Спецназ. Притворись моим

Глава 26 Никита

«Спишь, Ириска?»

Первое, что я делаю утром, едва открыв глаза, — пишу Агаповой. И мне плевать, что на часах только стукнуло восемь. Я хочу, чтобы эта девчонка знала, как сильно я без нее скучаю.

Выждав пару минут, отправляю:

«Поверить не могу, что ты это сделала, детка…»

И еще сообщение.

«Ты смогла уснуть без меня».

И еще пара-тройка сопливых смс.

«Я оскорблен до глубины души!»

«Теперь тебе придется вымаливать мое прощение»

«Возможно, стоя на коленях…»

«Хотя кому я вру? Скорее я упаду к твоим ногам при встрече, потому что я чертовски сильно схожу без тебя с ума!»

Ответа нет.

«Лучше бы тебе мне написать, Агапова. Пока я не сорвался и не приехал, и не перебудил ранним утром весь твой дом»

На всех сообщениях светится одна галочка. Доставлено, но не прочитано. А, судя по информации в профиле, Ириски не было в сети со вчерашнего позднего вечера, когда мы перекидывались смсками перед сном.

Сдаюсь и печатаю:

«Ладно. Хорошо. Приятно знать, что хоть у одного из нас крепкий, здоровый сон»

«Напиши или позвони мне, как проснешься. Жду»

Моя девушка — засоня. А я превратился в сопливого, романтичного придурка. Десять гребаных сообщений за пять минут.

Блокирую экран и зарываюсь лицом в подушку. Кто бы мог подумать еще неделю назад, что я буквально буду мечтать, чтобы ранним утром в моей постели оказалась женщина. На моей территории. В моей зоне личного комфорта.

Но я мечтаю.

Я как-то слишком быстро привык просыпаться и обниматься. И не только обниматься. К хорошему вообще быстро привыкаешь.

Телефон в моей руке начинает вибрировать.

Да ладно, неужели проснулась?

Встрепенувшись, открываю один глаз и бросаю взгляд на экран.

Нет, это не она.

Отвечаю на вызов, тихо, чтобы не разбудить мать в соседней комнате, бросаю:

— Ты охренел? Восемь утра, мужик! А если бы я был в постели не один?

— А ты один? — озадаченно спрашивает Савицкий. — Странно, потому что мне тут птичка на хвосте кое-что принесла. Но моя информация не бьется с твоей действительностью.

— Имя у этой птички не Аврора, случайно? — хмыкаю.

— Как это ты угадал? — посмеивается друг.

Лучшая подруга Иры — Аврора — с недавних пор девушка моего лучшего друга Глеба. И у этих девчонок, походу, друг от друга нет вообще никаких секретов. Интересно, как много Агапова рассказала о нас?

— Так почему ты спишь один, дружище?

— А ты позвонил мне в такую рань, чтобы это спросить?

— По правде говоря, нет.

— Тогда давай ближе к делу.

— Я на смене. Полкан требует от нас сдать все явки и пароли. Вот мы с мужиками и решаем, где и когда будем «корпоративиться». Поступило предложение в этом году собраться «плюс один».

— С женами и подругами?

— Ага. Раз уж так получилось, что в этом году у нас холостяки в меньшинстве. Только двое. Каблуков в нашем отряде прибыло. Так что…

— Двое? Это ты про кого?

Насколько помню, я в нашей компании был единственный закоренелый холостяк. Остальные нет-нет да крутили романы или просто снимали девочек в баре.

— Двое, — повторяет Глеб. — К нам нового майора перевели, пока ты там жопу в отпуске мнешь. Из Владивостока. Неплохой мужик, но холостой.

— Наслышан. А второй кто?

— Угадай с трех раз. Кликуха начинается на Р и заканчивается на АШ.

— Балерина опять навинтила Рашу пинка под зад?

— Прикинь. Я уже давно ему говорю, что их отношения токсичны, чувак. Им пора разбежаться окончательно. Так что по поводу твоего «плюс один»? Вы в теме, ребят?

— Не могу обещать, но я уточню. Готова ли Агапова терпеть целый вечер сомнительные шутки десятка придурков. Не хотелось бы ее спугнуть в первый же месяц отношений.

— Отношений, значит? — хитро переспрашивает друг. — Это уже официальный статус или как?

— Это «не смей трепаться всем подряд» статус. Об этом знаете только вы с Рори, и пусть пока так оно и остается.

— Понял, принял, — смеется Сава. — Ладно, у нас сегодня напряженный день. Мы тут задницы спасаем, если ты подзабыл.

— Я в отпуске неделю. Думаешь, я бы успел?

— А я вот забыл. Какой ты бываешь зануда, Сота. Все, ушел. До связи! И отпишись мне по поводу корпоратива. Жду.

— Отпишусь, — обещаю.

Друг бросает трубку. Я еще разок проверяю: не прочитаны ли Ириской мои сообщения. Нет, глухо.

Открываюсь затылком на подушку, уставившись взглядом в потолок. Спать я точно уже не хочу. Выспался. И лежать без дела и в ожидании, когда проснутся моя принцесса-соня, — та еще пытка.

Решено: надо чем-то себя занять.

Я поднимаю свое тело с кровати. Тихонько прикрываю дверь в спальню матушки и делаю быструю зарядку, разгоняя застоявшуюся за ночь кровь. Тащусь в бодрящий душ. Умываюсь, чищу зубы. И с ревизией прохожу по квартире, выискивая, куда тут срочно требуется приложить грубую мужскую силу.

В десять часов за моей спиной раздается шуршание домашних тапочек по линолеуму. Я делаю еще парочку «прокруток» отверткой, затягивая саморез в дверце кухонного шкафа. Проверяю плавность хода шарнира и оглядываюсь.

— Доброе утро, мамуль, — клюю родительницу в щечку, кидая инструмент в старенький ящик. — Разбудил?

— Нет, я заводила будильник. А ты давно на ногах, сынок?

— Пару часов. Не спалось, решил навести у тебя тут дома порядок по мужской части.

— Ой…

— Дверцу подкрутил — теперь как надо закрывается. В кране в ванной прокладку поменял — больше не течет. И у тебя одна лампочка в коридоре перегорела, новую поставил. Вроде все… А, да, розетку в спальне нужно заменить. У старой контакты перегорели. Но ближайший магазин электрики только открылся, а мне надо бежать. Заскочу на днях. Сделаю.

— Никит, чтобы я без тебя делала! — расчувствовавшись, обнимает меня матушка. — Без мужской руки в квартире и правда все разваливается. Мастеров не успеваю вызвать. Может, подумаешь, нужен ли тебе еще этот Питер, и вернешься? — в шутку спрашивает.

— Нужен. Теперь точно. Пока Агапова учится, я оттуда не сдернусь.

— Значит, я все правильно поняла вчера, да? У вас теперь все серьезно? По-настоящему?

Я складываю разбросанные по обеденному столу инструменты и закрываю ящик. Не глядя на мать, бросаю:

— Я влюбился, мам.

Слышу вздох.

Оглядываюсь.

Она смотрит на меня полным умиления взглядом, руку к сердцу приложив.

— Что такое? — напрягаюсь я. — Болит?

— Нет, — отмахивается матушка. — От счастья просто кольнуло. Знаешь, сколько я лет молилась, чтобы тебе девочка наконец-то на пути попалась хорошая, родной! Такая, чтобы взгляд у тебя горел как…

— Как?

— Как сейчас. И как каждый раз, когда ты смотришь на свою Агапову.

Я ухмыляюсь. Пряча инструментальный ящик в шкаф. Слышу:

— После Вероники, мне казалось, ты совсем женщинам доверять разучился. Никого близко к своему сердцу не подпускал.

— Что есть, то есть.

— Но Ира каким-то образом пробилась. Как ей это удалось? Расскажешь?

— Да тут особо и рассказывать нечего. Ира она… — посмеиваюсь, стягивая с подставки свою старую любимую кружку с логотипом местного хоккейного клуба. — Короче, эта девочка любит вышибать двери с ноги.

— Дерзкая.

— Точно.

— Для тебя в самый раз.

— Определено.

— Я сейчас умоюсь и быстро приготовлю завтрак. Подождешь десять минут?

— По правде говоря, — бросаю взгляд на наручные часы, — я думал уже выдвигаться к Агаповым. Что-то дерзкая моя трубку не берет, и я напрягаюсь.

— Десять утра, Никит! — хохочет мама. — Девочка еще просто спит. Дай ей немного свободы!

Я смущенно почесываю затылок.

— Думаешь?

— Уверена. Не дави, торопыга, — похлопывает меня по груди ма. — И я сейчас, быстро. Позавтракаем, и полетишь к своим Агаповым.

— Хорошо. Ну, я тогда сгоняю пока в магазин электрики и разберусь с розеткой. В магазине нужно еще что-то?

— Нет. Дома все есть, милый.

На поход в магазин и совместный с мамой завтрак у меня уходит еще почти два часа. Два волшебных часа в родном доме, которые были бы менее нервными для меня, если бы Агапова ответила мне хоть на одно из сообщений.

Но она молчит.

А количество моих отправленных ей смс уже подбирается к трем десяткам. И если в первой десятке я флиртовал. Во второй — давил на ее совесть. То в третьей — явно сквозит мое раздражение на ее молчание.

Зато Вероника сегодня как с цепи сорвалась. Весь телефон мне обдолбила своими звонками и сообщениями.

Я упрямо ее игнорирую.

Она не сдается.

В конце концов, психанув, пишу ей прямо и по фактам, что в моей жизни есть женщина, которую я люблю, а наша история закончилась семь лет назад, и никаких «вторых шансов» не будет. В оконцовке — закидываю бывшую в черный список. Все, точка. Давно пора было это сделать. Еще далеких семь лет назад.

В начале первого я прощаюсь с матушкой и с чистой совестью вызываю такси. Еду до Агаповых, в красках себе представляя, как сейчас без стука ввалюсь в комнату своей «не принцессы» и отшлепаю за то, что она спит, а я уже издергался весь от ее молчания!

У ворот дома еще разок проверяю, не пришло ли от Ириски сообщения.

Глухо, как в танке.

Ну серьезно, в этом мире есть люди, которые дрыхнут до обеда?

Ворота на территорию дома Валерия Семеновича и Любови Павловны не заперты. Поэтому вхожу без стука и звонка. Поднимаюсь на крыльцо и заношу кулак, чтобы постучать. Дверь открывается быстрее, чем я успеваю это сделать. На пороге я вижу маму Иры.

— Доброе утро, Любовь Павловна! — улыбаюсь. — Никак не могу дописаться до вашей дочери. Неужели она еще спит? — спрашиваю, переступая порог. И только сейчас замечаю, какое мрачное выражение лица у моей будущей тещи. Взгляд потухший, под глазами мешки, лицо раскраснелось, и каждая морщинка словно углубилась и стала отчетливее.

— Здравствуй, дорогой. Хорошо, что ты приехал.

— Любовь Павловна, что-то случилось? — моментально напрягаюсь я. — Что-то с Ирой? — спрашиваю надтреснувшим голосом. В башке тут же накладывая расстроенное выражение лица хозяйки дома на упрямое молчание Агаповой — мысли в голову лезут всякие.

— Можно и так сказать, — вздыхает женщина.

— Что? — напираю я интонациями. — Любовь Павловна, пожалуйста, не доводите меня до нервного срыва!

— Ира нам все рассказала, Никит. Вчера.

— Что все? — не понимаю я.

— Про ваши фальшивые отношения и про то, как вы все эти дни водили нас с Валерой за нос. Одним словом — все.

У меня случается секундный ступор. Я зависаю и пытаюсь переварить. Агапова им рассказала. Почему? Зачем? Все ведь так хорошо шло и… и, проклятье, это очень эгоистично, но наша «игра» давала мне официальную возможность быть к ней ближе до тех пор, пока она не залипнет на мне так же сильно, как я на ней. А что теперь?

— Вы злитесь? — спрашиваю осторожно. — Послушайте, все не так, как выглядит на первый взгляд. Я могу все объяснить.

— Объяснила она уже все. Ох, моя дочь всегда была той еще сумасбродкой! — отмахивается Любовь беззлобно. — Конечно, отец вчера был в ярости. Очень обиделся на нее за вранье и за то, что она выставила его дураком перед коллегами и друзьями. Поругались они немного. Покричали. Но я не думала… Я надеялась… В общем, вот, — не найдя слов, достает из кармана фартука сложенный лист бумаги женщина, протягивая мне. — Возьми.

— Что это?

— Записка, которую Ира оставила у себя в комнате. Прочитай, дорогой. Думаю, ее содержание для тебя важнее, чем для нас…

Я свожу брови к переносице, нахмурившись. Распахиваю листок. На белой бумаге ровным, красивым почерком выведены строчки, по мере чтения которых мое сердце начинает биться рвано и истошно:

'Мам, пап, простите меня.

Я улетаю обратно в Питер. Обязательно позвоню, когда мне станет хоть чуточку не так стыдно и вы перестанете злиться на меня так сильно. Помните, что я вас очень люблю и не хотела, чтобы все вышло… как вышло.

Но в свое оправдание скажу, что я и правда полюбила Никиту. Возможно, вам станет чуточку легче, если вы будете знать, что ваша глупая дочь переиграла сама себя в этой игре. И теперь я понятия не имею, что мне делать с этими чувствами.

Но… ладно.

Разберусь.

Целую, обнимаю, ваша непутевая дочь'.