Укроти меня, или Грани возрождения (СИ)

Глава 18. Темное зеркало

С Морисом и Флорой мы провели время до поздней ночи. Они переобнимались со всеми, все наши коллеги были чрезвычайно рады появлению Мориса за Теневой пеленой, а инквизиторы разве что не пищали от восторга от того факта, какой теперь у инквизиции генерал. Этот факт воодушевил чрезвычайно вообще всех, так как от Томсона Мэколбери и беспорядка в инквизиции все устали неимоверно. Теперь же ни у кого не было сомнений в том, что «неправильных» людей в Генеральном Штабе после массовой зачистки не останется. А с адекватными коллегами и работать проще, и все трудности преодолевать легче.

— Как нам везет на гулянки-пирушки на этой неделе! — довольно потирал руки Дельсон, когда вся наша шумная братия вновь собралась на улице за праздничным столом. — То твое прибытие отмечаем, то Морису и его повышению радуемся… Мне нра-а-авится! Хочу продолжать кутить в том же духе.

— Слышь, кутёжник, ты бы хоть помаду с рубашки стер, — со смехом произнесла я, кивнув на ворот рубашки Дельсона, на котором отчетливо красовался след от яркой губной помады, которую я сегодня видела на Маргарите. — И брату своему скажи, чтобы он себя в порядок привел. А то вы оба, хм… выглядите так, будто только что в спешке собирались после страстного вечера, прерванного незваными гостями.

— Ну, в общем-то, так и было, — невнятно пробормотал Дельсон, отведя взгляд в сторону.

Но к брату своему все же побежал.

Я лишь с улыбкой покачала головой и перевела взгляд на Мориса.

Он как раз рассказывал о том, что случилось с генералом Мэколбери, новость о поглотившем его лергале повергла меня в шок. Да и не только меня, будем честны, такого развития событий мы не ожидали.

— А второй лергал? — обеспокоенно спросила я. — Его смогли найти?

— Да, им оказался один инквизитор Сарг из числа генеральских прихвостней, главный в отделе охранного контура в Штабе, — сказала Флора, меланхолично наглаживая разве что не мурлыкающего Алохара, который снова устроился у нее на коленях. — Мы с Морисом смогли его обнаружить с помощью парочки хитрых заклинаний. Сарг пытался бежать и дал жесткий отпор, но Эльза была рядом и быстро взяла его в оборот, — Флора весело подмигнула мне. — Мама у тебя огонь, конечно. Мне раньше как-то не доводилось лично видеть госпожу Эльзу в подобном деле, а тут за один вчерашний день столько впечатлений получила — ух-х-х!

— Эльза прекрасна в гневе, одно удовольствие наблюдать за ней со стороны в такие моменты, — хмыкнул Морис.

— Главное, чтобы именно со стороны, — задумчиво произнес Калипсо. — Так себе удовольствие быть объектом гнева госпожи Эльзы, я полагаю.

— Да уж!..

— Но что еще очень важно, так это то, что мы смогли предотвратить большую беду, которую задумывали эти лергалы в Штабе, — продолжила тем временем объяснения Флорианетта. — Оказалось, что эти два лергала действовали сообща, и они собирались поглотить Томсона и Сарга, чтобы в какой-то день отключить все защитные барьеры в Генеральном Штабе, потому что только у генерала есть доступ к этим отключениям, и только Сарг мог бы перенастроить защитный контур, получив доступ от генерала. Но это еще не всё, оказывается, они собирались настроить один уровень защитного барьера так, чтобы он не защищал, а смертельно ранил энергетически всех, кто бы выходил за порог инквизиции… Они готовили это активно последние пару месяцев, когда сознание генерала совсем поплыло. Судя по тому, что нам с Морисом удалось разузнать, то произойти всё это должно было со дня на день.

— Какой ужас, — искренне ужаснулась я, прижав ладонь ко рту. — Господи… Как же хорошо, что вы успели вовремя всё это пресечь!

— Да уж, это была бы настоящая катастрофа, мы бы лишились тысячи инквизиторов, — грустно покачала головой Флорианетта. — Я была в ужасе, когда осознала это и представила себе, что в один день мы с Морисом могли выйти из здания Генерального Штаба и, ну… Не знаю, что именно с нами было бы, может просто развоплотились бы, может быть дошли до дома и там потихоньку сошли на нет… Но факт, что на этом наша песенка была бы спета. Это, как я сейчас понимаю, скорее всего дело рук этого, как его там… Эйзереса, да?

— О да-а-а, это точно почерк Эйзереса, — сильно нахмурился Калипсо. — Вполне в его духе: выпустить с изнанки мира лергалов, подчинить их себе, заставить вселиться в каких-то важных шишек, на протяжении нескольких месяцев методично поглощать их магию, туманить разум, тихонько подготавливать твердую почву — чтобы потом разом массово выкосить всех, когда придет нужный день. Эйзерес именно так и действует: масштабно, неспешно, методично, планируя свои действия далеко наперед. Полагаю, что глобально его цель была даже не в уничтожении инквизиторов, а в упрощении подхода к Лори, — еще больше нахмурился Калипсо. — Раз ты говоришь, что лергалы собирались снять охранный контур, значит, Эйзерес хотел в Штаб все же проникнуть. Делать он это собирался, для того чтобы добраться до Лори, избавившись от всех препятствий по пути к ней. И, полагаю, сделал бы это уже давно, но как раз столкнулся с тем, что ему не снять мою защиту, которую я успел возвести вокруг Генерального Штаба. Лори сбежала из Штаба, Эйзерес пытался догнать ее в день побега, но не успел… Теоретически вся эта его затея с отключением охранного контура в Штабе в этот момент потеряла смысл, но он в любом случае будет в бешенстве, когда поймет, что вы обломали один его план. Так что будьте осторожны… Следующая атака смерчами не заставит себя ждать, и она наверняка будет очень масштабной.

— А зачем Эйзересу добираться до меня в Штабе? — спросила я. — Глобально тут смысл в чем?

— Чтобы воздействовать через тебя на Калипсо в первую очередь, я полагаю, — произнес Морис.

— Чтобы выманить? — нахмурилась я.

— О да-а-а. Ты — мое слабое место, Лори, — горько усмехнулся Калипсо. — Если бы Эйзерес добрался до тебя в Генеральном Штабе, я бы не выдержал и тут же вылез из Теневой пелены в попытке защитить тебя… пускай заведомо провальной, но я бы не смог не попытаться.

Меня передернуло от всех этих воображаемых картинок, и я крепче обняла Калипсо, хотя и так весь вечер от него не отлипала.

— Как же хорошо, что мы сейчас вместе, — тихо пробормотала я, прижимаясь к нему щекой и прикрывая глаза.

— Да… Как же хорошо… — так же тихо вторил мне Калипсо, уткнувшись носом в мою макушку и вдыхая аромат моих волос.

Особенно сильно обрадовались новому статусу Мориса инквизиторы Матисса и Лиам — те самые, что тоже создали связку илунари-эруаль, они ранее работали под руководством Мориса в Генеральном Штабе. Матисса была девушкой чрезвычайно серьезной, с короткой стрижкой, острым взглядом, идеальной осанкой. Она была весьма сдержанна в эмоциях, но сейчас не могла скрыть своего восторга, повышение Мориса воодушевило ее чрезвычайно. Она разве что в ладоши не хлопала, прыгая на месте. Подозреваю, что Матисса не делала это исключительно по той причине, что это было не в ее стиле, а надо было как-то поддерживать репутацию серьезного инквизитора.

А еще она долго неуверенно топталась около Мориса, прежде чем осмелилась спросить, а можно ли ей будет как-нибудь в будущем вернуться в Генеральный Штаб?

— Это твоя жизнь, и тебе решать, — улыбнулся Морис. — Почему я должен тебе запрещать?

— Ну, не знаю, — Матисса неуверенно подернула плечом. — Томсон Мэколбери издавал указ о том, что все инквизиторы, перешедшие за Теневую пелену, признаются предателями и подлежат уничтожению в случае их поимки в Форланде…

— Все бредовые указы Мэколбери я аннулировал сразу же, как только официально вступил на должность генерала, — сказал Морис. — Любой инквизитор, ушедший за Теневую пелену, может быть потом по его желанию восстановлен в своей должности в день возвращения в Генеральный Штаб. Или, по усмотрению начальства, ему может быть предложена должность повыше, или должность в другом отделе ввиду того, что вы тут существенно прокачиваете свои навыки, и ваши прежние должности могут быть неактуальны. Лиам, например, был всего лишь рядовым в отделе разведки, но, судя по изменившейся ауре и по тому, какие новые навыки вы приобрели, то вас с ним стоит в дальнейшем перевести в группу быстрого реагирования. Такие маги, как вы, там чрезвычайно нужны. Так что обучайтесь, сколько вам необходимо, а потом возвращайтесь в инквизицию, Матисса, вам там будут рады, и вам там всегда найдется место.

Матисса с надеждой глянула на Калипсо с немым вопросом, мол, как, можно будет потом вернуться?..

— Это твоя жизнь, и тебе решать, — Калипсо с улыбкой повторил слова Мориса. — В какой-то момент ты закончишь обучение у меня и будешь вольна делать что угодно и где угодно. При желании и необходимости сможешь потом в любой момент обращаться ко мне за помощью, но в целом, когда-нибудь наступит день, когда все эти разборки с Эйзересом останутся позади, когда ты достигнешь некоего высокого плато в своем магическом развитии и посчитаешь, что тебе этого достаточно для жизни. Ты же не будешь всю жизнь скакать тут на полигоне, верно? Поучишься, сколько тебе нужно будет, и захочешь двигаться куда-то дальше. Куда? Это тебе решать. Если тебе нравится работать в инквизиции, почему бы не вернуться потом в нее? Тем более что ты сбежала из Генерального Штаба в первую очередь из-за генерала Мэколбери, а его больше нет. Зато на его месте теперь — Морис, под руководством которого ты с удовольствием раньше работала. Морис — отличный начальник, и я считаю, что на данный момент его кандидатура на пост генерала была единственно верной. Так почему бы не вернуться потом под его крылышко и продолжить заниматься делами инквизиции? По мне так это отличное решение, инквизиции нужны такие воины, как вы с Лиамом, Матисса. Да и вам самим явно это будет нужно — для собственного развития и просто интересной жизни, которая вам по душе, в конце-то концов. Ну, при условии, что за время вашего обучения у меня Морис не превратится в такого же маразматика, каким был генерал Мэколбери… Вдруг этот пост в инквизиции проклят, и все, кто его занимает, в какой-то момент трогаются умом и начинают творить всякую дичь, как ныне покойный Томсон?

Морис в голос расхохотался.

— Слушай, если я когда-нибудь тронусь умом и начну творить подобную дичь, то по-дружески прошу: грохни меня по-быстрому в таком случае. Чтобы и сам не мучился, и других не доводил.

— Договорились, — очень серьезно кивнул Калипсо.

Морис с Флорой пробыли в нашем своеобразном теневом штабе до поздней ночи. Никто не хотел их отпускать, да и они сами не стремились сбегать, так как очень соскучились и были чрезвычайно рады пообщаться и своими глазами увидеть, что со всеми нами все в порядке.

— Мне вставать через четыре часа, так что можно уже не ложиться, в принципе, — хмыкнул Морис, глянув на часы. — Но Флору мне нужно спать все же уложить. Она, в отличие от меня, не фортемин, и без нормального ежедневного человеческого сна превращается в недееспособный овощ.

— Только ночуйте лучше в Штабе, — сказал Калипсо. — Он хорошо защищен. Не дразните лишний раз Эйзереса перебежками по улице.

— Да я уж понял, — вздохнул Морис. — В Штабе так в Штабе, раз так надо.

Морис пообещал держать связь через Эрика по каким-то срочным вопросам и направился в сторону черты Излома.

Я тяжело вздохнула, на прощание крепко обнимая Мориса с Флорой. Не хотелось их отпускать… Хотелось почаще общаться так с ними вечерами, но, увы, мы условились, что пока не будем никого подвергать опасности, и в следующий раз скорее всего увидимся только в день решающего сражения с Эйзересом. Когда еще это будет… Может и скоро, а может и нет…

— Надеюсь, скоро увидимся, — вторя моим мыслям, произнес Морис, обмениваясь с Калипсо рукопожатием. — И при таких обстоятельствах, после которых уже сможем выдохнуть спокойно и зажить нашей обычной жизнью. Работайте тут, тренируйтесь как следует и берегите себя. Пусть вас немного, но каждый — на вес золота. Ну а инквизиция постарается быть максимально на высоте. Уж я над этим поработаю.

— Не сомневаюсь в этом, — хмыкнул Калипсо. — Ну а к нам на битву с Эйзересом прибудет еще одна бравая команда, помимо нас самих… Маленькая да удаленькая.

И на вопросительный взгляд Мориса добавил загадочным голосом:

— Сиренофеи присоединятся к нам, когда наступит время.

Морис аж воздухом поперхнулся.

— Сиренофеи на нашей стороне?! — здорово удивился он. — Ты как с ними связался вообще и как умудрился уговорить помочь нам?..

— Ну-у-у… Я умею быть убедительным, — лукаво улыбнулся Калипсо.

— Кто такие сиренофеи? — тут же поинтересовалась я, вспомнив заодно про увиденную ранее визитку в кухонном шкафу, с изображением крылатого черепа и инструкцией, как связаться с сиренофеями.

— Загадочные существа, живущие в Диаболонском лесу в далеком Салахе. Выглядят, почти как люди… Ну, за исключением того, что у них имеются фейские крылышки за спиной и длинные раздвоенные языки, — хмыкнул Калипсо. — Очаровательные создания. Называют себя местными «санитарами леса». По факту они — что-то вроде лесных сирен, которые любят распевать волшебные песни, призывая к себе жертв для, э-э-э, развлечений, так скажем. Это довольно могущественные создания, имеющие в своем арсенале различные специфичные магические техники. Они добрые и безобидные, если их не трогать, но если перейти им дорожку — живым от них не уйдешь… Сиренофей даже местный салахский император побаивается, поэтому им был отдан когда-то целый Диаболонский лес в их полное распоряжение. Кто туда в лес на зов песен приходит, обычно из него уже не возвращается.

— А с ними не опасно сотрудничать? — нахмурилась я. — Раз они такие коварные… А если тебя околдуют?

— Исключено. Меня в принципе никакими волшебными песнями околдовать невозможно. Ну и сиренофеи — очень справедливые существа. Я бы вообще сказал, что у них пунктик на справедливость… Они к себе заманивают только всяких провинившихся в чем-то людей и очень любят брать негодяев «на перевоспитание», развлечение у них такое.

— Но ведь телепортация между мирами не работает, как ты с ними связался вообще? — недоуменно спросил Морис.

— Нашел их в сновидениях. У них свои методы передвижения, недоступные нам. Подозреваю, что тоже через какой-то теневой аспект, видимо, они умеют легко погружаться на изнанку мира, поэтому способны прибыть к нам, когда надо.

— И они согласились помочь в битве с Эйзересом? — продолжал недоумевать Морис. — Но почему? Слушай, я же встречался несколько раз по воле случая с сиренофеями и могу сказать, что это очень своенравные существа. Они абсолютно не заинтересованы в завоевании каких-то территорий, они не амбициозны, на наше счастье, иначе они давно бы себе целый мир в свое пользование оттяпали при желании. Они занимаются только тем, что им интересно и преследуют сугубо свои цели. И их очень сложно склонить на свою сторону, мало кому из волшебников это удается, потому что если в деле нет их интереса, они на него не согласятся. Что ты им пообещал?

— Говорю же, я умею быть убедительным, — мрачно улыбнулся Калипсо. — Мы с ними договорились — и это главное. А еще…

Он помолчал немного и добавил:

— Эйзерес довольно сильно повредил их Диаболонский лес примерно год назад. Как рассказали мне сиренофеи, он пытался с ними договориться на сотрудничество, но те отказали, потому что такие амбициозные психи их совершенно не интересуют. Они бы взяли его к себе «на перевоспитание», но их волшебные песни на Эйзереса не подействовали. Еще бы: он же тоже могущественный менталист, что ему эти песни? В общем, он разозлился на отказ сиренофей и в отместку наслал на их лес нечисть, которая разрушительным вихрем промчалась по Диаболнскому лесу, сильно разрушив его. Таким образом хотел показать, с кем связались, и что ему лучше не перечить. Сиренофеи впали в ярость, они сами искали способ добраться до Эйзереса и как-то отомстить ему… а тут я им под руку подвернулся, сам их нашел, сам предложил сотрудничество. Так что у нас заключен временный взаимовыгодный союз.

— Как и с Эффу, по сути, — хмыкнула я. — Враг моего врага — мой друг… Кажется, ты потихоньку объединяешься со всеми, кто ненавидит Эйзереса так же, как мы.

— О да-а-а, — с чувством произнес Калипсо. — Этот человек даже не догадывается, какой коктейль эмоций мы ему готовим. И что нельзя безнаказанно злить всех подряд — ведь враги могут объединиться… Точнее, он саму информацию об этом знает, но не воспринимает ее всерьёз. Считает машиной вознёй.

— Что ж, в данном случае нам это только на руку, продолжим в том же духе, — с мрачным удовлетворением произнес Морис.

Флорианетта, которая за вечер перегладила и приласкала всех местных илунов, с большим сожалением отпустила Алохара. Ворон выглядел, как пьяный. Мне правда не приходилось никогда видеть пьяную птицу, но пошатывающаяся походка ворона, его мутный взгляд и каркающее бормотание создавали именно такое впечатление.

— Что это за женщина была?! — возмущенно мотал он головой, будто бы пытаясь прогнать морок. — Она меня бесстыдно околдовала, кар-р-р! На глазах у хозяина, кар-р-р! Чар-р-родейка! Ведьма-а-а! Заипнотизир-р-ровала меня-я-я, кар-р-р!

— Не дури, Алохар, это разве что природная магия Флоры, не более, — усмехнулась я. — Тебе она просто понравилась!

— Нет, ну я же сам не мог… Не мог, понимаешь? Я же не такой!.. — продолжал ворчать Алохар, медленно отползая куда-то в розовые кусты.

Кажется, ворону даже летать было лень, настолько его расслабило и пришибло знакомство с Флорой.

Мы с Калипсо провожали Мориса с Флорой до самой черты Излома, и Калипсо очень внимательно наблюдал за процессом их перехода. Он напряженно поджимал губы и расслабился только тогда, когда Морис с Фло отошли подальше от Теневой пелены и смогли телепортироваться. Только тогда Калипсо выдохнул и разжал кулаки.

Впрочем, его колючий взгляд продолжал вглядываться в какую-то одну точку вдали. Мне сначала показалось — просто в пустоту смотрел, куда-то в черноту ночи. А потом я пригляделась и поняла, что эта самая пустота выглядела словно ожившей. Пространство в одном месте около разрушенного здания шло рябью и шевелилось, как живое. Нечисть или?..

— Это Эйзерес? — тихонько спросила я.

Калипсо кивнул, не сводя напряженного взгляда с бесформенного туманного пятна.

— Прячется в теневом мороке. Наблюдает. Но нападать не считает нужным.

— Я все-таки не до конца понимаю, почему он не на всех нападает, — задумчиво потерла я подбородок, тоже напряженно вглядываясь в туманное пятно. — Просто, мне кажется, на его месте я бы в таком случае вообще никого из-за Теневой пелены не пускала… Просто потому что могу… Но Эйзерес так не делает. Почему?

— Он не разменивается на мелочи, он играет исключительно по-крупному. Не пытайся понять его логику, Лори, ты не поймешь, потому что у тебя все в порядке с головой. А у Эйзереса давно произошло фундаментальное разрушение адекватной человеческой психики, поэтому он и рассуждает не совсем как человек. Это, знаешь, примерно как боги совершенно не интересуются мелочами и всякой нечистью, шныряющей между мирами: им просто совершенно неинтересны такие мелочи, у них своя жизнь, свои заботы, очень далекие от нашего понимания. Вот и Эйзерес так же, с той только разницей, что у него все эти психические изменения произошли в негативном ключе. Эйзерес копит силы и хочет сделать больно непосредственно мне. Ему совершенно некуда спешить, поэтому он не будет нападать просто так и прямо сейчас. Сейчас он проанализирует всю информацию, продумает варианты развития событий и наверняка сотворит какую-нибудь гадость… Но это будет позже. И это будет сделано с целью повлиять на меня.

— Думаешь, он попробует навредить Морису позже? — нахмурилась я.

— Да уж наверняка. Просто из вредности, из принципа. Я потому и не обрадовался, когда Морис пришел сюда, за Теневую пелену: потому что понял, что Эйзерес этим как-нибудь подло воспользуется при случае. Я пока не знаю, как именно, но это произойдет, я уверен. Он потому и дал Морису уйти сейчас и демонстративно показывает мне, что он рядом, и он отпускает — чтобы я это увидел, чтобы не расслаблялся.

— И что же нам делать?

— Ну, я дал Морису все необходимые рекомендации и посоветовал пока как можно меньше передвигаться по городу и лучше действовать, руководя другими в Генеральном Штабе, благо у него там пока дел невпроворот… Ну, посмотрим, как получится… Во всяком случае, Эйзерес дал ему уйти, и для нас это хорошо.

— А он может нас видеть сейчас? — почему-то шепотом спросила я. — Эйзерес?

— Нет, мы стоим далековато от самой черты Излома, нас будет видно, если мы подойдем ближе. Теневая пелена устроена так, что по ту сторону хорошо видно буквально пару метров от черты Излома, а потом все скрывается в фиолетовых клубах дыма. Здесь этого дыма на самом деле нет, как видишь, но такова защитная функция Теневой пелены для наблюдателей со стороны. Так что Эйзерес нас не видит, но поверь, он прекрасно нас чувствует.

Я поежилась и приобняла себя за плечи. От этого понимания было как-то не по себе.

— Наверное, Морису все же не стоило приходить сюда…

— Его можно понять, он искал правду и хоть какое-то понимание происходящего. Сейчас он обрел то знание, за каким пришел, убедился, что это не я творю дичь в Форланде.

— Это знание неопасно? Ты говорил, что Эйзерес наложил какие-то особые ментальные чары на знания о нем…

— Я действительно не рассказал Морису ничего того, что так не хочет распространять по Форланду Эйзерес. Всю самую щекотливую информацию я от Мориса утаил. Дал только очень общие сведения. Которые, если честно, ничем ему не помогут в работе, просто утолят любопытство.

— А мне — расскажешь? — тут же спросила я. — Я хочу знать всю правду, Кэл. И не когда-нибудь потом, а сегодня.

— Да… Расскажу. Но должен предупредить, что тебе не понравится то, что ты услышишь.

— Вот уж чем ты меня не напугаешь, — усмехнулась я.

Мы вернулись в наш домик, я разожгла заклинанием огонь в камине, языки пламени заплясали по стенам, которые, кажется, впервые в своей жизни видели отсветы огня. Камин тут ни разу еще не горел, Калипсо никогда его не растапливал. Говорил, что ему самому после соединения с Эффу больше никогда не бывает холодно, поэтому он банально не нуждался в дополнительном тепле. И в теплой мантии по улице он расхаживал скорее по привычке, нежели по необходимости. И чтобы «не пугать лишний раз народ своей морозоустойчивостью, а то даже Агата, выросшая в вечно холодном Лакоре, нервно дергает глазом», по словам Калипсо.

— Давай уже, рассказывай всё как есть, — сказала я, усаживаясь в мягкое кресло у камина. — Что это за дрянь такая могущественная? Мы не пойдем спать, пока ты не расскажешь мне все, что знаешь сам, имей в виду. Кто такой Эйзерес на самом деле?

Калипсо не торопился отвечать. Он поставил в стеклянную вазочку пышную алую розу, которую только что сорвал с розового куста перед входом в домик. Не стал усаживаться в кресло напротив меня, а неспешно подошел к окну, поставил вазу на подоконник. Вид имел весьма задумчивый. Повернулся ко мне спиной, словно бы не хотел, чтобы я смотрела сейчас на его лицо. Руки в карманах, спина прямая, как штык.

— Этот человек… Это существо… Как я уже говорил при Морисе, сейчас он зовет себя Эйзерес…

— Сейчас? — тут же зацепилась я за слово. — А раньше звал иначе?

— Да, — кивнул Калипсо. — Но по мере погружения в теневую магию начал терять связь с реальностью и своей природой, со своим именем. По мере изменения своей сущности стал называть себя иначе. Этот человек… в каком-то смысле можно сказать, что ты тоже его знаешь, Лори.

— Знаю? — нахмурилась я. — Вот как… Плохо дело. Но я не представляю, кто из наших с тобой знакомых может быть такой могущественной тварью. Разве это возможно было бы скрыть? Наставник знал бы о волшебнике, который настолько мастерски владеет теневой магией. Но Наставник говорил, что такого мастера не существует. Морис бы с Флорой знали, но и они не в курсе. Так кто же это? Не понимаю…

— Он очень умный и могущественный. А еще он очень хитрый и совершенно безжалостный. Он пойдет на всё ради достижения своих целей, ему плевать на чужие жизни. Полное погружение в теневую магию довело его до бесчеловечного состояния души, он магией изменил структуру своей магической Искры. В нем не осталось ничего, кроме алчной жажды власти и обогащения. Это существо очень хорошо знает всё о фортеминах и инквизиторах. Знает мельчайшие нюансы тактического мышления, знает все сильные и слабые стороны каждого фортемина, включая Наставника. Эйзерес в том числе очень хорошо знает меня. Мои сильные и слабые стороны, мою логику. Вообще всё. Он мыслит не просто на парочку шагов вперед — он мыслит на добрую сотню вариантов шагов вперед. Так что обхитрить его едва ли возможно. Пока ты думаешь, что всё проверил и просчитал все варианты — Эйзерес просчитает все вариации твоих вариантов и выведет тебя к нужному ему результату. Искусный манипулятор, превосходный стратег. Собственно, именно так он и заманил меня год назад к пятой пентаграмме. В его планах это было еще до того, как он начал чертить первую пентаграмму. И он просчитал несколько вариантов доведения меня до той пентаграммы. Если бы не сработал тот сценарий, по которому мы тогда прошли, он бы просто тут же стал работать по иному, уже заготовленному, сценарию.

— Да что это за хрень всемогущая такая? — нахмурилась я еще сильнее. — Он демон или что?

— Да нет, это человек.

— Да какой же это человек? — усмехнулась я. — Там же от человеческого в нем разве что очертания тела остались. И то, тело распадается постоянно.

— Очень верно подмечено — остались. Это все, что от него осталось после полного поглощения теневой тьмой. Но это человек, Лори… Вернее, он когда-то был человеком. Просто хорошим магом, который интересовался теневой магией и ушел слишком далеко. Однажды он перешёл ту черту, после которой фактически перестал быть человеком, остались лишь некие внешние признаки.

— Это как раз то, чего так боялся твой отец, да? — негромко произнесла я. — Когда рассказывал о губительном влиянии теневой магии на обычных волшебников?

Калипсо медленно кивнул.

— Как раз прекрасная демонстрация того, как при дурном использовании теневой магии сильным верховным магом, может случиться полное помутнение рассудка. Когда-то это был хороший человек, Лори. Действительно хороший, с добрыми и светлыми помыслами. Беда в том, что теневая магия при неправильном ее использовании является токсичной для обычных волшебников. Но токсичной в том плане, что меняет не только структуру магической Искры, но и сильно влияет на мозг, очерняет душу. Как бы выбивает из человека всё то доброе и светлое, что в нем есть. Медленно и незаметно для самого человека. Эйзерес сам не заметил, как однажды перешёл точку невозврата.

— Откуда он взялся, этот человек-тень?

— Тут… всё сложно, — вздохнул Калипсо. — Он из параллельной Вселенной, если можно так сказать. Из другого времени.

— Э-э-э…

Айлинора под рукой не было, но у меня, как у Мориса, возникло желание убедиться, не поехала ли у меня крыша.

— Я понимаю, что это сложно осознать, но это так. Эйзерес вышел на тот уровень развития, когда для него перестали работать обычные законы физики, магии, времени. Он представляется собой разум, способный гнуть пространство и время так, как хочет, как считает нужным. Для него время — это величина, способная изменяться в любую сторону. Он может перемещаться по шкале времени и пространства без всяких ограничений. Как мы можем передвигаться по городам, странам и между мирами — точно так же Эйзерес может перемещаться между любыми точками пространства и времени. Вообще любыми, для него нет преград. Сейчас он не может так перемещаться, потому что Эффу расколол этот мир и замкнул его внутри себя, и я продолжаю удерживать этот раскол — иначе Эйзерес давно сбежал бы… Он пришел в этот промежуток времени с конкретной целью и будет следовать этой цели до победного конца. Он не остановится ни перед чем, он пойдет по любым головам. Он в себе уверен абсолютно. Считает себя полубогом. В общем-то, с фактической точки зрения таковым и является.

— Он Древний, что ли? — охнула я. — Какой-то сбрендивший маг, пришедший к нам из далекого прошлого?

Черт, а это многое объясняло бы…

— Нет, Лори, он не Древний. Он вообще не из прошлого.

— Тогда я не понимаю…

— Как ты думаешь, кто может знать всё о фортеминах, о сильных и слабых местах Наставника, о моей логике? — резко спросил Калипсо.

— Не знаю, — устало вздохнула я. — В голову никто, кроме тебя самого, не приходит.

— Верно, — тихо произнес Калипсо. — Никто, кроме меня…

— М-м-м? — я непонимающе посмотрела на Калипсо, но он продолжал стоять ко мне спиной и смотреть куда-то в окно.

Калипсо молча взмахнул рукой, и передо мной в воздух взвился сноп разноцветных искр, который быстро складывался в некую магическую голограмму. В считанные секунды искры сложились в фигуру мужчины с длинными волосами, в темно-синей одежде.

— Так выглядит Эйзерес, когда не прикрывается теневым мороком, — пояснил Калипсо. — Таким я видел его в тот день, когда мы столкнулись в храме.

Я тупо уставилась на искрящуюся голограмму и молча разглядывала ее, наверное, с минуту, не меньше.

— Но… Это же…

Я запнулась, не зная, что сказать, в шоке глядя на зависшую передо мной голограмму человека, который практически ничем не отличался от Калипсо, за исключением другой одежды и отсутствия пирсинга в брови и сережек в виде кинжалов. Ну и глаза у этого мужчины были ярко-фиолетовые.

— Эйзерес — это моё темное зеркало. Это — я из параллельной Вселенной, — очень тихо произнёс Калипсо, и его голос в звенящей тишине звучал набатом. — Из той худшей вариации дорожки будущего, где я не знаком с тобой, Лори. Где ты вообще не родилась. Где моим сердцем безраздельно завладела тьма.