругой девушки моего лучшего друга, а ненависть между нами начала разрастаться быстрее, чем пожар в засуху, и я запретил фривольным мыслям с участием Агаповой лезть в мою башку. Окончательно и бесповоротно перекрыл этот «канал». И нынче, глядя на эту пафосную кралю, мне хочется разве что изобразить рука-лицо или закатить глаза. А кроме зудящего, как дерматит, раздражения, она ничего во мне больше не вызывает.

Вот как обманчиво бывает первое впечатление.

И сейчас я могу только молча сокрушаться, что мой начавшийся долгожданный отпуск пошел по звезде в первый же его день. А мечты о двух размеренных днях, проведенных в поезде, за просмотром какого-нибудь тупого детективного сериала, под убаюкивающий стук колес — рухнули, когда состав еще даже не успел тронуться.

— Что ты здесь делаешь? — первой нарушает установившуюся в вагоне тишину девушка, стягивая с макушки розовую шапку.

— В большой теннис пришел поиграть. Вот ракетку как раз ищу. А ты?

— Очень тупая шутка, Сотников.

— Ты тоже с такими вопросами умом не блещешь, Агапова.

Девушка недовольно поджимает губы.

— Свали с моего места, придурок!

Спихивает мою спортивную сумку на пол. И умудряется сдвинуть сто моих килограммов мышц своим скромным полтинником. Пыхтя, закидывает свой огромный баул со шмотками наверх и агрессивно сдувает прядь волос с лица.

Я хмыкаю, поднимаю свою сумку и кидаю на противоположную нижнюю полку. Стягиваю с себя толстовку, остаюсь в одной футболке, присаживаюсь за крохотный столик, под которым мои ноги едва умещаются. И смотрю, как девчонка копошится в ворохе своих вещей. Там так много тряпок, что я не выдерживаю и бросаю со смешком:

— Кажется, поезд сегодня не поедет.

— Это почему это? — оглядывается.

— Превышение нормы допустимого веса на один вагон. Придется тебе выкинуть пару своих платьев или выйти самой, Ириска.

— Я тебе не Ириска! Понял, Сотников?

— Понял, Ириска.

— Да пошел ты… в ж… железный коридор! Мне надо переодеться!

— Переодевайся. Кто тебе мешает? Хочешь, я даже отвернусь? — поворачиваю голову к окну и перехватываю гневный взгляд попутчицы в отражении. Подмигиваю.

— Господи Иисусе, это будет долгий день!

— Всего день? Хоть одна хорошая новость. Значит, ты завтра выйдешь? На какой станции, скажешь? Чтобы я успел приготовить тебе прощальные фанфары.

— Вообще-то я надеялась, что завтра выйдешь ты.

— Нет, детка. Мне до конечной.

— До Челябинска? Да ты шутишь!

Смотрю на нее взглядом «какие уж тут шутки?».

— Очаровательно, — выдыхает гневно Ира. — Два дня с тобой в железной коробке два на два метра. Я не переживу эту поездку! — ворчит, выуживая из недр своей бездонной сумки спортивный костюм. — Хотя, может, оно и к лучшему, — бубнит себе под нос. — Умереть от твоей душноты будет не так позорно, как сгореть со стыда перед предками и всей родней, когда они поймут, что никакого ж… — Затыкается на полуслове, словно опомнившись со звонком моего телефона.

А жаль. Я жаждал узнать, что там за «никакого ж».

Вытаскиваю трубу из кармана куртки. Братец звонит.

Младшенький, двоюродный по линии матери. Савелий — гордость семьи, гений в области IT и, наверное, самый умный человек во всем нашем родовом древе: на три поколения назад и на столько же вперед. Да, к слову, еще этот заучка — бывший одноклассник и лучший друг Агаповой. Ужас, правда? Как тесен этот мир.

— Привет ботаникам, — бросаю в трубку, отвечая на звонок.

Слышу девчачий смешок.

Оглядываюсь.

Ириска губы свои держит, чтобы они в улыбке не разъехались. А сама всё в сумке копается. Что она там ищет, в конце концов? Залежи драгоценных металлов? Нефть? Пересчитывает все свои запасные трусы?

— Да вы задолбали со своим «ботаником»! — ворчит мелкий. — Я просто, блин, умный!

— И ты носишь очки.

— Это не превращает меня в ботаника.

— Только это нет, но вкупе с тем, что ты умный, — да.

— Ох, да пошел ты, Никитос!

— Какой хороший день. Меня послали дважды за последние десять минут. Иду на рекорд. Ладно, не дуйся. Я пошутил.

— Где ты? — меняет тему Савелий.

— В поезде. С сегодняшнего дня я в отпуске. Еду к матери. Забыл?

— Уточнил. Как раз по этому поводу я тебе и звоню. Мне нужна твоя помощь, Ник.

— Помощь? — присвистываю. — А вот это уже интересней. Выкладывай. Где и какой шкаф не смогли сдвинуть твои хиленькие хакерские ручки?

Ира прыскает со смеху.

— Отнесись, пожалуйста, к моей просьбе серьезно! И не ржи.

— Серьезно не ржать? После таких вводных я напрягся. Во всех местах.

— Да дело пустяковое! — начинает братец. — Просто моей подруге…

— Да ну не-е-ет! — слышу мученический стон Агаповой, явно греющей уши о наш с братом разговор. — Сова! — кричит. — Не вздумай ему ляп…

— … Ире нужен жених, короче.

Мои брови медленно едут вверх. Уверен, складываясь в огромный знак вопроса. Я поднимаю взгляд на покрасневшую Агапову, изобразившую фейспалм. Это что, у поколения зумеров шутка какая-то тупая? Или современная молодежь вот так себе жен/мужей ищет, и я просто глубоко отставший от жизни миллениал?

— Повтори-ка. Кто твоей подруге Ире нужен? — бросаю полным скепсиса голосом.

— Жених, — как ни в чем не бывало повторяет брат. — Срочно. Фиктивный, разумеется. Чисто приехать и на юбилее ее бати перед родней покрасоваться. А ты все равно в один с ней город едешь. Вот я и подумал…

Ира резко дергается в мою сторону. Выхватывает из моих рук телефон и шипит в трубку:

— Не, Сова, это впервые в жизни, когда ты совсем НЕ подумал, блин! Нашел кому предложить! Сотникову!

— О, Ирка, ты что ли? — отчетливо слышу удивленный голос брата. — А как это?

Надо бы громкость динамика на будущее убавить…

— Я! И я попросила тебя мне помочь, а не добить лопатой по темечку на краю ямы!

Малышка злится. Ее щеки все еще розовые от смущения, а ноздри гневно раздуваются, пока она недовольно выговаривает моему брату, какой он олень.

Я посмеиваюсь и наблюдаю, развалившись на сиденье.

— Да ладно, че такого-то, Ир? Мой брат свободен! Ну, я и решил…

— Препод по физике по кличке Пингвин с физфака тоже свободен! Что же ты ему не предложил, умник? Или бомжу Валере с соседней улицы за бутылку водки?

А вот тут мне самое время оскорбиться. Но…

— Ну ты тоже сравнила! — братец реагирует за меня. — Бомж и боец элитного отряда спецназа! Да твои предки с ума сойдут, когда узнают, какой у тебя парень серьезный. Уж я-то теть Любу знаю!

— Поверить не могу, что ты реально меня так подставил, Сова!

— Так, детки, заканчивайте, — бесцеремонно выхватываю обратно свой телефон из цепких пальчиков с изумрудным маникюром. — Мой ответ — нет, Савыч, — бросаю в трубку. — Никаких женихов я изображать не буду. Если твоя подруга настолько отчаялась, пусть поищет кандидата на сайте знакомств. Хотя с таким характером, конечно, сорок кошек — ее предел.

— Хам! — шлепает меня пижамой по руке девчонка.

— Но может…

— Не может.

— Я тебя понял, Ник, — вздыхает братец. — Пошел дальше думать. Передай Ирке, что я ей позже наберу, — бросает и отбивает вызов.

— Я твой жених, — качаю головой, — вот это вы учудили, ребятки. Где я, а где ты, Агапова? — хмыкаю, еще больше ее раздраконивая.

— Вот именно! Где я, а где ты, Сотников! Да нафиг мне такой жених, как ты, не сдался, понял⁈

— Понял, принял, осознал и чуть-чуть расстроился. Хочешь, пущу скупую мужскую слезу?

— Даже если в ногах валяться и умолять будешь за тебя выйти — не пойду! — продолжает распыляться Ириска.

— Тебя, детка, я могу умолять за меня выйти только из вагона. На соседней станции.

— Придурок!

— Неуравновешенная.

— Это кто еще из нас неу… — выкрикивает девчонка. — Ай! — поезд неожиданно трогается с места. — Ой! — с характерным звуком состав приходит в движение. Не ожидавшая такого Агапова теряет равновесие и летит носом вперед, роняя костюм.

Я едва успеваю выставить руки перед собой, чтобы поймать ее крохотную тушку за талию. Но того, что в полете ее голова дернется и она зарядит своим лбом в мой лоб, никак не успеваю просчитать.

Бьет так, что на мгновение даже в моих глазах темнеет. А уж ее от силы удара и подавно должно было отправить в нокаут.

Однако Ира в сознании.

Железная леди, твою мать.

— У-у-уй! — вырывается она, упираясь своими ладонями в мои плечи. — Пусти меня! Дурак!

— Я тебя и не держу. Не истери.

Она приземляет попку на сидение напротив, с шипением потирая ушибленную часть.

— Как же больно! У тебя что, титановый череп, Сотников?

А у тебя фигово с координацией, но я же не жалуюсь.

— Конечно, потому что я пострадавшая сторона, и это мне полагается жаловаться.

— Слушай, Агапова… — завожусь я.

И пошло-поехало.

Едва мы заходим на новый виток препирательств, как дверь в купе отъезжает. На пороге возникает улыбчивая проводница со своей отрепетированной приветственной речью в духе «давайте жить дружно», которую она заканчивает вопросом:

— Что-нибудь желаете сейчас? У нас есть чай, кофе, вода…

— А другого купе у вас нет?

— Мы очень желаем разъехаться!