Инес чувствовала, что она больна. Но болела она вовсе не теми болезнями, от которых ее лечили. У нее болела душа и болела так, что она ничуть не удивилась бы, если бы врачи вскоре сочли ее душевнобольной. Нежность и предупредительность Валдомиру мучили ее куда больше, чем мучили бы жестокость и пренебрежение. Ох уж эти визиты к врачу, лучшему специалисту, которого он ей отыскал! Настоящая пытка!
Но с врачом она вступала в откровенную борьбу и пока ее выдерживала. Хотя не знала, насколько ее хватит. Как-никак, он был профессионалом, и она не могла гарантировать, что, не сломавшись, будет выдерживать и дальше по полтора часа непрерывных вопросов, из которых состоял лечебный сеанс.
И все-таки главной опасностью был сеньор Валдомиру. И разумеется, она сама. Сама, потому что каждое ее движение, намерение, обыденный мелкий поступок говорили о том, что она вовсе не отгородилась от своего прошлого завесой беспамятства, что она помнит о нем, оно в ней живет.
За примерами ходить было недалеко.
Собираясь в это утро в первый раз к новому врачу, тому самому светилу, которое отыскал для нее Валдомиру, она вышла из дома пораньше, думая сесть в автобус.
Валдомиру тут же отдал распоряжение шоферу, чтобы тот отвез сеньору Инес в больницу и вообще был в течение дня в ее распоряжении.
- Я прекрасно доеду на автобусе, я привыкла, - возразила она. – Я не хочу причинять тебе лишние хлопоты.
Глаза Валдомиру обрадовано заблестели, а она осеклась, сообразив, что явно сказала лишнее.
- Ну-ка, ну-ка, а к чему ты привыкла еще? – стал он ее расспрашивать.
Но она уже заметила свою оплошность и снова держала себя в руках, виновато улыбаясь и всем своим видом показывая, что ей нечего ответить на этот вопрос.
- Вот увидишь, память к тебе вернется, - принялся он ее обнадеживать. – Ты же видишь, уже что-то вспоминаешь.
Она улыбнулась, но ей так хотелось заплакать. Заплакать, броситься на шею этому доброму, доверчивому человеку и отвечать добром на добро и доверием на доверие!
Этому своему желанию она не смогла противостоять, когда он обнял ее, желая утешить после визита к врачу. И не кривила душой, когда сказала его дочери, что их поцелуй был поцелуем любви. Она чувствовала, что этот человек для нее дороже жизни. Ради него она готова была на все. Да, на все, и поэтому вот уже два дня дозванивалась до Клариси, желая с ней встретиться, но той не было дома.
Выйдя из офиса Валдомиру, чувствуя, как горит у нее на губах его поцелуй, она распорядилась отвезти ее к бюро, где работала Клариси. Ей необходимо было повидать своего адвоката. Откладывать встречу она больше не могла.
Клариси оказалась на месте и была немало удивлена визитом своей клиентки. Они были в кабинете одни, и она могла говорить не стесняясь.
- Как ты могла ко мне сюда заявиться? Ты же потеряла память! – возмущенно выпалила Клариси вместо приветствия. – Ты должна быть все время начеку, не дай Бог, выдашь себя и пиши пропало!
- Вот и прекрасно! – вместо извинений ответила Инес. – Я больше не могу притворяться.
- Но ты же не предашь меня! Ты же обещала! И свою часть договора я выполняю. – Клариси была возмущена и напугана.
- Я сама не знала, что беру на себя, - возражала Инес. – Все получается совсем не так, как т хотела, и я чувствую, что кончится все плохо. Меня всю прощупывают, изучают,просвечивают. А визиты к психиатру чего стоят! Я этого не выдержу! Я этого не хочу!
В голосе Инес звенели слезы, но Клариси смотрела на нее со снисходительной улыбкой.
- Такие перепады случались у тебя и раньше. Ты едва не плакала, когда я оставила тебя возле «Мармореала», а потом успокоилась и все пошло как по маслу. Все, что ты говоришь, неубедительно, Инес, особенно после того, что я для тебя сделала!
Клариси произнесла последнее слово с особым значением и нажимом.
- Но я его полюбила! – Инес безудержно разрыдалась и продолжала говорить сквозь слезы: - Я не могу пользоваться его добротой!
Глаза Клариси радостно вспыхнули.
- Но это же прекрасно! Об этом можно было только мечтать! Двое взрослых людей полюбили друг друга! Я предполагала такой вариант, но не думала, что это случится так скоро!
Она говорила быстро и возбужденно, и по всему было видно, что она довольна случившимся. Инес следила за ней, и слезы на ее глазах мало-помалу высыхали.
- Ты ничего не понимаешь! Вернее, не хочешь понять, - заговорила она. – Ты не слышишь, что я тебе говорю. А говорю я тебе следующее: оставь меня в покое! Я больше туда не вернусь!
- Ты меня шантажируешь?! – Клариси, возбужденно расхаживавшая по кабинету, резко остановилась перед Инес. – Ты что о себе возомнила? Тебе показалось, что ты можешь меня остановить? Мне стоило такого труда довести дело до этого момента, и не тебе заставить меня отступить! Ты останешься в этом доме! Ты меня поняла?
- Нет! – Инес собрала всю свою решимость. У Клариси был серьезный союзник – любовь Инес к Валдомиру, эта любовь не хотела умирать, она хотела жить и жить счастливо.
- Я поклялась отомстить этой семье и отомщу ей! – продолжала Клариси. – Я не собираюсь ломать свою жизнь из-за этой семьи.
Инес, раздираемая жаждой быть рядом с любимым человеком и готовностью к самопожертвованию, не слышала ее. Ее била лихорадка. Впервые в жизни на ее долю выпало счастье, огромное, безмерное и неужели она должна была отказаться от него?
- Если ты и в самом деле полюбила, то неужели можешь вот так ни с того ни с сего взять и уйти?
Клариси с наигранным любопытством и ненаигранным возмущением смотрела на Инес, и та, понурив голову, слабым голосом ответила:
- Нет! Не могу!
Эти слова прозвучали как вопль о помощи, как жалоба, но Клариси услышала в них только эхо шагов неумолимой мести, которая придвигалась все ближе и ближе.
- Я знала, что ты – человек разумный и возьмешь себя в руки, - деловито похвалила она подавленную, страдающую Инес. – Минуты слабости бывают у всякого. Я тоже издергана, у меня масса неприятностей. Ты же у меня не единственная клиентка!
Инес удивленно взглянула на Клариси, не понимая, о чем это она, и встретилась взглядом с Клаудиу, помощником сеньоры адвоката. Визит подошел к концу, откровенный разговор тоже. Поняв это, Инес поднялась. Она осталась с тем же, с чем и пришла, - со жгучими неразрешенными проблемами…
Клариси благодарно взглянула на Клаудиу, помощник появился как нельзя вовремя: она как раз успела притушить разгоревшийся было пожар.
А вот что касается неприятностей, издерганности и измотанности, то все это было. Она ни словом не солгала Инес. А в том, что та звонила и не заставала ее, тоже не было ничего удивительного: Клариси не ночевала дома.
Аделму вышел на свободу, и Клариси почувствовала необыкновенную гордость – она была довольна собой и не скрывала этого. Аделму казался ей большим ребенком – так серьезно и вдумчиво наслаждался он каждым шагом своей свободной жизни. Каждой порой впитывал он свободу, она казалась ему драгоценным напитком, который он боялся расплескать неосторожным резким движением.
Они поехали в мотель. Но как ни странно, Клариси была нетерпеливее Аделму. Она была влюблена, она ждала, добивалась его освобождения, и вот теперь, когда ее усилия наконец увенчались успехом, она была готова воспользоваться плодами этих усилий.
Аделму смотрел на нее с нежностью и единственное, чего хотел, так это знать, выйдет ли она за него замуж и будут ли они вместе до конца своих дней. От этого зависело, ляжет ли он в постель со своей любимой девушкой или нет. Ведь она для него была любимая, больше того – единственная, обожаемая. О ней и только о ней он мечтал в тюремной камере, она была для него поддержкой в самые тяжелые минуты. Но сейчас он был незавидный жених, после шести-то лет тюрьмы, без денег, без работы. Но ради нее, ради их совместной жизни он готов был преодолеть и не такие трудности.
- Я устроюсь садовником, - говорил он. – Тут много богатых домов, а я умею ухаживать за цветами. И в земле кое-что понимаю. За цветами не то что за фасолью ухаживать, они подхода требуют. Как ты на это смотришь, Клариси?
Но Клариси смотрела на него, да еще таким взглядом, что и твердый Аделму не устоял.
Рано утром, когда Клариси уходила, Аделму сладко спал, и она не стала его будить, положив а столик деньги, - и за мотель, и на карманные расходы.
Когда поутру Аделму появился у нее в офисе, Клариси, поглядев в его бледное перекошенное лицо, не поняла, что случилось.
Он тряс какими-то деньгами и губы у него прыгали от бешенства.
Наконец она уяснила, что он смертельно оскорблен тем, что ему были оставлены деньги.
- Но я же хотела тебе помочь, - примиряющее сказала она. – На первых порах всегда нужны деньги. Ты должен начать новую жизнь…
- Но я тебе всю ночь рассказывал, какую жизнь я хочу начать. Я-то хотел, чтобы мы были вместе, а ты… ты… Я тебя совсем не знаю. В тюрьме мне казалось, что стоит мне выйти на свободу, как все станет на свои места, мы с тобой поймем друг друга, но тут все оказалось еще сложнее.
- Усложняешь все ты, - спокойно ответила Клариси. – Мы прекрасно провели время. Обидеть тебя я не хотела. О том, что я легла с тобой в постель, я нисколько не жалею. А что касается всего остального, то не будем вводить друг друга в заблуждение, нам рано говорить о будущем.
Аделму посмотрел на нее так, что Клариси невольно поежилась.
- Так, значит, не жалеешь? – спросил он шепотом. – А я жалею! – сказал, будто грохнул кулаком. – Я тебя не знал. Совсем не знал. Не знал, что ты можешь выслушать признание в любви, а потом оставить человека одного в мотеле, бросив подачку на тумбочке. Такой я тебя не знал. Теперь знаю. И поэтому заруби себе на носу: даже если ты увидишь меня в канаве, не трудись, не доставай кошелек. Я запрещаю тебе со мной разговаривать, увидишь на улице, перейди на другую сторону! Такой, какой я тебя узнал, я знать тебя не хочу!
Так велико было его разочарование и горе, что Клариси почувствовала себя обиженной и уязвленной. Он не смел с ней так разговаривать, она сделала для него столько хорошего, и он не смеет вести себя как неблагодарная свинья! Деньги, видите ли, ему не понравились! Скажите на милость, какой чистоплюй!
Что-то в этом роде она собиралась ему высказать, но не успела. Аделму уже выскочил на улицу и едва не угодил под колеса.
Клариси не слишком обрадовалась, увидев за рулем Режину. Ей бы не хотелось, чтобы эта дама оказалась в курсе ее личных проблем, не хотела давать ей в руки никаких козырей, никаких фактов, которыми та могла бы воспользоваться. Прощальная фраза Режины тоже ее не порадовала. Но она ее не боялась. Ей нечего было бояться. Пусть эта семейка боится ее, Клариси Рибейра.
- Мне нравится Аделму, очень нравится, - твердила она про себя, - но из-за него я не откажусь от своей клятвы, мамочка!