Трагическая связь

Глава 13

Оли

Гейб провожает меня до офиса Норта, но я заставляю его оставить меня в лифте, чтобы я могла подняться к Норту одна. Грифон связался со мной, когда они с Ноксом вернулись домой незадолго до того, как Гейб, Атлас и я легли спать. Именно он сообщил мне, что Норт снова ночует в своем кабинете.

Слова Норта в камере, когда он ушел от меня, до сих пор звучат в моей голове. Я не хочу, чтобы он думал, что я пытаюсь устроить ему засаду вместе с Гейбом, поэтому отправляю своего Перевертыша домой с поцелуем.

Мне все еще не верится, что за одну ночь я пробралась в его голову и встретила его дракона.

Возможность того, что мои узы что-то сделали с его узами, когда потребовали, чтобы он превратился во что-то большее, пугает меня. У нас уже есть три бога, обладающие потенциалом создавать проблемы. Мы не можем позволить себе еще одного. Я не могу перестать думать о том, как глаза Гейба стали янтарными в момент нашей близости, как его последовательные и отчаянные прикосновения сменились требовательными.

Я была с Нортом и его узами достаточно, чтобы понимать разницу между человеком и богом.

То, что произошло с Гейбом, было слишком близко для комфорта.

Именно об этом мне необходимо поговорить с Ноксом. Параметры его исследований нужно немного расширить, потому что… ну, он ищет «рожденных» богов.

А как насчет «созданных» богов?

Все это только порождает еще больше вопросов. Откуда взялись боги? И как они были созданы? Ведь если Гейб был изменен, то что помешает этому повториться? Что помешает Сопротивлению узнать об этом и найти способ изменить кого-то из своих?

Есть также шанс, что они уже знают. Им было известно достаточно, чтобы запустить селекционные программы, которые продолжаются уже несколько поколений, по крайней мере, два, потому что с Дрейвенами что-то напортачили, и есть вероятность, что родители Атласа были отобраны, а не найдены с помощью анализа крови.

Тот факт, что Бэссинджеры просто пошли на поводу у Сопротивления, отказавшись от тех, с кем они должны были быть связаны, и «выборочно размножались», поражает меня. Идея строить жизнь с кем-то, кто не был частью моей группы Привязанных, вызывает у меня тошноту.

Я бы в буквальном смысле предпочла умереть.

Когда двери лифта, наконец, открываются в офис, я обнаруживаю, что там темно, комнату освещает только свет телевизора Норта. Показывают новости, говорит Неодаренная женщина, хотя звук приглушен. Она стоит перед продуктовым магазином, который был разорван пополам то ли ураганом, то ли очень могущественным Одаренным. Я знаю, на что ставлю свои деньги.

Вокруг — беспорядок человека, который отказывается уходить: разбросанные бумаги и коробки с документами, кипы книг рядом с диваном, на котором обычно дрыхнет Нокс.

Я осторожно пробираюсь к столу, за которым спит Норт, положив голову на плоскую поверхность, и благодарно смотрю на Августа, сидящего рядом с ним.

По крайней мере, он был здесь не один.

Какая-то часть меня также чувствует облегчение от того, что он наконец-то доверяет своим теням настолько, что они присматривают за ним, пока он отдыхает. Я знаю, что всего несколько недель назад Норт не доверился бы им даже в бодрствующем состоянии и в моем присутствии. В присутствии меня, его Привязанной, которая приручила всех теневых существ, как только положила на них глаз.

Даже рычащие, дико совершенные щенки Нокса сразу же полюбили меня.

Я глажу Августа рукой по голове и позволяю ему быстро обнюхать меня. Он проверяет, все ли в порядке, его бездонные глаза сияют на меня, как тысячи звезд в чернильно-черной пустоте. Невозможно описать, как на самом деле выглядят теневые существа или как они сияют, когда каждая их часть — мрак, но они сияют, и для меня даже ярче.

Я прижимаюсь лицом к его мордашке и ласково воркую, пока часть напряжения не покидает его тело. Он знает, что я здесь, чтобы помочь Норту, чем смогу, что, наконец, дистанция, которую он требовал между нами, будет преодолена.

Как бы мне ни удалось этого добиться.

Я отодвигаю некоторые бумаги на столе, а затем медленно забираюсь на него, стараясь не потревожить Норта, пока не смогу обхватить его чуть надежнее. Было бы гораздо проще, если бы он лег спать на диване. Я могла бы просто заползти туда к нему, но, как всегда, он полон решимости уработаться до смерти. В буквальном смысле, прямо сейчас.

Я провожу руками по его спине, чувствуя напряжение в мышцах, вызванное не только тем, что он находится в таком положении. Он не сразу просыпается, но его тело знает мое так же хорошо, как я знаю его, и мужчина прислоняется ко мне, глубоко вдыхая.

— Что ты здесь делаешь, Привязанная? — бормочет он, его голос немного надломленный и сухой. Когда он поднимает голову, его глаза налиты кровью от усталости и, вероятно, еще и от легкого похмелья.

Я хмуро смотрю на него и тихо бормочу в ответ: — Больше не пей.

Я не упоминаю теорию, которую мы с Ноксом разделяем, о том, что сейчас самое подходящее время для Сопротивления, чтобы прийти за нами, особенно если Норт будет повержен. Я также не упоминаю, что у меня разрывается сердце, когда я вижу его таким. Однако этот человек всегда знал внутреннюю работу моего разума, даже задолго до того, как мы завершили связь, и он стонет, когда его лоб ударяется о мое бедро.

Он снова обмяк и выглядит несчастным. Слова, слетающие с его губ, звучат так, словно вырываются из самых темных глубин его сердца. — Чувствовать, как твоя душа покидает тело, было самой болезненной вещью, которую я когда-либо испытывал, а я не думал, что это возможно после того, как только что наблюдал за смертью Нокса.

Ему трудно говорить в таком тоне, и он отказывается встретиться со мной взглядом, поэтому я зарываюсь обеими руками в шелковистые пряди его волос, массируя его череп, пока он снова не стонет, на этот раз от удовольствия, граничащего с болью.

Он так много сделал для всех нас, он заслуживает лучшего, чем это. Лучшего, чем все, что я когда-либо могла ему дать. Но я все равно стараюсь.

— Я не собираюсь извиняться за то, что спасла его, точно так же, как не собираюсь извиняться за то, что спасу тебя, если до этого дойдет. Мы все выберемся из этого живыми, Норт, чего бы мне это ни стоило. Я бы без колебаний отдала жизнь за своего Привязанного.

Он не отвечает мне и вообще никак не реагирует на мои слова, его голова все еще покоится у меня на колене, пока я почесываю ему затылок и пытаюсь безмолвно успокоить. Я не собираюсь приукрашивать. Я не собираюсь лгать этому человеку о том, что ждет всех нас в будущем. Видит Бог, нам будет нелегко.

Но я могу дать ему время.

Я наклоняюсь вперед и тихо говорю ему: — Ты был сильным для всех нас с самого начала. Никто не будет думать о тебе плохо или осуждать за то, что ты взял несколько дней, чтобы прийти в себя после случившегося. Мы с Ноксом оба в порядке.

Он снова стонет и трется лицом о мои бедра. — Я буду осуждать себя за это, как только снова протрезвею.

Я хочу сказать ему, чтобы он оставался пьяным еще день или два, просто потому, что знаю: ничто из того, что я скажу, не остановит его от ненависти к себе, но разговор Нокса со мной все еще звучит в моей голове. Я обещала ему, что все изменю.

И не собираюсь нарушать данное обещание.

— Мы должны перейти в наступление, Норт. Больше не позволять им загонять нас в ловушки. Больше не идти на верную смерть. Больше не выбирать безопасный путь. Мы дадим им бой, и мы сделаем это вместе. Все вместе.

Мгновение он молчит, а затем поднимает голову, проводя рукой по лицу. — Думаю, тогда мне лучше принять душ, не так ли? Нам нужно найти Грифона и составить настоящий план.

Я прижимаю ладони к его лицу, наклоняюсь к нему, чтобы прошептать: — Я люблю тебя и никуда не уйду. У тебя был момент, чтобы осознать это, и теперь мы собираемся во всем разобраться.

Он делает последний успокаивающий вдох, а затем обхватывает мое лицо обеими руками, наклоняя мою голову, пока я не смотрю ему в глаза и пытаюсь не заплакать от опустошенности в них.

— Я не могу жить без тебя, Олеандр. Не буду. Я думал, что смерть Нокса — это худшее, что могло случиться, а потом твое сердце перестало биться, и я понял, что не смогу жить дальше без тебя рядом. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы сделать это. Только мои узы удерживали меня от того, чтобы отправиться за тобой.

Отправиться за мной.

В смысле… — Норт, не говори так. Я никогда не оставлю тебя, у нас все будет хорошо. Мои узы только что доказали это. Смерть не может разлучить Заклинателя душ со своими Торговцами смертью. Или любыми другими из моих Привязанных, несмотря ни на что.

Я говорю это с улыбкой, но это правда.

Несмотря ни на что, они мои навсегда.

* * *

Проблема с тем, чтобы сразу двинуться на встречу с Грифоном и высшим руководством в учебный центр Так по поводу наших дальнейших действий, заключается в том, что его родители все еще в городе. Итак, мы снова оказываемся сидящими напротив Генерала.

Он полон решимости пробить брешь в наших планах.

— Трое из твоей группы Привязанных еще даже не прошли формальную тактическую подготовку. Невероятно опасно, не говоря уже о глупости, даже думать о том, чтобы взять их с собой. Вы не можете просто проскочить, полагаясь на свои Дары во время активного боя.

— Мне кажется, что мы можем положиться на наши Дары, учитывая, что они собой представляют, — бормочу я Грифону, прислоняясь к твердой стене его груди, где он сидит рядом со мной.

Я больше не пытаюсь сдерживать свое язвительное «я» рядом с этим человеком, потому что он не пытается вести себя вежливо ни с кем, кого я люблю, даже со своим чертовым сыном. Вивиан бросает на меня взгляд через стол. Я отвечаю ему самым невинным взглядом, на который только способна, но он знает меня достаточно хорошо, чтобы не дать себя одурачить.

Привязанность совершенно не изменила мою болтливую натуру.

Вивиан, как всегда нейтральная сила, вмешивается со своим собственным ответом, единственный человек, который может говорить со мной таким тоном отеческого неодобрения без того, чтобы я захотела выпустить на него свои узы. — Ваши способности не действенны при возвращении заложников, Фоллоуз. Это важная часть того, что мы делаем. Убийства без разбора — не то, чем мы хотим прославиться.

Я согласно киваю и борюсь с желанием спустить Брута со своего уха в качестве наглядного доказательства, вместо этого используя свои слова, потому что Вивиан того стоит. — Ты знаешь, что со мной всегда два теневых щенка. Они подчиняются каждому моему приказу так же хорошо, как приказам моих Привязанных. Если бы мне действительно нужно было кого-то привести, я уверена, что смогла бы заставить Брута или Августа вежливо убедить их сдаться.

Вивиан закатывает глаза, глядя на меня с едва заметной симпатией, достаточной, чтобы не разозлить никого из мужчин, сидящих по мою сторону стола, но и также успокоить Генерала, который действительно думает, что меня ругают.

Однако это не мешает ему разевать рот. — Теневых существ не следует даже выпускать. Неконтролируемые, бешеные создания не должны…

Мне необходимо прервать его, прежде чем мои узы проснутся и сделают это всеобщей проблемой. — Но они не такие, не правда ли? Один инцидент, произошедший пятнадцать лет назад, не означает, что теневые существа моего Привязанного неконтролируемы. Были ли случаи, когда они убивали кого-то, кого не должны были? Или все дело в предрассудках?

Генерал прищуривается, глядя на меня, и я борюсь с желанием ухмыльнуться ему, просто чтобы по-настоящему вскипятить его кровь. — Все знают, что у Норта проблемы с контролем. Нокс никогда даже не пытался помешать своим зверям терроризировать любого, кто осмелится приблизиться к нему. Почему мы должны давать им презумпцию невиновности?

Я уже знаю, почему произошли обе эти вещи, и чувствую себя чрезмерно защищающей их обоих.

— Если кто-то в этой комнате и обладает неконтролируемым, опасным Даром, то это я. Вы должны быть предупреждены, что мне не нравится, когда вы так о них говорите, — сообщаю я очень медленно и осторожно.

Грифон скрещивает руки на груди, пристально глядя на отца. Он не пытается прервать наш спор, но то, как он смотрит на Генерала, довольно ясно показывает то, на чьей он стороне.

Думаю, это бесит его отца больше, чем все сказанное.

— Нам следует вернуться к тому, ради чего мы на самом деле здесь собрались, и это твое мнение о том, о какой из Пустошей нужно позаботиться в первую очередь. Если у тебя нет ничего полезного, что ты мог бы сообщить нам здесь в качестве вклада, тогда мы закончим эту встречу прямо сейчас.

Генерал бросает взгляд на Вивиана, но, не получив от него никакой поддержки, пренебрежительно машет рукой в сторону Норта. — Тогда уходите. Мне нечего вам сказать. Я заберу пленников и снова отправлюсь в путь.

Норт улыбается и откидывается в кресле, являя собой образ высокомерного члена совета. От похмелья и мучений не осталось и следа. Он вышел из душа в своем офисе и выглядит как обычно, в своем свежевыглаженном костюме, как будто смыл всю неделю, используя только мыло и дорогой шампунь.

— Ты никуда не заберешь ни одного из заключенных. И уж точно не девушку Бэссинджер и ее Привязанного.

Мое сердце сжимается при упоминании фамилии Атласа.

Норт и Грифон оба согласились оставить ее в живых и держать в камере до тех пор, пока Атлас сам не решит, что ему с ней делать.

Я не уверена, как все это работает на самом деле, но похоже, что Генерал пытается забрать это решение из наших рук, и мне действительно не хочется, чтобы это произошло.

— У тебя нет полномочий указывать мне, могу ли я забирать пленных или нет, советник Дрейвен, — говорит Генерал, насмешливо растягивая слова, но Норт никак не реагирует на неуважение.

Все та же холодная улыбка по-прежнему прочно сидит на его губах.

Губы самого Генерала кривятся в усмешке. — Ты можешь думать, что ты единственный человек, который может принимать решения, но есть целый совет семей, и твой голос — всего лишь один.

Норт пожимает плечами и переглядывается с Ноксом, прежде чем снова повернуться к Генералу. Этот ход явно рассчитан на то, чтобы вывести его из себя, и он срабатывает как по волшебству.

Его руки сжимаются в кулаки на столе перед ним.

Не знаю, как ему удалось так далеко продвинуться в рядах ТакТим, если он так быстро впадает в гнев, что совсем не похоже на непогрешимое спокойствие его сына.

— Думаю, для тебя будет открытием, что это мои пленники, содержащиеся в камерах под моим учебным центром Так, в моем городе. Они были помещены туда моей тактической командой после того, как их нашла, как ты догадался, моя Привязанная.

В комнате воцаряется тишина.

Ни разу Норт не бросал свой вес и не использовал свое неизмеримое богатство против кого-либо, кого я видела. Он никогда не стал бы к этому прибегать, и уж точно не с теми людьми, которым он помогает бесплатно. Он сделал все возможное, чтобы люди чувствовали себя желанными гостями и частью сообщества в Убежище. Никогда не было ощущения, что это его место, что мы все здесь просто задерживаемся в его доме. Тот факт, что он делает это сейчас, чтобы защитить свое слово, данное одному из нашей группы Привязанных, при полной поддержке как Грифона, так и Нокса, — это все, что мне нужно знать о его честности.

Прежде всего, у меня не было и мысли о сомнении.

Челюсть Генерала сжимается, когда он снова бросает взгляд на Вивиана, но пожилой мужчина просто пожимает плечами. — Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал, Шор? Не похоже, что он лжет. Если бы дело дошло до драки, он бы все равно выиграл голосование в Совете, учитывая, что более шести семей, входящих в его состав, проживают здесь. В настоящее время никто из них не работает и не платит за свой счет. Черт, Хэннити просто сидит в своем доме и половину времени плачет о том, что потерял свою яхту при переезде сюда. Этот человек — идиот, но он не стал бы выступать против Дрейвенов. Семьи, которые выступили бы, могли бы оказаться под подозрением, благодаря Джованне и той информации, которую мы от нее получили. Знаешь ли ты, что весь район Лейк-Хаус симпатизирует Сопротивлению? Это касается и некоторых семей, не являющихся Одаренными, у которых там есть собственность. У всех у них свои мотивы желать победы Сопротивлению, безмозглые бараны.

В этом он не ошибается.

Не очень разумно становиться на сторону людей, которые хотят господствовать над тобой с помощью своих способностей, но жадность и власть делают с людьми глупые вещи.

Когда я бормочу это себе под нос, Генерал смотрит на меня с неподдельной ненавистью в глазах, так, что Нокс наклоняется вперед на своем месте, и вокруг его радужек образуются темные кольца.

Генерал не обращает на него внимания, огрызаясь на меня: — Твой Привязанный ничуть не лучше. Он отбирает у людей право выбора, не считаясь ни с чем, кроме суммы в долларах, которую ему это стоит. Похоже, мы сейчас такие же плохие, как Сопротивление.

Мне достаточно взглянуть на Норта, чтобы понять, что он не прав, но даже отношений Генерала с Грифоном недостаточно, чтобы изменить мое мнение об этом человеке.

Он лишь препятствие на нашем пути к победе над Сопротивлением.