Нежный яд. Тайны

Глава 19

Элеонор узнала о возвращении Валдомиру от Антонии, она еле сдерживая волнение, рассказала, что встретила Валдомиру и Инес. Пати, пришедшая с Антонией, не утерпела и выпалила главную новость:

- Бабуля, дед приехал без бороды! Я его не узнала, он такой молодой!

Элеонор онемела. Мужчина сбривает бороду, которую носил тридцать лет! Ей, неглупой и опытной женщине, было ясно, что следует готовиться к значительным переменам в жизни. Бороду так просто не сбривают! Возвращение Валдомиру состоялось, отступать ей было больше некуда. Некуда! Она села на краешек дивана и, обращаясь к Нане и дочери, голосом абсолютно потерянного человека спросила:

- Что же мне теперь делать?

- Тебе надо им помешать. – Антония разволновалась, ее щеки пылали алыми пятнами. – Отец и Инес – любовники. Сколько можно не замечать этого, мама! Она уведет его от нас, от тебя. Я прошу, вмешайся, сделай что-нибудь… Ты собираешься что-нибудь делать, мама?

Элеонор поднялась с дивана и направилась в спальню:

- В данный момент я собираюсь уйти.

Элеонор не могла дальше слушать истеричные призывы Антонии, видеть Нану, готовую вслед за Антонией призывать ее к непонятным, но активным действиям. Элеонор все давно уже поняла, она не питала никаких иллюзий относительно Валдомиру и Инес, и все-таки в глубине ее души жила призрачная надежда, что вернется Валдомиру и жизнь потечет по старому руслу. Она страшилась перемен, ибо не знала, что ждет ее дальше. Ей было уже немало лет… Она, конечно, хорохорилась, держалась, казалась всем истинной королевой, но годы одиночества давали о себе знать. Она заплатила за жизнь с Валдомиру, за обеспеченную жизнь рядом с Валдомиру, слишком высокую цену. Теперь она оставалась по-настоящему одна: Валдомиру навсегда уходил из ее жизни и заменить его было некем и нечем.

Она переоделась, спустилась вниз. В гостиной Алсести беседовал с Наной. От старика не укрылась нервозная обстановка, царившая в доме, да и вообще он давно замечал, что в доме что-то происходит, но до поры до времени хранил замеченное в тайне, однажды решив для себя, что его дело – сторона. Только ради любимой племянницы он готов был изменить своему правилу.

Увидев бледную Элеонор, ее бегающие глаза, дрожащие руки, он предложил ей свою помощь:

- Хочешь, я поговорю с Валдомиру? Может, он меня послушает, ты ведь вся извелась, я вижу.

Элеонор нежно поцеловала старика и отказалась: в таком деле помощники излишни – только она и Валдомиру смогут разрешить свои проблемы до конца.

- Извини, дядя, у меня дела, встреча, которую я не могу отложить. – Элеонор повернулась к Нане. – Подвезешь меня?

Нана кивнула и приготовилась ехать в Ларанжерайс.

Они в молчании доехали до «Бежи-Баия». Нана поглядела на застывший профиль подруги: слезы ползли по щеке Элеонор. Нана закурила.

- Хочешь, я пойду с тобой?

Вопрос повис в воздухе. Наконец Элеонор, сглотнув слезы, вымолвила:

- Поедем домой. Лучше разобраться во всем сразу.

Элеонор взяла себя в руки, ее взгляд обрел некую уверенность, словно она нашла необходимое решение. Она вошла в дом и, увидев Валдомиру, попросила пригласить Марсию.

- Не надо никого звать, Клараиди! Ты свободна. – Валдомиру поднялся навстречу Элеонор. – Я хочу поговорить с тобой без посредников. Не знаю, получится ли, восемь лет – не шутка. – Валдомиру заходил по комнате. – Я не собираюсь выяснять отношения, Элеонор, не хочу закатывать и длинной речи, говоря о том, что нам давно уже понятно. Без предисловий перейду прямо к сути. Я прошу у тебя развода.

Клараиди срочно нашла себе занятие в соседней комнате, и ей даже не пришлось особенно напрягать слух: громкие голоса господ были ей прекрасно слышны. Вот дона Элеонор вспоминает их совместную жизнь, знакомство на дороге, роман, бегство из дома, свадьбу, сыгранную тайком от ее родителей, рождение дочери. Столько нежности в ее голосе! А голос сеньора Серкейру, напротив, очень сдержан: не хочет он вместе с сеньорой вспоминать прошлое, умоляет прекратить бесполезный разговор. Но она все говорит и говорит о том, как тяжело ей было жить все эти годы вдалеке от него; ни счет в банке, ни удобный дом, ни обеспеченная жизнь не смогли ей заменить потерянной любви. Клараиди даже вздрогнула, когда услышала крик Валдомиру: «Это ты меня отвергла! Ты меня всю жизнь презирала!» Потом уже что-либо разобрать Клараиди было трудно: они говорили резкими, отрывистыми фразами, все чаще срываясь на крик. Со стуком распахнулась дверь комнаты Элеонор, и до Клараиди отчетливо донесся рыдающий голос хозяйки: «Я тебя презираю, ненавижу! Уходи! Уходи!» У Клараиди разрывалось сердце. Она, не задумываясь над последствиями, ринулась навстречу Валдомиру и стала умолять его уйти. Валдомиру не рассердился на нее, он просто заявил, что подождет, когда она успокоится, и они продолжат разговор. «Я не могу ждать до завтра». – С этими словами Валдомиру прочно уселся в кресле. Клараиди ничего не оставлось делать, как пойти заваривать успокаивающий чай из ромашки.

Когда Валдомиру снова вошел в комнату Элеонор, перед ним сидела совершенно другая женщина, чем час назад. Глаза ее горели сухим блеском, морщины резко обозначили складки у рта, романтический флер исчез.

- Ты ждешь продолжения разговора? Мне говорить с тобой больше не о чем. Твою просьбу я слышала. Мой ответ таков – я не дам тебе развода!

Все попытки Валдомиру угворить Элеонор были бесолезны. Она наотрез отказалась давать ему развод…

- Она не дала тебе развод! – Инес бросилась к Валдомиру, едва он переступил порог дома. – Я вижу это по твоему лицу!

Валдомиру коротко изложил девушке суть разговора с Элеонор.

- Все эти судебные разбирательства будут длиться вечность, - вздохнкл Валдомиру. – Придется ждать. – Он хлопнул кулаком по столу. – А я не могу больше ждать!

- Нам в любом случае придется ждать. У меня же нет документов. И если я по-прежнему Инес, то у меня нет и фамилии.

- Я завтра же поговорю с адвокатом, пусть ищет выход из положения!

Инес нерешительно сказала:

- В гостиной Клариси, она хочет с тобой поговорить.

Валдомиру согласно кивнул головой и прошел в гостиную. Он искренне обрадовался Клариси. Ее сдержанная речь, взвешенные, продуманные слова, неторопливые движения всегда действовали на него успокаивающе, а сегодня он нуждался в этом особенно. Адвокат с первых слов дала понять Валдомиру, что Инес поставила ее в известность относительно их брачных планов. Валдомиру задучиво потер мочку уха.

- Возникли сложности с Элеонор, боюсь, развод затянется надолго.

Клариси улыбнулась:

- Дона Элеонор отказала вам в разводе? А вы уже давно не живете вместе, не так ли? Восемь лет, кажется. По закону достаточно двух лет раздельного проживания, подтвержденного свидетелями, и любой судья разведет вас в течение недели.

Режина узнала о неожиданном возвращении отца от Ивана. Оставив без внимания сообщение свояка, что у Антонии случился нервный срыв, Режина отправилась домой. Через некоторое время на пороге показались Иван и его заревнная жена. Антония посвятила сестру в подробности возвращения помолодевшего Валдомиру, который срочно хотел встретиться с Элеонор и поговорить с ней наедине.

- Он уже полчаса назад вышел от мамы. Не вышел, а выбежал. Я пыталась поговорить с мамой, но Клараиди не путила, сказала, что она устала и отдыхает. Я уверена, между ними…

- Он уже полчаса как вышел, а вы еще ничего не знаете! – оборвала ее Режина и направилась к выходу.

Антония попыталась уговорить ее оставить мать в покое и подождать до утра, но Режина, не дослушав ее, хлопнула дверью и направилась к матери.

- Не расстраивайся. – Иван обнял жену, и они не спеша двинулись к своему дом. – У твоей сестры, к счастью или несчастью, отсутствует чувство жалости. Все, что ее волнует в данный момент, - это дележка пирога. И знаешь, дорогая, - Иван открыл дверь дома и пропустил Антонию вперед, - делить деньги – грязная работа, но кто-то должен ею заниматься. Твоя сестра на редкость подходящая кандидатура для этого.

«Подходящая кандидатура» буквально вломилась в двери материнского дома, но была остановлена невозмутимым спокойствием Клараиди: Элеонор легла отдохнуть и просила никого к ней не пускать. Режина вспылила, пригрозив Клараиди увольнением. Но верная служанка Элеонор была неумолима: никаких распоряжений насчет Режины сеньора ей не оставляла. А раз так, то лучше ей прийти завтра.

Разъяренная отказом, Режина направилась к дому отца – желание узнать, что произошло между родителями, действовало на нее как ветер на парус. Она влетела в отчий дом и наткнулась на Валдомиру и Инес, сидящих в обнимку. Валдомиру демонстративно обернулся на часы – они показывали начало двенадцатого. Но Режина не отреагировала ни на жест отца, ни на присутствие Инес и обратилась к отцу:

- Я знаю, вы говорили с мамой. Теперь она никого не пускает к себе. Я имею право знать, что ты ей сказал?

- Успокойся, Мария-Режина. Если ты хочешь убедить меня, что печешься о матери, извини, я тебе не поверю. Тобою движет корысть. Только деньги могут заставить тебя забыть о приличиях, ведь врываться в чужой дом в такой час очень неприлично.

- Не тебе учить меня правилам хорошего тона. Оглянись лучше на себя и свои поступки. Тебе нет дела ни до кого, ты променял интересы своей семьи и свою компанию на эту лживую и хитрую бабенку. – Режина презрительно кивнула в сторону Инес. – Она не дура – ловко пользуется моментом, когда стареющий и богатый мужчина ищет способ самоутвердиться. Для этого и существуют молоденькие аферистки. Но компания здесь ни при чем. Самоутверждайся на ее плече, но не будь обузой для компании. Освободи место и делай со своей жизнью, что хочешь!

- Наконец ты сказала то, ради чего ворвалась сюда посреди ночи. Ты, как голодная собака, истекаешь слюной, глядя, что в моих руках. Но запомни, чтобы получить «Мармореал», тебе придется дождаться моей смерти.

Режина обошла отца и встала напротив Инес, смерив ее долгим уничижительным взглядом:

- Если ты не изменишь свою жизнь, мне не долго осталось ждать!

- Вон из моего дома! Я не хочу тебя слышать и не хочу тебя знать! – Валдомиру указал дочери на дверь.

Режина еще раз окинула взглядом Инес и медленно вышла в распахнутую перед ней дверь. Она была довольна, что не стала сдерживать клокотавшей в ней ярости, дала ей открытый выход. «Сегодня ты указал мне на дверь собственного дома завтра я укажу тебе на дверь «Мармореала». На пороге ей встретилась Марсия, входившая в дом. И опять Режина возмутилась: «Здесь все рушится, а всеобщая любимица развлекается до поздней ночи». Они обменялись взглядами и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись. Лежа в своих постелях, и Режина, и Марсия мечтали о наступлении утра, но мечты их были о разном.

Марсия еще и еще раз вспоминала день, проведенный с Элизеу. Купание в море, гуляние по пляжу, бар… Потом она опять позировала ему, а он рисовал ее снова и снова. Она вспомнила встречу с Леу в подъезде «Бежи-Баия», и беспокойство овладело ею: надо быть осторожней, Леу, да и всем остальным, совершенно необязательно знать, кого она навещает в этом доме. Потом мысли сонной Марсии снова вернулись к юному художнику и она погрузилась в сон, мечтая о скором свидании с ним.

Мысли Режины, как это ни странно, вертелись вокруг Аделму, которого она бросила в мотеле. Она облизнула губы, вспоминая поцелуй нового знакомого.

Утром Марсия и Режина снова встретились, на этот раз у дома Элеонор. Они поднялись в спальню матери, через приоткрытую дверь до ни донесся голос Наны: «Развод он получит автоматически, тебе придется смириться…» Режина распахнула дверь.

- Что значит «смириться»? Ты говоришь совсем не то, Нана. – Режина присела рядом с матерью на кровать. – Хватит перебирать старые фотографии. – Режина указала на их семейный снимок двадцатилетней давности. – Нечего оплакивать прошедшую любовь. Отец тебя уже давно не любит, это всем известно. – Режина не видела, как вздрогнула, будто от пощечины, Элеонор, как застыла Нана, изумленная такой жестокостью, как слезы навернулись на глаза жалостливой Марсии. – Речь давно уже идет не о любви, а о деньгах, нашем состоянии. И ты не имеешь права устраняться, тебе надо настраиваться на борьбу за свое и наше благополучие.

Элеонор как-то встрепенулась, последняя фраза дочери вывела ее из сомнамбулического состояния.

- Я никому не позволю давить на меня! Что и как мне делать, я решу сама. – Элеонор встала с постели и попросила всех покинуть ее комнату.

Марсия заехала к Элизеу и предупредила, что их поездка за город отменяется: отец срочно созывает всех на совещание в «Мармореал».

Она вошла в приемную Валдомиру, где уже собрались сестры, Иван, Фортунату. Адриана хлопотала, организовывая кофе. На ее столе лежал воскресный выпуск «Газета страны». В глаза Марсии бросился заголовок статьи, напечатанной на первой странице: «Мармореал» убивает нашу природу». Она бегло пробежала заметку – компанию обвиняли в варварском разрушении Алмазного плато. За крупные взятки их компания якобы откупила часть природного заповедника «Алмазное плато». Хищническая добыча камня нанесла неповторимый ущерб природе уникального заповедника. Марсия не успела толком осмыслить прочитанное, как отец пригласил их в кабинет.

Марсия внимательно слушала отца, его мнение относительно дальнейших шагов компании по сохранению пошатнувшейся репутации она полностью разделяла.

- Только совместными усилиями нам удастся предотвратить грандиозный скандал…

Дверь скрипнула, в кабинет вошел Фигейра с газетой в руках и сел рядом с Валдомиру. По взгляду отца Марсия поняла, что он доволен приходом Алвару, Иван тоже улыбнулся шурину:

- Молодец, что не стал прятаться за больничными стенами!

- За свои промахи я готов отвечать сам. – Фигейра посмотрела в глаза Валдомиру. – Ведь это мой проект. Я рассматривал Алмазное плато как прекрасную перспективу для развития «Мармореала». Мне бы хотелось объяснить совету директоров свою позицию.

Дверь снова скрипнула, Марсия повернула голову и увидела мать. В кабинете воцарилась гробовая тишина, которую прервал Валдомиру:

- У нас важное дело, посторонним здесь не место.

- Я совладелица предприятия, у меня, если не ошибаюсь, пятьдесят процентов акций. – Элеонор села в конце длинного стола, как раз напротив Валдомиру. – Моя вина, что все это время я пренебрегала своими обязанностями. Надо же когда-то вникать в дела предприятия. Почему бы не сегодня, когда обсуждается столь важный вопрос? – Элеонор кивнула на газету, лежащую посреди стола.

- Не пятьдесят, сорок восемь и пять десятых процента, - спокойно поправил ее Валдомиру. – У меня такое же количество акций, три процента принадлежат Фортунату. Но ты можешь распоряжаться только двадцатью четырьмя с небольшим процентами, другая половина со временем отойдет дочерям.

- Они унаследуют ее по завещанию, пока же я намерена активно участвовать в работе компании.

Марсия поразилась такому преображению – Элеонор выглядела по-деловому подтянутой и решительной. Неожиданно поднялась Режина и принялась горячо настаивать на прекращении совещания из-за плохого самочувствия Алвару. Марсия вместе с остальными посмотрела в сторону Алвару: он выглядел спокойным и невозмутимым.

- Угомонись, - остановил Валдомиру дочь, - мы не собираемся четвертовать Фигейру, мы просто хотим разобраться в существе дела. И если Алвару действительно не плохо себя чувствует, я только приветствую его присутствие.

- Хорошо. – Режина бросила на мужа презрительный взгляд. – Если ты готов отвечать, то вот, ознакомьтесь. – Она попросила Адриану раздать листки. – Это копии отчетов о реальном положении дел, связанных с приобретением и эксплуатацией каменоломни на Алмазном плато.

Марсия, получив листы, внимательно прочитала их. Даже ей, не специалисту, картина показалась удручающей: каменоломня работала с большими нарушениями, которые покрывались взятками. Валдомиру вслух сформулировал вывод – положение каменоломни на редкость серьезно и может пагубно отразиться на репутации всего «Мармореала».

- За все время существования «Мармореала» это самый тяжелый момент. И давайте не будем себя успокаивать: мы увязли по самую шею. – Режина старательно нагнетала страсти.

И опять Валдомиру попытался остановить ее, и опять ему плохо это удалось. Что бы ни говорила Режина, за ее словами стояли два основных виновника произшедшего – ее муж и ее отец. Мужа она обвиняла в безответственности, а отца – в халатном отношении к делам. Деловой разговор постепенно превращался в судебный процесс, где роль обвинителя с удовольствием взяла на себя Режина.

- Ты ничего не проверил, ты пустил дела каменоломни на самотек, а теперь пытаешься разжалобить всех и поделить ответственность с отцом. – Режина скрестив руки на груди, расхаживала по кабинету, напоминая строгую учительницу, отчитывающую нерадивого ученика.

Марсия вдруг неожиданно для себя отметила, что весь облик сестры состоит из прямых линий и острых углов: прямые короткие волосы, острые локти, квадратные серебряные серьги с вытянутыми углами, острый V-образный вырез кофты; даже рисунок на юбке был ломаным – прямые белые линии, перекрещиваясь, тревожно нарушали спокойствие черного фона. «Ведь Режина очень эффектная, но как портит ее эта жесткая острота», - подумала Марсия.

- Ты говоришь, что не инспектировал каменоломни, потому что всегда это делал отец. Значит, ты намекаешь, что у него появились другие, более важные и неотложные, дела, за которыми он забыл о компании.

Марсия не выдержала:

- Ты переходишь все рамки, Режина. Здесь нет дураков, все понимают, к чему ты завела этот не имеющий отношения к статье разговор. Мы собрались не для того, чтобы искать виновных и сдавать их полиции. Нам нужно найти выход из создавшегося трудного положения. – Марсия посмотрела на отца, исподволь ища у него одобрения. И Валдомиру еле заметно кивнул ей головой. – Я предлагаю собрать пресс-конференцию и объявить о конкретных шагах, направленных на исправление ситуации на Алмазном плато. Надо дать понять, что мы знаем о сложившемся положении и ищем из него выход.

Выступление Марсии сбило обвинительный характер разговора, заданный Режиной, на конструктивный. Следом за Марсией заговорила Антония:

- Может, стоит приостановить работы на каменоломне до выяснения всех обстоятельств?

И опять Валдомиру еле заметно кивнул головной и что-то чиркнул в блокноте.

- Отличная мысль, - поддержала сестру Марсия, - но мы должны эффектно преподать ее прессе. Закрытие шахты – это сильный козырь в игре. – Марсия видела, что отцу по душе ее слова.

Алвару, сидевший все это время с опущенной головой, поднялся:

- Надо сдать меня во имя спасения «Мармореала». Это будет еще один эффектный ход.

- Успокойся, Фигейра, - остановил зятя Валдомиру, - зачем все доводить до крайности, в твоей отставке я не вижу необходимости.

- Фигейра сделал конкретное предложение, и я уверена, что твое мнение, папа, это не мнение большинства. Предлагаю поставить вопрос об отставке Фигейры на голосовании.

Марсия вместе с остальными не ожидала такого поворота событий. Режина топит собственного мужа! Чего она добивается этим? Марсия не знала ответа на этот вопрос.

Они приступили к голосованию. За отставку Фигейры проголосовали Фортунату, Антония с Иваном – они обладали одним голосом – и… Режина. Валдомиру и Марсия проголосовали против.

- Мы проиграли. – Валдомиру обратился к Марсии. – Предложение Фигейры поддерживается.

- Вы все еще не свыкнетесь с моим присутствием, - подала голос Элеонор, все это время молча наблюдавшая за происходящим, - я тоже хочу воспользоваться своим правом.

- Пользуйся. – Валдомиру с интересом посмотрел на нее.

- Я против отставки Фигейры.

Режину словно ужалила оса. Она набросилась с нападками на мужа, требуя от него самоустраниться:

- Это единственное, что я от тебя жду, Фигейра. Будь мужчиной.

Марсия отчетливо осознала: она, да и все остальные, стали участниками некого спектакля, разыгранного Режиной с неведомой целью. Роль жертвы в ее постановке была отведена Фигейре.

- Как скажешь, - не повышая голоса, ответил Алвару. – С данного момента я добровольно выхожу из членов директората «Мармореала».

Режина, поймав на себе осуждающие взгляды, почувствовала всеобщую неприязнь и решила сбавить обороты:

- Вы думаете мне легко, ведь я его жена и мать его детей. Но я считаю себя обязанной исправить ошибку мужа. Я займу место исполнительного директора и буду выполнять его обязанности, пока мы не выйдем из кризиса. Занеси это решение в протокол, - приказала она Адриане.

- У на неформальное заседание, Режина, так что забудь о протоколе. А прессе мы заявим следующее. – Валдомиру сосредоточился, формулируя точную фразу, а затем продиктовал Адриане: «Исполнительный директор временно освобождается от своих обязанностей по состоянию здоровья. Компания «Мармореал» заинтересована как можно скорее разобраться в сложившейся ситуации. До выяснения обстоятельств каменоломня на Алмазном плато прекращает свою работу. В случае подтверждения выявленных нарушений мы готовы отдать ее территорию заповеднику».

- Отличная контракта, Валдомиру! – не сдержал восхищения Фортунату. – Это отличный шанс не уронить нашу репутацию.

Воодушевленная найденным выходом, Марсия добавила:

- Одновременно нам стоит заявить о конкретных мерах, которые предпримет «Мармореал», чтобы и впредь исключить подобные истории. – Марсия обвела взглядом присутствующих, надеясь услышать от них предложения.

Режина сидела с каменным лицом, было очевидно, что такой поворот разговора ее категорически не устраивает. Она незамедлительно взяла слово и потребовала перераспределить обязанности в компании:

- Не забывай, папа, что новый скандал грянет, когда вы с мамой разведетесь. Представляешь, какой обрушит пресса шквал на «Мармореал». Мне кажется, что тебе на время лучше отойти от управления компанией.

Валдомиру возмутился нападками дочери, да и все почувствовали неловкость: как ни болезненна была тема развода родителей, сворачивать деловой разговор никто не собирался. А Фортунату просто воскликнул, что его не приглашали обсуждать личную жизнь Валдомиру. Лишь Элеонор по вполне понятным Марсии причинам поддержала Режину: именно в критические минуты стоит задуматься о внутренних, глубинных проблемах, возникших в компании. И если причина возможных будущих скандалов очевидна, почему не изменить существующий порядок? Это в интересах и компании, и ее руководителей.

- Какие «внутренние проблемы» ты имеешь в виду? – еле сдерживая гнев, спросил Валдомиру.

Элеонор посмотрела через стол в лицо супругу:

- Раз уж ты решил соединить жизнь с посторонним человеком, мы должны быть уверены, что это не слишком отрицательно отразится на делах и репутации «Мармореала».

Спокойствие и выдержка покинули Валдомиру, он закричал на Элеонор:

- Перестань изображать из себя мраморную императрицу! Ты здесь никто! Пока наш развод не оформлен и раздел имущества не произведен, я – единоличный владелец «Мармореала». Я пока еще жив и здоров, так что мне рано думать о завещании и передаче прав. А что касается тебя, Мария-Режина, - Валдомиру посмотрел на дочь так, что она впервые за весь разговор отвела глаза, - ты можешь не суетиться. Твое время еще не пришло. И сколько бы ты ни старалась, в мое кресло не усядешься. – Он взмахнул рукой, словно собирался ударить Режину.

Элеонор закричала на него, Валдомиру в сердцах покинул кабинет, следом за ним вышел Фортунату. Режина собралась было возглавить совещание, но взмолилась Элеонор – ее силы были на исходе.

Последним кабинет покидал Алвару. Уже пришедший в себя Валдомиру остановил его и попросил задержаться.

- Меня с самого начала мучает вопрос. Судя по статье, ее автор располагал очень серьезной информацией, полученной из «Мармореала». Словно ему показали документ или он писал диктовку. Ты ведь не мог этого сделать из больницы?

Ответ Фигейры был очевиден, и, дожидаясь его, Валдомиру без обиняков спросил зятя, за что Режина так подставляет его.

- Ведь она же любит тебя?

Алвару ушел от прямого ответа, но в его сбивчивых объяснениях Валдомиру услышал несколько заинтриговавших его фраз: «Она меня не простит… Я больше не могу здесь находиться… Я просил об отставке не из-за скандала, а по личным причинам…».

- Уж не собираетесь ли вы разводиться? – прямо спросил Валдомиру.

- Это будет решать Режина.

Валдомиру хлопнул рукой по мраморной столешнице.

- Я не дам хода твоему заявлению. Считаю, что ты не должен уходить ни из «Мармореала», ни из дома. – Валдомиру вдруг совершенно поменял тон и заговорил чуть ли не просительно: - Не уходи из семьи, Фигейра, прошу! Не бросай моих внуков. Представляешь, кого воспитает из них моя дочь! Потерпи, прошу тебя.

Алвару поднялся.

- Разрешите мне уйти, сеньор Валдомиру, мне очень не по себе.

- Конечно, иди и помни, что у тебя отпуск на лечение. Жду тебя здоровым.

Алвару открыл дверь, но остановился и, повернувшись к тестю, негромко спросил:

- Не понимаю, зачем я вам?

- Ты еще мне пригодишься. – Валдомиру задумчиво потер мочку уха.

Внезапно оборвавшийся разговор требовал продолжения. Элеонор отправилась обсуждать свое первое совещание в «Мармореале» с Алсести и Наной. Но удивить подругу и дядюшку Элеонор не удалось: Нана, скромно потупив очи, призналась, что они не утерпели и поехали вслед за ней.

- Извини, но я не удержалась и подслушала, - сказала она. – Но я не поняла одного: что вы решили по передаче прав?

Элеонор развела руками – ответа на этот животрепещущий вопрос у нее не было. Не было ответа на него и у сестер, продолжавших обсуждение в кабинете Режины.

Марсия рассеянно следила за сестрами, зная наперед, что скажет каждая из них. Режина, как она и ожидала, негодовала, поскольку ее план по отстранению отца от должности сорвался и все осталось по-прежнему.

- Маме удалось на многое повлиять, - залепетала Антония, - а после развода она станет обладательницей половины акций.

Марсия поднялась, демонстративно не желая продолжать разговор:

- Я сильно подозреваю, что вы очень надеетесь, что развод состоится. Для вас главное поделить компанию, а мама, ее состояние вас не интересует. – Марсия перешла на крик. – Вы просто используете ее! Вам нравится сидеть здесь, плести интриги, рассуждать о деньгах! А мне плевать на все это и на ваш «Мармореал» в том числе!

Антония порылась в сумочке:

- Тебе нужно принять успокоительное, Марсия.

Но Марсия отвела ее руку и направилась к себе. По собственному опыту она уже знала: лучшее успокоительное средство – работа.

За работой и застал ее Валдомиру. Его лицо потеплело от вида склоненной над столом светлой головки. Он не мог не признаться себе, что, несмотря на все сложности и неразбериху, на эту скромную девушку можно было положиться. Бросила все и корпит воскресным днем над скучнейшими отчетами и сводками! Как разительно отличается она от сестер! Ни высокомерия, ни амбиций, ни корысти – простая, скромная, трудолюбивая девушка.

Марсия оторвалась от бумаг:

- Папа? Я не слышала, как ты вошел. Ты хочешь что-то мне сказать?

Валдомиру задумался, вспомнив свой разговор с Фортунату. Отпустив зятя, он заперся с другом в кабинете, и они попытались вычислить человека, обратившегося в газету.

- Я разговаривал с Адрианой, - осторожно начал Фортунату, - она мне сообщила любопытную подробность: позавчера Режина попросила у нее папку с документами по Алмазному плато. Это, конечно, могло быть и совпадением, так что все надо проверить. Но, умоляю, Валдомиру, забудь имя Адрианы, иначе сеньора Фигейра превратит ее жизнь в ад!

- Любопытно, любопытно. – Валдомиру бросил взгляд на взволнованное лицо друга. – Да не волнуйся, разговор останется между нами. Но откровенность за откровенность: знаешь, что поведал мне Фигейра? – Валдомиру подробно рассказал другу о беседе с зятем.

- Ты хочешь сказать, Режина поставила под удар репутацию, а вместе с ней и будущее компании, чтобы отомстить мужу? Мне кажется, что ты не должен оставить это безнаказанным.

Валдомиру тяжело вздохнул. И этот вздох говорил яснее слов о том, как он устал от всех интриг и козней. Как хочется ему покоя, как не хватает ему рядом любящей и преданной женщины.

Фортунату поднялся:

- Пора по домам. Ведь нас заждались, не так ли?…

Валдомиру ничего этого не рассказал Марсии: зачем обременять ее догадками. Он ласково погладил дочь по голове и заглянул через плечо в бумаги: Марсия аккуратно подобрала всю положительную прессу о работе «Мармореала», о его благотворительных акциях, о стратегии по охране окружающей среды.

- Я уже набросала информацию для прессы, прочитай и внеси поправки. – Марсия распечатала отцу пресс-релиз.

- Отличная работа, дочка. Остановись подробнее на наших планах. Я сейчас помогу тебе. – Валдомиру забыл, что собирался домой, и отправился в кабинет.

- Я загляну к тебе попозже, - пробормотала Марсия, уткнувшись в компьютер.

Закончив работу, она пошла к отцу. Ей навстречу двигался Фария.

- Папа, ты вызывал доктора Фарию, чтобы начать оформление развода? – начала Марсия прямо с порог. – Скажи, что все это не так, что вы с мамой еще все обсудите.

- Ты возражаешь против развода?

- Еще как! Мне очень жалко маму. – Марсия заметила, как нахмурился отец. – И тебя я очень люблю и жалею. Но развод не одобряю.

Валдомиру тяжело вздохнул:

- Ты, слава Богу, не похожа на сестер. Давай поговорим откровенно, я очень хочу, чтобы ты поняла меня. – Валдомиру неожиданно для себя подумала о Пати и о надвигающемся разводе Режины и Фигейры.

Режина проводила ненавидящим взглядом мужа и стала собирать бумаги.

«Ты пожалеешь, что не умер сразу, пожалеешь, что родился вообще! Я никогда не прощу тебя. Я ничего не забыла…» - Режина вспомнила свои недавние слова, и на душе стало легче. Она знала, что Алвару не вернется в больницу, что он наверняка отправится домой, где его ждут дети. Режина не хотела видеть радость детей, как они бросятся ему на шею, Пати будет гладить его щеки, а Рафаэл усядется ему на колени… «Ты за все мне ответишь и за их любовь тоже», - ненависть снова закипела в ее сердце, требуя выхода. Режина закрыла кабинет, через приемную до нее доносились голоса отца и Марсии. Режина недобро усмехнулась: отличный момент, чтобы навестить, как она выражалась, приживалку.