Судья и палач

Глава 9

Конец августа. Суббота

Лейтенант Полозкова поставила последнюю точку и, глянув на часы, отправила документ на печать. Без пятнадцати пять. Девушка покосилась на толстую пачку документов и расслабленно откинулась на спинку стула. Осталось только отволочь эту макулатуру следователю, и о «деле гнилого дедка» можно было забыть. Эксперты подтвердили то, что магичка и так уже знала — старичок пал жертвой собственной злости и жадности. Сына он прогнал. Скорую вызывать не стал. А больную после падения голову решил полечить аспирином — единственным обезболивающим, которое было у него в аптечке. Просто гениальное решение при внутренних повреждениях, учитывая, что аспирин разжижает кровь. Через полчасика в кресле перед телевизором уже сидел труп.

Старенький принтер, натужно поскрипывая, выплюнул, наконец, последний лист рапорта. Магичка аккуратно подписала еще теплые страницы и, собрав бумаги, пошла к следователю. Благо, идти было недалеко.

Мобильный запиликал, когда, завершив все формальности, Агафья уже собиралась уходить.

— Тебе машина нужна будет сегодня? — спросил Николай, не тратя времени на приветствия.

— Нет. А что случилось? — непривычно напряженный голос друга заставил ее насторожиться. — Какие-то проблемы с вашими информаторами?

— Да, нет, — отмахнулся оперативник. — Мне в больницу съездить надо. Когда освобожусь — не знаю, вот и спрашиваю.

— В больницу?

— Тетя Маша звонила. Оказывается, она в онкологии лежит.

— Это у нее в деревне ты продукты покупаешь? Ты не говорил, что она болеет.

— Да я и сам не знал. Она две недели назад сказала, что из-за какой-то ерунды в больницу ложится. Навещать не велела, мол, ничего страшного. А тут вдруг позвонила и попросила прийти в онкологию. Так я машину возьму?

— Бери, конечно, — кивнула магичка, забыв, что собеседник ее не видит. — И, вот что. За мной заскочи в управу. С тобой поеду. Ты не против?

— Не против, — с заметным облегчением отозвался Николай. — Я и сам думал тебя попросить. Только сначала хотел выяснить, в чем дело. Но можно и сразу. Минут через пятнадцать подъеду.

В больничном коридоре пахло хлоркой и какими-то едкими лекарствами. Магичка поморщилась, но ничего не сказала.

Тетку Николай узнал с трудом. Да и не удивительно. Сильно похудевшая, с темными кругами под глазами, женщина мало походила на ту пухленькую хохотушку, которую он видел всего лишь месяц назад.

— Невесту привел, племяш? — слабым голосом поинтересовалась она.

— Это не моя невеста, — отозвался капитан, потрясенный такими переменами.

— Жаль… Что я матери твоей на том свете скажу?

— Каком еще «том», тетя Маша? — возмутился Николай, медленно приходя в себя. — Рано тебе о нем думать!

— Рано, не рано, а пора.

— Еще чего! Кто у тебя лечащий врач?

— Прутов.

Николай поднялся и вышел из палаты. Женщина покачала головой и посмотрела на Агафью.

— Вот, всегда так… Фома неверующий. А ты, девочка, кем Коле приходишься?

— Вы Макса, друга его, знаете? — отозвалась Агафья, глядя на женщину истинным зрением. Агрессивная мутация на клеточном уровне ясно просматривалась в районе желудка.

— Неужто остепениться решил Максим? — слегка оживилась женщина.

— Ну, вроде, как, решил…

— Это хорошо. Даст Бог, и Коля за ним… Жаль, я уже не увижу…

— Увидите. Почему же нет? — машинально возразила магичка, лихорадочно размышляя, как помочь женщине и в тоже время не вызвать очередную сенсацию.

— Ты меня не утешай, деточка, — отмахнулась больная. — От меня уже и врачи не скрывают ничего.

— А, может, врачебная ошибка? — улыбнулась Агафья, наконец придумавшая, как избежать ненужной огласки.

— А на скелет страхолюдский я за три недели похожа стала, потому что ошибки этой испугалась? — невесело усмехнулась Мария.

— Ну… Операцию-то вам не делали. Могли и ошибиться. А похудели, потому что лекарства вам дают. Лекарства от рака, они же по сути своей — яд.

— Хорошо бы. Только лекарства эти мне уже не дают — бесполезно, одно обезболивающее. Зато анализы всякие по три раза на день делают. Сколько можно ошибаться-то?

— Все бывает, — магичка присела на край больничной койки и взяла женщину за руку. — Вам бы поспать немного. Говорят, во сне все болезни проходят.

— Я так Коленьке в детстве говорила… — со слабой улыбкой отозвалась женщина и смежила веки.

«Лишь бы в ближайшие пять минут в палату никто не ломился, — подумала Агафья, заблокировав дверь и порадовавшись, что обитатели соседних коек отсутствуют. — Девица, осыпающая спящую пациентку разноцветными искрами… Подобное зрелище отправило бы парочку больных на тот свет раньше времени!»

Когда в палату вошел Николай в сопровождении молодого врача и медсестры, магичка уже спокойно сидела на краю кровати, устало сложив на коленях руки.

— Больная, проснитесь! — позвала сестричка. — Вам уколы сделать надо.

Мария медленно открыла глаза.

— И зачем было будить? — проворчала Агафья.

— Девушка! Вы врач? — вскинулся доктор, которому Николай уже явно успел потрепать нервы. — Не врач! Вот и не вмешивайтесь! Больной уже полчаса назад должны были вколоть обезболивающее и снотворное!

— Вы хоть сами себя слышите? — устало спросила девушка. — Разбудить, чтобы вколоть снотворное. Звучит, как глупый анекдот.

Врач на мгновенье смешался, но быстро пришел в себя:

— Оговорился! Но обезболивающее ей все равно нужно.

— Так не болит вроде ничего… — вступила в разговор Мария, до сего момента недоуменно прислушивающаяся к собственному организму.

Николай перевел взгляд с тетки на магичку, уже догадываясь, что происходит, но еще не смея в это поверить. Агафья едва заметно кивнула, подтверждая его догадку. Мужчина облегченно выдохнул.

— Вот и забирали бы ее домой умирать! — окончательно взбеленился врач. — А то, как ухаживать, так родственников не видно не слышно, а как медперсонал поучать, так сразу нарисовались!

— А и заберем! — поднялась девушка, гневно сверкнув глазами.

— Вперед! — рявкнул эскулап. — Отказ от госпитализации пишите и забирайте!

— Я не поняла, — оторопело посмотрела вслед начальнику медсестра. — Уколы ставить или нет?

— Я думаю, не надо, — мягко сказала Агафья.

— Ты уверена? — испытующе посмотрел на магичку Николай.

— На все сто.

Мужчина только кивнул:

— Давай, тетя Маша, поехали домой.

— Вот спасибо, племяш! Хоть дома помру! — обрадовалась женщина и неожиданно легко поднялась с постели.

Уладив формальности, Николай донес тощую сумку с теткиными вещами до машины.

— Только ты уж, и правда, домой меня отвези, Коленька, — попросила женщина, усаживаясь в салон.

Николай неуверенно посмотрел на Агафью. Та снова кивнула.

Поздним вечером друзья сидели на просторной веранде деревенского дома. Мария уже давно заснула, впервые за несколько месяцев без помощи лекарств. Николай курил, невидяще глядя на темную улицу. Агафья грела руки о кружку с ароматным чаем, прислушиваясь к ночным звукам.

— Ты ее вылечила? — нарушил тишину оперативник. — Или это действительно была врачебная ошибка?

— Вылечила. Но пусть она думает, что ошибка, ладно? — спокойно отозвалась магичка.

— Но ведь ты действительно могла бы…

— Ничего я не могла бы! — перебила Агафья. — Мы уже как-то обсуждали эту тему. Я не целитель. Точка.

— Но тетке-то ты помогла, — возразил Николай. — Кстати, как тебе это удалось? Когда ты лечила меня, я чуть сознание от боли не потерял, а тетка, по-моему, даже ничего не заметила.

— Я ее усыпила, чтобы она ничего не почувствовала. А потом выжгла все мутировавшие клетки. Конечно, вывести их через разрез было бы вернее и быстрее… Но я не рискнула устраивать операции там, куда в любой момент может кто-то ввалиться.

— Понятно. Думаешь, рецидива не будет?

— Не будет. Я ее, когда мы сюда приехали, еще раз просмотрела, уже в спокойной обстановке. Сосуды почистила, кое-что по мелочи. Проскрипит твоя тетя лет до ста.

— Спасибо…

— Не за что, — пожала плечами девушка. — Завтра она уже белкой скакать будет. Я ее энергией до бровей накачала. Как раз хватит, пока она от естественного истощения оправится.

— А как мы ей объясним такие резкие перемены? Расскажешь про знахарку Агриппину? — улыбнулся Николай.

— Зачем лишний шум? Только паломничества страждущих к дверям твоей квартиры нам не хватает. Скажу, что у нее аллергия на лекарства так проявилась. Мол, у моей родственницы тоже такое было.

— Ну, можно и так.

— Завтра я еще тут побуду. Ты Макса предупреди. А то он опять выдумает какую-нибудь ерунду. К понедельнику уже все наладится.

— Хорошо, как скажешь, — не стал спорить капитан. — Машину я тут оставлю. Нам с Максом завтра все равно целый день по городу носиться вместе. А вечером у нас встреча с Корнем. Туда на машине лучше не ехать.

— Корень — это тот, после которого у майора всегда голова болит? — усмехнулась магичка.

— У меня тоже будет болеть, — хмыкнул Николай. — Но это уже издержки профессии.

— Ну, да, ну, да… Тогда, пожалуй, так сделаем. Я в воскресенье вечером в Питер поеду. Закончите с Корнем — бери майора и вези к себе. Я вас от последствий, так сказать, избавлю. Нечего помятыми рожами Бурундука дразнить.

— Не вопрос, — капитан помолчал, решая задавать ли весь вечер вертевшийся на языке вопрос, но все-таки заговорил. — Смотрю я на тебя, Агафья, и думаю… Вот ты сама говоришь, что не целитель. Но меня и тетку вылечила шутя…

— Так уж и шутя, — проворчала девушка.

— Ну, может, и не шутя… Но наши-то врачи вообще ничего сделать не могли. Вот я и подумал, если у вас настолько крутые врачи… прости, целители. То почему же вы тогда умираете? Ты однажды упоминала, что магики хоть и живут долго, но не бессмертны…

— «Дегг Агг»… «Тройное Если», по-вашему.

— Что?

— Агг треггэ — рагрут. Агг дэрвэ — ргут. Агг загрэ — дрэйт, — медленно отозвалась магичка, словно раздумывая, стоит ли посвящать друга в такие подробности. — Ритуальная формула. Примерно: «Если виновен — осужден. Если достоин — награжден. Если мертв — забыт». В течение своей жизни магики развивают Дар. Это происходит независимо от нас. Как человек, который каждый день носит тяжести, наращивает мышечную массу, и со временем может поднять все больше и больше. Но однажды такой человек упрется в свой предел. Так и мы. Каждый магик, достигнув предела своих возможностей, чувствует Зов. И идет к источнику Силы. Это пещера глубоко в горах. По легендам, там начинаются все Струны, из которых магики черпают энергию. Перед входом магик оставляет свое Сердце и произносит: «Дегг Агг».

— Оставляет сердце? Какое? — опешил капитан.

— Ну, уж не мышцу, — усмехнулась Агафья. — Вот это Сердце.

Девушка расстегнула ворот джинсовки, и на глазах изумленного Николая на ее загорелой коже в ямочке между ключицами начала разгораться искорка. Мгновенье спустя между друзьями зависло солнце размером с горошину, яркое настолько, что на него было невозможно смотреть.

— Нифига себе… — ахнул Николай.

— Искра Дара. Я читала, что древние обменивались ими, призывая Узы Богов. И когда один из супругов шел к Источнику, второй ждал у входа, — проговорила девушка и заставила маленькое чудо вновь исчезнуть. — Теперь так не делают. Сердце оставляют Хранителям. Стражи закрывают за инициантом Врата. Через несколько часов или дней, по разному бывает, когда все закончится, они выпустят магика, расширившего свой резерв. Или заберут тело. Очередную инициацию выдерживают не все. И чем старше магик, тем меньше шансов на благополучный исход, хотя чисто физически тысячелетние ничем не отличаются от столетних.

— Почему? — удивился Николай.

Магичка пожала плечами:

— Не знаю. Так решил Создатель. Выжившие помнят только столб света, в который вступили, и все. Умершие уже никому ничего не расскажут. Их души сразу уходят к Создателю, и ни одному целителю не под силу их вернуть. А больше никого во время инициации в пещере быть не может.

— Так откуда же ваши стражники знают, что пора снова открывать ворота?

— Стражи, — поморщилась магичка. — Не стражники, а Стражи. Хранители, так, пожалуй, будет точнее. А узнать не сложно. «Дегг Агг» — не просто слова, это руна, написанная огнем, последнее плетение ступившего в источник магика. Как и любое плетение, «Дегг Агг» завязано на своего творца и схлопывается во время инициации, как во время тяжёлой битвы, когда все силы направленны на то, чтобы победить и выжить. Руна гаснет. Для Стражей это знак, что инициация началась. Плетения схлопываются и дальше, одно за другим, и все быстрее, вроде цепной реакции. Когда инициация закончится, Сердце либо разгорится гораздо сильнее, чем раньше, либо потухнет.

— Если потухло, значит…

— То и значит, — буркнула Агафья. — Все бывает.

— Так зачем же туда идти, если можно кони двинуть? Неужели нельзя обходиться тем, что уже имеешь?

— Зову невозможно противиться, — неохотно отозвалась магичка. — Как невозможно объяснить слепому, что такое цвет, так и человек не поймет, что такое Зов. У вас просто нет необходимых органов чувств, если так тебе будет понятнее.

— И среди вас не нашлось ни одного чел… магика, который подсмотрел бы, что происходит у этого источника? — не поверил Николай.

— Отчего же, — хмыкнула Агафья. — Идиоты и среди магиков встречаются. Один нюанс: проснувшийся Источник может пережить только инициант, пришедший по Зову. А пепел тех, кто вздумает будить Источник по своей воле, потом выметают Стражи. В древности даже такой способ самоубийства был. Как сеппуку у ваших самураев. Считаешь себя негодяем, не заслуживающим прощения, идешь и будишь Источник. «Дор раг раддо о драддо» — «Я себе судья и палач». Правда, в наше время такого не бывает. Сюзерен запретил пускать к источнику самоубийц. На любую вину есть Суд Сюзерена, а Источник — Дар Создателя, и нечего его осквернять.

— Но как же тогда…

— Коля, пошли спать, а? Хватит на сегодня лекций по теме «Быт и верования Ории».

— Ладно, — не стал спорить Николай, хотя вопросов после рассказа магички у него появилось еще больше, чем до него. — Я действительно сегодня вымотался, как собака. Или это на меня так деревенский воздух с непривычки повлиял?

— Воздух, не воздух, а спать действительно пора, — улыбнулась Агафья, поднимаясь. — Спокойной ночи, Николай.