Спецназ. Притворись моим

Глава 22 Никита

В душе мы застреваем на полчаса, дурачась и намывая друг друга до блеска и скрипа кожи во всех местах. Целуясь, обнимаясь и ласкаясь, как дорвавшиеся до сладкого дети. А выходим довольные и распаренные.

Ириска ныряет в мою рубашку.

Я накидываю лишь полотенце на бедра.

Пока я забираю привезенные нам в номер шампанское и фрукты, Агапова хватается за телефон и что-то быстро кому-то строчит в мессенджере.

— Ваш заказ, Никита Александрович, — вежливо говорит работник в форме отеля.

— Спасибо за оперативность, — киваю я и закатываю тележку, закрывая дверь.

Достаю бутылку шампанского из ведерка со льдом. Вскрываю и разливаю по бокалам. Игристое с шипением ползет пузырьками по прозрачным стенкам. Агапова все еще в телефоне.

Я отставляю бутылку и подхожу к ней со спины. Чмокаю в ушко, обнимая.

— Что там пишут? — спрашиваю.

— Я написала маме, чтобы не ждали нас сегодня. А то будут волноваться.

— И какое ты ей на это придумала объяснение?

— Объяснение? — хмыкает. — Никит, это моя мама! Она все придумала за меня и уже этому порадовалась. Ты же понимаешь…

Смеюсь. Агапова откладывает телефон на тумбу у кровати и поворачивается в кольце моих рук. Обнимает за шею.

— Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, — шепчет проникновенно.

— Ну, мы вроде пока и не расходимся, — ухмыляюсь я.

— Не прикидывайся болваном, ты понял, к чему я…

— Понял, — ловлю ленивым поцелуем ее губы. — Эта ночь будет длинной и прекрасной, детка, — говорю, чуть отстраняясь. — Обещаю.

Мы устраиваемся с бокалами на широком подоконнике. Я упираюсь спиной в стену. Агапова у меня между ног. Откинувшись затылком на мою грудь, задумчиво смотрит на город. В номере полумрак, который рассеивают лишь два ночника у кровати и тысячи огней ночного города за окном.

Мы болтаем. Наверное, впервые за все время знакомства — без подъебов и сарказма. Ириска рассказывает мне о своем детстве, о переезде в Питер и о ее жизни там сейчас. Я в основном молчу и впитываю. Выстраиваю в своей голове план, прикидывая: смогу ли я вписаться в ее студенческие будни со своим графиком сутки через трое и заебами взрослого дяденьки…

А мне хочется.

После этой поездки — очень хочется вписаться. В ее будни. В ее жизнь. В ее сердце. И, впоследствии, в ее паспорт в виде штампа о заключении брака.

Чокнуться, конечно! Я целых семь лет упорно отталкивал от себя возможность что-то снова построить. Даже не думал сложить по кирпичикам новые отношения, брак, семью. Был уверен, что меня больше никогда не торкнет. Что это невозможно. Черствый, непрошибаемый сухарь!

Ошибся. Теперь понимаю: просто за все эти годы мне не попадалось такой женщины, с которой захотелось бы. Сильно, по-настоящему, основательно. Наверное, поэтому при первой встречи Агапова меня так… цепанула. Сразу с первого взгляда на крючок посадила, наматывая и наматывая эту чертову леску, подтаскивая к себе все ближе и ближе.

Удивительно.

Но есть проблема. Я понятия не имею, хочет ли серьезных отношений Ира? И захочет ли она их со мной? С человеком, с которым у нее ахеренно большая разница в возрасте. Захочет ли она в свои двадцать связать себя обязательствами с тридцатипятилетним мужиком?

Непонятно.

Хотя ее подружку Аврору двенадцать лет разницы с моим другом не остановили. И мне остается лишь уповать на то, что моя Агапова девочка не менее смелая.

— Никит!

— М?

— Ты меня слушаешь?

— Нет.

— Сотников! — фыркает. — Я тут постыдными историями делюсь, а ты в облаках витаешь? — оборачивается, опираясь спиной на мою согнутую в колене ногу.

— Спешу напомнить, что ты меня сама туда и катапультировала полтора часа назад, — дергаю хитро бровями.

— Тебя все еще не отпустило?

— Никогда, боюсь, теперь не отпустит…

— Звучит с каким-то подтекстом, которого я не могу понять, — щурится задумчиво.

Я задираю уголок губ в ленивой ухмылке. Допиваю остатки шампанского в своем бокале и отставляю его на небольшой круглый столик. Крепче обеими руками прижимая к себе девчонку, шепчу на ушко:

— Однажды обязательно поймешь, Ириска.

Так и сидим обнявшись, молча глядя на кружащиеся перед окном в ночи снежинки. Я вывожу ленивые круги на голом бедре Агаповой. Она гладит пальчиками мои заросшие щетиной щеки. Кайфово. Плывем оба, медленно в блаженстве, как в лодке покачиваясь.

— Мне так хорошо с тобой, Никит, — говорит тихо, словно нас может кто-то подслушать.

— Мне с тобой тоже, Ириска.

— Даже удивительно, правда? — посмеивается она. — С учетом того, с чего мы начинали…

— Да ладно, покусались немного. С кем не бывает, — пожимаю плечами.

— Немного? Ты чуть не высадил меня ночью посреди города из служебной машины! Подполковник Никита Александрович, — передразнивает. — У, так врезать тебе в тот момент хотелось, ты даже не представляешь!

— Я бы не высадил. И ты это знаешь.

— Теперь да, но тогда-то я понятия не имела, какой ты.

— И какой я? — с любопытством ловлю взгляд девчонки. — Какой я стал для тебя, после того как перестал бесконечно бесить?

— Хороший.

— Просто хороший? И это все? Я оскорблен, Агапова! — сжимаю ладонь на ее ягодице. — Я так старался и всего лишь «хороший»?

— Ладно-ладно! — дергается она. — Очень хороший! Добрый. Честный. Мужчина с принципами. И, как бы сильно мне не хотелось этого признавать, ты — джентльмен, Сотников.

— Отлично, продолжай.

— Еще ты умеешь очаровывать людей и без раздумий придешь на помощь тому, кому эта помощь понадобиться. Даже если это надоедливая и острая на язык соседка по купе…

— Мне понравилось то приключение, Агапова, — говорю искренне. — Хоть ты и временами заноза в заднице!

— От занозы слышу, — пихает меня локотком по ребрам она. — И мне тоже, — улыбается. — Понравилось. И нравится до сих пор…

Мы переглядываемся. Воздух между нами снова накаляется. Только в этот раз как-то по-иному. По-особенному. Никакой торопливости и напряжения, лишь вязкое чувство ожидания и мысль, что у нас впереди еще слишком много времени, чтобы заниматься этим лихорадочно и быстро.

Мы одновременно поддаемся лицами навстречу друг другу. Мягко встречаемся губами, не вкладывая в их движение никакого напора. Лишь томление. Встречаемся языками и синхронно стонем, углубляя поцелуй.

Если вы никогда не целовались так, что ваше сердце сжимается от нежности, то я вам сочувствую. В этом гребаном мире не так много прекрасных вещей. И целовать любимого человека никуда не торопясь — одна из них.

Мы медленно целуемся. Обнимаемся. Прижимаемся. Гладим друг друга. Смакуем каждый момент. Тащимся от каждого синхронного движения и остроты прикосновений. Теряем счет времени, уплывая вдвоем в бесконечность. В транс впадаем.

Агапова просовывает пальчики между нами и развязывает узел на моем полотенце, откидывая его края в сторону.

Я дергаю рубашку, срывая с нее пуговицы. Стягиваю ткань, позволяя ей съехать по ее плечам вниз.

На мгновение отстраняюсь и смотрю. Жадно, внимательно разглядываю красивый изгиб ее груди.

Затем целую ее в шею, плечи, ключицы…

Мне этого мало. Хочу целовать ее везде. Много, долго, часто. Смаковать ее тело, как самый дорогой в мире десерт, разложив на кровати.

Но не сейчас…

Сейчас у нас другие игры.

Ира прогибается в спине, и мой рот накрывает ее сосок. Я втягиваю его. Играю с ним языком, увлажняя. Проворачиваю подобное со вторым полушарием. Агапова начинает задыхаться, впиваясь пальцами в волосы у меня на затылке, хрипло шепчет:

— Никит…

Больше ей ничего говорить не нужно. Я понимаю все по взгляду. Чмокаю в губы и разворачиваю к себе спиной, заставляя оседлать меня верхом.

Моя податливая кошечка садится на колени. Ее ноги по бокам от моих ног, а ладони упираются в стену. Ее потрясающая попка, чуть оттопырившись, нависает над моим пахом.

Я беру себя в руку и провожу головкой по ее складочкам, размазывая влагу.

Ириска всхлипывает, сильнее прогибаясь в спине. Ее длинные шоколадные волосы каскадом рассыпаются по плечами и спине, пряча под собой очертания позвонков.

Она плавно двигает своей попкой.

У меня в груди взрываются фейерверки. Целый долбаный склад! Я больше никогда в жизни не смогу развидеть эту картинку.

— Детка, ты бы только знала, как потрясающе смотришься с этого ракурса…

— Пожалуйста, Сотников… — шепчет она на надрыве. — Хватит наслаждаться в одиночестве, я тоже хочу!

Я посмеиваюсь и обхватываю ее за попку одной рукой, а второй направляю себя.

— Давай, малышка. Садись… — командую.

Ира медленно опускается на меня, тихонько постанывая от удовольствия. Ниже и ниже. Сантиметр за сантиметром. Принимает меня все глубже. Доходит до середины, останавливается и делает вдох. Затем тут же резко насаживаясь до упора.

— А-а-а! Боже, Ник…

— М-м-м!

Как узко и тесно. Горячо, влажно и крышесносно! Моя девочка. Только моя. И ничья больше!

Я стискиваю челюсти, чтобы не взорваться в ту же секунду. Агапова начинает двигаться.

Я сжимаю ладонями ее бедра, задавая угол проникновения. Медленно сгораю, пока она плавно скачет на мне верхом, царапая ногтями стену. Ее пятая точка сексуально поднимается и опускается.

Вверх… вниз.

Вверх… вниз.

Двигается так, как пару часов назад двигалась ее ладонь. А ее киска обхватывает до того туго, что с каждым погружением в моих глазах все больше темнеет.

Мне совершенно по херу, что мы занимаемся сексом на подоконнике у окна.

По херу, что кто-то может нас увидеть, случайно вскинув взгляд.

Мир растворяется и меркнет. Все, на что я способен сейчас — сжимать ладонями ее задницу, насаживая на себя, и жадно следить за движением наших тел в месте их соприкосновения.

Слушать наши нарастающие стоны…

Влажные шлепки…

Отрывистые вздохи…

Брать ее медленно и неторопливо, думая лишь о том, как, мать твою, удержать ситуацию под контролем? Потому что в этот раз мы напрочь забыли про резинки. А заделать ребеночка — последнее, что нужно нам «вот прямо сейчас». Как бы сильно этого не желали «бабули» наших будущих детей.

А в том, что однажды они у нас будут, у меня нет ни капли сомнения. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы эту женщину никогда не потерять.