Я дышу, пока ты рядом

Глава 13.

Когда Богдан вылез из машины, садившийся в джип Давид окликнул его и молодой человек, помедлив, обернулся. Тесть был хмур, и ничего хорошего выражение его лица не предвещало.

– Послушай меня. – сквозь зубы процедил банкир, с силой захлопнув дверцу внедорожника. – Не знаю, что у вас с Сашей происходит, но мне не по душе, что моя дочь страдает из-за тебя! Когда я давал согласие на ваш брак, ты обещал, что она будет счастлива! Что вы никак не поделите?!

Пожав плечами, Даня прямо посмотрел в тёмные глаза Джамалова. Но делиться их с Сашкой проблемами с её отцом, он не собирался.

– Мы вчера немного повздорили. Я приехал с ней поговорить. Вы разрешите, или мне придется лезть в окно?

– Не паясничай, чёрт побери! – с раздражением осадил его мужчина, и в голосе прорезался акцент, что свидетельствовало о гневе. – Если вы несчастливы вместе, зачем друг друга мучить?

– Я люблю вашу дочь, и Вы это знаете. – переждав приступ похмельных отходняков, сказал Богдан, пятясь к воротам. – И я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в наши с ней отношения. Мы сами разберёмся.

Идя к двери, он ощущал на себе пристальный взгляд Давида, и впервые испытал неуверенность, входя в роскошный особняк. Сашенька, наверное, злится за то, как он с ней обошёлся накануне праздника, и сейчас Дане было стыдно вспоминать тот вечер. Чёрт, он же вёл себя по-свински, чуть ли не изнасиловал любимую, а теперь мучительно ждал, когда увидит её.

Взбежав наверх, он шагнул вправо, и, глубоко вдохнув, вошёл в Сашину спальню. Девушка сидела на кровати, что-то рисуя, и при его появлении холодно усмехнулась. В её взгляде Богдану почудилось нечто, отчего у него ёкнуло сердце.

– Я думала, ты улетишь в Челябинск от неё. Твои вещи внизу. – вновь взявшись за грифель, тихо произнесла Саня.

– О чём ты? – нахмурился Даня, сделав к ней шаг, и, подумав, не напела ли ей чего Анютка, узнав от сестры, что он был там, добавил: – малыш, давай поговорим? Прости меня, я сам не понимаю, что тогда на меня накатило, не хотел так с тобой обращаться, любимая. Ты обижена?

– А что ты можешь сказать? При чём здесь тот вечер?! Не прикидывайся, будто не понял, о чём я говорю! Я всё прекрасно сама видела! – сердито отрезала Саша, проклиная себя за то, что дрожит голос.

Альбом упал на пол, и она отшвырнула его ногой.

– Стоп. Притормози. – прервал её мужчина, и, взяв за руку, заставил встать. – Саш, когда ты такая злющая, я боюсь даже рот раскрыть.

– Тебе ещё и забавно? – начиная впадать в ярость, прошипела она, сверкнув глазами. – Ну, да, а что не веселиться, глупая жена всю ночь как дура, ждала тебя, а ты развлекался в постели с другой! Убери от меня руки, не смей меня трогать!

– Ты сейчас серьёзно? – нахмурился Богдан, прижав её к себе. – Так ты уже в курсе, где я был… Я не спал с ней, мать твою! У меня не было никого после нашей с тобой свадьбы, дурочка ты моя! Да я ни на кого смотреть не могу, как встретил тебя.

– Не ври! Я видела, как она жалась к тебе! – закричала Сандра, колотя его по плечам.

– Сашенька, девочка моя, клянусь, у меня с ней не было ничего. – вдруг почувствовав страх, что Сашка могла не поверить ему, прошептал мужчина, и, к её изумлению, опустился на колени.

– Блин, ты спятил?! Вставай сейчас же! – приказным тоном произнесла девушка, но, внезапно осознав всю комичность происходящего, сдавленно прыснула со смеху.

– Любимая моя... Неужели я такой болван? Ну, чего ты смеёшься? – обхватив её за ягодицы и глядя снизу влюблёнными глазами, с облегчением выдохнул Богдан.

– Дурак ты, Соколовский, так ни чёрта и не понял. – улыбнулась Сандра, зарывшись пальцами в его волосы. – Да меня так тряхнуло, когда я увидела, как эта девица лапает тебя... Я бы убила тебя, если бы ты не был на тот момент мертвецки пьян!

– Ты что, ревновала? – рассмеялся он, поднявшись с колен и обняв жену.

– Ещё чего! – фыркнула Сашка, не признаваясь в том, что он угадал. – Я просто жутко не люблю, когда моего мужчину трогают другие женщины, ясно?

– Врунишка. – шепнул Даня, и, плюхнувшись на кровать, притянул её к себе, заставив сесть рядом

Сашка легла, подперев рукой голову и глядя ему в глаза.

– Так не хочу, чтобы ты уезжал. – призналась она, уперев подбородок в его плечо.

– Поедем со мной? – с готовностью предложил Богдан.

– Мы уже об этом говорили, Даня, я хочу закончить, этот курс, а летом у тебя отпуск и ты сможешь забрать нас с Юленькой.

– Почему ты так уверена, что это девочка? – с улыбкой спросил он, ласково поглаживая её ещё плоский живот.

– Потому что Марфа мне нагадала, что у меня будет дочка! – рассмеялась Саша, и, плюхнувшись на спину, сказала: – жаль, что ты улетаешь. Мы могли бы вместе погостить у деда. Он мечтает с тобой повидаться, говорит, что тебе ни за что не переплюнуть его в стрельбе!

– Ну, куда уж мне! Он старый горный волк, я даже спорить не буду! – усмехнулся Богдан, и, взглянув на жену, добавил: – ты собираешься в Дагестан?

– Я тебе не говорила? – закрыла она глаза, рисуя на стене замысловатые узоры. – Хочу навестить его, когда потом увидимся, я буду вся в заботах о ребёнке, да и мы с тобой уедем.

Он резко выпрямился, и Сашка удивлённо приподнялась на локтях.

– Богдан, в чём дело?

Скривив губы, тот встал и, сунув пальцы в карманы джинсов, отвернулся. Знает ли Саша, что Илья живёт в Махачкале? Какова вероятность их случайной встречи, и чем это может обернуться?

– Данька, ну, ты чего, а? – требовательно спросила девушка, и обняла его со спины. – Это всего дня четыре, и я вернусь. Там есть связь, я буду тебе звонить. О чём ты думаешь?

– Ты едешь одна? – невозмутимо взглянул он ей в глаза.

– С Анькой, она же ни разу там не была. Теперь ты спокоен? Анютке ведь под присмотр ты доверишь свою жену?

Он не ответил, привлёк её к себе и обнял, неистово прижавшись губами к виску. Чёрт, справиться с ревностью ему было очень проблематично, но Богдан ничем не выдал своих переживаний. Эти проклятые дни, пока он будет знать, что Сашка в одном городе с Терлецким, превратятся для него в ад. Он усмехнулся, вспомнив их с Ильёй клятву, данную когда-то ещё в сопливом возрасте.

«Если кто-то из нас предаст другого, гореть ему в адском пламени...» — вспомнилась вдруг детская клятва.

Вот только кто из них был сейчас предателем, Даня так и не решил.

– Вообще, мусульмане не должны праздновать Новый Год, это не в наших традициях, но я считаю, что это неправильно – навязывать всем какие-то взгляды. – щебетала Аиша, оглядываясь через плечо на Илью. – У вас, русских, другие нравы, вы более раскованные и не чтите традиции своих предков.

– У каждого народа свои традиции, но не каждый признаёт их, вот в чём разница. – возразил он, и, подав ей руку, помог спуститься с пригорка.

Лес был укрыт снегом, за ночь его высыпало в большом количестве, и деревня преобразилась. Дома сверкали слепящими бликами, словно сказочные, под белой скатертью прятались дороги и горные хребты. Смутившись, Аиша отдёрнула ладонь, и торопливо засеменила дальше, путаясь в длинной замшевой юбке.

– Я всё хотел спросить, почему у тебя два имени? Это тоже в ваших традициях, или здесь какая-то страшная тайна?

Девушка лукаво улыбнулась, щуря глаза на солнце.

– Мой отец был русским, а Тамарой звали мою бабушку по его линии. Когда они с мамой поженились, бабушка отреклась от него, ибо он принял ислам, и я ни разу не видела её. А мама назвала меня Аишей, что означает – живая, жизнерадостная, вот!

– А если мужчина другой веры захочет взять в жены тебя, ему тоже придётся стать мусульманином? – поинтересовался Илья, задержав её у крыльца.

Аиша пожала плечами, с замиранием сердца глядя ему в глаза.

– Это не принудительная мера, но, я думаю, дедушка будет настаивать на этом! Да и кто на мне женится, здесь, в деревне, из русских только ты!

Терлецкий хотел что-то сказать, но из дома выскочил Фархад и сообщил, что едет встречать крёстного.

– Дядя Тимур приедет не один, к нему внучка приехала из России! Наверное, красивая! – забравшись в УАЗ без крыши и стёкол, крикнул парень, и, махнув на прощанье, сорвался с места.

Илья устремил невидящий взгляд вдаль, чувствуя, как холод пробирается в самое нутро. Крёстный – Тимур Джамалов, это, конечно, Сашкин дед, и сегодня они встретятся.

Спустя долгие два года. А он так и не решил, сможет ли открыться перед любимой девушкой или им вообще лучше не видеться.

Анька пришла в восторг, едва они въехали в деревню, и глазела налево и направо, забрасывая Тимура вопросами. Больше всего, как подозревала Саша, подруге приглянулась местная медина – рынок, да она и сама словно попала в сказку из ˝Тысячи и одной ночи˝, и с удовольствием разглядывала цветастое разнообразие товаров и бойких торговцев под разноцветными шарами.

– Скоро будем на месте. Устали, небось, с дороги? – оглянулся Фархад, задержав взгляд на рыженькой, и Анютка одарила его улыбкой.

– Ага, и проголодались! Эй, Фархадик, а купи нам арбуз! Никогда таких громадных не видела!

– Ай, не хорошие это арбузы, смотри, как лопаются! Вот у дедушки Марата настоящие, вкусные, сам Фархад за ними ухаживал. – болтал без умолку кавказец, ловя снисходительные улыбки крёстного. – Скажи, дядя Тимур, не верит мне красавица, а Фархад никогда не врёт и плохого не посоветует.

– Приглянулась твоя подружка соколу нашему. – хохотнул старик, обняв внучку за спину. – Вон как распелся соловьём, ишь ты, впечатление хочет произвести.

Сашка рассмеялась, глядя на сидевшую впереди Пронину. Та трещала с новым знакомым, как будто давно знала его, но в этом и была вся Анютка – жизнерадостная и весёлая, бойкая, смелая. Одним словом, истинная рыжая.

– Что там Катенька, как она, рожать скоро ей. – спрашивал Тимур Исаакович, и Саша подробно рассказывала обо всех домашних делах.

Наконец, УАЗ притормозил у одного из белокаменных домов, и девчонки выбрались из машины. Саша осмотрелась, особым взглядом художницы отмечая невероятную красоту этих мест. Казалось, за тем берёзовым лесом ничего нет, и они очутились на краю вселенной. Ясное лазурное небо касалось крон деревьев, и верхушки их протыкали перистые облака.

– Идёмте, ласточки, согреетесь сейчас, ух, заморозили мы вас! – открыл калитку Тимур, и, сдвинув на затылок каракулевую шапку и с улыбкой распахивая объятия вышедшему навстречу Марату. – Здравствуй, дорогой, вот и прибыли гости, встречай хлебом-солью, да девчат жалуй! Услышав за дверью громкие голоса и смех, Аиша выглянула в окно, и, увидев гостей, оглянулась на русского.

– Это дядя Тимур! Он лучший друг моего деда. Пойдём, ты чего притих?

И, сунув под мышку кувшин с мускатным отваром, который замешивала для снадобья, метнулась к двери.

– Знакомьтесь, это моя внучка Аиша. – притянув девчонку к себе, пробасил Марат, и Сашка улыбнулась ей, искренне и открыто – девчонка была примерно её возраста, хорошенькая и чернявая.

– Привет! – риторически коснувшись щеками, девушки взялись за руки. – Я Саша, а это Аня. Что это у тебя? Так пить хочется!

– Ореховая настойка, хочешь? Очень вкусная! – с готовностью протянула гостье кувшин Аиша, и та с жадностью припала к горлышку, не зная о страшном действии муската на организм во время беременности...

– Ух, ты, красиво! А можно мне надеть такой же платок? – восхищалась рыжая, трогая воздушный шарфик на волосах Аиши.

– Конечно! Идёмте в дом, у меня их целый сундук! – захлопала в ладоши дагестанка и первой юркнула в двери.

– Сань, идём! – позвала Анька, и потащила её за собой.

В доме было уютно, цветастые занавеси отделяли мужскую и женскую половину жилья, и Саша засмотрелась вокруг, дотрагиваясь до глиняных пастушек и зверей, как вдруг взгляд упал на шагнувшего к ней молодого человека. Она его узнала сразу, несмотря на то, что он похудел, а волосы стали длиннее и светлее оттенком.

Илья разглядывал её с ног до головы, и ей захотелось исчезнуть. Распахнув куртку, вдруг сдавившую грудь, девушка сипло выдавила:

– Илья...

Вместо ответа он привлёк ее к себе и крепко обнял, так, что Сашка едва не задохнулась, уткнувшись носом в его шею. От него пахло тёплой искусственной кожей и дымом, а ещё шашлыком и терпко – мужским одеколоном.

– Сашенька... Я думал, мы больше никогда не увидимся. – шептал Терлецкий, а она, стараясь высвободиться, холодно сказала:

– Отпусти! Не смей ко мне прикасаться!

– Сашка, ты что, совсем не рада? – нехотя выпустив её из объятий, нахмурился он.

Она промолчала, собираясь с мыслями. Рука её интуитивно легла на живот, Саша опять чувствовала какой-то дискомфорт, но списала это на усталость.

– Не рада? Не спрашивай меня, я не знаю, что на это ответить! Как ты живёшь? Знаешь, всё то время, пока я думала, что ты погиб, меня переполняло чувство вины. – тихо начала говорить она, с удивлением обнаружив, что уже не испытывает даже волнения рядом с этим человеком. – Я всё казнила себя, что так просто сдалась и позволила тебе бросить меня. Ничего не предприняла и...

– И вышла за моего лучшего друга? – подсказал он, и Сашка уловила на его лице осуждение.

– Это было единственным, о чём я не жалею, Илья! – горько усмехнулась девушка, и, оглядевшись, присела на скамейку у печи. – Как ты мог так со мной обойтись? Уехать, оставив меня в полном неведении, и даже не объяснив, что случилось?!

– Сашуль... – присев перед ней на корточки, мужчина стиснул её пальцы, глядя ей в глаза. – Я не мог признаться в том, что должен был совершить. Ты никогда не простила бы меня.

– В покушении на моего отца? – прищурилась она и высвободилась.

Резко встав, Илья потянул Сашу за руку за занавеску, ибо в сенцах послышались шаги. Прижав её к стене, он убедительно произнёс:

– Я любил тебя, маленькая моя, и сейчас люблю! Посмотри на меня, это же я! Ничего не изменилось, Сашка. Я тебя люблю.

Он склонился, и её щеку обожгло его дыханием. Саня сердито прищурилась, пытаясь выскользнуть из объятий, и отвернулась, избегая поцелуя. Горячие губы ткнулись в уголок её рта, и Сашка упёрла ладони в плечи Терлецкого.

– Не надо, Илья! Не смей этого делать!

– Почему? Ты ещё не простила меня? – шёпотом спросил он, лаская её волосы, зарываясь в шёлковые пряди пальцами и с трудом владея собой.

Ей не хватало воздуха, и Саша отпихнула мужчину, рванулась от него, и яростно обернулась.

– Я замужем, как ты не понимаешь?! Он ведь твой друг! И вообще, для тебя вот так всё просто, да? Как будто мы расстались на пару часов, и ничего особенного не произошло?! Богдан твой лучший друг, а я его жена, как ты можешь меня трогать?!

– А ты – моя любимая девушка! Что с тобой, Саша? Ты не узнаёшь меня?! –встряхнул её Илья, не зная, как ещё достучаться до её сердца, пробить ту броню, которой она себя окружила.

– Не узнаю, да и нам с тобой не о чем говорить. – с горечью подтвердила она, пятясь от него.

На секунду ей показалось, что он снова её обнимет, а этого Саше хотелось меньше всего. Позади, был узкий коридорчик, ведущий в комнату Аиши – туда ушли девчата – и она бросилась прочь. Единственным желанием было – уйти подальше от этого человека, ибо находиться рядом с ним Сандра не могла.

Как же раньше она не разглядела в нём малодушия и эгоизма? Почему столько месяцев цеплялась за призрачную надежду и не понимала очевидного? Богдан был рядом всё это время, и, даже любя её, ни разу не сделал попытки к сближению, зная, что она не любит его.

Не любит? Да ведь она давно влюблена в него, неожиданно взорвалась в сознании догадка, и сердце бешено забилось в груди, причиняя боль.

– Боже... – согнулась Сашка, ощутив пронзительную острую боль внизу живота и, схватившись за стену, слабым голосом прохрипела: – Аня! Ань!

Ноги подкосились, и девушка рухнула, корчась в мучительных спазмах, изо всех сил борясь с приливами боли и стараясь не потерять сознание до тех пор, пока мужские руки не подхватили её...

Она не знала, сколько прошло времени, иногда выныривая из чёрной вязкой пучины, и в такие моменты тело невыносимо терзали тупыми ножами. Рядом слышались знакомые голоса, но Саша плохо различала их, и смогла лишь понять, что выкидыш спровоцировало пережитое волнение, подкреплённое убойной дозой отвара из мускатного ореха.

– У неё аллергическая реакция на этот продукт. Разве Вы не знали об этом, Давид Тимурович? – говорил незнакомый голос, и Сашка пыталась позвать отца, но с губ слетал только невнятный шёпот.

Выкидыш... Она потеряла ребёнка?! Боже, нет… Только не так…

– Всё будет хорошо, маленькая. Держись, моя девочка, я с тобой. – сквозь пучину мучений и красной пелены слышалось чьё-то ласковое бормотание.

Это Илья. Разве он жив? Сашка застонала, силясь стряхнуть оковы боли, но тело скрутило новым спазмом.

– Мать вашу, кто додумался подсунуть ей это снадобье?! Зачем вообще держать в доме отвар, действующий как аборт?! – бушевала Екатерина, и Саньке хотелось крикнуть, что с ней всё нормально, она всё понимает, и стойко перенесла страшную новость.

– Даня... Данька… – на мгновение, открыв глаза, простонала девушка и, не в силах выносить слепящий свет, вновь провалилась в тяжёлое, полное кошмарных видений, забытье...

Наверное, так быстро Богдан не бегал никогда за всю сознательную жизнь. В груди болезненно колотилось сердце, было больно дышать, и он замешкался у двери палаты, несмело толкнув её. Когда Катя, по обыкновению, в лоб сообщила ему о том, что у Сашеньки был выкидыш, он ещё не осознал в полной мере, что произошло.

Дальнейшее отпечаталось в памяти смутными обрывками, и пришёл в себя он только в Москве, сойдя с трапа военного самолёта...

– Это жизнь, Соколовский, так бывает. Просто смирись с этим. Мы забрали Сашу в самую лучшую клинику, приезжай, ей очень нужны мы все. – всплыли в сознании слова подруги.

– Мать твою! – отдышавшись, прошептал мужчина, но, едва собравшись войти, замер на пороге, чувствуя, как внутри закипает ярость.

Возле больничной койки, на которой полулежала его жена, сидел Илья, и, что-то тихо внушая девушке, целовал её пальцы. Во всём этом – как интимно смотрелись они двое в просторной стерильной палате, как Терлецкий ласково касался губами рук Сашки, а она, грустно улыбаясь, слушала его, и в каждой чёртовой мелочи Богдану чудилось, что они поглощены друг другом и ничего не замечают вокруг.

Отступив, Даня прислонился спиной к белой стене и до изнеможения стиснул зубы.

Его сжирала неуправляемая ревность вкупе с горечью обиды, и эта убойная смесь мешала трезво мыслить. Что там сказала Кэт? Саша случайно выпила какой-то отвар, провоцирующий аборт? Случайно ли? Быть может, она этого и хотела?!

Встретившись с Илюхой, которого любила всё это время, решила порвать с ненавистным браком?

Рванув дверь на себя, Богдан шагнул в палату, но навстречу ему вышел Терлецкий, а Саша, безучастная ко всему, отвернулась и закрыла глаза, видимо, не обращая внимания на происходящее.

– Уйди с дороги! – процедил Даня, кипя от неконтролируемой злости.

– Данька, выйдем. Прошу тебя, не делай поспешных выводов! – вытеснив его в коридор, сказал Илья.

Огромным усилием, сдержав бешенство, Богдан следом за ним двинулся к выходу, и там, глотнув морозного воздуха, с силой впечатал кулак в кирпичную кладку. Отчуждение было практически осязаемым, и лучшие друзья в мгновение превратились в непримиримых врагов.

– Что ты собираешься делать? Она хочет остаться с тобой? – хрипло, с трудом выговаривая слова, произнёс Богдан, хмуро глядя на Илью.

– Я доверил тебе самое дорогое, что у меня было, Даня – Сашку и её безопасность. Вот так ты присматривал за ней? Затащил в постель и вынудил стать твоей женой, наплёл ей обо мне небылицы... – зло усмехнулся тот, толкнув его в плечо.

– Да что ты можешь знать об этом? – взбешённый несправедливыми обвинениями, яростно воскликнул Соколовский, и, притиснув друга к стене, безжалостно сдавил ему горло сгибом руки. – Ты смылся, ни чёрта ей, не объяснив, и ни разу так и не позвонил! Тебе было плевать на неё, ты жил с другой бабой, а теперь, когда Сашка начала чувствовать себя свободнее от этой проклятой зависимости от прошлого, ты вдруг вспомнил о ней?!

– Не делай ошибочных выводов! Отпусти её, она никогда не будет твоей, и ты это знаешь! – отпихнув его, рявкнул Илья, и Богдан, в полной мере осознавая правоту этих страшных слов, скривил губы.

– Оказывается, я ни чёрта о тебе не знал. Считал другом того, кого принимал за совсем другого человека! – вытащив сигарету, Богдан с раздражением сломал её и швырнул в урну, и, отвернувшись, постарался привести мысли в порядок.

Сейчас он впервые ощущал себя ничтожеством, ни на что не способным и бессильным. Возможно, Илюха говорил истину, и он присвоил себе то, на что не имел никакого права – чужую девушку. Ведь он изначально знал, что Сашенька не забыла Илью, да она и не пыталась хоть что-то сделать ради отношений с ним самим.

– Давай решим всё, как взрослые люди, Богдан. Ты пойми, что проиграл. Саша не любит тебя, отпусти её. – холодно сказал Терлецкий, и он обернулся, смерив его уничтожающим взглядом.

И, намеренно дерзко задев того плечом, протиснулся в приёмный покой. Сейчас он должен быть с женой, а обо всём этом он поговорит с ней позже, когда Сашке станет лучше.

Хмуро глядя в окно, но, не видя за ним ничего, Сандра до изнеможения закусила губу, стараясь не заплакать. Её душил гнев, но ещё больше обида, однако, время было упущено и объяснять что-либо Богдану она уже не находила сил.

Когда он обрушил на неё обвинения в том, что она никогда не хотела с ним быть, и продолжала любить Илью, девушка поняла – ей не удержать его. Как он был взбешен! Она так и не поняла, почему он решил, что она лгала ему, но спорить и выяснять отношения ей мешала гордость.

Их брак треснул, и теперь было поздно, да и бессмысленно что-то говорить, склеить или доказать, ибо Соколовский своим упрямством провёл между ними черту, за которой осталась точка невозврата. Он ушёл, так и не узнав, что она его любит, и любила все эти годы. Увы, понимание этого пришло к Саше слишком не в срок…

Анька удержала Сашу за руку, и их взгляды встретились, тревожно-вопросительный Прониной, и решительный, холодный, её подруги. Девушки сидели в машине, возле зала суда по гражданским делам было немноголюдно – на крыльце стояли двое судебных приставов, и две пары, видимо, как и они с Даней, приехавшие расторгнуть брак, подумала Соколовская.

– Сань, можешь меня ненавидеть, но я не могу больше молчать! Ты же не хочешь с ним разводиться? Зачем ты всё это затеяла?!

Отвернувшись от Анны, Сандра высвободила руку и толкнула дверцу.

– Не говори сейчас ничего, пожалуйста! У меня нервы на пределе.

– Не будь ты такой упрямой, блин! Хоть иногда выключай свой ослиный характер и думай мозгами, а не пойми каким местом! Зачем ты сказала ему, что хочешь развестись?! – сердилась рыжая, вместе с ней выходя в жаркий май.

На лице Алексы отразилось непримиримое упорство, она огляделась, и, заметив подъезжающую к парковке чёрную иномарку, повернулась к Прониной.

– Я больше так не могу, ясно? – тихо, чтобы не слышали другие, отрезала девушка. – Богдан дал понять, что не хочет больше иметь со мной ничего общего! Я не хочу связывать ему руки этим браком.

– А всё потому, что ты меня не послушала! – задержав её у входа, возразила Аня. – Если бы тогда ты не тормозила, а попробовала всё объяснить...

– Я понятия не имела, как ещё ему что-то объяснять. Ты же знаешь, как всё было, Богдан упрямее осла. Мы потеряли ребёнка, и я думаю, он винит меня в этом. Я в этом даже и не сомневаюсь!

В коридоре было пустынно, и девушки отошли к окну, дожидаясь, когда Сашку вызовут на рассмотрение.

– Что теперь? – вздохнула Анька, теребя ремешок сумки и посматривая на дверь. – Зачем ты, блин, первая заявила ему, что хочешь развода?!

Сандра промолчала, разглядывая свои пальцы. Маникюр был светлым, нежно-сиреневым, с крапинками звёздочек, а на одном она утром сломала ноготь, когда искала в шкафу туфли. Впрочем, эта досадная деталь её сейчас ничуть не трогала.

Взгляд коснулся обручального кольца, и внутри всё покрылось холодом. Да, права Анютка, ей надо было забыть о гордости и что-то сделать ради них с Богданом, но у неё не хватило на это сил. Никто не знает, как она мучилась все эти месяцы, хотя и знала, Даня уедет с мыслью, что любимая девушка не желает быть с ним...

Соколовский мимолетно замешкался у двери, свернув разговор по телефону, и Саня затаила дыхание, с жадностью его разглядывая. Почти не изменился, всё так же чертовски привлекателен, со стрижкой-канадка, но в глазах не мелькнул привычный насмешливый огонёк. Они смотрели с ледяным презрением, и Саша мгновенно похолодела.

– Привет. – улыбнулся Богдан Анне, и, наклонившись, поцеловал в щеку. – Анют, в чём секрет, скажи? Ты становишься ещё более хорошенькой и смешливой. И эти веснушки на носу такие очаровательные!

– Секрет прост, Соколовский, я трачу жизнь только на приятные моменты. Бери пример!

На Сашу он даже не посмотрел, и Анька незаметно сжала её ладонь.

– Я слышала, ты собираешься вернуться на службу? Армейские будни манят больше мирной жизни? – продолжала Пронина, чисто поддержать беседу, ибо гнетущее молчание затягивалось, а враждебность между супругами буквально накалялась.

– Знаешь, как в той поговорке, тот, кому суждено летать, ползать не сможет. Что мне делать в Москве? – сунув руки в карманы джинсов, отозвался мужчина.

Сандра отошла от них, медленно бредя по коридору, и Богдан проводил её долгим взглядом. Чёрт бы всё это побрал, но Сашенька по-прежнему сводила его с ума! Вот только ей об этом знать теперь ни к чему.

Да, когда-то он сделал самую большую глупость за всю жизнь – поверил, что сможет заставить её забыть своего лучшего друга, полюбить его самого, но как же он ошибался! И сейчас, увидевшись с ней после трёх месяцев разлуки, он не сомневался, что она продолжает сохнуть по Терлецкому, и потому ему ничего не оставалось, как уйти с дороги.

Ни с ней, ни с Ильёй он с той поры не общался. Это было чертовски сложно... Интересно, где сейчас Илюха, вместе ли они?

Спустя некоторое время, уже после заседания, подойдя к Саше на улице, Соколовский преградил ей путь. Девушка вздёрнула бровь, разблокировав дверцы автомобиля. Квартиру она отказалась забрать, но всё ещё жила там.

– Когда я могу приехать, чтобы забрать ключи? Ты собираешься съезжать?

Говорил он холодно, и у неё снова болезненно ёкнуло сердце. Богдан был так близко, что она ощущала дурманящий запах его парфюма и табачного дыма.

– В субботу, если хочешь. У меня будет только две пары и...

– Я хочу покончить с этим, а не спрашиваю, удобно ли тебе принимать гостей. В четверг у меня самолёт, завтра или в среду, когда тебя устроит? – прервал он, положив руку на крышу машины.

– Ок, завтра вечером. – сухо сказала Санька, стараясь держаться независимо и не выдать своего замешательства.

– Саш? – наклонился к спущенному окну Богдан, когда она села за руль, и она невольно вздрогнула.

– Что-то ещё? – холодно осведомилась она, не глядя на него.

На его лице отразилась неуверенность, словно он не решался о чём-то спросить. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, и Сашка отвернулась первой, нервно теребя серьгу.

– Ты довольна? Теперь ты свободна, и выйдешь за него, да? – тихо произнёс Богдан, и она замерла, боясь дышать, и мучительно чувствуя его присутствие.

– Какая тебе разница? – возразила Сандра, упрямо держась враждебно. – Я не хочу унижаться перед тобой и...

Договорить она не успела, ибо мужчина уже выпрямился и, захлопнув дверцу, направился к своей ˝феррари˝.

Вот и всё, думала Саша, глядя на непрерывный поток транспорта, заполонивший магистраль. В их истории поставлена точка, но почему на душе скребут тоскливые кошки? Богдан разлюбил её, и от этой мысли хотелось просто выть, или, что ещё проще, умереть. Но даже этой блажи она не вправе себе позволить. Она давно выдвинула жизненным передрягам ультиматум, им не сломить её.

Всё образуется, когда-нибудь и она будет счастлива. Когда-нибудь, не в этот раз, и, увы, не с этим мужчиной...

_____

Конец второй части.