Темнее ночи

Глава 14

Спали они довольно долго. Кара проснулась после полудня и обнаружила, что лежит в объятиях Алекса, их ноги переплелись, а ее голова покоится у него на плече. Некоторое время она просто вглядывалась в его лицо. Мужчина был очень красив. С трудом верилось в то, что ему больше двухсот лет. И в то, что он с другой планеты. На самом деле, она ему даже слегка сочувствовала. Его изгнали из отчего дома и запретили возвращаться. Конечно, Кара и сама находилась теперь в изгнании, но, по крайней мере, у нее хотя бы оставалась надежда на возвращение домой и новую встречу с родными людьми.

Странно, но, скорее всего, она согласилась бы остаться в этом скалистом убежище, в объятиях Алекса, до конца своих дней.

На минуту прикрыв глаза, девушка попыталась представить, каково будет прожить с этим мужчиной всю свою жизнь. Теперь она навсегда принадлежала ему, а он целиком и полностью принадлежал только ей, словно они были обвенчаны перед лицом Господа истинным священником. Кара думала о том, что сказал Алекс прошлой ночью о вероятности никогда не иметь детей. А каково ей будет через десять, двадцать лет видеться себя постаревшей, в то время как он будет оставаться молодым?

Со вздохом девушка отмахнулась от беспокойных мыслей. Теперь она была связана с Алексом, связана клятвами любви и долга. С какими бы проблемами им ни довелось встретиться в будущем, все это меркнет в сравнении с тем, что творилось в настоящем. Взять хоть Дейла Баррета, охотившегося за её кровью.

Когда она вновь открыла глаза, то увидела, что Алекс внимательно изучает её лицо, и глаза его переполнены нежностью.

— Кара, — прошептал он имя девушки, поглаживая пальцами ее щеку. — Знаешь ли ты, как пуста и безрадостна была моя жизнь до встречи с тобой?

Кара кивнула, ее охватило внезапное желание, а в глубине его темных глаз она увидела ответную реакцию.

Черные глаза, казалось, заглядывали в самые потаенные уголки ее души и сердца.

— То же самое происходило и со мной, — пробормотала она. — Думаю, всю свою жизнь я ждала именно тебя. Может, где-то в глубине души знала, что ты придешь. — Она тихонько засмеялась. — Но ведь это невозможно, да?

— Ты так думаешь?

Сейчас, когда Кара смотрела на него и ощущала его близость, это уже не казалось ей таким невозможным.

— И чем нам теперь заняться?

— Чем пожелаешь, Кара.

Она отвела взгляд.

— Я хочу съездить в магазин.

Алекс удивленно приподнял бровь.

— В магазин? — спросил он, прикинувшись, будто не понимает, о чём речь. — А зачем тебе в магазин? Наших запасов хватит как минимум на неделю.

Она игриво стукнула его кулачком.

— Нам кое-что нужно.

Он увидел, как зарделись ее щеки, и ухмыльнулся.

— Ах, это! Ну, недалеко отсюда есть круглосуточный аптечный киоск. Съезжу, как только стемнеет.

— Я могу съездить прямо сейчас, — заметила Кара и тут же смутилась от того, что он мог счесть ее предложение довольно бесстыдным.

— Как бы соблазнительно это ни звучало, я не хочу, чтобы ты ездила куда-то одна. — Он снова ухмыльнулся. — Но я рад, что тебе не терпится.

Перекусив, они принялись за уборку царившего в гостиной погрома. Кара поглядывала на Алекса, благоговея от той силы, которой обладал этот мужчина. Стол и стул были разнесены в щепки и не подлежали восстановлению, диван разломан на две части, словно был сделан из зубочисток, а не из прочного дерева и кожи. Единственным, что не было окончательно уничтожено, являлся книжный шкаф. Девушка вздрогнула от мысли, что подобная ярость могла выплеснуться на какое-нибудь живое существо.

Она заметила, как Алекс внезапно замер, и поняла, что он прочитал ее мысли.

— Кара, тебе не надо меня бояться, — тихо произнес он. — Я никогда тебя не обижу. Поверь хоть в это, если не веришь всему остальному.

— Я и не боюсь тебя, Алекс. Правда. — Она улыбнулась ему. — Необычно видеть тебя бодрствующим днем.

Алекс тихо фыркнул.

— В отличие от ваших вампиров, мне не обязательно днем спать. Просто надо держаться подальше от солнца.

На несколько секунд их взгляды встретились, оба подумали о предстоящей ночи, а затем снова вернулись к уборке.

Когда они вынесли из пещеры все обломки, в гостиной не осталось ничего, кроме книжного шкафа и медвежьей шкуры на полу.

Кара взглянула на пустые книжные полки, потом на горстку пепла в камине.

— Мне жаль твои книги.

— Не стоит.

Кара ощутила на себе его манящий взгляд, почувствовала, как ускорилось биение ее сердца, когда он медленно двинулся к ней. Страсть пульсировала между ними в такт ее сердцу. Тепло разлилось по телу девушки, и она словно окунулась в бездонную глубину черных глаз.

Тихий стон сорвался с его губ, когда он заключил Кару в объятия.

— Я весь день боролся с желанием обнять тебя, — произнес Алекс низким надломленным голосом. Он покрыл поцелуями ее щеки, веки и нежный изгиб ее шеи. — Скажи, чтобы я остановился, Кара. Скажи, как опасно нам быть вместе.

— Мы должны остановиться, — согласилась она, но ее руки обвили его шею, а тело прижалось к нему так, что она почувствовала, как их сердца бьются в унисон.

— Да, — сказал он, его жаркое дыхание ласкало ее шею. — Мы должны остановиться.

Подхватив ее на руки, он поднес девушку к камину, уложил на медвежью шкуру и опустился рядом.

— Кара… натайя… знаешь ли ты, как сильно мне нужна?

— Знаю. — Она убрала прядь волос, упавшую ему на глаза, обвела кончиками пальцев контур его губ.

— Заставь меня остановиться, Кара. Сам я не в состоянии это сделать. Я так долго тебя желал, так долго ждал…

Он посмотрел на нее. Его глаза пылали огнем, который был жарче полуденного солнца, ярче любой кометы.

— Оттолкни меня, — умолял он, — прямо сейчас, пока ещё не стало слишком поздно. Я не хочу причинить тебе боль.

— И не причинишь.

— Ты не можешь быть в этом уверена. Потому что не знаешь, на что я способен.

— Я не боюсь. — Кара прижалась к нему сильнее, почувствовала всю силу его возбуждения. Его желание разожгло в ней еще большую страсть, она застонала, извиваясь под ним, безмолвно умоляя утолить сладкую жажду, которую он пробудил.

Терзаемый голодом желания, Алекс всмотрелся в ее глаза. Теперь она принадлежала ему, и его тело сгорало от мысли, что он может обнимать, ласкать ее. Но одновременно пришел и страх от осознания того, что он может ей навредить, что будет обладать ею, пока у нее не останется сил, пока не лишит ее жизни. Он не причинил бы ей вреда преднамеренно, но иногда в пылу страсти, он забывал, как хрупки эти земные создания, как слабы они, и как легко он может раздавить их в своих руках.

— Алекс…

Бормоча проклятия, он отвел взгляд. Несмотря на то, что сильно хотел ее, что она очень была нужна ему, он все равно не мог овладеть ею, пока существовала вероятность беременности. Насколько он знал, никто из его расы никогда не заводил семью с земными людьми. При своих коротких встречах с другими женщинами, он всегда пользовался средствами предохранения, чтобы избежать нежелательного зачатия. Он не был уверен, что смог бы стать отцом ребенка земной женщины, и не знал, какие бы последствия наступили для Кары, если бы его семя оплодотворило ее.

Мысль о том, что он мог навредить Каре, охладила его пыл и придала силы отстраниться от нее. Послышался стон возмущения, когда он встал и вышел из пещеры.

Александр наблюдал за последними лучами заходящего солнца, исчезающими во мраке наступающих сумерек.

Откинув голову назад, он вглядывался в небеса, охваченный тоской по дому, который был столь родным, но навеки утраченным. Двести лет он прожил на этой планете, но все же оставался здесь чужаком. Двести лет с тех пор, как он в последний раз позволял женщине обнимать и любить его.

Он почувствовал позади ее присутствие, уловил ее запах, несомый ветром, качающим сосны.

— Алекс?

— Возвращайся в пещеру, Кара. Со мной небезопасно.

— Я не боюсь.

— Зато я боюсь. Я не могу находиться рядом и не прикасаться к тебе. Не могу ласкать тебя и не хотеть сделать тебя своей.

— Скоро стемнеет, — напомнила девушка. — И тогда…

Он медленно обернулся к ней.

— Кара, ты знаешь, кто я. Как ты можешь желать моих ласк?

— Я люблю тебя, — покачала она головой. — Я люблю тебя. А все остальное неважно. — Она улыбнулась, надеясь развеять его сомнения. — Со вчерашнего дня я твоя жена, а я все еще девственница. Не кажется ли тебе, что пришло время это исправить?

— Да, это время давно пришло, — согласился он.

Казалось, что он отсутствовал целую вечность, хотя на самом деле прошло не больше часа. С уверенностью можно утверждать, что никто еще так быстро не спускался по этой узкой горной тропе и не поднимался обратно.

Кару охватило внезапное смущение, когда Алекс подхватил ее на руки и понес в спальню. Огонь в его взгляде воспламенил свечи на стенах, и вот он уже бережно опускал ее на кровать и ложился рядом.

— Не бойся, — прошептал Алекс.

— Я и не боюсь, — ответила она, что, конечно же, было ложью, и они оба это понимали.

— Кара, мы не обязаны это делать.

— Нет, я хочу, правда…

Алекс глубоко вздохнул. Возможно, он торопил ее. Поэтому не мог винить ее в том, что она волновалась и сомневалась. Со вздохом он обнял девушку и привлек ближе. И тут же почувствовал возросшее в ней напряжение, услышал стук бешено колотившегося сердца.

— Расслабься, Кара. Я просто буду обнимать тебя, вот и всё. — Он нежно провел костяшками пальцев по ее щеке, его движения были неторопливыми и успокаивающими.

— Извини.

— Все хорошо, Кара. Так будет лучше. Когда проблемы с Барретом будут решены, я отвезу тебя домой.

— О чем это ты?

— Ничего не получится.

— Алекс… — Она попыталась подняться, но он удержал ее.

— У нас ничего не выйдет, — тихо произнес он. — Я был глупцом, полагая иначе. — Он заглушил протест девушки, накрыв рукой ее рот. — Не имеет значения, сколько между нами общего, Кара, я просто боюсь, что мы никогда не сможем преодолеть различия между нами. Думаю, ты всегда будешь немного бояться меня, а я не смогу жить с тобой, осознавая это. Я не виню тебя за то, что ты чувствуешь. Это нормально — бояться того, чего не можешь понять.

Кара оттолкнула его руку и села.

— Ты идиот! Я не боюсь тебя. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты не обидишь меня? Если честно, Александр Клейборн, мне иногда хочется на тебя накричать!

Он уставился на нее, нахмурив брови.

— Не понимаю.

Кара задрожала от злости.

— А должен бы. Единственное, из-за чего я переживаю… так это из-за того, что я никогда… — она покачала головой, удивляясь, почему так тяжело облечь свои мысли в слова, — что я никогда этого не делала, болван! И я чувствую себя круглой дурой, потому что так сильно нервничаю не понятно почему. Я знаю, что это такое, знаю, как это делается, я просто никогда этим не занималась! И я боюсь, что разочарую тебя…

Ее голос сорвался, и Кара отвернулась, чувствуя себя невероятно глупо.

— И это все? Ты просто боишься меня разочаровать?

Она кивнула, стесняясь встретиться с ним взглядом. Она думала, что уже взрослая женщина, но внезапно почувствовала себя как пятнадцатилетняя девчонка на первом свидании.

— Кара…

— Я люблю тебя. Алекс, — прошептал она.

Заключив ее в объятия, он привлек девушку к груди.

— И я люблю тебя. Никогда не забывай об этом. Никогда не сомневайся в этом даже на миг. Я люблю тебя…

Взяв лицо девушки в ладони, он нежно поцеловал ее. И этот поцелуй испепелил все ее сомнения и страхи. Она любила его. Она хотела его. И он был рядом.

Его поцелуи и прикосновения казались сном. Страстно, бесстыдно, Кара наслаждалась мужчиной, отдавшим ей свое сердце и душу. Она покрыла поцелуями его широкие плечи, его грудь, опустилась вниз к животу. Скользнула руками по его мускулистым плечам, по его бедрам. Заставила повернуться, поцеловала его спину, провела языком вдоль позвоночника, завороженная необычной грубоватостью кожи его узора, отличающейся от мягкой кожи на плечах.

Поддавшись ее ласкам, не препятствуя ее движениям, Алекс позволил девушке рассмотреть свое тело, позволил прикасаться, ласкать, пока она полностью не удовлетворит свое любопытство, пока он не убедится в том, что Кара изучила каждый его дюйм его тела, словно своего собственного. Это была самая сладостная мука, которой он когда-либо подвергался, — лежать вот так, покуда теплые и мягкие губы скользят по телу, возбуждая до боли в паху.

Она провела кончиками пальцев вдоль узора на его спине, и Алекс застонал от острейшего удовольствия, граничащего с болью, от удовольствия, которое он уже и не надеялся испытать. На ЭрАдоне жест, когда женщина поглаживает позвоночник мужчины столь интимным способом, означал, что она согласна навеки принадлежать только ему. Однажды прикоснувшись так, они навсегда становились мужем и женой, даже если при этом никто не проронил ни единого слова древней клятвы. Кроме того, это доставляло мужчине невероятное сексуальное наслаждение.

— Что случилось? — спросила Кара. — Что-то не так?

— Ничего.

— Мне показалось, что тебе было неприятно.

— Нет, Кара, как раз наоборот.

— Что ты имеешь в виду?

— Прикоснись ко мне снова, Кара. Проведи рукой по спине.

— Вот так?

Алекс прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям от прикосновений ее рук, а затем и ее языка.

Кара тихонько хихикнула, когда увидела очевидное доказательство его возросшего желания.

— Похоже, я касаюсь главной эрогенной зоны ЭрАдонского мужчины, — заключила она.

Он заурчал от удовольствия громко и гортанно, подобно льву, сдерживающему рычание.

Кара подавила смешок, довольная тем, что доставила ему подобное наслаждение. Как же жестоко было с ее стороны так мучить и дразнить его, и как же терпеливо он позволял ей это делать.

Но не он один пребывал в агонии. Ты не можешь играть с огнем и не обжечься. Теперь она так же жаждала удовлетворения, испытывала те же сладостные муки.

— Сейчас, Алекс, — пробормотала девушка, с нетерпением ожидая, пока он наденет презерватив и накроет ее своим телом.

А потом он стал частью её, так горячо и сладко вторгся в ее плоть, что Кара поняла — она была рождена для этого момента, для этого мужчины, и уже ничто в ее жизни не будет по-прежнему.

Позже, когда она все еще лежала, томясь в сладкой неге, Алекс принес чашу теплой воды и вытер все ее тело, стирая следы потери девственности и выступившую испарину. Он омывал ее нежно, почти с благоговением, и Кара подумала, что ни разу в жизни ее так не лелеяли и так о ней не заботились.

— Я люблю тебя, Алекс.

— И я тебя, натайа.

— Ты меня так уже называл. Что это означает?

— Возлюбленная.

— На-та-йа. — Она попыталась прочувствовать слово, и ей понравилось, как оно звучит, понравилось, как Алекс при этом смотрит на нее.

Он быстро ополоснулся, вновь скользнул в постель и заключил Кару в свои объятия.

— Ты в порядке?

— Конечно, а почему должно быть иначе?

— Я боялся, что причиню тебе боль.

— Нет. Все было великолепно, — улыбнулась девушка. — Для тебя тоже?

Алекс ухмыльнулся.

— Не то слово.

— Настолько же хорошо, как и…

— Как?

— Ну, я уверена, что ты не жил в монашестве все эти двести лет.

— Нет. — Его брови взметнулись вверх от удивления. — Только не говори мне, что ревнуешь меня к тем женщинам.

— Нет, конечно.

— Кара, — он привлек ее ближе, крепко прижимая к себе. — Я платил им за то, что пользовался их телами. И не более того. Не более.

Она кивнула. Он ответил на ее вопрос, а она поверила, но ведь Алекс раньше уже любил, даже был женат, и она никак не могла избавиться от любопытства, каково это было для него с бывшей женой.

Погрузившись в сладостную истому после занятия любовью, она пыталась не ревновать к женщине, которая умерла более двухсот лет назад, но забыла, что Алекс может прочесть ее мысли, когда пожелает.

— Кара, — приподняв бровь, он посмотрел девушке в глаза. — Я не могу выразить словами, как сильно люблю тебя. Ты подарила мне надежду на будущее, возродила желание жить дальше. Я никогда прежде не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Ни разу.

Он тяжело вздохнул, не в состоянии игнорировать зародившееся в сердце чувство вины за то, что чувства к АннеМаре меркли в сравнении с его любовью к Каре. Он никогда не любил никого так, как полюбил эту нежную земную женщину. И даже если бы ему довелось прожить ещё двести лет, он был уверен, что никогда больше не испытает подобных чувств.

— Извини, Алекс. Я понимаю, что не имею права ревновать. Я знаю, ты любил ее.

Он кивнул.

— Но это было иначе, Кара. Я любил ее. Я бы умер за нее, но она никогда не заполняла мое сердце, мои мысли и душу, как делаешь это ты.

— О, Алекс…

Тронутая до глубины души, Кара обвила его шею руками.

— Я люблю тебя, Алекс. Конечно, я ревную, но пока ничего не могу с этим поделать. Мне бы… мне бы хотелось быть первой и единственной женщиной в твоей жизни.

— Ах, Кара… — беспомощно пробормотал Алекс.

Моргнув, чтобы сдержать подступившие слезы, она хитро улыбнулась ему.

— Я заставлю тебя забыть всех тех женщин, Александр Клейборн. Даже если это займет всю мою оставшуюся жизнь, я все равно заставлю тебя забыть, что до меня у тебя был кто-то ещё.

— Весь к твоим услугам, натайа, — сказал он с улыбкой. — Делай со мной, что пожелаешь…

— Я серьезно, — девушка скользнула руками по его груди, провела ногтями по внутренней стороне его бедер, а затем погладила чувствительную кожу узора на позвоночнике. — Я выжгу тех женщин и из твоего сознания, и из твоего сердца.

— Я и так сгораю, — его бархатный голос был наполнен страстью. — Разве ты не чувствуешь это пламя?

— О, да! — тихонько рассмеялась Кара, когда ощутила, как ей в живот уперлось реальное тому подтверждение. — О, да.

А затем она вспыхнула вместе с ним, погрузившись в пучину страсти, разверзнувшуюся между ними. В тот момент для нее существовал только Алекс, а для него — только Кара, навеки лишь она одна, выжигающая из его сознания все воспоминания о прошлом. В тот момент он понял, что его жизнь по-настоящему и не начиналась, пока он не встретил эту женщину, которую держал сейчас в объятиях, и которую навеки впустил в своей сердце.