Трагическая связь

Глава 1

Оли

Вокруг меня не слышно ничего, кроме стука моих ног о землю и резких звуков моего дыхания, когда рыдания вырываются из моей груди.

Повсюду на территории лагеря валяются тела, все они убиты для того, чтобы подпитать меня и моих ребят. Мои узы продолжают искать больше, все, что может потребоваться, чтобы направить еще немного силы нашим Привязанным, пока мы приближаемся к опасности, в которой они находятся.

Им все еще больно, они все еще стоят лицом к лицу с тем неизвестным человеком, который только что убил Нокса.

Он не может быть мертв.

В грудах тел есть десятки лиц, которые я узнаю со времен моего пребывания здесь. Так много людей, которые были частью того ужаса, который я пережила, однако я не могу почувствовать удовлетворение от того, что стерла их с лица земли.

Нет.

Все, что я чувствую, это сердце, колотящееся в груди, и холодный пот, выступающий на коже, который не имеет ничего общего с тем, как быстро двигаются мои ноги.

Он не может уйти.

Не тогда, когда я сделала все возможное, чтобы защитить всех своих Привязанных. Не тогда, когда я, наконец, приняла их всех в свое сердце и решила использовать свой поистине ужасающий Дар, чтобы обезопасить их, была готова примириться со злобным богом внутри своего разума, если это означало, что они все переживут Сопротивление. Не тогда, когда у меня есть возможность дать им неограниченную силу. Не тогда, когда я не пожалела усилий, чтобы найти мост между мной и Ноксом, и ладно, я определенно еще не дошла до этого, но я чувствовала, что наконец-то заложила основу.

Что-то, на чем мы можем строить.

Я все еще чувствую боль Грифона, проходящую через Связь. Физическая, конечно, все еще там, но сейчас это исключительно муки, которые он испытывает, только что наблюдая за смертью своего лучшего друга, пожертвовавшего собой ради безопасности своего брата. Кто бы там ни стал причиной их страданий… Я собираюсь разобраться с ними сама. Мне все равно, чего это потребует. Мне все равно, даже если мне самой придется предстать перед Сайласом Дэвисом. Я разорву другого человека в клочья голыми руками, если это будет необходимо.

Чем ближе к палаткам я подхожу, тем сильнее чувствую, как тянутся мои узы. Сеть становится шире, они ищут больше душ, которые можно поглотить, чтобы делать то, что нам нужно, растягиваясь, растягиваясь и растягиваясь. Они отчаянно хотят принести в жертву персонал ТакТим, забрать их души и столько силы, сколько у них есть, чтобы выиграть бой, но я не могу позволить нам стать этим монстром.

Когда я подбираюсь ближе к палаткам, то наконец вижу первых теневых существ Норта, периметр, который он установил вокруг них, чтобы обезопасить их от любого приближения. Все существа полностью игнорируют меня, даже не смотрят в мою сторону, пока я двигаюсь вокруг них к моему Привязанному. Я начинаю чувствовать боль, уже не через связь с Грифоном, а из-за чего-то, что находится в моей собственной голове, мои мышцы сокращаются и оживают, как будто меня бьют тысячи вольт электричества, мозг хочет отключиться, но мои узы толкают меня вперед.

Как бы я ни использовала свою способность, я не могу определить, кто находится в этой комнате. Я пытаюсь и пытаюсь, но не могу ничего почувствовать в этом человеке. Ничего.

Мой взгляд падает на тело моего Привязанного: бездушное, пустое и мертвое.

Я хочу лечь рядом с ним и тоже умереть.

Боль прекращается. Я чувствую это одновременно с тем, как Транспортер вновь появляется из небытия. Сайлас Дэвис, его Привязанная, Лидия и человек, ответственный за все это, уходят вместе с ним. Волна тошноты прокатывается по моей голове, наступает момент дискомфорта от того, что я внезапно перестаю чувствовать сильную боль, которая пронизывала меня насквозь.

Краем глаза я вижу, как Норт опускается на колени, упираясь обеими руками в грязь, смотрит на тело брата, по его лицу текут слезы. Требуется четыре шага, чтобы добраться до них обоих, и тогда я тоже оказываюсь на коленях, глядя в невидящие глаза Нокса, который неосознанно смотрит на своего брата — последнего, кого он видел перед тем, как из него вырвали душу.

«Нам нужно действовать быстро, девочка. Нам нужно действовать быстро, иначе мы его потеряем».

Я задыхаюсь от рыданий. Мои руки зависают над его грудью, мне отчаянно хочется опустить их вниз, но он никогда не хотел, чтобы я прикасалась к нему, и это кажется нарушением — делать это сейчас, даже после его смерти.

«Ты не слушаешь меня. Тебе нужно слушать. Нам нужно поторопиться».

Я крепко зажмуриваюсь, чтобы заглушить бесполезную болтовню в своей голове. «Конечно, я не слушаю! Мой Привязанный мертв!»

Грифон подтягивается к Ноксу, опускается на колени по другую сторону от него и, не колеблясь, откидывает волосы с его лица и шеи, проверяя пульс, как будто есть какая-то надежда, что прямо сейчас мы оба не смотрим на труп. Я не чувствую того же.

Я чувствую, насколько он сейчас пуст, зияющую пустоту в его груди, где должна быть его душа, и тишину в себе там, где должна быть его неистовая и порочная энергия.

«Сосуд сломан, а узы — нет».

Я падаю на задницу в грязь, забрызгивая себя ею, когда рыдания вырываются из меня. «Он был больше, чем сосуд! Не смей называть его так, он был больше, чем просто…»

Мои узы прерывают меня: «Я не называю этого мужчину сосудом. Я называю так его тело. Наши Привязанные — оба — прямо здесь. Почини сосуд, девочка».

Я прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам, когда следую за своими узами вниз, в глубины своего желудка, в самые потаенные уголки себя, где они таятся, где они спят, где питаются сильными узами, где устраивают истерики и прячутся, когда я не выполняю все их маленькие прихоти. Именно там я нахожу, слабую, как крылья бабочки на ветру, душу Нокса.

* * *

Я никогда раньше не держала внутри себя душу, которая не была бы там исключительно для того, чтобы быть поглощенной моими узами, поэтому, естественно, я паникую.

Полномасштабная, потная, сотрясающая, с колотящимся сердцем паника.

«Как долго он сможет оставаться внутри нас в таком состоянии? Как ты затащила его… сюда? Знает ли он, что он здесь? Что, черт возьми, происходит?» Я бредила, совершенно выходя из себя, но мои узы были ничем иным, как уверенностью и спокойствием.

«Я могу держать его здесь столько, сколько понадобится, но тебе необходимо починить сосуд, чтобы ему было куда идти».

Все в порядке, я могу починить сосуд. Это вроде как мой конек, да?! Я исцеляла своего Привязанного миллион и один раз — это проще простого.

Но в тот момент, когда я пытаюсь починить сосуд, становится ясно, что, хотя мои узы уверены, что ни одно из этих повреждений не является непоправимым, мой Дар определенно нет, и как бы я ни старалась, я не могу заставить его исцелить Нокса.

Я чувствую, как мои узы злятся на меня, и срываюсь: «Я знаю, что должна это сделать. Я пытаюсь, но это не так просто, как ты думаешь!»

«Ты не веришь в то, что мы можем вернуть его, это мешает тебе сделать то, что нужно».

«Ну, конечно, я не думаю, что мы можем воскресить кого-то из мертвых!»

Даже голос в моей голове стал пронзительным. Я могу сказать, что мои узы расстроены из-за меня, но они так крепко держатся за душу внутри меня, что у них нет выбора, кроме как позволить мне паниковать по поводу происходящего, барахтаться и бесноваться на своем пути через эту кошмарную ситуацию.

«Нам нужен Целитель. Отправь Транспортера за ним».

Ладно, но, опять же, легче сказать, чем сделать. Во-первых, они посмотрят на меня как на гребаную сумасшедшую за то, что я хочу, чтобы Целитель исцелил мертвое тело. А во-вторых, если я не могу исцелить Нокса в том состоянии, в котором он сейчас находится, то кто сказал, что Феликс сможет?

«Может, ты прекратишь свою бесполезную человеческую панику и сделаешь то, что было сказано? Девочка, я живу на этой земле уже более миллиона лет, ты думаешь, я не знаю, что делать, когда случается что-то подобное?»

Мне все еще кажется, что они питают меня надеждой в ситуации, которая не может быть ничем иным, кроме как трагической, но, наконец, я открываю глаза и встречаюсь взглядом с Грифоном. — Мы должны отвезти его к Феликсу.

Шокированное и пустое выражение его лица немного смягчается при звуке моего голоса, и я думаю, что вот-вот увижу, как двое из моих Привязанных начнут плакать. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, что происходит внутри моего тела прямо сейчас. Я не могу прижаться к нему, чтобы попытаться утешить кого-либо из нас.

Если у Нокса здесь есть шанс, даже самый маленький, я сделаю все, что должна.

— Привязанная, для Феликса уже слишком поздно. — Мягкость голоса Грифона, то, как он пытается быть нежным со мной, даже сейчас, причиняет боль.

Я киваю, потому что с этим не поспоришь. Мой голос срывается, когда я говорю: — Знаю, я не глупая. Но нам нужно немедленно отправиться к Феликсу. Пожалуйста, просто… послушай меня.

Грифон переводит взгляд на Норта, однако я не могу повернуться и посмотреть на него прямо сейчас. Не то чтобы я злилась, что они не послушали меня, когда я умоляла их повернуть назад, хотя они абсолютно точно должны были это сделать. Все они говорили мне доверять моим узам, и все же в такой критический момент никто из них не доверился им. Но дело не в этом.

Нет, если я сейчас посмотрю на Норта, оплакивающего своего брата, последнего из членов его семьи, оставшихся на этой земле, я ни за что не смогу держать себя в руках, чтобы дать восстановлению Нокса должный ход, поэтому я отвожу взгляд от него и сосредотачиваюсь на Грифоне, который держит себя в руках немного лучше.

Он внимательно смотрит на меня, а затем оглядывает местность, так что до него только что дошло, что технически мы все еще находимся на вражеской территории, потенциально окруженные врагом.

Позади меня раздаются шаги: Гейб и Атлас наконец догоняют нас, оба задают миллион вопросов друг другу и самим себе одновременно.

— Что это, блядь, было?

— Почему вы не слушали, когда Оли говорила? Мы должны были ее слушать!

— О чем вы, блядь, думали?

— Твою мать, что, черт возьми, произошло?

Норт не реагирует на них и не произносит ни слова. Он не двигается с того места, где застыл, и я поворачиваюсь в другую сторону, стараясь не посмотреть на него мимоходом, когда встречаюсь взглядом с Гейбом. — Мне нужен Киран. Мне нужно, чтобы ты нашел его и привел сюда прямо сейчас. Он мне нужен.

Взгляд Гейба опускается на Нокса, а затем возвращается ко мне, ненадолго задерживаясь на слезах, все еще струящихся по моим щекам. — Я приведу его, Привязанная. Дай мне секунду.

Затем он уходит, двигаясь сквозь непроглядную тьму теневых существ Норта, которые все стоят неподвижно, словно в трансе.

Атлас подходит ко мне, осторожно, чтобы не коснуться ни меня, ни Нокса, а затем опускается на колени рядом со мной. Его глаза впитывают окружающую обстановку, и ни одна из его колкостей в адрес младшего Дрейвена, в кои-то веки, не вырывается наружу.

— Что это было, черт возьми?

Грифон смотрит на него с укором. — Ты действительно думаешь, что сейчас самое время для этого?

Атлас кивает, не обращая внимания на злобный тон, направленный на него. — А если это может вернуться и убить нас всех в любую секунду? Да, я думаю, что сейчас самое время для этого. Оно только что уничтожило гребаного Дрейвена и могло бы убить вас всех троих, если бы Оли не была здесь, подпитывая вас силой.

Звук, вырывающийся из моей груди, нечеловеческий, душераздирающий, слезы все еще текут по моим щекам, но я не обращаю на них особого внимания. Я пытаюсь сосредоточиться на душе внутри себя и уговорить его остаться на месте, пока я не исцелю его.

Не знаю, слышит ли он меня, но я все равно пытаюсь.

«Еще несколько минут, и я верну тебя. Мы сможем во всем разобраться. Просто оставайся со мной. Я знаю, что ты не хотел, но просто оставайся со мной, и мы во всем разберемся».

Он, конечно, не отвечает мне. Я не знаю, сможет ли он. Я даже не знаю, слышит ли он меня или я просто разговариваю сама с собой, но я не оставляю попыток.

Я пытаюсь, потому что не хочу, чтобы он ждал следующего раза, чтобы понять, как мы можем любить друг друга. Я хочу разобраться в этом в этой жизни. Я хочу знать все. Я хочу увидеть все и принять все, что мне нужно принять. Я хочу узнать, как можно полюбить и принять такого человека, как Нокс Дрейвен, а затем я хочу провести остаток своей жизни, делая это.

Я хочу научиться всему, что мне нужно, и я хочу разобраться в этом вместе. Он может быть самым высокомерным, приводящим в бешенство, манипулирующим, порочным человеком, которого я когда-либо встречала, но я также без сомнения знаю, что он мой. Какую бы битву он ни вел внутри себя, мое место рядом с ним, чтобы вести ее вместе с ним. Когда-нибудь мы дойдем до того, что он примет это, и он примет меня.

Может быть, я даже получу от него извинения за то, что он натворил, справляясь со всем, через что ему пришлось пройти.

— Твою мать, — слышу я шипение Кирана, когда они с Гейбом подходят к нам, и поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как он смотрит в пустые глаза Нокса, все еще невидяще смотрящего на своего брата.

Все теневые существа Норта все еще стоят вокруг нас, словно ожидая, когда мой Привязанный вернется с уступа, на котором сейчас находится, — горе полностью захлестнуло его. Каждый дюйм моего существа жаждет подойти к нему.

Но я не могу.

Грифон встает и подходит к Норту. Я слышу, как он что-то бормочет ему, пытаясь вывести его из транса, в котором он оказался, но Норт не отвечает ему.

Я остаюсь на коленях рядом с Ноксом. Я не смогла бы отодвинуться от него, даже если бы попыталась.

— Мне нужно, чтобы ты перенес меня к Феликсу, — говорю я Кирану, и он смотрит на меня, потрясенный.

Мужчина весь в грязи и крови, ведь он занимался тем, что передвигался по лагерям и вывозил людей. В нем чувствуется усталость, некая пораженческая натура, которая приходит после проигранной битвы.

— Фоллоуз… Не думаю, что Феликс может что-то сделать для него сейчас, — говорит он самым мягким тоном, от которого у меня снова начинает дрожать подбородок, хотя слезы все еще не перестали течь по моему лицу.

— Сделай это для меня. Пожалуйста, — молю я, мой голос срывается. Он тяжело сглатывает, в его глазах душевная боль за меня, когда он кивает.

Киран хватает Гейба, когда тот подходит ко мне, протягивая руку, чтобы Грифон и Норт могли взяться за него, и кладет ладонь на грудь Нокса.

Я хватаю его за запястье — ближе всего к тому, чтобы прикоснуться к Ноксу, — и смотрю в невидящие глаза своего Привязанного.

Я вцепилась в душу Нокса нерушимой мертвой хваткой.