Тайная помощница для ректора-орка (СИ)

Глава 10. Благодарность

Теперь я?…

Дорхар уверенным плавным движением берет меня за талию, усаживает удобнее на медном бортике. Погружает пальцы в мои влажные волосы на затылке, направляя, фиксируя.

Выпрямляется, показывая себя полностью, давая рассмотреть. Я опускаю глаза, краснея, разглядывая каждую деталь.

Его член длинный, толстый, с мощным изгибом и идеально напряженным, темно-изумрудным стволом, на котором проступает сеть едва заметных сосудов. С крупной головкой, гладкой, как отполированный камень.

Он пугающе большой и невероятно красивый. И сколько удовольствия он мне уже подарил…

Мне вдруг сильно хочется отблагодарить ректора. Подарить Дорхару хоть тень того безумия, что он подарил мне. Ведь я уже миллион раз кончала, а он только раз позволил себе это с начала нашей ночи.

Дорхар только отдавал. И сейчас, после того как он ласкал меня ртом, это желание — отблагодарить его — становится физическим, жгучим.

Я медленно, робко протягиваю руку. Его пальцы перехватывают мое запястье и направляют ладонь к своему члену.

Он кладет мои пальцы на твердый ствол. Кожа горячая, сверху шелк, под которым пульсирует сталь.

Я осторожно провожу пальцами по всей длине, чувствуя, как он вздрагивает под моим прикосновением. Его рука лежит поверх моей, направляя, показывая ритм.

— Теперь губами, — хрипло произносит он, и его пальцы снова ложатся мне на затылок, мягко подводя голову ближе. — Коснись сначала.

Я слушаюсь. Прикасаюсь губами к кончику. Солоноватый, мускусный вкус его возбуждения очень нравится. Особенно то, как резко Дорхар втягивает воздух сквозь крепко стиснутые зубы.

— Хорошо, — хвалит он, — теперь открой рот шире. У тебя красивые, полные губы. Они созданы для этого.

Я пытаюсь, но он такой большой…

— Шире, Кьяра, — его голос звучит хрипло. — Расслабь челюсть. Как будто зеваешь. Да, вот так.

Он медленно, но настойчиво вводит в мой рот сначала лишь головку. Ощущение растяжения, наполнения новое, шокирующее, но не отталкивающее. Я чувствую его пульсацию на своем языке.

— Идеально, — прохрипывает он. — Теперь… возьми полностью. Насколько сможешь.

У меня получается. Это ощущается таким возбуждающим и порочным… Особенно его пальцы в моих волосах, они не давят, но и не дают отстраниться. Да я и сама хочу. Пробую еще чуть шире.

— Дыши носом, — мягко инструктирует он. — И расслабь горло.

В его голосе проступают новые интонации. Я делаю вдох, расслабляюсь… и он медленно входит глубже. Никаких неприятных ощущений или боли, только невероятное чувство откровенности и близости.

И тогда он начинает двигаться. Осторожно, выверенно, полностью контролируя глубину и ритм. Его рука на моем затылке направляет меня. Его низкие, хриплые слова поощрения необъяснимым образом возбуждают.

— Да… вот так… ты прекрасна… моя умница, — хрипло хвалит он.

После всего, что он делал со мной в спальне, после того, как мы трогали друг друга намыленными руками, и его поцелуев на моих половых губах, я ощущаю невероятную свободу и легкость.

Его слова, интонации, откровенность происходящего так сильно возбуждают, что моя рука сама тянется вниз, между моих ног.

Я начинаю ласкать себя, чувствуя, как от каждого его толчка во рту по моему телу пробегают горячие волны.

Даже постанываю, и этот звук тоже влияет на ректора.

Его дыхание срывается, движения становятся резче. Я чувствую, как его тело напрягается до предела.

— Достаточно… — хрипло рычит он и резко, но аккуратно высвобождает себя из моего рта.

Прежде чем я успеваю опомниться, он наклоняется и накрывает мои губы страстным, властным поцелуем, заставляя ощутить на себе наш общий вкус.

В то же время его рука перехватывает мою и кладет на свой член.

Его пальцы поверх моих сжимают основание. Несколько размашистых движений… и он с громким, сдавленным рыком изливается горячими, обильными струями мне на живот и бедра. Это так интенсивно, так животно, что я снова чувствую спазм внизу живота.

Он тяжело дышит, все еще глядя на меня горящим взглядом. А потом, не дав опомниться, обхватывает меня руками и увлекает в теплую, ароматную воду купальни.

Вода принимает нас, смывая все. Он прижимает меня к своей груди, и его поцелуй теперь совсем другой — бесконечно нежный, медленный, исследующий.

Он держит меня на плаву, обнимая так бережно, словно я — величайшее, хрупкое сокровище, которое он только что приобрел и боится упустить. В этом поцелуе, в этих объятиях больше, чем страсть. Есть благодарность. Есть обладание. Есть начало чего-то нового.

Дорхар не отпускает меня, продолжая держать на плаву, и его руки снова принимаются за работу. Но теперь это не ласки, а омовение. Бережное, почти ритуальное.

Он смывает с моей кожи следы нашей страсти. Вода теплая, его пальцы — сильные и нежные, а я расслабленная и всепоглощающе довольная.

Мелькает мысль, что это он продолжает убирать влияние эмориума, но мне в данный момент совершенно не хочется об этом думать. Слишком хорошо.

Моя голова запрокидывается ему на плечо, глаза закрыты. Блаженство абсолютное, разливается по телу тягучей, золотой ленью.

Каждое прикосновение его намыленных ладоней отзывается эхом глубокого, трепетного удовлетворения где-то в самой глубине души. Я чистая, пустая и невероятно счастливая.

Я пытаюсь поднять руку, чтобы провести ладонью по его груди, но он мягко останавливает мою руку, опуская ее обратно в воду.

— Не надо, — тихо шепчет он прямо в волосы. — Просто прими.

И я сдаюсь. Снова. Полностью. Он моет мои руки, пальцы, скользит между пальцами ног, поднимается по икрам и бедрам. Его прикосновения уверенно-собственнические и в то же время бесконечно бережные.

Он гладит мой живот, скользит по ребрам, омывает грудь, и я просто растворяюсь в этом, издавая тихие, блаженные вздохи.

— Смотри на меня, — приказывает он тихо, но так, что невозможно ослушаться.

Я открываю глаза и тону в его золотистом взгляде. Он сосредоточенный, темный, полный какой-то невысказанной мысли. И пока он держит меня одной рукой под спину, пальцы его другой руки медленно, без всякого предупреждения, проникают между моих ног.

Не внутрь. Нет. Он просто кладет ладонь мне на лоно, полностью накрывая его, и начинает гладить медленными, гипнотическими кругами.

Все внутри меня мгновенно сжимается в тугой, горячий комок, а потом отдается глухим, мощным стуком в висках. Дыхание перехватывает. Мои глаза расширяются, я инстинктивно вцепляюсь пальцами в его мощные плечи.

Дорхар неотрывно смотрит на меня. Вбирает темным взглядом каждую мою реакцию — как вздрагивают веки, как раздуваются ноздри, как губы приоткрываются в протяжном стоне. Как меня охватывает мелкая, стремительная дрожь, заставляющая содрогнуться все мое тело у него на руках.

Я стону громко, протяжно, сотрясаясь всем телом и глядя в его глаза. Уголки его губ подрагивают в едва заметной, глубоко довольной улыбке. Он щурится, как огромный, сытый хищник, греющийся на солнце после удачной охоты.

Утихнув, я окончательно растекаюсь, не в силах пошевелить и пальцем. Дорхар наклоняется и касается моих губ легким, коротким поцелуем. Затем выносит меня из воды.

Дорхар подносит меня к странному медному устройству на стене, нажимает на пластину, и снизу вверх поднимается теплый, мощный, но очень мягкий поток воздуха.

Когда мы высыхаем, он несет меня обратно в спальню. Ощущение непередаваемое в его огромных, мускулистых руках. Я чувствую каждую выпуклость его бицепса под своей спиной, каждое движение его мощной грудной клетки, чувствуя себя невероятно умиротворенной, защищенной и счастливой.

Дорхар меняет простыни, и мы ложимся в прохладную ароматную постель. Он тут же притягивает меня к себе.

— Спи, — приказывает он тихо.

Я в последний раз взглядываю на его профиль в полумраке, потом закидываю ногу на его горячее, твердое бедро, прижимаюсь щекой к его плечу и отключаюсь.

.