Утонуть в тебе

Глава 2

Люк

Девушка моей мечты мертва.

Она лежит в гробу, кожа почти прозрачная, руки сложены на животе. Ее светлые волосы выцвели, и она в белом платье до щиколоток. Она ни за что на свете не надела бы такое, будь она жива.

Я срываю с себя джерси и протискиваюсь сквозь толпу, чтобы добраться до нее, пока ее опускают в ожидающую могилу, в гробу, который все еще открыт.

— Остановитесь! — Кричу я. — Мне нужно надеть это на нее!

Она должна быть похоронена в моей джерси. И фамилия «Валентайн», вышитая на спине, останется там до тех пор, пока мы оба не станем прахом.

Но они не останавливаются. Они не слышат меня, даже когда я кричу изо всех сил, и отчаяние сжимает мое сердце, когда ее гроб опускается на дно могилы и они засыпают ее тело землей.

Я кричу, чтобы они закрыли крышку. Но не раздается ни звука.

Мои руки прозрачны. Я — призрак.

Я резко просыпаюсь, холодный пот покрывает мои шею, грудь, подмышки. Вскакиваю с кровати, чтобы плеснуть водой в лицо и прислоняюсь к раковине, а мешки под глазами напоминают обо всех бессонных ночах, которые были до этой.

Я прокрадываюсь обратно по коридору в свою комнату, стараясь не разбудить Бада, который перебудит весь дом. Возвращение домой на каникулы — это всегда тяжело. Я скучаю по жизни в одном доме с «Дьяволами», которые, увидев меня, бродящего по дому, как зомби, в три часа ночи, просто забили бы на это.

С моей мамой этот номер не пройдёт. С тех пор как я вернулся домой, она кормит меня куриным супом, ветчиной и сыром на гриле, крекерами с солью, бутербродами с арахисовым маслом. Любыми вкусняшками, какие только можно придумать.

Я хватаю телефон с прикроватной тумбочки, чтобы отправить сообщение единственному человеку, который, я знаю, лежит без сна, так же, как и я. Улыбка растягивает мои губы, когда я замечаю, что сообщение уже ждет меня.

Сиенна

Я хочу себе такой старый фотоаппарат, в котором нельзя посмотреть только что сделанное фото. Сфотографировал один раз — и всё, больше кадров не будет.

Мы с Сиенной познакомились в социальных сетях, когда нам было по пятнадцать лет, и мы переживали подростковый бунт. Наши родители тогда только начали встречаться, и когда я узнал, что у Майка есть дочь, живущая отдельно, и которую он не видел с девяти лет, я сделал фотографию в маске, создал новый аккаунт под ником “Десятый” (это был номер моего джерси с первого курса) и написал ей.

Я знал, каково это — потерять родителя. Даже если я никогда не встречал ее, я понимал эту боль. Но я не мог обратиться к ней как Люк, сын новой девушки ее отца. Она бы не открылась мне, если бы знала, кто я на самом деле.

Не уверен, чего я ожидал от этого. На самом деле, ничего. Подумал, что она, вероятно, проигнорирует мое сообщение. Но она этого не сделала.

Привет. Мне нравится твоя маска.

Она сразу же показалась мне самой милой девушкой из всех, кого я встречал. Той, кто не заслужил дерьмового отца, но определённо заслуживал хорошего друга.

С тех пор мы стали друг для друга именно такими друзьями, даже после того, как недолгие отношения наших родителей закончились. Она может не знать моего настоящего имени или лица, может верить лжи, которую я скормил ей о том, что живу в Калифорнии, может не подозревать, что калифорнийский номер, который я приобрёл, чтобы писать ей сообщения, взят из приложения, но всё остальное — правда.

Десятый

Ты же знаешь, что в телефон, который ты держишь в руке, встроили камеру. Ты можешь делать столько снимков, сколько захочешь.

Как и ожидалось, ее ответ приходит секундой позже.

Сиенна

Засранец.

Десятый

Зачем тебе одноразовый фотоаппарат?

Сиенна

Потому что дело не в совершенстве или создании эстетичной ленты в социальных сетях. Главное — запечатлеть момент со всеми его прекрасными несовершенствами.

Десятый

Ты хочешь стать медсестрой? Уверен, что поэзия — твое призвание.

Сиенна

У меня может быть хобби.

Десятый

Я думал, твое единственное хобби — это чтение пошлятины.

Сиенна

Это только основное.

Десятый

Насколько пошлая у тебя сегодня книга?

Сиенна

Абсолютно пошлая.

Я ухмыляюсь. Сиенна каким-то образом умудряется вызывать улыбку на моем лице всякий раз, когда я забываю, как задействовать мышцы, изгибающие мои губы.

Мой телефон пикает еще одним сообщением.

Сиенна

Почему ты не спишь?

Никто не знает о кошмарах, которые мучают меня с тех пор, как умерла Хлоя, даже Сиенна — воспоминания, искаженные моим спящим мозгом в похороны, которые еще более ужасны, чем те, что были на самом деле.

Все вокруг меня знают, что случилось с Хлоей, но никто не знает, что случилось со мной после смерти Хлои. Мой мозг больше не работает должным образом с тех пор, как я увидел ее тело в гробу, выглядящее так, будто она даже не умерла. Спящая красавица, которой достаточно было поцелуя, чтобы проснуться.

Но я не принц, и мой поцелуй никогда не вернет ее к жизни.

Никто не поймет, почему даже спустя месяцы я все еще не могу забыть её смерть. Она еще даже не была официально моей девушкой. Мы не заходили дальше поцелуев. Но меня преследует чувство вины. Вины за то, что я мог что-то сделать, чтобы спасти ее.

Я рассказываю Сиенне обо всем, но не смог заставить себя рассказать ей о той ночи. Не мог допустить, чтобы она стала думать обо мне хуже, потому что я не защитил свою подругу. Потому что я подвел ее.

Десятый

Не мог уснуть. А ты?

Сиенна

То же самое. Обычно ты пишешь мне только в три часа ночи, когда напиваешься, чтобы сказать, как сильно ты меня любишь.

Десятый

Пора завязывать с выпивкой. Моим приятелям надоело, что я каждую неделю говорю им, как сильно я их люблю.

Сиенна

У тебя все в телефоне подвергаются таким мучениям?

Десятый

Пока мы разговариваем, мой профессор подает на судебный запрет.

Сиенна

Знаешь, что помогает мне заснуть?

Десятый

Что?

Сиенна

Пошлые книжки.

Мой член подергивается в спортивных штанах. Единственные книги, которые я читаю, — это нехудожественная литература, но часть меня не может удержаться от желания открыть одну из тех пошлых книжонок, которые составляют ей компанию по ночам. Я скучаю по ее селфи теперь, когда она удалила все свои социальные сети и вычеркнула свое существование из интернета. По фотографиям, на которых она была запечатлена в милых летних платьицах и шортах, обрезанных чуть ниже задницы.

Она до сих пор не рассказала мне, почему стерла свое существование из интернета. Что произошло, что заставило ее спрятаться.

Просто почувствовала, что хочу начать жить вне сети.

Тогда я впервые заподозрил, что она мне лжет. И с тех пор я не могу избавиться от этого гложущего чувства.

Десятый

Я думал, что только скучные книги могут помочь уснуть.

Сиенна

Пошлые книжки решают все проблемы. Серьезно. Хочешь, я спою тебе, чтобы ты уснул?

Мое сердце замирает, хотя я знаю, что это всего лишь очередная шутка Сиенны. Мы никогда не разговаривали по телефону и никогда не будем.

Десятый

Ты бы сделала это, если бы я сказал "да"?

Сиенна

Ни за что. У меня ужасные вокальные данные.

Десятый

Это моя любимая фишка, чтобы уснуть.

Сиенна

Ты забавный. Поставь одну из тех скучных нехудожественных аудиокниг, которые ты любишь слушать, и я уверена, что ты быстро уснешь.

Десятый

Они не скучные. Тебе просто не интересно читать ничего, кроме пошлятины.

Сиенна

Очевидно. Зачем читать что-то еще? Спокойной ночи.

Десятый

Сладких снов.

Я бросаю телефон на прикроватный столик, снимаю футболку, прежде чем лечь на пол и отжаться пятьдесят раз. Только пот и боль заглушают мысли в моей голове. К счастью, самоубийство в спортзале и на льду увеличивает мои шансы попасть в драфт и убраться к чертовой матери из этого города.

Подальше от воспоминаний о девушке моей мечты, которая теперь преследует меня в ночных кошмарах.

За идеальным завтраком из яиц, бекона, блинов, вафель и тостов Ма надувает губы.

— Я почти не видела тебя все каникулы.

— Это потому, что тренер дал нам всего десять дней, Ма. — Первые две недели каникул мы оставались в кампусе, живя и дыша хоккеем. Тренер сказал, что не убьет нас из-за одного-двух перекусов фаст-фудом и пары гоголь-моголей с шипучкой, но убьет, если мы на десять дней перейдем на нездоровую пищу.

По мне так проще полностью воздержаться, чем пытаться соблюдать умеренность, поэтому я отказался от рождественского печенья, к большому разочарованию мамы. Но теперь, когда дни до весеннего семестра сочтены, я побалую ее и съем пару блинчиков, намазанных сливочным маслом.

— Где Майк? — бормочу я с полным ртом пышного, маслянистого лакомства. Простые углеводы приберегаются для тренировок и дней игр для дополнительного прилива энергии, но к черту все это.

Бад ложится у моих ног, и я подкидываю ему полоску бекона. Он приклеился ко мне с тех пор, как я вернулся домой. Может, это просто потому, что он по мне соскучился, но какая-то часть меня уверена, что он знает, что что-то случилось. Обычно он буйный, энергичный золотистый ретривер, но в последнее время ему хочется только лежать у моих ног.

На экране моего телефона появляется сообщение от Сиенны. Снимок экрана дешевой одноразовой камеры.

Под столом я пишу ей ответ.

Десятый

Зануда.

— Он все еще спит. — Мама слабо улыбается мне. Каждое утро она встает ни свет ни заря. Ее парень предпочитает не ложиться до двух ночи и вставать с постели в девять. Ма тянется со своего места через обеденный стол ко мне и сжимает мою руку.

— Как ты себя чувствуешь?

С тех пор как умерла Хлоя — точнее, с тех пор, как я впал в депрессию после ее похорон, — мама наблюдает за мной с опаской. Как за бомбой замедленного действия, стеклянным антиквариатом, балансирующим на грани. Словно стоит ей на секунду отвести от меня взгляд, и я разобьюсь вдребезги.

— Лучше не бывает.

— Я слышала, как ты снова тренировался в своей комнате сегодня утром. Это вредно для здоровья, милый. Ты слишком сильно нагружаешь себя. Это из-за Хлои? — Когда я не отвечаю, она сжимает мою руку. Конечно, это из-за Хлои. И Папы, и Вайолет. Из-за того как я подвел их всех. — Ты ничего не мог для нее сделать, Люк. Тебе нужно перестать наказывать себя.

Я отстраняюсь от нее и хватаюсь за вилку, запихивая в себя уже безвкусный кусок.

— Брось это, Ма.

Как я могу перестать наказывать себя за смерть Хлои, если я мог ее остановить? Я не должен был напиваться в тот вечер. Я должен был заметить, что Трей подмешивает что-то в напитки. Я должен был быть с ней, а не напиваться с приятелями. Я мог спасти ей жизнь.

Может быть, Хлоя умерла не из-за меня, но я должен был быть рядом с ней. А я не был.

Я не защитил ее. Не защитил никого из них. Не спас их, когда они нуждались во мне.

— Доброе утро. — Майк зевает, когда, наконец, входит в столовую с растрепанными волосами и в пижамных штанах. — Завтрак пахнет потрясающе.

Ма оживляется и хлопает в ладоши.

— О, хорошо, что ты проснулся! Теперь мы можем поделиться хорошими новостями!

— Какими хорошими новостями? — Я уже насторожился, но благодарен за смену темы.

Ма и Майк воссоединились в кабинете психотерапевта несколько месяцев назад. Майк рассказал ей о том, как безуспешно пытался наладить отношения с Сиенной. Я знал, что она получала его сообщения, но не могла заставить себя ответить ему. Не могла понять, как разговаривать с отцом, который бросил ее после развода. Ма решила дать ему второй шанс, но я до сих пор не уверен, что их отношения — нечто большее, чем дружба. Именно поэтому она и обратилась к психотерапевту — ей было одиноко.

По крайней мере, Майк уже не та пустая оболочка, какой он был, когда я встретил его много лет назад. Тогда это был человек с отсутствующим взглядом, словно ничто в мире его не волновало. Но даже если он полностью изменился и мама хочет дать ему второй шанс, это не значит, что он заслуживает его с Сиенной.

Майк ухмыляется, сжимая плечи Ма, пока она сообщает новости с яркой улыбкой.

— Мы женимся! В эту пятницу!

В моих ушах звучит глухой гул, пока я повторяю ее слова, пытаясь уловить в них смысл.

Женимся. В пятницу.

Женимся.

Что за нахуй.

Лучезарная улыбка Ма и горящие глаза Майка говорят мне, что они ждут, что я буду рад за них, но они снова сошлись всего несколько месяцев назад, и за плечами у них уже есть одни неудачные отношения.

Ее лицо начинает вытягиваться, когда я не разделяю ее восторга.

Я роняю вилку.

— Кто женится зимой?

— Зимняя церемония будет прекрасной! Зима — волшебное время года. Это будет небольшая церемония, только ты, Сиенна и наши близкие семьи. Ты помнишь Сиенну — дочь Майка. Она примерно твоего возраста. Я уверена, вы двое отлично поладите! — Она подпрыгивает на своем стуле от неподдельной радости, но меня эта новость заставляет скрипеть зубами. — У тебя будет сестра, Люк! Разве это не здорово?

Сиенна. Сестра.

Нет. Ни за что, блядь. Я что, должен буду притворяться, будто я не тот парень в маске, который обманывал её годами на каждой семейной встрече? Подавлять смех во время праздников, когда она шлёт Десятому смешные мемы под столом?

Я больше не смогу поддерживать эту ложь, если мы станем родственниками. Я потеряю её.

Майк уже много лет не был отцом для Сиенны, и он никогда не будет им для меня. Мы не будем семьей, даже если мама решит выйти за него замуж. И я никогда не буду думать о Сиенне как о своей гребаной сестре.

— Ну мы надеемся, что она будет там, — добавляет Майк.

Если Сиенна откажется отвечать на его сообщения, она точно не появится на его свадьбе.

— Вы двое вместе всего несколько месяцев.

Радостная улыбка Ма гаснет.

— «Когда ты знаешь, ты знаешь».

Как будто это не самая банальная, заезженная рекламная реплика “Hallmark”. Мой стул скрипит, когда я встаю, Бад вскакивает на лапы и выбегает из комнаты, прежде чем я успеваю последовать за ним.

— Ты хочешь выйти замуж за парня, которого едва знаешь, который переехал к тебе две недели назад и у которого есть дочь, с которой ты никогда не встречалась, вперед. Только не проси меня присутствовать на свадьбе.

Я игнорирую протесты Ма за моей спиной и тихие заверения Майка. Эта свадьба — чертовски плохая идея, и я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как она чиркает спичкой и сжигает всю свою жизнь. И мою вместе с ней.