Я буду твоими глазами

Глава 18

За несколько дней Златояр благополучно добрался до княжества. Кагояр встретил его напряжённой тишиной, хмурые небеса нависли над городищем, вежи, крыши теремов и сторожевых башен касались тяжёлых туч. Ворота наглухо закрыты, что значило гостей не жаловали.

– А ну, открывай! – загрохотал княжич в рассветном сумраке по воротам, переполошив дремавших караульных.

– Кто таков?! – гаркнули сверху из оконца. – Чего тут надобно?

– Никого пускать не велено! – подоспел второй детина. – Поворачивай проходимец и вертайся туда, откуда приехал.

– Микуло, Братимир, неужто не признали? – пробасил Златояр, скидывая с головы капюшон епанчи. Для убедительности крикнул: – Кнута велю всыпать каждому.

Караульные глаза повыкатили, да чуть из окна не вывалились. А как побелели-то, словно покойника узрели! Поди его тут схоронили уж.

– Княжич… – промямлили, рты поразевали, лица их вытянулись. – Златояр? Ты ли это?! Али нечисть поганая играться с нами вздумала?

– Я! Открывайте, кому говорю! – мужики ринулись выполнять. А отворив ворота, обступили со всех сторон, рассматривали в неверии всадника и коня богатырского вороного.

– Взаправду княжич наш. Живой!

– Глядите, зрячий! – всполошились, заохали, руками по бокам себя хлестали, никак разуметь не могли.

– Думали, не вернёшься уже…

– Живой, живой я. Не дождётся ведьма кончины моей, – пробурчал и направил жеребца по улочке. – Как отец мой?

– Совсем плох наш князь, Златояр! Слёг, не встаёт, а княгиня волхва к нему не пускает, окаянная, будто нарочно извести старается, тьфу! – в сердцах кричали ему позади растерянные воины.

– Мор к нам сюда добрался, люд сгубил…

Княжич крепче стиснул поводья, злоба на Агидель такая пробрала неуемная. Ничего, недолго этой змее пировать осталось, настало время расплаты!

Копыта вороного звонко стучали по земле, поднимая в воздух столб пыли. Златояр с удивлением всматривался в серость изб, наблюдал пустоту на улицах княжества: не было слышно ни криков петухов, что по обычаю спозаранку кричат и народ будят, ни лаянья собак, ни блеяния скота, и ни одного жителя на подворье не видать.

Сонно кругом и тихо. Все поголовно в избах сидели, ставни заколочены, калитки на щеколдах… а в каждом дворе тлели погребальные костры. Тянуло горьким дымом, и над кровлями поднимался плотный слой мутного желтоватого смога.

Тварь народ губила!

Развернул коня княжич, и поскакал на окраину, где стояла изба волхва. Заслышав шум, навстречу вышел белобородый Ведагог в длинной, до земли, льняной рубахе с обережной вышивкой по широким рукавам и подолу. На посох опирался, на поясе висели гребень, мешочки, ложка, нож и всякие разные подвески.

– Вернулся. Слава богам, – склонил седую голову в поклоне. – Как погляжу, ведунье удалось снять проклятье.

– Да. Вместо Грознеги в Белозерской глуши внучка её живёт, – глухо промолвил Златояр, исподлобья наблюдая за реакцией волхва на свои слова.

Удивлённым тот не выглядел. Знал, разумел княжич. Знал Ведагог, к кому его посылал, как и то, что мог он не вернуться. Не понять простым людям умысла ведающих… поговорит с ним опосля ещё по этому поводу, сейчас не до разбирательства.

– Что в княжестве творится? – перешёл к насущному.

– Долго тебя не было. Княгиня хворь на невинный люд наслала, за счёт чужих жизней и горя свою питает. Буревого кудель совсем опустела, Агидель нить жизни почти всю смотала… – затих Ведагог, не договорил к чему вёл, но то и понятно. – Счет на дни пошёл. Всё ж хорошо, что вернулся ты Златояр, Тучи в небе колдовской силой наполнены, чую, плохое что-то грядёт.

– Справимся. У Ягини я погостил, знаю, как ведьму одолеть.

...С волхвом Златояр явился на княжий двор, гридни повыпучели глаза, но под грозным взглядом пропустили обоих в терем.

Тяжёлыми, быстрыми шагами княжич шёл по палатам, завидев его суровое лицо и Ведагога за спиной, челядинки и холопы разбегались кто куда, таясь по тёмным углам, опасаясь нарваться на немилость. Только Златояру было не до них.

Возле дверей княжьей горницы бревенчатые стены подпирали стражники.

– Прочь пошли, – те не посмели преграждать путь, и Златояр без стука ворвался в ложницу.

Внутри тлело несколько лучин, разбавляя мрак, тянуло хворобным смрадом, потом и спëртым воздухом. Неподвижная фигура Буревого лежала на постели под душным покрывалом.

– Живой, пощадила девка, – голос Агидель, полный ядовитости, разрезал густую тишину кинжалом. – Слаба духом оказалась.

Повинуясь взмаху руки молодого господина, волхв немедля бросился к князю, а Златояр медленно повернулся к неподвижной тени у окна.

– Не смей, – прорычал зверем, встав перед Агидель, возвышаясь над ней и давя пристальным, гневным взглядом, – ровнять её с собой!

– Что, княжич, по сердцу голубка лесная тебе пришлась? – насмешливо произнесла княгиня, моргнув длинными ресницами.

Ступила навстречу, красивая и молодая, такой он и запомнил еë в последний раз, когда виделись. Когда она прокляла его.

Агидель ладонью к лицу его потянулась, Златояр отпрянул, не позволив себя коснуться. Губы еë тронула ласковая улыбка.

– Отчего ж прогнала? Убийца не люб стал?

Златояр смолчал, не стал попусту воздух мутить, не за этим пришёл. Зубами заскрежетал, знал, чего Агидель добивалась: бдительность хотела усыпить, отвлечь от цели и голову вновь задурить чарами. Считала себя всесильной, погубив много невинного люда.

Так не выйдет на сей раз!

На ложе застонал Буревой. Бредил, шептал какие-то непонятные слова.

– Как он? – обратился к волху.

– На грани, вытащу, – уверенно отозвался Ведагог, заговоры плëл, шептал молитвы.

– Не старайся, не жилец он, – проговорила Агидель. – До рассвета дух испустит, и ты новым князем станешь.

Златояр едва удержал себя от желания свернуть змеюке шею прямо здесь. Но для неё это слишком легкая смерть. Нет, иного ведьма заслуживала.

– Не о том печёшься.

Стянул венец с её головы с покрывалом из шёлка, звякнули височные кольца. Агидель охнуть не успела, как следом Златояр связку оберегов с шеи сдëрнул, не став перебирать, какой именно жриц богини Мары. – Не княгиня ты более!

Кинул связку Ведагогу, удерживая змею, за плечи.

– Жги!

– Стой! Прокляну! – она рвалась из хватки, вопила, не в силах совладать с мужской мощью.

– Не выйдет, – княжич держал крепко.

Волхв поймал и тот час поднёс связку к лучине – ярко вспыхнуло дерево с верёвочками.

Агидель истошно заверещала, корчилась, будто в муках, и под конец рухнула на пол, вмиг превратившись в дряблую старуху, лишившись покровительства тёмной богини.

– Яги-иня-я-я! – прошипела в ярости, смекнув, кто надоумил Златояра. Недаром ощущала, как уходила колдовская сила в последние дни.

– Стража! – гаркнул княжич. Гридни ворвались в горницу, он кивнул им на старуху. – Эту в поруб! Народ во двор созывайте, молвите, ведьму жечь на вечерней заре будем. Что она мор наслала на городище.

***

С того дня, как уехал княжич, минуло чуть больше седмицы.

Ягиня научила Верею всему, что смогла дать. Помогла обуздать тьму в сердце и направить силу в благое русло.

Вместе они жгли костры на капище, приносили дары и жертвы богам, ослабляя ворожбу Агидель, взывали о помощи светлых, прося остановить преждевременное наступление холодов.

Их молитвы были услышаны, Мара отвернулась от своей жрицы. Вскоре снег в Тëмном лесу начал таять, освобождаясь от стылых оков.

…Еще одну седмицу спустя собралась Верея уходить.

– Вернёшься в Белозерские веси, в избу Грознеги? – выспрашивала Ягиня, следя как светлокосая девица в путь дорожку снаряжается.

– Нет. На родную землю поглядеть хочу, почтить память предков и очистить места гиблые от остатков тёмного колдовства. Я когда из Калиновки шла, меня обоз подобрал, там детей хворь поразила, коя течёт в ручьях по матушке-земле из реки Живицы.

– Это хорошее дело, – одобрительно кивнула премудрая, отпивая из чарки сладкую сурицу. – А коли с Агидель повстречаешься, как поступишь?

Верея устремила невидящий взгляд в пустоту. Бывшая кагоярская княгиня успела сбежать до казни. Так её и не нашли дружинники Буревого.

Внутри углем ворочалась несправедливость, руки с силой сжали края резной шкатулки, в которой до сих пор лежал обломок стрелы. Его Верея хотела отнести на пепелище и оставить там.

Забыть о прошлом, как о страшном сне, и жить дальше.

Но как забыть, если ведьма, сгубившая род, на свободе бродит пусть и сил лишена?

– К Божьему суду обращусь. Рассудят.

– Помни главное, если поддашься зову мести, такой же тёмной, как она станешь. Цена высока: светлый дар потеряешь, людям помогать не сможешь, – заключила хозяйка терема. – Опосля куда пойдёшь?

– В Калиновку и пойду, к Горяну с Деяной на поклон, – ответила не задумываясь, сумку собранную на лавку прилаживая.

– А Златояр? Не простила его?

Так и застыла Верея со сгорбленной спиной. Холодная дрожь по позвонкам прошлась, сердце растревожила.

– Забыл он меня, раз до сего дня на пороге не объявился. Разошлись наши пути, – села на лавку и спрятала лицо в ладонях, плечи девицы затряслись в беззвучных рыданиях.

…А ведь сама на него чары с горя наслала, чтобы забыл.

– Это не так. Я вижу, я чувствую: с княжичем вы познали настоящую любовь. Ту, которую не каждому человеку выпадает за всю жизнь испытать даже мельком. Всё образуется.

– Нет, Ягиня, – Верея покачала головой и печально улыбнулась. – Не могу его простить за то, что помогал Буревому вырезать моих родичей. В отличие от князя, Яробор… Златояр околдован не был и ведал, что творит.

– Строго судишь. Княжич был слишком юн. – Ягиня села рядом, обняла Верею за плечи, как дочь родную. – Это горе тебе нашёптывает, ты слушай, что сердце тебе велит.

– Я предпочла лучше никогда его не встречать! – выкрикнула, смаргивая злые слёзы. Кому она теперь нужна?Никто замуж порченую девку не позовёт, да и сама она не пойдёт.

Отпечатался слепой молодец в сердце.

Верея полюбила его с увечьем. Никто окромя него не заставлял то биться чаще и замирать от нежных и страстных поцелуев, таять от прикосновений, как снег, в горячих сильных объятиях.

– Боль впереди тебя бежит, душит, разум застит. Пройдёт больше времени и станет легче принять это, – премудрая погладила её по светлой голове, успокаивая.

Утерев мокрые глаза рукавом, Верея поднялась и поклонилась.

– Прощай, Ягиня. Благодарствую за советы и науку.

– Счастливой дороги тебе, Вереюшка. Пусть ветра сопутствуют тебе, Боги покровительствуют, длань пращуров оберегает, а предки хранят твой покой, – напутствовала лесная ведунья, провожая девицу к выходу из терема. – Не печалься, постучится счастье к твоему порогу, только обожди чуток. И помни, коли понадобится, здесь ты всегда найдешь кров.

– Буду помнить, – обняла Ягиню крепко-крепко, пряча мокрые глаза. А после сошла с крыльца и побрела прочь.

– Мяу-у, – промурлыкал Баюн, наблюдая с раскрытого оконца, как отдаляется от двора тонкая фигурка светлокосой девицы. – Как же это, хозяйка? Не правильно как-то получается.

– Что чернявый, жалко их тебе стало? Понравились? – Ягиня тоже смотрела Верее вслед.

– И слепому ясно, что на роду писано им вместе быть, одну долю на двоих волочить, – не успокаивался кот, негодующе махая хвостом, тревожила Баюна судьба этих двоих. – Помоги им.

– Раз писано, значит встретятся еще, – загадочно обронила в тишину утра премудрая, улыбаясь и почёсывая любимца за ухом.