Женинья переживала за Марсию. Она видела, как та сидела в машине и не могла сдвинуться с места. Видно, узнала правду. А сколько раз она утаскивала ее к себе, когда у этого прохвоста сидела Элеонор и мать с дочерью могли столкнуться!
Женинья терпеть не могла этого молодчика. Порядочные люди тая себя не ведут. Художества этого молодого гения еще всем боком выйдут. И уже вышли. Берегла она Марсию, берегла, а что толку? Правду-то ее никуда не денешь…
Женинья бродила по квартире, недовольно бормоча себе под нос все, что она не могла высказать вслух Элеонор, Марсии, Элизеу.
Она с нетерпением ждала, когда домой вернутся Адриана и Фортунату, чтобы узнать новости «Мармореала». За долгие годы жизнь семейства Серкейра стала и ее жизнью.
Адриана пришла первой, Фортунату, как всегда, задержался. На вопрос матери: что новенького, она буркнула что-то невразумительное и отправилась в душ.
«Устала, бедняжка, - посочувствовала Женинья. – И потом, она молодая. Ушла с работы и забыла обо всем. Что ей чужие беды в голове держать? Дело молодо, свою жизнь прожить хочется».
Женинье очень хотелось, чтобы у ее дочки наконец появился жених или на худой конец какой-нибудь симпатичный парень. Но скромной и деловитой Адриане пока не везло в личной жизни, что очень заботило ее родителей.
Однако Адриане, которая слышала, как мать с отцом без конца толкуют то о Марсии, то о Валдомиру, казалось, что до нее им и дела нет. Особенно она ревновала мать к Марсии, поэтому ничего и не рассказала о скандале, который произошел в этот день в «Мармореале».
А скандал был и немалый.
Элизеу, узнав адрес Марсии от Ренилду, явился выяснять отношения в «Мармореал».
Когда он появился в кабинете Марсии, она побледнела как полотно, но взгляд у нее стал колючим.
- Марсия! Ты не могла разлюбить меня за одну ночь! – начал Элизеу, походя к ней. – Тут что-то не так. Объясни мне, что случилось.
- Надоел! – с вызовом, презрительно сощурившись, бросила Марсия. – Поначалу ты меня забавлял, а теперь все приелось и стало скучно.
- Забавлял?! – Обида обернулась яростью, и Элизеу ею захлебнулся. – Так я тебя забавлял? Богатая девочка нашла очередную игрушку, поиграла и бросила, так, что ли? Да как ты смеешь так обращаться с живыми людьми? Привыкла жить на всем готовом! Ты и понятия не имеешь, как живут обыкновенные люди, как зарабатывают себе на хлеб!
- По-разному, - с язвительной насмешкой отрезала Марсия. – Твой способ мне не по вкусу!
- На что ты намекаешь? – вспыхнул Элизеу. – Если ты посмела думать всякие гадости, то ты просто маленькая балованная эгоистка! Тебе не понять зрелой мудрости и благородной души! Ты не видишь дальше своего носа!
- Я не желаю видеть тебя здесь! – отчеканила Марсия. – Немедленно убирайся! Тебе здесь не место!
- Я-то уйду! Я буду работать! У меня будут слава, деньги и сотня смазливых, как ты, девчонок! Ты думаешь, ты уникальная? Неповторимая? Ты уникальная эгоистка!
Они кричали так, что слышно было в коридоре. Потом Элизеу выскочил из кабинета, побежал к лифту, но никак не мог нажать нужную кнопку – так у него дрожали руки и в таком нервном состоянии он был. Адриана посочувствовала ему и проводила к выходу. Дорогой она попыталась успокоить его, сказала, что Марсия – серьезная девушка, что раз она пошла на разрыв, то у нее на это должна быть серьезная причина. Пусть он переждет несколько дней, встретится с ней в спокойном месте и поговорит. Но она не была уверена, слышит ее спутник полезный совет или нет. Вышел он из их офиса чуть ли не шатаясь. Адриана вернулась к себе, и только села за письменный стол, как вошла сеньора Элеонор.
Об этом, только далеко не так подробно и красочно, поведал жене вернувшийся Фортунату. Он об этой истории знал с чужих слов, и сам при этом не присутствовал.
Муж и жена долго не могли заснуть, обсуждая дела семейства Серкейра. Женинья переживала за женщин, Фортунату – за фирму и Валдомиру.
- А что в «Мармореале»-то делается! – печалился он. – Конца края раздорам и ссорам не видно!
Пытаясь отвлечь своего патрона от пагубной мании и переключить на дела несчастного «Мармореала», Фортунату показал Валдомиру газетную заметку, порочащую президента их славной фирмы.
Валдомиру пробежал ее глазами и ничего не сказал.
- Мне кажется, тебе пора возвращаться на свое президентское место, - сказал Фортунату. – Если дело и дальше так пойдет, мы вылетим в трубу. Режина возобновляет переговоры с итальянцами. Мария-Антония ждет ребенка. Ты можешь представить, что у нас вскоре начнется?
- Вот когда начнется, тогда и посмотрим, - отмахнулся Валдомиру. – Сейчас я должен разобраться с Лавинией.
К счастью для Валдомиру, ужин оказался не единственным. Они виделись почти каждый день, хотя Лавиния всякий раз уверяла, что между ними все кончено, но потом сдавалась на его мольбы и просьбы. Он не мог жить без этой женщины, без этой загадки, которую он и хотел и не хотел разгадать.
Однажды, глядя в эти черные чудесные глаза, он сказал:
- Я люблю тебя, Лавиния!
И тут же осекся, поняв, что погубил своим признанием все, чего добился с таким трудом.
- Прости! – тут же пошел он на попятную. – Я знаю, ты замужняя женщина…
Но вместо гнева в глазах Лавинии вспыхнула радость, и они стали еще больше похожи на глаза Инес.
- Я вовсе не замужем, - вдруг сказала она. – Я вожусь со своим племянником, потому что у него нет матери, а его отец все время на работе.
У Валдомиру закружилась голова. Боже! Неужели такое возможно? Неужели между ними нет препятствий?
- А почему же ты мне сразу не сказала? – удивленно спросил он.
- Я же не знала, чего от тебя ждать! Так я себя чувствовала в большей безопасности, - откровенно призналась Лавиния. – Но ты мне сразу понравился. И мне захотелось, чтобы ты… Чтобы ты полюбил именно меня! – закончила она.
- А мне… – Он замялся. – Мне очень хочется, чтобы ты один-единственный раз оделась точь-в-точь как Инес. Понимаешь? Мне хочется освободиться от призрака. Понять до конца, что вы разные.
- Я не хочу изображать покойников, - сердито ответила Лавиния. – Стоит их приманить, они тебя не оставят. Даже не проси меня об этом.
Валдомиру замолчал, но не оставил своего намерения. Он повез Лавинию по магазинам и купил ей такое же красное платье, которое так шло Инес. И ночную рубашку купил точно такую же, в какой Инес была с ним в первую ночь.
«Когда-нибудь эта ночь наступит, - пообещал он себе, - наступит непременно».
Но сначала была не ночь, а день. В этот день Валдомиру пришел к Лавинии гораздо раньше условленного часа, так ему не терпелось ее увидеть. И что же она была в подаренном им красном платье.
Как оно шло ей! Мысленно он уже называл ее Инес. Вот только волосы… Почему бы ей не распустить этот небрежно сколотый пучок?
- Распусти, пожалуйста, волосы, - попросил он. – Я хочу ими полюбоваться. Мне так нравятся длинные мягкие волосы.
- Нечем там любоваться, - как всегда резко ответила Лавиния. – Я их закручиваю, потому что мне так удобнее. Никуда не лезут, когда я кручусь по хозяйству и готовлю. Чтобы носить их распущенными, нужно за ними ухаживать. В парикмахерскую ходить.
- Вот и пойди в парикмахерскую, - обрадовано предложил Валдомиру. – Женщины любят перемены. И потом, твоя красота заслуживает того, чтобы за ней ухаживать. Вот увидишь, ты почувствуешь себя совсем по-другому, когда их тебе вымоют и уложат!
- Ты что же, упрекаешь меня в том, что я их не мою? – тут же пошла в наступление Лавиния.
- Не цепляйся, - добродушно окоротил ее Валдомиру. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Мне хочется, чтобы ты почувствовала себя женщиной, любимой женщиной, а не домработницей, не судомойкой и не кухаркой.
Еще немного поворчав, Лавиния наконец сдалась и согласилась отправиться в парикмахерскую.
- А я тебя подожду, - пообещал Валдомиру. – Долго тебя там не задержат.
- Наверное, стоит переодеться, - сказала она и заглянула в шкаф, ища, что бы ей надеть. Если бы ты пришел вовремя, ты не увидел бы меня в этом платье.
- А почему? – спросил он. Разве тебе не хочется сделать мне приятное?
Взгляд его привлекла шкатулка на полке в шкафу. Заметив его взгляд, Лавиния засмеялась.
- Думаешь, любовные письма храню? Нет, там всякая ерунда, дешевая бижутерия.
- Не переодевайся, пожалуйста, - попросил он. – Тебе так идет это платье! А если еще и волосы уложат, ты точно станешь самой любимой женщиной на свете!
Лавиния усмехнулась, но возражать на этот раз не стала. Взяла сумку, куда Валдомиру положил деньги, и направилась к двери.
Валдомиру уселся на диван. Эта комната стала для него уже привычной. Он знал в ней каждую вещицу, каждый стул, вазу, салфеточку. Как это ни смешно, но, бездомный, он чувствовал себя в ней как дома.
И вот в этот бедный дом через каких-то полчаса войдет Инес – в красном платье, с распущенными черными как смоль волосами… Валдомиру невольно вздрогнул. Ему стало радостно и жутко.
Ждать, находясь в таком напряжении, было мучительно. Лучше было бы чем-то себя отвлечь. От мучительного и опасного переживания хотелось отгородить себя чем-то очень простым, привычным, незатейливым.
Лавиния оставила шкаф приоткрытым, и замечательная мысль пришла вдруг Валдомиру в голову.
«Дай-ка я посмотрю, что там у нее есть. И тогда пойму, чем ее порадовать. Наверняка там два-три платья, не больше. Да и те грошовые!»
Валдомиру опять с горечью посетовал на свою бедность. Он особенно не злоупотреблял кредитом, предоставленным ему Фортунату, но чтобы порадовать Лавинию, - а может быть, для того, чтобы превратить ее в Инес, - готов был и злоупотребить.
Перебирая в шкафу вещь за вещью, он прикидывал, что купит Лавинии, и вновь видел, как они ходили с Инес по магазинам, представлял себе ее платья, ее костюмы, которые так шли ей, в которых она так преобразилась.
После шкафа он заглянул и в комод. Один ящик, второй…
Почему-то ему доставляло удовольствие копаться в вещах Лавинии. Он словно бы проникал в запретную зону, куда его не пускали. Словно бы проникал в тайну, которую так хотел разгадать.
Вот какой-то перевязанный ленточкой сверток. Поколебавшись минуту, он разворачивает его и что видит? Рубашку! Ночную рубашку, в которой Инес была с ним в первую их ночь! Но это не новая рубашка, которую он купил, а та – та самая!
Холодный пот прошиб Валдомиру. Так что же это значит? Кто эта женщина? Кто эта Лавиния? Неужели пройдет несколько минут и в эту комнату в самом деле войдет Инес? Та самая Инес, которая уверяла, что любит его и которую полюбил он? Его живая вода. Ради которой он оставил всю свою былую жизнь. Своих детей. Свое детище «Мармореал». А она оставила его. Почему? Кто она, эта женщина? А если она все-таки не Инес, то откуда у нее ее рубашка?
Валдомиру лихорадочно стал осматривать все в этой комнате, которая казалась ему такой знакомой. Он искал каких-то следов, подтверждений, свидетельств, которые открыли бы ему или хотя бы намекнули на то, что произошло. Рассказали бы о хозяйке. Дали ему понять, с кем он имеет дело.
Но безликий дешевый ширпотреб говорил только о бедности. Разной бедности – житейской: обычном и привычном отсутствии денег, и душевной, потому что только бедную душу радует пластмассовая роскошь.
Валдомиру вывалил на кровать содержимое шкатулки. Он и впрямь надеялся на письма, а может быть, дневник. Но ему бесхитростно подмигивали искусственные бриллианты, простодушно сверкало разных цветов стекло, даже не притворяясь драгоценными камнями. Он машинально перебил их, пытаясь успокоиться и привести в порядок лихорадочно бегущие мысли. И вдруг…
Нет. Он не мог ошибиться. Из-под груды грошовых безделушек он достал кольцо. То самое кольцо с бриллиантом, которое он собственноручно надел на палец Инес.
Так кто же она, эта женщина?