Утонуть в тебе

Глава 5

Сиенна

Вполне возможно, что это второе худшее решение, которое я когда-либо принимала.

Может быть, мне не следовало приглашать незнакомого мужчину в гостиничный номер, за который заплатил мой отец. Но мне все равно. Я хочу бурную ночь горячего секса с великолепным незнакомцем, который заставит меня забыться.

И, боже мой, он великолепен. Светлые волосы — такие темные, что их можно принять за каштановые — очаровательно завиваются возле ушей. У него квадратная челюсть, которая, как я уверена, особенно привлекательно сжимается, когда он злится, и мягкие серые глаза, которые выдают печаль, от которой он бежит.

Его темный костюм плотно облегает руки и плечи, и я умираю от желания сорвать с него одежду, чтобы увидеть твердые, бугрящиеся мышцы под ней. Возможно, он спортсмен, но я не собираюсь спрашивать. Если он скажет, что он футболист, я, возможно, не смогу сделать это.

В тот момент, когда он дал мне одноразовый фотоаппарат, это напомнило мне о Десятом, и, хотя это смешно, я почувствовала себя в безопасности рядом с ним.

Он прижимает руку к двери над моей головой, заставляя меня откинуться назад и вытянуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом. Его пьянящий мускусный аромат наполняет мой нос, и мне хочется завернуться в него, как в одеяло. А серые глаза больше не мягкие — они наэлектризованы.

— Ты уверена, что хочешь этого? — Его низкий, рокочущий голос превращает бабочек, нежно порхающих в моем животе, в настоящий торнадо.

Я чертовски уверена, что хочу этого и прямо сейчас.

Я прочищаю горло и коротко киваю.

— Да. Пока ты пользуешься презервативом, то на большее, чем перепих на одну ночь, я не рассчитываю.

Его брови приподнимаются, они на несколько тонов темнее его волос, и он издает удивленный смешок. Тот легкий смешок, который говорит мне, что когда-то он много смеялся. До того, как что-то с ним случилось.

Несмотря на то, что он совершенно незнакомый человек — я буквально даже не знаю его имени — и не знаю, в чем причина его боли, мое сердце болит за него. Джульет любит называть это моим фатальным недостатком. Я слишком сильно переживаю за других людей, — ощущаю их боль, как свою собственную. Это приводит меня к неприятностям.

— У меня нет презерватива. — Осознание приходит к нему одновременно со словами, слетевшими с губ. Отчаяние делает его очаровательно беззащитным.

— А у меня есть. — Я обхожу его и достаю из чемодана огромную коробку презервативов. Я хотела убедиться, что у меня есть достаточный запас, пока я учусь в Университете “Даймонд”. Я планирую затрахать все свои проблемы.

Эти серьезные перемены в жизни все еще не кажутся реальными. Новый дом, новый университет, новая семья. Хотя семьей это можно назвать с натяжкой. Я едва знаю своего отца, не говоря уже о его новой жене и пасынке. Кто знает, захотят ли они вообще иметь со мной что-то общее.

Жизнь в Уэйкфилде была сущим адом, но и здесь, вероятно, будет ненамного лучше. Слава богу, Джульет сдержала слово и перевелась со мной. Ее родители достаточно богаты, чтобы оплатить ее скорейшее поступление в Университет “Даймонд”. По крайней мере, присутствие рядом моей лучшей подруги не позволит мне скатиться в пучину страданий.

Она будет так горда, когда я скажу ей, что пропустила свадебный прием своего отца, чтобы трахнуться с незнакомцем в своем гостиничном номере.

Я не собиралась пропускать свадьбу, как бы мне ни хотелось на ней присутствовать. Но моя дерьмовая машина не заводилась, а значит, я не могла уехать, пока отец Джульет не привез мне новый аккумулятор. Когда я добралась до Даймонда, свадьба уже закончилась.

И теперь я предпочту заняться сексом с совершенно незнакомым мужчиной, чем встретиться лицом к лицу с отцом и его новой семьей.

Мужчина, на чьем члене я собираюсь скакать, подходит ближе и кивает на коробку презервативов в моих руках.

— Сколько парней ты планируешь привести сюда сегодня вечером?

— Не меньше сотни.

Он фыркает и, черт возьми, парни, которые понимают мое чувство юмора, — моя слабость. Как и огромные мужчины в костюмах. Этот парень отвечает всем моим требованиям.

Я встряхиваю упаковку презервативов.

— Из колледжа выходит больше людей с венерическими заболеваниями, чем со степенью бакалавра, поэтому я хотела быть готовой. Противозачаточные я тоже принимаю.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

— Когда ты готовишься, то действительно выкладываешься. Ты ходишь в “Даймонд”?

— Давай не будем делать вид, что мы хотим узнать друг друга получше, до того как ты окажешься внутри меня. — Я открываю коробку с презервативами и бросаю один на кровать. — Пожалуйста, не спрашивай меня о моей специальности или прочей подобной ерунде. Это не тот разговор в постели, который я ищу.

Он молча приближается ко мне, засунув руки в карманы, и мне уже хочется вспыхнуть. Что такого в мужчинах в костюмах, что приводит женщин в исступление? Если бы он был еще и в маске, я бы кончила секунд через десять.

Подойдя ко мне, он откидывает назад прядь моих волос, отчего у меня по коже бегут мурашки вплоть до пальцев ног.

— А какого рода разговоры в постели ты ищешь?

Святые угодники. Может быть, мне наконец-то повезёт и это будет не просто ночь посредственного, незапоминающегося секса.

— Ну, знаешь, обычные, ванильные штучки. Хорошая девочка, смотри на меня, умоляй меня, ползи ко мне, ты можешь это выдержать, я решаю, когда тебе дышать.

На секунду он теряет дар речи. Я любительница книг, поэтому, конечно, все думают, что я такая же невинная, какой выгляжу. Ему стоит послушать мои аудиокниги. Его мозг расплавился бы.

Придя в себя, он сокращает расстояние между нами, и приподнимает пальцем мой подбородок. Его серые глаза затуманены похотью, и я могла бы смотреть в них весь день, если бы не непреодолимое желание увидеть его целиком без одежды.

— В таком случае, — бормочет он, — будь хорошей девочкой и сними с меня ремень.

Мои бедра сжимаются. О черт. Что я выпустила на волю?

Я хлопаю ресницами и сладко улыбаюсь, расстёгивая пряжку ремня неуклюжими от смущения руками. Ещё никогда в жизни мужчина не заставлял меня так волноваться. Обычно я беру инициативу в свои руки и даю указания в спальне. В половине случаев я чувствую себя учительницей, которая объясняет неумелому ученику, где найти клитор, как использовать язык, и как выглядит, звучит и ощущается женский оргазм, и нет, его невозможно не заметить. И уж точно невозможно не заметить, когда я кончаю. В тех немногих чудесных случаях, когда это происходило с другим человеком, я делала из этого настоящее шоу.

Отчасти потому, что это действительно приятно, а отчасти чтобы вознаградить их за старания. Живущий во мне альтруист никогда не спит, даже в муках экстаза.

Но этот мужчина, похоже, не нуждается в инструкциях. На самом деле я надеюсь, что он будет отдавать приказы мне. Мне нужен, как воздух, великолепный мужчина, который будет командовать мной в постели.

Наконец мне удается вытащить его ремень из последней петли и бросить его на пол.

— Теперь пиджак.

Мое сердце колотится сильнее, и я размышляю о том, как физически снять пиджак с мужчины ростом намного больше шести футов.

— А какие разговоры в постели нравятся тебе? — Мурлыкаю я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы стянуть пиджак с его плеч.

— Ну, знаешь, обычные ванильные штучки. Сильнее, заставь меня кончить, дай мне проглотить, это самый большой член, который я когда-либо видела, я сейчас кончу. Что-то в этом роде.

Господи. Я действительно надеюсь, что это будет самый большой член, который я когда-либо видела. Я уже так возбуждена, а он едва ко мне прикоснулся. Я не могу понять, восхитительно это возбуждение или мучительно.

И то, и другое. Определенно и то, и другое.

Как только я снимаю с него пиджак, я не жду дальнейших инструкций. Я ослабляю галстук на его шее и снимаю его через голову. Я бы предложила ему связать меня им, но, возможно, это не самый умный ход с совершенно незнакомым человеком. Я все еще не знаю, насколько могу ему доверять.

Прикрыв глаза, он наблюдает, как мои пальцы расстегивают каждую пуговицу на его рубашке.

И когда я раздвигаю лацканы, то почти задыхаюсь. Этот мужчина — произведение искусства, твердая грудь и пресс словно высечены из мрамора. Мои ладони сами по себе опускаются на его обнаженную плоть, лаская бархатистую нежную кожу.

С тревогой я понимаю, что, вероятно, выгляжу как ребенок, впервые открывающий для себя конфету, и отступаю назад.

— Разве я сказал, что ты можешь убрать от меня свои руки?

Блядь, этот голос. Я на коленях буду умолять его озвучить мои любимые книги, если это потребуется. Я усмехаюсь.

— Я подумала, что ты захочешь, чтобы мои руки были в другом месте.

Я провожу ладонью вверх по его члену, и, черт возьми. Весь он никак не сможет поместиться внутри меня. Одна только головка широкая и пугающая.

Мягкий, низкий стон удовольствия вырывается из глубины его горла. И мой желудок переворачивается. Я сделаю все, чтобы заставить его снова издать этот звук.

— Сними их, — шипит он, кивая на мои колготки, как будто то, что я все еще стою перед ним полностью одетая, мучительно. Мне знакомо это чувство.

Может быть, в темноте он не заметит синяков от ударов Маркуса и его друзей по ногам. Если я не сниму платье, он не увидит самого худшего.

Он отслеживает каждый сантиметр, пока я снимаю колготки. Я уже такая влажная и готовая для него.

— Теперь платье.

Вместо этого я тянусь к ширинке на его брюках.

— Вообще-то, я бы хотела оставить его на себе. — Я уверена, ему будет все равно, когда его член окажется у меня во рту.

Он вырывается из моей хватки.

— Я пошёл за тобой сюда не для того, чтобы ты была одетой. А теперь будь хорошей девочкой и разденься для меня.

Вот дерьмо. Трудно спорить с мужчиной, который говорит такие возбуждающие вещи. Не говоря уже о том, что мне практически невозможно отказать кому-либо в его просьбе. Если это то, чего они хотят, если это сделает их счастливыми, если я стану им больше нравиться, я сделаю это.

— Зрелище будет не из приятных, — предупреждаю я его. Если он не захочет заниматься со мной сексом из-за моих синяков, я взбунтуюсь.

Он сердито смотрит на меня, но в его взгляде есть игривый оттенок. Я не уверена, обычно ли он ведет себя так в спальне или просто потакает мне. В любом случае, я приму это.

— Если ты сейчас же не снимешь платье, это сделаю я.

К черту, если он хочет, чтобы я сняла платье, я его сниму. Если синяк на моем лице не заставил его сбежать, я уверена, что еще несколько этого не сделают.

На его глазах я снимаю платье и остаюсь в лифчике без бретелек и трусиках. И все же я чувствую себя абсолютно обнаженной под его горящим взглядом.

Мускул на его челюсти напрягается, когда его взгляд останавливается на созвездии синяков. Я была права — он невероятно сексуален, когда злится.

Его голос звучит низко и опасно.

— Кто это с тобой сделал?

Мое сердце замирает. Он только что познакомился со мной, а уже выглядит так, будто готов сжечь весь мир дотла ради меня.

— Я же сказала тебе. Я…

— Не говори, что ты упала. — Его предупреждение звучит резко.

На самом деле, я понимаю, что совершенно незнакомому человеку не может быть до меня никакого дела, но он почти убеждает меня, что ему не все равно.

— Какая разница, что случилось? Ты ничего не можешь с этим поделать.

Не стоило этого говорить. Его взгляд затуманивается, и я вот-вот испорчу весь этот секс на одну ночь, ещё до того, как он окажется внутри меня.

— Сейчас я в порядке, — успокаиваю я его. — Я в безопасности.

За исключением того, что я не думаю, что когда-либо буду в безопасности, независимо от того, как далеко убегу.

Он подходит так близко, что наши грудные клетки почти соприкасаются. Ну, моя грудь и его живот.

— Это был парень?

Я качаю головой.

— Нет. И не бывший. И не родители. Они за много миль отсюда, и нет смысла больше говорить о них. Тем более, что мы незнакомы и больше никогда не увидимся. Так что, может быть, мы перестанем говорить об этом, и ты сможешь трахнуть меня прямо сейчас?

Я пригласила его сюда, чтобы забыться, а не для того, чтобы заново переживать все то дерьмо, которое привело меня сюда в первую очередь.

Похоть снова исказила его черты.

— Я трахну тебя, когда буду готов.

Судя по твердой, как камень, эрекции в его штанах, я бы предположила, что он готов трахнуть меня настолько, насколько это вообще возможно. Но вместо того, чтобы швырнуть меня на кровать или поставить на колени, чтобы я отсосала ему, он опускается на свои.

От вида этого огромного, скульптурного мужчины, стоящего передо мной на коленях, у меня замирает сердце. Его большие, покрытые венами руки скользят по моей пояснице, и мозолистые ладони фиксируют меня на месте, а его губы касаются моего живота.

Одного из моих синяков.

Случайная связь на одну ночь не должна заставлять мою грудь болезненно сжиматься, но с каждым прикосновением его губ к моим синякам — она делает это. К моему животу, моим ребрам, моим бедрам, моим голеням. Я дрожу, несмотря на обжигающий жар желания, струящийся по моим венам.

Глаза щиплет от его нежности, и я быстро смаргиваю слезы, потому что ни за что на свете я не испорчу эту ночь слезами. Я никогда так отчаянно не хотела, чтобы мужчина был внутри меня, как в этот раз, и я не собираюсь все испортить.

Его поцелуи легки, как перышко, но каждый из них обжигает меня. Я хочу, чтобы его губы были на моих.

Когда он поднимается и целует синяк на моем плече, я хватаю его за лицо и притягиваю к себе.

Наши губы встречаются в неожиданно нежной ласке. Я привыкла к мужчинам, которые хотят всего лишь несколько раз быстро чмокнуть меня или сразу же засунуть свои языки мне в рот.

Но с ним все по-другому. Его губы словно обнимают мои. Заверяя, что они здесь и никуда не денутся.

За исключением тех случаев, когда я стону, и его губы становятся неистовыми.

Он хватает меня за челюсть обеими руками и притягивает ближе, губы блуждают по моим, исследуя, пробуя, наслаждаясь. Как будто, он только что впервые попробовал шоколад и теперь собирается проглотить всю коробку.

Мне всегда удавалось сделать так, что мужчина кончал, но впервые я заставляю мужчину буквально поглотить себя.

Когда он, наконец, хватает меня за волосы и откидывает мою голову назад, обнажая шею, я стону.

И это полностью раскрепощает его.

Он посасывает мою шею, превращая меня в жидкость в своих объятиях. Мои колени так ослабли, что я едва могу держаться прямо, не цепляясь изо всех сил за его огромные бицепсы.

Впервые мои звуки не преувеличены в угоду мужчине. Каждый стон, хныканье и шипение, которые он вырывает из меня, являются прямым результатом умелых прикосновений его губ и рук к моей коже.

Он держит одну руку в моих волосах, оставляя засосы на шее, а другая рука скользит к моим трусикам.

У меня перехватывает дыхание. Его палец скользит по поясу, и от этого прикосновения по коже бегут мурашки.

— Ты скажешь мне свое имя, прежде чем я окажусь внутри тебя?

Я скажу ему свое имя, свой адрес, дату рождения, номер социального страхования, если это позволит ему оказаться внутри меня прямо сейчас.

Нет. Мне нужно взять себя в руки.

— Давай сохраним его в тайне. — У меня уже перехватывает дыхание. — Я не хочу, чтобы после этого ты искал меня в социальных сетях и умолял выйти за тебя замуж.

Не то чтобы я зарегистрирована в социальных сетях, но ему не нужно об этом знать.

Я хочу секса, а не отношений. Многие парни думают, что все, чего они хотят, — это просто потрахаться, но большинство из них в конечном итоге привязываются и хотят большего. Или, когда тебе становится скучно и ты разрываешь с ними отношения, поначалу они воспринимают это нормально, пока три месяца спустя не приползают обратно, когда не могут выкинуть из головы воспоминания о том, как они кончали внутрь тебя.

Но отношения не для меня. Они всегда заканчиваются разбитым сердцем. После развода мамы мне приходилось наблюдать, как мужчина за мужчиной разбивают и без того её хрупкое сердце. А я каждый раз собирала осколки и напоминала ей принять ванну и поесть. Я была свидетельницей последствий отношений и не собираюсь подвергать себя такому испытанию. Секса достаточно, чтобы удовлетворить себя, а если я не могу его получить, — какой-то гений-альтруист изобрел вибраторы.

— Не волнуйся. — Ухмыляется он, обхватывая мои бедра. — Я не буду искать тебя в социальных сетях.

Я не должна считать оскорбительным, что мужчина, который едва знает меня, не хочет со мной отношений, особенно когда я сама этого не хочу, но я ничего не могу поделать с тем, что мой позвоночник напрягается.

— Да будет тебе известно, я великолепна в верховой езде на члене, и я определенно заставлю тебя встать на одно колено и сделать предложение к концу ночи.

— Докажи это.

Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, он хватает меня за задницу и поднимает в воздух. Я визжу, когда он швыряет меня на кровать.

Он не следует за мной. Вместо этого он снимает штаны и боксеры, и теперь моя очередь следить за каждым его движением.

Когда он полностью обнажается передо мной, у меня пересыхает во рту. Да, ни за что на свете он не войдёт в меня целиком. Я студентка факультета сестринского дела и знаю, что при возбуждении влагалище растягивается максимум на восемь дюймов.

Но он, черт возьми, может попытаться.

Он забирается ко мне на кровать, но не срывает с меня трусики и не входит в меня. Пока нет. Его огромные руки стягивают мой лифчик без бретелек через голову, и он сглатывает, когда смотрит на мои сиськи.

Почему каждый взгляд этого мужчины воспламеняет меня?

Он качает головой.

— Поверить не могу, что ты чуть было не лишила меня возможности увидеть себя такой. — Его шёпот едва слышен, тише я ещё от него ничего не слышала. — Ты больше, чем просто красивое зрелище. Гораздо, мать его, больше.

Моя очередь сглотнуть.

Он садится спиной к изголовью кровати и притягивает меня к себе на колени, чтобы я оседлала его. Но он все еще не готов трахнуть меня. Его руки лениво скользят к моей груди, как будто у нас впереди все время в мире, а не одна ночь вместе. Когда он сжимает мою грудь, я ахаю, затем прикусывает губу.

— Ммм. Они невероятны.

Ни один мужчина так не почитал мое тело. Я начинаю понимать, что незнакомец, которого я пригласила к себе в комнату, возможно, не похож ни на одного другого мужчину, которого я когда-либо встречала.

Иногда я представляю, что встреча с Десятым прошла бы примерно так. Я понятия не имею, как он выглядит под своей маской, и поладим ли мы вообще лично так же хорошо, как переписываемся, но, когда я наедине с моим вибратором, мне нравится представлять, что мы с Десятым наконец-то встретились лично, и он оказался самым привлекательным мужчиной, которого я когда-либо видела, и мы нашли укромное местечко, чтобы трахнуть друг друга так, чтобы крышу снесло. Не то чтобы я когда-либо признавалась ему в этом. Мы друзья, и это все, чем мы когда-либо были. Мы никогда не превращали наши разговоры в сексуальные или даже романтические. Хотя мы никогда прямо и не обсуждали почему, мы оба ценим нашу дружбу больше, чем секстинг, и никто из нас не хочет делать ничего, что могло бы её испортить.

За исключением того, что я ничего не слышала о нем с тех пор, как упомянула свадьбу моего отца, и начинаю задаваться вопросом, не сделала ли я что-то, что разозлило его. Он никогда не молчал дольше двадцати четырех часов, даже во время хоккейного сезона. Но я не могу избавиться от ощущения, что он меня игнорирует, и не знаю, что я сделала не так и как это исправить.

Мужчина, которого я оседлала, обхватывает губами мой твердый сосок, и я выбрасываю мысли о Десятом из головы. Я не могу думать о нем, когда буквально собираюсь трахнуться с другим парнем.

Он посасывает мой сосок, заставляя мои глаза закатиться, и я вцепляюсь в его волосы.

— Не могу дождаться, когда попробую тебя везде.

Срань господня. Каждое слово этого мужчины превращает меня в расплавленную лаву.

— Ты не обязан этого делать, — выдыхаю я. — Я уже достаточно мокрая.

— Я знаю, что ты мокрая, — рычит он, прижимая мою киску к своему члену, а мои трусики — единственное, что разделяет нас. Я вскрикиваю, когда его головка касается моего клитора. Да, мне не понадобится много времени, чтобы кончить. Только не с ним. — Но я хочу, чтобы ты текла для меня.

Я покачиваю бедрами, отчаянно пытаясь унять растущую боль между ног.

— Делай, что хочешь, — тяжело дышу я, прежде чем быстро добавляю: — В разумных пределах. Я имею в виду…

Слава богу, он прерывает мою болтовню, переворачивает меня на спину и, целуя, посасывая и покусывая, медленно спускается по моему телу вниз, словно зачарованный каждым дюймом. Я дрожу и извиваюсь под ним.

Когда его голова оказывается между моих бедер, он шепчет:

— Тебе это понравится, милая.

Милая. Это не хорошая девочка, но так почему-то даже лучше. Особенно с этим его легким южным акцентом, едва заметным для тех, кто не зациклен на каждом его звуке. Или, может быть, каждое слово из уст этого мужчины по умолчанию звучит лучше. Наверное, он мог бы прочитать список покупок и возбудить меня.

— Ты серьезно не обязан, — говорю я в последний раз.

Большинству парней нравится входить и выходить во время перепихона, особенно такого одноразового, как этот. Парни обычно заботятся о том, чтобы доставить тебе удовольствие, только если ты им небезразлична, и у большинства из них не хватает терпения или выносливости ласкать девушку достаточно долго, чтобы заставить ее кончить. Или, может быть, это только у меня. Может быть, мне всегда требовалась целая вечность, чтобы достичь оргазма, потому что ни один мужчина никогда раньше так сильно меня не заводил.

Теперь его брови хмурятся, но он держит голову между моих ног, а тонкая ткань моих трусиков — это единственный барьер, разделяющий нас.

— Ты не заставляешь меня. Я хочу лизать твою киску, пока ты не кончишь.

Боже мой. Почему все мужчины не могут быть такими же откровенными и порнушными, как этот? Слава богу, что именно его я встретила сегодня в баре отеля, а не какого-нибудь другого придурка, который, без сомнения, разочаровал бы меня.

Пока его пальцы обводят линию моих трусиков, заставляя меня сглотнуть, его глаза сверкают.

— Ты снова попытаешься остановить меня? Или будешь хорошей девочкой и примешь это?

Я быстро качаю головой.

— Я не буду тебя останавливать.

Какая-то безумная часть меня доверяет ему настолько, чтобы сказать, что он может делать со мной все, что захочет, но гораздо меньшая, более умная часть моего мозга осуждает эту возбужденную часть за то, что она вообще об этом думает.

Если бы это было нечто большее, чем просто секс на одну ночь, возможно, я бы так и поступила. Если бы он был моим любовником, я бы насаживалась на его член по три раза в день, лишь бы насладиться всеми возможными способами, которыми он может меня трахнуть. После того, как он целовал мои синяки и требовал рассказать, кто оставил их на моем теле, он мог бы даже стать парнем. Если бы я, конечно, этого хотела.

Джульет, вероятно, встречалась бы с ним, но я бы умерла от ревности, зная, какую невероятную прелюдию она испытывает ежедневно, в то время как я застряла под отбойным молотком неуклюжих, нетрезвых членов братств.

— Вот так, моя хорошая девочка, — бормочет он, оттягивая мои трусики в сторону и обнажая мою киску. Он резко шипит, и я замираю. — Ты само совершенство.

Мою киску определенно никогда раньше не называли совершенством. Я чуть не пролепетала, что он идеален, но не хочу, чтобы он подумал, что я без ума от него. Поэтому все, что я говорю, это: — Спасибо.

Его голова наклоняется ближе, и его мягкое дыхание касается влаги, скопившейся у меня между ног. Я перестаю дышать, готовясь к прикосновению.

Но вместо того, чтобы лизать меня, он слегка дует на мою киску.

Я вздрагиваю, ахая от неожиданного удовольствия от потока воздуха. Иисус. Как будто я никогда раньше не испытывала мужских прикосновений. Каждое движение этого мужчины воспламеняет меня. К концу всего этого я превращусь перед ним в обгоревшую оболочку.

Он тихо усмехается, получая слишком много удовольствия от моей реакции.

— Когда я, наконец, вылижу твою киску, — Он целует мое бедро, — ты будешь кричать для меня?

Я никогда раньше не кричала в постели. Стонала, да, хныкала, да, но никогда не кричала. И все же я полностью убеждена, что закричу, когда этот мужчина наконец доведет меня до оргазма. Никогда в жизни я не была так сильно взвинчена сексуальным напряжением. От моих криков, вероятно, рухнет весь отель.

— Возможно.

— Ммм. Давай выясним. — И без дальнейших предисловий его язык скользит по моему клитору.

Я вскрикиваю, выгибая спину. Блядь. Это именно то, что мне было нужно. Он. Мне нужно от него больше. Как воздух. Больше, чем воздух.

— Святые угодники!

Его язык сильнее прижимается к клитору, прежде чем начать кружить. Мое сердце колотится о ребра, и я цепляюсь за его волосы, радуясь, что они достаточно длинные, чтобы можно было потянуть за них. Он позволяет мне притянуть его ближе, сильнее прижимаясь губами ко мне.

Когда он погружает в меня палец, я снова вскрикиваю от растяжения, от восхитительного ощущения наполненности, и он стонет. Одного этого звука почти достаточно, чтобы заставить меня разбиться вдребезги.

— Иисус. — Его стон полон агонии. — Ты чертовски промокла.

— Я знаю, — выдыхаю я. — Ты сделал это со мной.

Он усмехается.

— Я собираюсь сделать гораздо больше. — Он снова стонет, когда вводит в меня второй палец. У меня щиплет глаза от напряжения, и я так сильно дергаю его за волосы, что смутно опасаюсь, как бы не вырвать клок из его кожи головы. — Ты такая тугая.

— Я не уверена, сколько тебя сможет поместиться во мне, — предупреждаю я.

— Мы сделаем так, чтобы поместилось все. — Его язык возвращается к моему клитору, прежде чем он обхватывает его губами и посасывает.

В моей голове взрываются звезды, и я задыхаюсь и постанываю, когда он сильнее сосет мой клитор и погружает в меня пальцы.

Оргазм наступает так быстро, что у меня нет времени подготовиться к нему. Моя киска сильно пульсирует раз, другой вокруг его пальцев, прежде чем удовольствие захлестывает меня.

По моему позвоночнику пробегает электрический разряд. Я кричу, как он и предсказывал, выгибаю спину и отталкиваю руками его голову, чтобы спастись от всепоглощающего удовольствия. Но он не останавливается. Его рот только сильнее всасывает мой клитор, и он продолжает проникать пальцами внутрь меня во время каждой волны моего оргазма.

Я разрываюсь между желанием умолять его остановиться и умолять его никогда не останавливаться.

Давление его рта начинает ослабевать, а толчки его пальцев замедляются, когда я спускаюсь со своего оргазма, но сердце все еще бешенно колотится. Мой разум гудит, но в голове нет никаких мыслей. Именно то, чего я хотела.

Но примерно в тысячу раз лучше, чем я могла предположить.

Он надевает презерватив, пока я прихожу в себя. Я ожидаю, что он вернется и трахнет мое обмякшее тело, прежде чем кончит в три приема, но вместо этого он садится спиной к изголовью кровати и поднимает меня, словно пушинку, опуская к себе на колени. Его твердый член прижимается к моей киске.

— Если ты хотел, чтобы я оседлала тебя, тебе следовало подумать об этом до того, как ты заставил меня кончить так сильно, что я потеряла все двигательные функции. — Мои руки слишком слабы, чтобы поднять их, а ноги ватные.

— Все, чего я хочу, — это чтобы ты позволила мне трахнуть тебя.

Мое бешено колотящееся сердце замирает.

— Я тоже хочу только этого. Пожалуйста, трахни меня. — Я настойчиво трусь о его член.

От его низкого смешка мои бедра сжимаются.

— Мне никогда раньше не нравились грязные разговоры, но с тобой они звучат восхитительно.

Я обхватываю рукой его ствол, поглаживая. Боже, он огромный.

— Если ты трахнешь меня, я буду потакать тебе во всех грязных разговорах, каких ты захочешь.

Его серые глаза загораются.

— Вставь мой член в себя, милая.

Я ухмыляюсь, когда он шипит, от того, что я сначала потираю его головку о свой клитор. Он заставил меня страдать в предвкушении, так что меньшее, что я могу сделать, — это отплатить ему тем же.

Я провожу его кончиком по своей щели, размазывая влагу по презервативу, прежде чем медленно опускаюсь на него.

Мое дыхание сбивается, а каждый мускул в моем теле напрягается от жгучего растяжения. Я едва вобрала в себя его головку, а уже чувствую себя такой наполненной.

Его руки сжимаются на моих бедрах.

— Прими его, как хорошая девочка.

Я стараюсь быть хорошей девочкой, правда, стараюсь. Но когда вбираю его глубже и глубже, пока, наконец не дохожу до точки, когда уже не могу больше терпеть, я тянусь вниз и обнаруживаю, что все еще могу обхватить рукой оставшуюся часть его члена.

Он ухмыляется.

— Тебе осталось опуститься на несколько дюймов, милая.

— Некоторые вещи невозможны, и погрузить в меня весь твой член — одна из них.

Он качает головой, хватая меня за волосы, как делал раньше, отчего по моему позвоночнику пробегают мурашки предвкушения.

— Ты сможешь принять его.

С этими словами он откидывает мои волосы назад и вводит в меня свой член.

Крик вырывается из моего горла почти так же громко, как когда он заставил меня кончить, а его большой палец дико кружит по моему клитору, посылая по телу ударные волны удовольствия, расслабляя напряженные мышцы и растягивая мою киску для него.

Мои ногти впиваются в его обнаженные плечи, и я вскрикиваю, когда он снова входит, а от всплесков удовольствия у меня кружится голова и слезятся глаза.

Он обхватывает меня рукой за спину, чтобы удержать на месте, и перемещает нас, поджимая ноги под себя, чтобы получить хоть какой-то упор. Он входит в меня раз, другой, тяжело дыша в мое плечо.

— Попрыгай на моем члене.

Его приказ звучит с придыханием и отчаянием, поэтому я набираюсь сил, и приподнимаю бедра, прежде чем снова опуститься.

Мы оба стонем, а сердца колотятся о грудь друг друга.

Я не уверена, почему он хочет держать меня сверху, вместо того, чтобы просто перевернуть на спину и закончить это за две секунды, но я с радостью соглашусь с происходящим. Этот угол такой глубокий и удивительно интимный для двух совершенно незнакомых людей, наши тела переплетены и прижаты друг к другу, наше дыхание смешивается, а его пристальный взгляд впивается в мой.

Мы трахаемся как два человека, которые знают друг друга всю жизнь, а не как два незнакомца, которые даже не знают имен друг друга.

Кем бы он ни был, он не смертный человек. Он бог.

— Ты вынуждаешь меня кончить, — выдыхает он, когда я быстрее подпрыгиваю на его члене. В его голосе звучит предупреждение и мольба.

Я прижимаю его к себе, чтобы прошептать грязные слова ему на ухо.

— Я хочу почувствовать, как пульсирует твой член, когда ты кончишь в меня.

Он резко стонет, глаза закатываются, и его охватывает наслаждение. Рука, обнимающая меня за спину, удерживает меня на месте, пока я продолжаю скакать на нем, и вскрикиваю, когда его член сильно пульсирует внутри меня.

— Блядь.

Несмотря на то, что большинство парней перестают двигаться, когда кончают, он не мешает мне скакать на нем, пока изливается в презерватив.

Мои движения становятся все медленнее и медленнее, и я спускаюсь с его оргазма вместе с ним, как и он делал это со мной.

Мы оба вспотели и задыхаемся, тяжело дышим и цепляемся друг за друга.

Срань господня. Это только что произошло. У меня только что был лучший секс в моей жизни с совершенно незнакомым мужчиной.

Жаль, что это всего лишь секс на одну ночь. Я могла бы заниматься этим снова и снова, хоть пять раз в день, пока не умру.

Он делает глубокий вдох, и по какой-то причине просто слушать, как дышит этот мужчина, — уже сексуально.

— Это самое жесткое, что я когда-либо испытывал в своей жизни.

Мою грудь переполняет гордость. Он этого не знает, но у меня огромный фетиш на похвалы. Мой фетиш на похвалу и фетиш к маскам вечно борются за власть над моей похотливой частью мозга.

— Я тоже.

Раньше я лгала, чтобы сделать кому-то приятное. Чтобы пощадить их чувства. Те, кто постоянно ублажают людей, — отъявленные лжецы. Мы лжем, как дышим воздухом.

Но сейчас я не лгу. Серьезно, это было самое жесткое, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Хуже всего то, что это, вероятно, последний раз, когда я кончу так сильно.

Он заправляет прядь волос мне за ухо с душераздирающей нежностью.

— Я знал, что с тобой так и будет.

Я ухмыляюсь, хотя от его слов мое сердце замирает.

— И когда ты пришел к такому выводу? За те пять минут, что мы потратили на то, чтобы узнать друг друга, прежде чем отправиться в мой гостиничный номер?

— Что-то в этом роде.

В наступившей тишине, нарушаемой только нашим дыханием, из его штанов на полу доносится мелодия звонка.

Я слезаю с него, тут же ныряя под одеяло. Реальность обрушивается на нас, как ведро холодной воды, когда он выскальзывает из кровати, выбрасывает презерватив в мусорное ведро и проверяет свой телефон.

— Черт. Мне нужно ответить.

— Без проблем. Спасибо тебе за… — За что, черт возьми, я должна его благодарить? За то, что заставил меня кончить? За то, что трахнул меня? Заставил меня на час забыть о том, во что превратилась моя жизнь? За самое долгое забвение за последние месяцы. Наконец, мне удается сказать: — Проведенное время.

Он слегка улыбается мне.

— Без проблем. — Он быстро натягивает брюки и рубашку, не заморачиваясь с пуговицами, прежде чем перекинуть пиджак через плечо и направиться к двери. Боже, он такой сексуальный. Более красивый мужчина никогда не покидал мою спальню. Он оборачивается, чтобы одарить меня последней ухмылкой. — Спасибо, что позволила мне… провести с тобой время.

Я улыбаюсь тому, как легко он поддразнивает меня. Быть с ним легко. Легче, чем с кем-либо еще, кого я когда-либо встречала.

Очень жаль.