Во имя любви

Глава 13

Рука стоял в коридоре за дверью и внимательно слушал каждое слово Кармелиты.

— …Да, я тоже была рада с вами познакомиться! — прощалась девушка с семьей Орловых.

Рука же только и дожидался конца телефонного разговора. Наконец Кармелита повесила трубку. Рука сжал пистолет… Но в эту секунду раздался звонок в дверь. Бандит едва успел скрыться в соседней комнате, как Кармелита выбежала в холл.

— Кто там?

— Это я, Кармелита… — послышался из-за дверей голос Светы Форс.

Хозяйка открыла дверь.

— Впустишь?

— Ну конечно, Света, проходи!

И она провела гостью в гостиную.

— Кармелита, мне кажется, между нами не все ясно. Нам надо поговорить.

— Ну, давай поговорим. Я разве против?

— Понимаешь, вся эта история с твоим похищением…

Кармелиту даже передернуло от ужасных воспоминаний, а Света поспешила продолжить, потому что боялась совсем сбиться:

— И я… Я даже представить себе не могла, что мой отец может быть причастен к преступлению. Мне и сейчас очень трудно это осознать… Но я хочу, чтобы ты поверила мне, Кармелита!

— Свет, ну что ты? Ну конечно я тебе верю!

— Правда? Спасибо тебе большое!

— За что, Свет? Да я и сама тоже никак не могла поверить в то, что твой отец… Что он это все сделал.

— Кармелита, мне просто очень важно, чтобы ты верила мне, чтобы ты во мне хотя бы не сомневалась.

— Света, если ты только не возражаешь, то мы с тобой — по-прежнему подруги.

От избытка чувств Света бросилась Кармелите на шею.

— Но ты понимаешь, Свет, — сказала Кармелита, когда объятия закончились, — понимаешь, что меня вот-вот вызовут в милицию, и я должна буду давать показания против твоего отца?..

— Да, конечно, это неизбежно… — снова погрустнела Света.

Рука прислушивался к разговору очень внимательно.

— И ты понимаешь, — продолжала Кармелита, — что я не буду ничего скрывать и его выгораживать… Я буду говорить правду.

— Да, я понимаю…

Заседание бизнес-штаба в составе Астахова, Олеси и Максима было в самом разгаре. Занялись авто-сервисом. После исчезновения Игоря и Тамары этот объект, как выразился Астахов, "завис на нуле".

— Каждый день мы теряем там и прибыль, и клиентов, — констатировал Николай Андреевич.

— Я посмотрела по документам — мы там вообще "в минусах"… — вздохнула Олеся.

— Нужен новый управляющий, — сказал было Максим.

— Замечательная мысль! — иронично отозвался шеф. — Нужен-то он нужен, да где ж его взять? Это же должен быть человек, которому, во-первых, мы можем доверять. А во-вторых, он должен иметь хоть какое-то представление о предприятии такого рода.

— Ну и где ж взять такого? — поинтересовалась Олеся.

— Не знаю. Но и не хочу, чтобы приходил кто-нибудь чужой — неизвестно, справится он или нет, плюс еще обучать его всему нужно…

— А вы знаете, Николай Андреевич, мне кажется, что я могу привести подходящего человека! — осенило вдруг Максима. — Человека, который справится и которому можно доверять на сто процентов!

— Так, и кто же это?

— Давайте я сначала подготовлю ситуацию, и мы вернемся к этому разговору попозже? Можно?

— Ну хорошо, давай так.

— Да, и еще, Николай Андреевич, Олеся, я хотел бы пригласить вас завтра вечером на ужин, к нам в гости! Заодно и вы с Кармелитой сможете узнать друг друга поближе, — подмигнул Максим шефу.

Тамара проснулась первой. Машина почему-то стояла на месте. Игоря не было. Но не было и кейса с деньгами!

— Антон, просыпайся! — стала расталкивать она сына.

Антон нехотя открыл глаза и потянулся после неудобного сидячего сна:

— Что, приехали?

— Куда приехали? И с кем? Игоря нет!

— Ну и что? — зевнул Антон. — Отошел куда-нибудь в лесочек…

— С деньгами, да?

Антон окончательно проснулся.

— А где деньги? Ты куда-то убрала? Тамара скорбно молчала.

— Что, твой Игорек нас обокрал?!

— Сам виноват — нечего было доводить человека, — у Тамары и у самой на душе было тошно.

У Антона началась истерика — он орал на мать, обвинял ее во всем, а Тамара отрешенно молчала, дожидаясь конца этих неврастенических воплей.

— Успокоился? Тогда садись за руль.

— Будем его догонять?

— А ты знаешь хотя бы, в какую сторону он пошел? Вон — четыре дороги!

— Да уж, с такими деньгами он мог пойти в любую сторону… Что ж нам делать-то?

— Боюсь, что у нас с тобой теперь только одна дорога — назад к Астахову.

— Что? Ну уж нет — эту страницу своей жизни я уже перевернул!

— Вот только новую никак не откроешь… Антон промолчал.

— Ладно, поворачивай и поехали в Управск, к бывшему мужу и папеньке! — Тамара привычно взяла командование на себя.

— Но только говорить с Астаховым ты будешь сама! — сразу решил себя обезопасить Антон.

— Как же все-таки вы с Игорем похожи — все готовы переложить на мои плечи!

— Ладно, — сказал Антон, подумав, — я и сам с ним поговорю. Но только после тебя.

— Поехали уже, давай!

Максим зашел к Палычу в котельную и обнаружил, что тот собрал все свои нехитрые пожитки в один большой рюкзак.

— Здорово, Палыч! Ты что это — уезжаешь?

— Привет! Да, уезжаю вот…

— И далеко?

— Да сам пока не знаю.

— Обожди. И ты что — хотел вот так вот просто уехать и ничего мне об этом не сказать?

— Ну что ты! Я собирался вам с Кармелитой позвонить…

— Позвонить?! Палыч, ну елки-палки, ну что ж это делается?

— Да ты понимаешь, Максим, я еще на вашей помолвке подумал: у тебя на душе такая радость, все наладилось наконец…

— Так что — это плохо, что ли?

— Это замечательно! Я просто подумал: что ж тут я, со своим стариковским брюзжанием, и вообще… Только испортил бы вам настроение.

— Палыч, Палыч! — покачал головой Максим. — Неужели ты так обо мне думаешь? Думаешь, что мне все равно, когда тебе плохо…

— Да не то чтобы плохо. Просто на сердце как-то тяжело… Не могу я забыть Рубину!

Помолчали.

— Вот я и думаю, что нужно мне в жизни что-то новое… Ну, например вот, сменить место, как я всегда делал…

— Подожди, разве твоя печаль на сердце зависит от места?

— Нет, конечно. Но знаешь, воспоминания отпускают, когда человек чем-то занят, когда решает какие-то проблемы… Вот я и решил себе их создать! — Палыч улыбнулся.

— Знаешь что, а я ведь к тебе не просто так зашел — я как раз пришел подкинуть тебе кое-каких проблем и предложить начать новую жизнь, никуда при этом не уезжая. Давай съездим с тобой в одно место…

— Ну вот, а говоришь "никуда не уезжая"…

Но Максиму надоели разговоры, и он потащил Палыча на астаховский автосервис. Контора, в которой еще недавно сидел Игорь, представляла собой удручающее зрелище — повсюду царил настоящий разгром.

— Ну, как тебе здесь, Палыч?

— В каком смысле? Я не понимаю.

— Сейчас поймешь. Присядь в это кресло.

— Зачем?

— Ну сядь, пожалуйста! Палыч сел.

— Ну и как тебе? — Что?

— Кресло. Удобное?

— Максим, я что-то не пойму. Ты хочешь устроить меня сюда ночным сторожем?

— Ну почему сторожем — ты думаешь, я тебя совсем не уважаю? — Максим картинно выдержал паузу. — Я предлагаю тебе быть здесь управляющим.

— Управляющим?!

— А почему бы и нет?

Палыч внимательно посмотрел Максиму в глаза и понял, что тот не шутит.

— Даже не знаю, дружище, что тебе на это сказать. А тебе не кажется, что начинать осваивать азбуку бизнеса в мои годы уже поздновато?

— Ну, надо же когда-то начинать!

— Да тут еще и разгромлено все…

— Вот, молодец, уже начинаешь мыслить как хозяин, — Максим лукаво улыбнулся и стал подробно объяснять Палычу суть своего предложения и характер будущей работы. — Ну что, Палыч, будешь тут директором?

— Я не могу так сразу — мне надо подумать.

— Ну конечно, подумай. Только недолго, ладно? А то мой шеф здесь очень много денег теряет, и ему нужно, чтобы эта заправка заработала как можно раньше.

— Я подумаю.

— Долго?

— Ну, дай хотя бы до утра времени.

— Хорошо. Только у меня к тебе, Палыч, еще одно дело есть… У меня свадьба на носу. И я бы очень хотел, чтоб ты был моим свидетелем!

Палыч улыбнулся во весь рот, давно уже требовавший, в случае директорства, визита к стоматологу-протезисту.

— Так что уехать из города у тебя, дорогой, ну никак не получится! — подытожил Максим.

К неудовольствию Руки, вынужденного затаиться в большом баронском доме, Света и Кармелита никак не могли наговориться — слишком уж долго они не виделись и слишком много событий произошло с обеими за это время.

— Да уж, — говорила Кармелита, — представляю, каково тебе одной, беременной, без отца, в чужом доме!

— Ну что ты — совсем наоборот! Если бы ты только знала, как мне помогает Астахов. Я даже не представляю, что б я без Николая Андреевича делала! Он замечательный человек, и очень старается, чтоб я в его доме чувствовала себя уютно. И новая его жена, Олеся, тоже очень хорошая, деликатная…

— Я очень рада за тебя, подруга!.. Надо же, как интересно все получается: мне Астахов — родной отец, тебе он заменил отца. Вот и выходит, Светик, что мы с тобой теперь — сестры!

Вскоре Света стала прощаться.

— Как же это здорово, что мы поговорили и поняли друг друга!

— Да, хорошо, что ты пришла.

Кармелита проводила гостью, закрыла за ней дверь, повернулась… И увидела наставленный на себя пистолет, который держал Рука.

— Привет, Кармелита!

— Ты?!

— Я. Тихо-тихо, рыпнешься — грохну. Ты же знаешь — мне терять нечего.

В этот момент зазвонил телефон…

В кабинет Солодовникова ввели Форса. Голова его была забинтована.

— Хочу сразу предупредить вас, подозреваемый, что я не верю ни единому вашему слову. Напротив, я уверен, что вы и есть главарь банды по имени Удав.

И вы специально спровоцировали меня на этот следственный эксперимент, чтобы дать возможность бежать вашим подельникам. Вы каким-то образом дали им знак — и они сбежали!

— Хочу напомнить вам, гражданин следователь, что возможность бежать была не только у них, но и у меня. Только я почему-то не сбежал. Более того, эти, как вы выражаетесь, "мои подельники" нанесли мне травму. Или вы считаете, что свою травму я тоже специально спровоцировал?

— Ну и почему же вы не сбежали, Форс?

— Да потому что мне это не нужно! Потому что я невиновен! Потому что вы и так скоро меня освободите! Я не хочу бежать.

— А чего же вы хотите?

— Я хочу, чтобы с меня сняли все обвинения!

— Ладно, оставим пока в покое Кузнецова и Гусарова. У нас есть и другие свидетели ваших преступлений.

— Вы имеете в виду Кармелиту Зарецкую? — Да.

— Она свидетельствовала против меня? Солодовников молчал.

— Я жду ответа, гражданин следователь. Вы допросили Кармелиту Зарецкую?

Если да, то что она сказала обо мне?

— Это не ваше дело.

— Гражданин следователь, мы с вами, кажется, договаривались, что я не просто подследственный — я еще и адвокат, — Форс понял, что эту беседу он уже выиграл. — Я повторяю свой вопрос: что показала Кармелита Зарецкая?..

Или вы до сих пор ее не допросили?.. Позвольте поинтересоваться: почему?

— Мы дали ей время прийти в себя после всего произошедшего, — уже почти оправдывался Солодовников.

— Ах вот как? В таком случае, вы ответите по закону за голословные обвинения в мой адрес! Вы поступаете очень недальновидно, Ефрем Сергеевич, — вы даете свидетелю возможность прийти в себя, вы тянете время. А я нахожусь за решеткой. За эти несколько дней, которые я тут у вас маринуюсь, я лишился всего — практики, уважения, авторитета. Я потерял все, что накапливал долгие годы! И вы думаете, что я это так оставлю? Нет, я подам на вас в суд, потребую возмещения ущерба, и, уж поверьте мне, я этот суд выиграю!

— Успокойтесь, Форс. Сейчас вы не в суде. Давайте по существу.

— А если по существу, то я требую, чтобы вы допросили Зарецкую Кармелиту Рамировну в моем присутствии!

Олеся сделала новую прическу, и Астахов тут же осыпал ее комплиментами.

— Я рада, Коля, что тебе понравилось.

— Мне все в тебе нравится, Олеся… Кстати, ты знаешь, что Максим и Кармелита собираются расписаться?

— Да?

— И я бы хотел, чтоб мы с тобой тоже оформили наши отношения. Если ты не против…

— А ты действительно этого хочешь?

— Очень хочу! Очень хочу, Олесенька, назвать тебя наконец своей законной женой!

— Но ведь у тебя же — другая законная жена.

— Черт, я как-то совсем забыл о разводе, обо всех этих формальностях.

Но я найду Тамару и потребую у нее официального развода!

— Коля, я люблю тебя, и мне совершенно не важно, женат ты официально или нет.

— А для меня это очень важно.

— Коленька, я не хочу, чтобы ты из-за какой-то ерунды портил себе настроение. Меня устраивает и гражданский брак.

— А меня — нет, солнышко мое. И еще, — Астахов полез в ящик стола, — у меня есть для тебя небольшой сюрприз… — он достал маленькую бархатную коробочку и протянул любимой.

— Ой, какая красота! — Открыв коробочку, Олеся обнаружила там колечко дивной работы. — Спасибо, Коля!

— Но ты мне так и не ответила. Ты выйдешь за меня замуж, когда я закончу все дела с разводом?

— Мне надо подумать.

— Думай.

Между любовниками начиналась своеобразная игра.

— Но я буду долго думать.

— Как долго?

— Очень долго.

— Ну и что же ты мне ответишь после того, как очень долго подумаешь?

— Наверное, я скажу тебе "да"!

— Как это — наверное? Наверное или точно?

— Наверное, точно. — Да?

— Да! Да! Да!

И они бросились целовать друг друга.

Кармелита потянулась было к звонившему телефону, но ее остановил окрик Руки:

— Стоять!

На девушку по-прежнему смотрело дуло пистолета.

— И молчать! — добавил Рука, уже не повышая голоса.

— А если это Максим? Он будет волноваться, если я не отвечу, и может сам приехать.

— Он не успеет, — ухмыльнулся бандит.

На продолжавшем звонить телефоне сработал автоответчик. Раздался записанный на нем бодрый голос Кармелиты: "К сожалению, мы не можем сейчас подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, и мы вам обязательно перезвоним…" Следом послышался писк сигнала, а затем и голос звонившего:

— Здравствуйте. Это говорит следователь Солодовников. Мне нужна Зарецкая Кармелита Рамировна. Нам необходимо с вами встретиться и пообщаться! Свяжитесь со мной, пожалуйста!

Раздались короткие гудки, и автоответчик отключился.

— Очень кстати, — заметил Рука. — Как раз про твои показания я и хочу с тобой поговорить. Есть тут у меня, а точней, у нас к тебе одна просьба.

Когда пойдешь к следователю, — Рука кивнул на телефон, — ты не говори ему, что Удав — это Удав!

— Да как же я могу не говорить, когда все об этом знают?

— Что все знают?

— Знают, что Рыч привел Форса к моему отцу и сказал, что Удав — это он.

— Ну привел, ну сказал. И что с того?

— Да Форс сильно и не отрицал, что он Удав!

— Не знаю, не слышал. Знаю только, что теперь отрицает. И очень сильно.

— Да?!

— Да, — Рука поиграл пистолетом.

— Значит, теперь все зависит от моих показаний? Скажу, что Форс — это Удав, значит — Удав. А если нет, то и нет?

— Именно. Только говорить, что Форс это Удав, я тебе не советую!

— Почему же?

— А ты не понимаешь? Да потому что Удав, он и в тюрьме — Удав! Это по его воле я сейчас здесь, поняла?

— Ну и что? Не стану я врать, и ничего ты мне не сделаешь!

— Сделаю, еще как сделаю!

— Не сделаешь — тогда все сразу поймут, что Форс и есть глава всей вашей шайки!

— Так это смотря что я сделаю. Убивать такую красавицу, как ты, я, конечно, не стану. А вот Максиму, жениху твоему, если ты только выдашь Удава, — не жить. Ясно?

— Ой-ой-ой, не очень-то я тебя испугалась!

— Да на мушке сейчас твой Максим! На мушке, так же как и ты. Так что поаккуратней, девочка, не дразни меня!

— Врешь! Почему я должна тебе верить?

— Хочешь доказательств? Смотри! — Рука достал из кармана листик бумаги, на нем было нарисовано пронзенное стрелой сердце. — Точно такой же рисунок уже лежит в кармане пиджака твоего Максима. Наши люди везде — они подложили бумажку ему в карман, да так, что он и не заметил. Так что поверь мне — мы сделаем с вами все, что захотим!

Конкретных указаний Удава-Форса не было, и Рука получил простор для проявления своей жестокой, но в чем-то даже детской фантазии.