Вести приходят издалека

14

Маша Рокотова брела незнакомыми дворами, в полной растерянности разглядывая пробивающуюся на черных газонах настырную травку. Снег давным-давно сошел, а асфальт новеньких дворов казался вымытым и высушенным специально к Первомаю.

Бедная, бедная Аня. Вот она знала, как хоронить близких, всех схоронила: мать, отца, Леночку, Сашкиных родителей. Маша приезжала только готовить поминки. Что же делать? С чего начинать?

Когда Маша не знала, что ей делать, она всегда делала одно и то же: спрашивала у матери. И теперь набрала ее телефон.

— Мама, привет. Слушай, я в Москве…

— Опять в командировке? — вздохнула Алла Ивановна.

— Нет-нет. Мам, Аня Григорьева умерла…

— О, Господи! Как же так, Маша? Как же…

— Мам, я все потом расскажу, но сейчас мне твой совет нужен: мне надо как-то заниматься похоронами, ты же знаешь, мне просто не приходилось никогда. Даже не знаю, за что хвататься.

— Так, где ты остановилась? — мать мгновенно оставила причитания и перешла к делу.

— Не знаю, все так свалилось, я просто не подумала еще.

— А Аня с кем жила?

— Точно! Ни с кем она не жила, квартира теперь пустая, а ключи у меня, в милиции дали. Кстати, я так поняла, что по завещанию Аня все оставила мне. Я сейчас пойду туда. Мам, есть примерно двадцать тысяч, только хватит ли?

— Не хватит. В Ярославле-то не хватит, а уж в Москве — и не думай. Тимку пришлю с деньгами. Лучше всего езжай в морг, он наверняка при больнице, ищи в этой больнице похоронную фирму и заказывай все там.

Алла Ивановна начала перечислять скорбные подробности: гроб, венки, место на кладбище, одежда и обувь… Разъясняла, куда идти за документами, а куда за похоронным пособием.

— Но сначала сходи на работу к Ане. Не исключено, что институт многое возьмет на себя, ни от чего не отказывайся. И поищи там ее подруг, чтоб помогли оповестить всех знакомых и приготовить поминки.

Кивая и переспрашивая, Маша не заметила, как дошла до нужного дома на Дубнинской улице и распрощалась с мамой, уже входя в лифт.

Дверь квартиры Григорьевой, как и сказала следователь, была опечатана. Маше было больно снимать тонкую бумажку, так нарочито ненадежно, но так бесповоротно отрезавшую от действительности ту, совсем недавнюю встречу с подругой.

Квартира была прибрана как-то невероятно тщательно. «Словно в последний раз», — подумала Маша и содрогнулась. Только следы в прихожей, оставленные работниками милиции или санитарами труповозки, забиравшими тело. В спальне Ани кровать была немного смята, а покрывала не было, наверное, в него ее завернули… Даже подушка еще сохранила след Аниного затылка. И голубые тапочки с пушистыми помпонами сиротливо стояли у кровати. И эти тапочки, эти тапочки…

Эти тапочки добили Машу. Слезы потекли по ее щекам, горькие и горячие. Так плачут от отчаянья, от безысходности, когда ничего нельзя поправить и изменить, когда все уже кончено и ни от кого не зависит. Маша Рокотова сидела на полу возле Анькиных беспризорных тапочек и выла в голос, пока слезы не кончились, пока не потемнело в глазах. В комнате стало страшно, и Маша наконец очнулась.

Потемнело не в глазах, а за окнами, и пришлось зажечь свет. Маша умылась в ванной, непроизвольно отметив, что даже флакончики на полках выстроились в невероятном порядке: по росту и цвету, этикеточками вперед. «Это ведь она для меня все оставила, как в юности, когда мы мазались из одной баночки, одной помадой и тушью на брудершафт», — подумала Маша, глубоко вздохнула, похлопала себя по щекам и направилась на кухню греть чайник.

Заварка и сахар нашлись в шкафчике. Холодильник оказался пуст и приоткрыт, чтоб «не задохнулся». Ни одной тарелки или чашки не было в сушилке над мойкой, все аккуратно убрано в шкаф. На крючке — чистое полотенце. Слезы были уже снова готовы политься из глаз, но Маша решительно и громко сказала себе:

— Все, хватит. Дел полно, реветь больше некогда. Марш в магазин, купить пожрать и в аптеку за снотворным.

Перед походом в магазин она позвонила Тимке и Кузе, дала кучу наставлений и распоряжений, совершенно, надо сказать, не нужных привыкшим к ее командировкам ребятам. Но мальчики внимательно выслушали их и клятвенно пообещали все выполнить.