Утонуть в тебе

Глава 7

Сиенна

Я мертва.

Если наши родители узнают, как мы с Люком на самом деле познакомились, они, не задумываясь, отправят меня обратно в Уэйкфилд, где Маркус и его приспешники наложат на меня свои грязные лапы.

Пока они все еще в Уэйкфилде, я не переживу возвращения домой.

По дороге в аэропорт папа задает мне миллион вопросов. Он хочет знать все — мою специальность, мои увлечения, мои планы на будущее. Джульет сказала бы, что у него были годы, чтобы узнать эту информацию обо мне, но я рада, что он действительно пытается. На пассажирском сиденье Деб в миллионный раз роется в своей ручной клади. И чудесным образом ни один из них не заметил ощутимого напряжения между мной и Люком.

Рядом со мной сидит мой новый сводный брат в невероятно расслабленной позе. Как будто он совсем не в ужасе от того, что наши родители узнают, что мы переспали прошлой ночью. Его ничуть не беспокоит тот факт, что мы оба неосознанно трахались, став сводными родственниками.

Этим утром он в серых спортивных штанах, от которых у меня комок подступает к горлу. Менее чем за двенадцать часов он превратился из утонченного мужчины в костюме в спортсмена колледжа, и его личность, похоже, изменилась вместе со сменой гардероба.

Прошлой ночью складка между его бровями и опущенные уголки рта сказали мне, что на его плечах лежит весь мир. Теперь же у него появилась искорка в его великолепных — хотя, нет, не великолепных, а обычных, до боли заурядных — серых глазах и бодрость в походке. Думаю, секс действительно поднял ему настроение. Известие о том, что он трахнул свою новую сводную сестру, должно было все испортить, но он почему-то кажется счастливее, чем наши только что поженившиеся родители, которые буквально находятся в фазе медового месяца.

Над головой раздаются статические голоса, объявляющие о задержках рейсов и смене выходов. Когда мы подходим к эскалатору, который доставит наших родителей к зоне контроля и выходу на посадку, Деб поворачивается к Люку со слезами на глазах. Она обнимает его, уткнувшись в его плечо.

— Держись подальше от неприятностей и приглядывай за Сиенной.

Он ухмыляется и подмигивает мне.

— Не волнуйся. Я так и сделаю.

У меня сводит желудок. Какого черта он делает? Что, если мой отец увидел его?

Но быстрый взгляд на отца подтверждает, что он совершенно ничего не заметил, и занят изучением информации о выходе на посадку, сдвинув очки на кончик носа. Даже если бы мой отец увидел его, он, вероятно, подумал бы о дружеском подмигивании. За исключением того, что я полностью осознаю, что это подмигивание было каким угодно, только не дружеским.

Мой отец выглядит совсем не таким, каким я его помню. Каштановые волосы с широкими седыми прядями, очки в толстой оправе и сутулость в плечах. Как будто гравитация давит на него сильнее, чем на остальных из нас. Часть меня не может не надеяться, что это физическое проявление его вины.

Но сейчас он пытается. И, несмотря на разочарование, за которое я цеплялась годами, я тоже хочу наладить наши отношения.

— Счастливого полета! — Пискнула я, отчасти желая, чтобы они взяли меня с собой, чтобы я могла сбежать от Люка и его пристального взгляда.

— Большое тебе спасибо, милая! — Деб обнимает меня с широкой улыбкой. Она милая. По-настоящему добрая и отзывчивая. Мне повезло иметь такую женщину в качестве мачехи.

Еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы она знала, что произошло между мной и ее сыном прошлой ночью. Я только что познакомилась с ней, и не хочу, чтобы она уже думала обо мне плохо. Я не какой-то суккуб, который заманил ее сына со свадебного приема, чтобы потрахаться.

С тех пор, как мама сообщила новость о том, что я переезжаю к отцу, я прокручивала в голове все наихудшие сценарии, и ни один из них не был настолько плох.

Ни в одном из них не было секса с моим новым сводным братом до того, как я даже узнала его имя.

Боже, это было так чертовски глупо. Я бы свалила все на алкоголь, но я была всего лишь слегка подвыпившей. Я точно знала, чего хотела прошлой ночью: отвлечься от этого дерьмового дня, от своей жизни. От жизни вдали от мамы, переезда к покинувшему меня отцу, присоединения к совершенно новой семье, игнорирования моего лучшего друга с пятнадцати лет — мне нужно было что-то, что помогло бы мне забыть все это.

Я получила то, что хотела. Но за это пришлось заплатить немалую цену. Особенно если наши родители узнают о том, что мы сделали, и отправят меня собирать вещи.

Я не могу позволить им узнать.

Деб обхватывает ладонями мое лицо, и цветочный аромат ее лосьона доносится до моего носа.

— Позвони, если тебе что-нибудь понадобится, пока нас не будет. И Люк будет рядом, если тебя нужно куда-нибудь подвезти, или ты захочешь приехать домой на выходные. Хорошо? Наш дом — твой дом.

Она такая милая, что я чуть не прослезилась.

— Спасибо. Я действительно ценю это.

— Конечно, милая! Теперь ты член семьи! — Она обнимает меня в последний раз, сжимая сильнее, чем я ожидала бы от женщины ее комплекции.

— Моя очередь. — Папа делает шаг вперед и заключает меня в объятия. Мне все еще неловко, но я могу сказать, что прошлой ночью он был искренен, когда сказал, как сильно скучал по мне.

Может быть, я никогда не пойму, как он мог бросить меня после развода, но это не значит, что мы не можем наверстать упущенное сейчас.

Когда он отстраняется, то держится за одно из моих плеч, сжимая руку Деб с улыбкой.

— В последнее время происходит много воссоединений. Я счастливый человек.

Я вежливо улыбаюсь им.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы встречались несколько лет назад, — объясняет Деб. — Давно, когда вы, дети, еще учились в старших классах.

Я понятия не имела. Я бросаю взгляд на Люка. Знал ли он? Его лицо ничего не выдает.

— Это так мило.

— Почему вы расстались? — Голос Люка ровный. По какой-то причине он ведет себя так, будто не хочет, чтобы наши родители были вместе.

Деб отмахивается от него.

— Это уже в прошлом.

Но папа застенчиво улыбается.

— Мне нужно было многое понять и осознать. — Он кивает мне. — И я все еще не совсем забыл маму Сиенны на тот момент. Я не был готов полюбить снова.

Не мог забыть маму? Как он может так говорить, когда бросил нас? Это она провела последние десять лет, тоскуя по нему. Но я держу рот на замке. Он снова женился и собирается отправиться в свадебное путешествие со своей новой женой. Сейчас не время расспрашивать его о его предыдущем браке.

Деб широко раскрывает объятия.

— Последние объятия, чтобы мы могли пройти зону контроля.

Папа снова заключает меня в крепкие объятия.

— Увидимся, как только вернемся. Звони, если хоть что-то понадобится.

Люк пытается пожать ему руку, как будто они деловые партнеры, но папа неловко обнимает его, а затем Деб заключает его в свои объятия. В конце концов, Люку приходится высвободиться из ее объятий, и папа ведет ее к эскалатору. Никто из них не перестает махать руками и кричать, что будет скучать по нам, пока они не добираются до верха.

Тяжелая ладонь опускается мне на поясницу.

Я подпрыгиваю, бросая взгляд на Люка, когда вырываюсь из его хватки.

— Что ты делаешь?

Его ухмылка становится волчьей.

— Теперь весь дом в нашем распоряжении.

У меня отвисает челюсть. Он не может быть серьезным. Наши родители буквально все еще в поле зрения, мы только что узнали, что являемся сводными братом и сестрой, а он намекает, что мы должны вернуться в его дом, чтобы потрахаться?

Может, это его безумное чувство юмора. Вот что происходит, когда ты подсаживаешься к парню, которого совсем не знаешь, будучи навеселе. В постели он кажется тебе греческим богом, играет на твоем теле, как на пианино, словно маэстро, но, когда на следующий день ты просыпаешься трезвой, а он открывает рот, ты понимаешь, какая это была огромная гребаная ошибка.

Вот только я не могу выбросить из головы ту версию Люка Валентайна. Версию, где он был таинственным мужчиной в моем гостиничном номере, а не моим новым сводным братом. Я все еще фантазирую об этой его версии, все еще прокручиваю в голове события прошлой ночи, даже если мне не следует этого делать.

На тот час он был в некотором роде мужчиной моей мечты. Он определенно был им.

Но потом Вселенная вылила на меня ведро ледяной воды и разбудила к чертовой матери.

— Ты пропустил вчерашний разговор, в котором мы узнали, что теперь мы родственники? — Я машу нашим родителям, пока они не исчезают за воротами проверки багажа.

Мой желудок скручивает. Не считая незнакомцев, мелькающих мимо, я теперь совершенно одна с Люком.

Он закатывает глаза, и я ненавижу то, что каждое его движение сексуально. Нет, он не сексуальный. Это не так.

— Мы не росли вместе.

Боже мой. Серьезно? Вот где он подводит черту? Я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к выходу, готовая добраться до Университета “Даймонд”, перевезти свои вещи в общежитие и держаться как можно дальше от своего сводного брата.

— Это все равно неправильно.

— Едва ли. — Он прямо рядом со мной, его походка непринужденна, пока я несусь к выходу. — Тогда свидание. Я отвезу тебя туда, куда ты захочешь.

Идиотская часть моего мозга смягчается от его предложения. Но я отмахиваюсь.

Меня нервирует то, как легко он поспевает за мной. Как будто, если я попытаюсь убежать от него, он поймает меня в мгновение ока.

— Даже если бы это не было ошибкой, я не собираюсь рисковать тем, что меня отправят обратно в Уэйкфилд.

От этого дерзкая ухмылка сползает с его лица.

— Почему? Я думал, ты сказала, что теперь в безопасности.

Я не уверена, как много наши родители ему рассказали. Очевидно, если он спрашивает, значит, знает не так уж много, и мне не очень хочется пересказывать все заново. Я вообще предпочитаю не думать об этом. Синяки на моем теле — и так достаточное напоминание.

— Давай просто перевезем мои вещи в общежитие, и тогда тебе больше не придется беспокоиться обо мне.

Он будет занят своими занятиями и расписанием, и мы сможем избегать друг друга. Притвориться, что прошлой ночи никогда не было. Что мы не совершили худшую ошибку в нашей жизни.

Как только мы выходим из аэропорта под яркое январское солнце, Люк останавливает меня, и жесткие черты его лица остаются несправедливо красивыми в ярком свете дня.

— Я всегда буду беспокоиться о тебе.

Напряженность в его взгляде заставляет мое сердце учащенно биться.

— Почему? Ты меня едва знаешь.

— Потому что теперь я твой старший брат.

В машине мои напряженные мышцы слегка расслабляются, потому что Люк держит свои огромные, покрытые венами руки при себе. Но одна из них всю поездку лежит на ручке переключения передач, всего в нескольких дюймах от моего бедра. К счастью, из-за зимней погоды я одета в джинсы, свитер и толстое пальто. Никакой открытой кожи, которая могла бы соблазнить его.

Не то чтобы его могла соблазнить сводная сестра. Мы договорились о сексе на одну ночь. Разве большинству парней из колледжа не надоедает девушка после того, как они ее трахнут? Особенно таким красавчикам, как он, которые привыкли получать любую девушку, какую захотят. Может, он флиртует, просто чтобы поиздеваться надо мной?

Я пишу маме, чтобы отвлечься от удушающего присутствия моего сводного брата. Сегодня у нее смена в десять утра, и кто знает, не забыла ли она завести будильник.

Сиенна

Ты проснулась?

Подбросили папу и его жену в аэропорт. Сейчас направляюсь в кампус.

Несмотря на то, что новые отношения отца не зависят от меня, меня гложет чувство вины за то, что я упомянула маме о его новой жене. Болезненное напоминание о том, что он не только бросил ее, но и нашел другую. А она по-прежнему одна.

Пока я жду, набираю сообщение для Десятого.

Сиенна

Моя жизнь официально превратилась в бурю дерьма.

После того, как я нажимаю “Отправить”, я смотрю на сообщение, ожидая его ответа. Телефон Люка жужжит в кармане, но он не удосуживается его проверить. По крайней мере, он не пишет смс за рулем. Он сохранил хоть какие-то моральные принципы.

Несмотря на то, что я уже несколько дней не получаю ответа от Десятого — а это самый долгий период без сообщений с тех пор, как мы познакомились в интернете, — я всё ещё надеюсь, что этому есть вполне разумное объяснение. Возможно, он уехал куда-то, где не ловит связь. Или у него сдох телефон, а новый он ещё не купил. Скоро я получу от него сообщение, которое объяснит его молчание, и почувствую себя идиоткой за то, что волновалась и делала поспешные выводы.

Мы общались почти каждый день на протяжении пяти лет. Он не остановится сейчас. Не тогда, когда он мне нужен больше всего.

Когда раздается сигнал моего телефона, сердце замирает от надежды. Но сообщение пришло от мамы.

мама

Я уже приняла душ и оделась. Как они? Милые?

Мои щеки краснеют от перспективы написать маме что-нибудь о Люке.

Сиенна

Ага!

Когда в поле зрения появляется кампус Университета “Даймонд”, я не могу сдержать вздоха. Раскинувшийся кирпичный кампус великолепен, словно причудливый городок, перенесенный прямиком из исторического Лондона. Здания общежитий, столовые, учебные корпуса, спортивные залы. Фонтаны, клумбы, скамейки и пруды. Уверена, весной, когда все вокруг цветет, кампус выглядит просто потрясающе.

— Тебе нравится кампус, сестренка? — Глубокий, знойный голос Люка, растягивающий слова, не должен так сильно возбуждать меня, как это было прошлой ночью.

Я морщу нос.

— Фу, не называй меня так.

— Почему нет? Ты сказала, что именно по этой причине не позволила мне пригласить тебя на свидание.

Мои щеки горят от стыда, а бедра сжимаются. Как только Люк останавливается перед Норен-Холлом, я распахиваю дверь еще до того, как машина полностью остановилась. У меня не так много вещей — Джульет привезет большую часть наших вещей для общежития, так как у нее богатые родители, которые могут позволить ей купить практически все, что она захочет. Так что перенос моих вещей не займет много времени. Потом мы с Люком разойдемся и, надеюсь, долго не будем видеться.

Я хватаю столько сумок, сколько могу, и мчусь прямиком в Норен-Холл, чтобы взять ключ от своей комнаты. Люк, не торопясь достает из машины несколько коробок, посмеиваясь над тем, как я спешу удрать от него. Рада, что хоть один из нас находит эту ситуацию забавной.

Когда мы наконец добираемся до комнаты, я задерживаю дыхание, надеясь, что Джульет уже внутри. Но в комнате совершенно пусто.

Проклятье. Мне нужно, чтобы она вмешалась в наши отношения.

— Какая кровать твоя? — Спрашивает Люк, и я ненавижу то, как дрожь пробегает по моей спине от того, как соблазнительно эти слова слетают с его губ.

— Вот эта. — Я бросаю сумки на матрас, прежде чем у него появятся какие-нибудь блестящие идеи по поводу пустой комнаты с двумя свободными кроватями.

В моей сумочке дребезжит одноразовый фотоаппарат, навевая воспоминания о прошлой ночи. Сижу рядом с ним в баре, сжимаю его бедро, постанываю, когда он опустил голову между моих ног.

Он ухмыляется, присаживаясь на край моего матраса.

— Я вспоминаю твой гостиничный номер.

Я складываю руки на груди. Он явно не понимает масштабов этой ситуации, и мне нужно четко обозначить ему границы наших новых отношений.

— То, что произошло прошлой ночью, было ошибкой. Это не должно повториться. Как сказала твоя мама, мы теперь одна семья. Поэтому никто не должен знать, что мы сделали. Хорошо?

Теперь его брови хмурятся, и я сглатываю. Он снова стал тем властным мужчиной, каким был в моем гостиничном номере. Вот только на этот раз я нервничаю из-за того, что он может сделать дальше.

Я наконец-то начинаю понимать, что многого о Люке Валентайне я не знаю.

Он сокращает расстояние между нами двумя медленными шагами. Мой пульс эхом отдается в ушах.

— Я никогда не буду притворяться, что этого не было. И тебе тоже не позволю.

Его рука нежно касается моего уха… пока он не скользит по моей шее и не притягивает меня ближе.

Я всхлипываю.

— Это случится снова, Сиенна. Это не единственный раз, когда я почувствовал тебя. Я знаю, ты хочешь меня так же сильно, как и я.

Иисус. Если бы он был кем-то другим, если бы не был моим сводным братом, я бы позволила ему почувствовать себя еще раз. Я бы позволила ему трахнуть меня прямо здесь.

Но это наша новая реальность, и мы должны держаться подальше друг от друга, чего бы он ни думал, что хочет.

Оглушительный стук в дверь заставляет нас отпрянуть друг от друга.

Когда Люк распахивает ее, в дверном проеме стоят четверо огромных мужчин и крошечная девушка. Все они ухмыляются Люку, а один из гигантов бросается к нему, чтобы обнять, и хлопает по спине.

— Скучал по тебе, чувак!

Тот, что обнимает девушку за плечи, кивает мне.

— Ты, должно быть, новая сестра.

Все шесть пар глаз устремляются на меня.

Гигант, который обнимал Люка, проходит мимо него с широкой улыбкой на лице и протягивает мне руку.

— Я Нокс.

В нём гармонично сочетаются сексуальность и мальчишеская непосредственность: зелёные глаза, вьющиеся волосы, высокий рост и россыпь веснушек на носу.

— Сиенна, — говорю я ему.

Его кончики пальцев касаются синяка на моем виске.

— Откуда это?

Позади него Люк вспыхивает от гнева.

— Я упала.

— Руки прочь, Рокфеллер. — Приказ Люка заставляет Нокса со смешком опустить руку.

Жар приливает к моим щекам. Как он может быть таким собственником по отношению ко мне? У нас был секс всего раз. Его друзья заподозрят неладное, если он продолжит изображать ревнивого парня.

— Сиенна, это Уэс, Вайолет, Дэмиен и Финн. — Нокс указывает на каждого из них. — Мы вместе играем в хоккей. Кроме Вайолет. Она — хоккейная зайка.

Вайолет показывает ему язык, и Уэс хмурится, сжимая ее плечи.

— Черта с два.

Уэс определенно из тех парней, с которыми не стоит связываться. Его темно-каштановые волосы взъерошены, а голубые глаза блестят, как будто причина, по которой они не встретили нас у стойки регистрации, как мы планировали, в том, что они с Вайолет были… заняты.

Вайолет очаровательна со своими каштановыми волосами длиной до плеч и шикарным гардеробом как у библиотекарши. Ее улыбка теплая и добрая, а глаза загораются, когда ее взгляд падает на частично открытую коробку у изножья моей кровати.

— О боже, она любительница книг! Я уже люблю ее!

— Да, черт возьми. — Я на сто процентов уверена, что мы сразу же станем подругами. Если только она не будет проводить слишком много времени с Люком.

— А ты — хоккейная зайка? — Спрашивает Нокс. Его глаза пожирают меня, а чеширская ухмылка согревает мое нутро.

Позади него Дэмиен и Финн тоже не могут оторвать от меня глаз. Они оба невероятно высокие — все они такие, — но у Дэмиена самые широкие плечи и большие руки, а его глаза такие темные, что кажутся почти черными. Финн худее остальных, но мог бы стать моделью с такими потрясающими голубыми глазами, острыми скулами и волосами цвета полуночи.

Люк сверкает глазами так, словно хочет убить всех их троих за то, что они пялятся на меня, как на очередную хоккейную зайку в их составе.

Может быть, именно так я заставлю Люка держаться от меня подальше. Флиртуя с его друзьями прямо у него на глазах, и убеждая его этим, что мне он неинтересен. Тогда он поймет намек и найдет себе другую девушку. Ту, которая не будет являться его родственницей по закону. Девушку, которую не отправят обратно домой, чтобы она столкнулась лицом к лицу с опасностями, ожидающими ее там, если ее застанут в постели Люка Валентайна.

Поэтому я хлопаю ресницами, глядя на Нокса. Он великолепен, так что флиртовать с ним будет несложно.

— Теперь да.

Невероятно, но его улыбка становится еще шире, а зеленые глаза загораются. Но за его спиной брови Люка опускаются.

Видимо, я собираюсь заплатить за это позже.

Пока мы с Джульет идем на наши первые занятия в “Эврике” — здании с говорящим названием, где проходят уроки по точным наукам, технологиям, инженерии и математике, — мне до смерти хочется рассказать ей каждую унизительную деталь этих выходных. Но я не могу заставить себя признаться ей во всех ужасающих поворотах, которые произошли в моей жизни за последние семьдесят два часа.

Слава богу, друзьям Люка удалось убедить его выйти с ними на лед после того, как они помогли мне переехать. "Дьяволы". Так они себя называют, и это название им определенно подходит.

Джульет появилась вскоре после их ухода, и с тех пор мне удавалось избегать Люка, но я уверена, что это ненадолго. Безумно, но он, кажется, не слишком заинтересован в том, чтобы наша связь на одну ночь такой и осталась.

В солнечном свете блестит гвоздик в носу Джульет, прежде чем мы входим в здание. Она толкает меня локтем.

— Ну как? Как прошел свадебный прием? Как новая семья? Они — кучка чудаков?

Я простонала и пошла за ней к лестнице, когда мы заметили очередь перед лифтами.

— Это было так неловко.

— Насколько злая у тебя мачеха?

— Она очень милая. И мой отец, казалось, был действительно рад, что я приехала.

— Он должен быть вне себя от радости. — Моему отцу будет труднее завоевать Джульет, чем меня. Она ухмыляется. — А как насчет сводного брата? Он горячий?

Мой пульс учащается.

— Фу. Он мой сводный брат.

У нас с Джульет нет секретов друг от друга, и меня гложет вина за то, что я скрываю, но то, что произошло между мной и Люком, не может выйти наружу.

— И что? Это не значит, что ты не можешь понять, сексуальный он или нет. Он же не твой родной брат. — Конечно, я должна была догадаться, что самая извращенная девушка, которую я когда-либо встречала, и глазом не моргнет на маленькое табу.

— Я бы свела тебя с ним, но он спортсмен. — На самом деле это было бы идеальным решением для того, чтобы отвлечь Люка на кого-то другого, но с тех пор, как появился Маркус, Джульет зареклась не встречаться со спортсменами.

— Черт. Может, у него есть для нас сексуальные друзья?

— Есть, но они тоже хоккеисты. “Дьяволы”.

Она закатывает глаза, когда мы подходим к моему кабинету “Введение в статистику”.

— Ладно, на первой же вечеринке мы найдем несколько шикарных парней и потрахаемся.

— Согласна. — В миллионный раз за это утро я проверяю свой телефон.

Мама уже едет на работу, подтвердив видеозаписью, что она не забыла запереть за собой дверь и дом не горит. Я рада, что она справляется без меня, даже если чувствую разочарование от того, что на самом деле ей больше не нужна.

Но настоящая причина, по которой в моей груди поселяется боль, заключается в том, что Десятый по-прежнему находится в режиме радиомолчания.

Если он не добровольно от меня отрёкся, значит, с ним случилось что-то плохое. Но я понятия не имею, как связаться с кем-то, кто знает что произошло.

Мы разделили самые темные уголки наших душ, — нашу величайшую неуверенность. Я рассказала ему о том, какой покинутой я чувствовала себя после переезда отца, когда развод был окончательно оформлен, как изнуряла себя, неся на своих плечах груз маминых горестей и душевных терзаний, как иногда мне хотелось снова стать ребенком, хотя я любила ее и знала, что я ей нужна. Я знаю, как сильно он скучает по своему отцу, который умер всего за год до нашего знакомства, как он до сих пор мучается чувством вины за то, что не смог сделать для него больше, и как ему до сих пор снятся кошмары о том дне. Но какое это имеет значение, если я даже не знаю его фамилии?

Единственное, о чем я ему не рассказала, это о том, что я сделала прошлым летом. Я не могла заставить себя признаться в самом худшем поступке, который я когда-либо совершала, даже ему. Десятый был единственным человеком в моей жизни, который не знал, что произошло, и я хотела, чтобы так и оставалось. Хотела цепляться за ту прошлую жизнь, до того, как я все разрушила.

— Кто тебе пишет? — Спрашивает Джульет. — Десятый?

Я стараюсь не вздрагивать.

— Никто. Вообще-то я не получала от него никаких сообщений уже несколько дней. Думаю, он от меня отрёкся.

— Если это так, то он неудачник. Забудь о нем. — Она пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. Потому что Джульет не знает, каково это — испытывать отвержение или неуверенность. — Напиши мне, когда закончишь занятия, чтобы мы могли пообедать.

Она уходит, при каждом шаге стуча ботинками. Пара тощих парней, ожидающих, когда откроется их класс, наблюдают за каждым покачиванием ее бедер. Она съела бы их живьем.

Пока профессор на моем занятии по введению в статистику рассказывает нам о программе, я игнорирую первое жужжание моего телефона в кармане. Но когда телефон вибрирует снова, я не могу устоять перед соблазном проверить его.

И хотя я говорю себе, что не стоит надеяться, разочарование все равно накатывает на меня, когда я вижу, что ни одно из сообщений не принадлежит Десятому.

Первое от папы.

Папа

Надеюсь, у тебя будет отличный первый день, малышка! Не стесняйся звонить, когда захочешь рассказать мне о своих занятиях или если тебе что-нибудь понадобится.

Другое сообщение отправлено с неизвестного номера.

Неизвестный

Ты так просто не отделаешься.

Мое сердце падает.

Блядь. Это, должно быть, Маркус. Или один из его бывших товарищей по команде. Что, если они ищут меня?

Я делаю скриншот сообщения, и, хотя на данный момент я не уверена, что он вообще прочтет мое сообщение, я отправляю его Десятому.

Сиенна

Как ты думаешь, какова вероятность того, что кто-то ошибся номером?

Мое сердце бешено колотится. Даже если я заблокирую номер, Маркус напишет мне с другого.

Десятый не оставит это сообщение без внимания. Даже если он зол на меня по какой-то причине, я ему небезразлична. В противном случае он бы не оставался моим другом столько лет.

Он мне ответит. Он не даст мне справляться с этим в одиночку.

Но пока профессор бубнит в передней части лекционного зала, а минуты тикают, экран моего телефона не загорается. Он не отвечает.

Может быть, ему на самом деле похуй. Я не знаю, когда, черт возьми, между нами все изменилось, и что я сделала не так.

Я думала, что приезд в Даймонд станет решением всех моих проблем, но вместо этого вся моя жизнь пошла прахом.

Я всего в паре часов езды от Уэйкфилда. Маркус мог бы доехать сюда за один день. Что, если ему каким-то образом удастся выследить меня?

Может быть, куда бы я ни уехала, я никогда не буду в полной безопасности.