Вести приходят издалека

17

Виктор, или, как он сам представился Маше, Витюнчик Горошко, был, по его словам, близким другом Ани Григорьевой. Очень близким. Он любил ее. Она его — нет. Объяснение между ними давным-давно состоялось, и Витюнчик смиренно занял при Ане положение задушевной подружки и мастера по дому на все руки. И вот теперь он добровольно снял с Маши почти все заботы о погребении.

— В принципе, вы можете настаивать на вскрытии, — сказал он. — Раньше всех вскрывали, а теперь морги переполнены, поэтому в таких случаях только по требованию близких.

— А какой смысл? У нее в крови нашли этот «Дигоксин». Вскрытие покажет поражение органов в результате отравления, только и всего.

— Ну и хорошо, — облегченно вздохнул Горошко. — Бедная Анюта, не хватало еще, чтобы ее кромсали.

Он взял у Маши двадцать тысяч и уехал в морг, а она отправилась на вокзал встречать Тимура с деньгами.

До прихода поезда оставалось сорок минут, и Маша не удержалась, забежала в Московский универмаг. Она очень любила этот магазин, но не за то, что делала в нем удачные покупки, цены Машу большей частью ужасали. Но зато магазин был большой, по нему можно было бродить очень долго, ровно столько, сколько осталось от командировки времени до отхода Ярославской электрички. И можно было не бояться на нее опоздать: перебежишь улицу по подземному переходу, и уже на вокзале. Кроме того, в командировке Рокотова всегда боялась отравиться некачественной едой и не покупала пирожки и шаурму на улице, терпела до универмага и там обедала в сумрачном уютном кафе «Робин Бобин», где кормили вкусно, много, а главное — быстро.

Сорока минут ей с лихвой хватило, чтобы съесть нежную свинину с овощами и выпить чашку отличного китайского чая.

Уже покидая магазин, Маша не удержалась и купила для Кузьки компьютерный диск с кулинарной энциклопедией.

Поезд подошел, и Тимур первым выпрыгнул из вагона.

— Ты на обратную дорогу билет уже купил? — спросила Маша сына, убирая в свою сумку пухлый конверт.

— Да, все в порядке, поезд через три часа. Мам, давай-ка я тебя провожу.

— Зачем? Может, лучше по магазинам походим, хочешь есть? Я тебя покормлю где-нибудь, сама не удержалась, уже перекусила.

— Да я не голодный, мне Кузька с собой гамбургеров напек. Ну, пожалуйста, ты много рассказывала про тети Анину квартиру, хочется посмотреть. Да и с деньгами болтаться по городу как-то не очень.

— Невелики деньги для Москвы, — улыбнулась Маша. — Но ты прав, поехали. Тем более что квартира-то, похоже, нам осталась.

— Как это нам? — Тимка остановился посреди дороги.

— Вот так. Почему-то все завещано на мое имя. Странно как-то. Мы столько времени не общались с Аней, вот только эта последняя встреча, да и та случайная. Но ведь не после нее Аня завещание писала.

— Значит, после. Ты завещание уже видела? — спросил сын.

— Мне следователь Анин экземпляр отдал, второй у нотариуса.

— И какая там дата? — дотошный Тимка иногда просто поражал Машу зрелостью рассуждений.

Она полезла в сумку, где в прозрачной папке так и лежала со вчерашнего дня бумага.

Завещание было составлено почти за месяц до того, как Аня и Маша встретились.

Тимка проводил мать до квартиры, пробежал по комнатам, выпил чашку чаю и вскоре снова отправился на вокзал.

— Ты извини, что на похороны не остаюсь. Завтра контрольная по алгебре, послезавтра — по истории. Но если я тебе нужен…

— Тимур, я справлюсь, ты не волнуйся. Ты там за Кузькой присмотри, — попросила Маша.

— Да он весь в своей новой работе. Все в студии пропадает. Знаешь, мам, ты, когда назад поедешь, позвони нам, мы тебя с поезда встретим.

— Зачем? — удивилась она. — Я, как обычно, на маршрутке доберусь.

— Позвони, тебе ведь не трудно?

— Ладно, позвоню. Все, Тимочка, езжай, а то опоздаешь.

Тимур поцеловал мать в щеку и убежал.