Я дышу, пока ты рядом

Глава 4.

Ему снилась Саша. Она смотрела на него грустными тёмными глазами, и с ним её разделяла прозрачная стена. Губы девушки шевелились, но разобрать слов Илья не мог. Она напоминала ангела, но, как бы он ни пытался до неё дотянуться, исчезала, растворяясь в туманной дымке.

Его лицо опаляло невыносимым жаром, и он тщетно пытался отвернуться, но маленькое солнце ослепляло веки, и кожа пылала адским огнём.И вдруг хлынул дождь. Холодные брызги живительной влагой омыли щеки и лоб, и Терлецкий разлепил глаза.

Вокруг простиралась бескрайняя чёрная пустошь, выжженная дотла, трава обугленными ниточками тянулась вдоль горного ручья, с шумом стекающего в ущелье.

Приподнявшись на локтях, капитан осмотрелся, и, с трудом встав на колени, тряхнул головой. Дотронулся до лица, морщась от боли – оно было сплошь в кровоточащих ссадинах.

– Товарищ капитан! Товарищ капитан, Вы живы! – неожиданно откуда-то раздался радостный вопль, и Илья, пошатываясь, встал на ноги.

Его подташнивало, жутко хотелось пить, и он двинулся к журчащему роднику.

– Где остальные? – плеснув в лицо ледяной водой, хрипло спросил мужчина. – Где ребята, Серёга?

Парень присел рядом на корточки, и устремил взор куда-то в далёкие, заросшие редкими деревьями, горы.

– Их взяли в плен у подножия горы, где они сидели в засаде. Когда мы с Вами взорвали на перевале две гранаты, Джафар сумел улизнуть по ущелью. Кто-то сдал ему план нашей операции, кто-то, у кого был доступ в штаб, как и у нас с Вами.

– Твою ж дивизию! Чёрт побери! – сплюнув сгусток крови, Илья снова выругался, на этот раз менее цензурно и, рывком расстегнув камуфляжную куртку, сдёрнул с себя.

Солнце пекло нещадно, и израненную кожу нестерпимо саднило. Обведя глазами зелёные окрестности, Терлецкий взглянул на Сергея.

– Что будем делать, товарищ капитан? Наш УАЗ сгорел, а до нашей погранзаставы километров триста! Мы своё дело сделали, фуры с наркотой уничтожены, но ребята в плену, а Аль Сайд смылся. Рация не фурычит, чтоб её!

– Слушай внимательно, сержант. Сейчас мы провернём одну аферу…

Лишних вопросов парень не задавал, именно это качество – сразу вникать в ситуацию – и нравилось в нём Терлецкому. Кивнув, Сергей натянул на голову вымоченный в воде бандаж

– У Вас есть план?

– Есть. – задумчиво отозвался Илья, повязывая голову косынкой маскирующего цвета хаки. – И теперь только от нас с тобой зависит, вернёмся мы живыми или не вернёмся вообще...

Конечно, Богдан предполагал, что отец станет отговаривать его в безумной идее отправиться на Кавказ в качестве контрактника, и неохотно изложил ему свою проблему. Андрей Иванович выслушал молча, но, когда сын снова заикнулся о службе, веско отрезал:

– Выбрось эту блажь из головы! Я созвонюсь с Паршиным и узнаю, что там стряслось с твоим другом. И давай без глупостей, Данька, сиди и жди, я тебе перезвоню.

До вечера Соколовский не находил себе места, пару раз набирал Екатерине, но та упрямо не брала трубку. В том, что его сумасбродная подруга всерьёз настроена, ехать в Дагестан, он не сомневался, но убедить её в небезопасности сего мероприятия шансов у него не было.

Если Кэт что-то вбила в свою голову, оставалось лишь уповать на лучшее...

Андрею Ивановичу удалось связаться со своим знакомым, и подполковник сообщил ему, что, по данным их разведки, штаб которой находился в Долине, капитан Илья Терлецкий был отправлен на спец.задание, однако разглашать подробности Паршин отказался.

– Жив он, так что, прижми зад и не дёргайся попусту! Не вороши гнездо трупаков, и без этого хватает головняка! – в своей обычной грубой ментовской манере выражаться, гаркнул Андрей.

– Это точные сведения? Или ты хочешь меня успокоить? – с подозрением усомнился Богдан, и едва не оглох от крика отца, когда тот высказался по этому поводу.

Даню накрыло облегчением, с души будто свалился свинцовый камень. Не доверять словам отца он не мог, не стал бы тот ему врать. Значит, и необходимости срываться Кате из Москвы в этот ад, где несли службу наши пограничники, нет.

Но Давыдова, к его неописуемой досаде, уже садилась в вертолёт, а узнал он об этом из её короткого смс.

Отдуваясь и громко охая, Таисия Фёдоровна проковыляла от калитки к крыльцу, и бухнула сумки с вещами у двери. Пока Сашка расплачивалась с таксистом, старушка отперла замок и скрылась в доме.

Изба была большая, добротная, её строил Михаил, ещё в советские времена, но и после смерти мужа Тая ухаживала за ней, обновляла краску на ставнях и полу, а стайки содержала в чистоте, никогда не жалуясь на трудную работу по хозяйству.

Коров Александра побаивалась, а бабушкины Зорька и Милка были характерные, могли и пободаться, поэтому к рогатым девушка близко не подходила. А вот молоко и сметану просто обожала. Разве сравнишь то, что продают в магазинах, с настоящими деревенскими сливками!

Только здоровье у Таисии сдало, и коров пришлось продать. Не под силу, оказалось, ходить за живностью ей, а Альбина работала и приезжала к свекрови на выходные...

Идея пожить во время каникул в Чертаново принадлежала Сашке. Ей осточертел город, хотелось тишины и свежего воздуха, да и Анька уехала с матерью гостить к тётке в Челябинск, а Пашка пропадал в автосервисе старшего брата, совсем позабыв о подруге.

– Бабуль, а что, дядя Коля свой дом продал уже? – увидев в окно открытую на веранду соседскую дверь, поинтересовалась Саня.

Таисия, сняв тёплую куртку, повесила её на крючок и подошла к внучке. Сашка стояла, вытянув шею, и пыталась разглядеть, что за машина виднелась во дворе напротив.

– Продал, его дочка к себе забрала, а Николай, ох, как не хотел уезжать-то! Всё за могилкой Люськиной ухаживал, да что ему одному здесь болтаться? Так Андрей-то за дорого купил, на то лето хочет заново всё отстроить. Вон, видать, тута они сейчас!

– Какой Андрей? – спросила Саша просто из любопытства и принялась шурудить угли в печи.

За домом присматривала соседка Ольга, местный фельдшер, Таисия ей доверяла, дружила с её покойной ныне матерью.

– Да Соколовский, из Москвы они. Сыновей у Андрея, значитца, двое, один заграницей с семьёй, а второй вроде как тоже тама, в столице живёт.

– Соколовский? – повторила девушка, чувствуя, как сжалось в груди.

Если это Богдан, подумала она, наконец, рассмотрев марку автомобиля, никакого отдыха не выйдет! Мало того, что он не давал ей вдохнуть в Москве, так теперь ещё придётся здесь с ним сталкиваться!

Решительно задёрнув штору так, чтобы из соседнего дома не было видно, что происходит за их окном, Саша принялась вытаскивать из сумки продукты. Просто не вспоминать о Богдане, это же не сложно, и настроение не испортится!

Наблюдать закат Сашка обожала. Сидя в кресле, и подобрав под себя ноги, она быстро щёлкнула кнопкой фотокамеры.

Берёзы и дубы, позолоченные солнцем, величаво тянулись к вечернему небу, и снег ослепительно сверкал на их кронах. Здесь, вдали от мегаполиса, Сане казалось, что она попала в иной мир.

Со вздохом закрыв браузер, девушка свернула второе окно со своей страничкой в ЛавПланет, и с грустной улыбкой провела пальцем по экрану. На неё смотрели смеющиеся глаза Ильи, это фото она скачала с его профиля. И теперь оно было единственным, что напоминало ей о нём.

Хотя, нет, ещё те их письма, которые Сашка перечитывала столько раз, что уже знала наизусть! Где он, что с ним? Боже, как ей не хватало его голоса, и так хотелось снова увидеть Илью, пусть и по ту сторону монитора.

Что это за чувства к парню, которого даже не знала в реале, Санька не желала задумываться. Они были, эти чувства, да, странные, непонятные, но вполне реальные, и причиняли ей боль. Конечно, он, наверное, не воспринимал всерьёз их разговоры и переписку, ведь она для него всего лишь маленькая девочка, которой не доставало дружеского тепла. Но Саша верила, что однажды, увидев её, уже повзрослевшую, Илья поймёт, что они нужны друг другу. Нужны — для чего?

Только бы он вернулся в Москву...

Схватив мобильный, Сашка позвонила Аньке, и, не дав той вымолвить хоть слово, выложила всё — о своём случайном знакомстве с Ильёй, о том, что чувствовала к нему, о страхе никогда не встретиться с ним в реальной жизни. И умолкла, кусая губу.

– Ну, блин, Сань! Ты нашла время об этом трещать, дорого ведь! Давай, я приеду когда, мы это обсудим? И не реви там, дурында, ничего с твоим Ильёй не случится!

– Он на войне. – пискнула Саша, шмыгнув носом.

– Знаешь, военные вообще парни крепкие! Не накручивай ты! – рассердилась рыжая, и девушке захотелось обнять подругу, ибо та, несмотря на свой вреднющий характер, всегда умела её утешить. – Короче, Куликова, если услышу, что хнычешь, прибью! В скайп пошли!

– Здесь интернет плохой, Ань. – пожаловалась та, и Анютка вздохнула.

– Ладушки, тогда я тебе завтра сама позвоню, у мамы безлимит на мегафоне. Всё, Сашуль, чмоки тебя, не думай ни о чём, никуда твой солдат не денется! Пока!

Сунув телефон под подушку, девушка зарылась в неё лицом и вскоре незаметно задремала.

Аппетита не было, и Сашка вяло ковырялась вилкой в яичнице, а Таисия Фёдоровна, сурово наблюдая за внучкой, продолжала уминать тесто.

Утро выдалось тёплым, ясным, но, если ещё вчера Санька мечтала, как будет гулять по заснеженным улочкам и болтать со знакомыми деревенскими жителями, то сегодня ей вообще не хотелось выходить из дому. Интересно, Соколовский надолго сюда приехал? Встречаться с ним она желала меньше всего, ибо теперь ощущала какую-то стойкую неприязнь к нему. А всё от того, что её безумно влекло к нему!

Подойдя к вешалке, девушка сдёрнула парку и обернулась к бабушке. Тая упёрла в бок тощую морщинистую руку, испачканную в муке.

– Вот-вот, сходи, развейся, чегой-то киснешь? К Марфе забеги, спрашивала она о тебе намедни.

– Хорошо, бабуль. Я скоро вернусь! – улыбнулась Сашка, и, чмокнув старушку в щеку, выбежала во двор.

Поддевая ногой слежавшийся грязный снег, она медленно шла по слякотной дороге, и, щурясь от сверкающей белизны, высматривала дом гадалки. Марфу считали ведьмой, но всё это были лишь слухи, Сашка её ничуть не боялась. Какая ведьма? Марфа была потомственной знахаркой, но деревенским ведь — хлебом не корми — а дай повод сплетничать1

Услышав своё имя, девушка с досадой замедлила шаг и оглянулась.

Неловко поскальзываясь на скользкой наезженной колее, к ней спешил Богдан. Внезапно налетевший с реки ветер сорвал с его головы капюшон куртки, и тёмные волосы облепили лоб.

Сейчас мужчина показался Сане совсем мальчишкой, и, глядя на него, смеющегося и пытающегося не плюхнуться в подтаявший снег, она позабыла о своем гневе.

– Я уже знаю, что мы соседи, Богдан Андреевич! Ну, и как Ваш наша Чертаново?

– Да брось ты, перестань мне выкать, меня это вымораживает, Сашенька. Мы ведь не в школьных стенах, а в этом захолустье никто не в курсе, кто я такой

Она хмыкнула, но согласно кивнула. Ей и самой было не особо в кайф обращаться к нему по имени-отчеству, в конце концов, сколько у них разница в возрасте? Лет семь-восемь?

– Ладно, договоримся так. Здесь я буду делать вид, что мы просто знакомые. – смилостивилась она и пошла дальше, не дожидаясь его.

Догнав девушку, Соколовский, не спрашивая разрешения, взял её за руку, и маленькая Сашина ладошка утонула в его руке – большой и тёплой.

– Это нечестно! – запротестовала девушка, стараясь высвободиться, хотя и безуспешно.

– А я никогда не играю по правилам, малыш. – насмешливо улыбнулся он, и, не обращая внимания на её сопротивление, свернул к реке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Споткнувшись на спрятавшемся под слоем снега камне, девушка ещё крепче стиснула пальцы Богдана, и он расценил это по-своему. Привлёк Сашку к себе и обнял за плечи, а она, оторопев от такой наглости, возмущённо прошипела:

– Эй! Отпусти!

– Тише. Чего шипишь, как дикая кошечка? – усмехнулся мужчина, глядя на стайку голубей, взлетевших, с покрытой серебристым льдом Чертановки. – Ты знаешь, что их нельзя вспугивать?

– Я не суеверная. Богдан, что ты делаешь? Там же лёд тонкий, он треснет! – испуганно вскрикнула Саня, когда он ступил вниз с покатого берега.

Повернувшись к ней, Даня поднял голову, и их взгляды пересеклись. Саша затаила дыхание, чувствуя себя не комфортно, а мужчина, притянув её ближе, обхватил за спину, и ей пришлось положить руки ему на плечи.

– Какая ты забавная, когда злишься, Сашка! Ну, давай, скажи, что не боишься меня?

– Сам смешной! Не боюсь я тебя! – ответ прозвучал слишком уж вызывающе, хотя, внутри у Саньки всё перевернулось.

От страха ли или от того непонятного желания, которое неизменно охватывало тело рядом с этим человеком? Разбираться в этом ей не хотелось, а игра, которую вел Соколовский, начинала её раздражать.

– Правда? Взрослая девочка, да? – тихо, так, что она едва расслышала, сказал Богдан, и Сашка отпихнула его.

– Мне надо идти. Приятной прогулки!

– Иди сюда. – ухватив её за руку, он заставил девушку шагнуть на лёд, и она невольно прижалась к его груди, вцепившись в куртку озябшими пальцами. – Да не бойся, глупышка, он нас выдержит. Ты что, никогда не гуляла по замёрзшей реке?

– Блин, Даня, у меня сапоги скользкие, я себе нос разобью! – взвизгнула Сашка, чуть не рухнув с ног.

Пытаясь удержаться на опасной сияющей поверхности, она нечаянно с силой толкнула Соколовского и вместе с ним повалилась навзничь. Он успел её подхватить, и Сашка оказалась на нём, а Богдан, распластавшись на спине, уронил голову и неудержимо расхохотался. Девушка не выдержала и тоже прыснула со смеху.

– Ты не ударился? – задыхаясь и хватая ртом морозный воздух, спросила она, чувствуя, как начинают дрожать колени.

Джинсы намокли и липли к ногам ледяной застывшей коркой ткани, но Саша не спешила подниматься. Солнце било в глаза мужчине, и они обрели яркий небесный цвет. Саня невольно залюбовалась его красивым лицом, жадно рассматривая вблизи.

– Замёрзла? – улыбнулся Даня, ласково убрав с её лица волосы, торчащие из-под шапки.

– Ага. А ты? – выдохнула Саша, и, сама поражаясь собственной смелости, провела кончиками пальцев по его щеке, и коснулась давних шрамов у виска.

Но поинтересоваться, откуда они, не успела, ибо Богдан, приподняв голову, и, безмолвно спрашивая позволения, легонько прикоснулся к уголку её рта. Поцелуй был невероятно нежным, почти невинным, но всколыхнул в ней бурю эмоций. Она затаила дыхание, робко пробуя вкус его губ, и, осмелев, начала легонько облизывая, прикусывая податливую мягкую плоть.

Но, опомнившись, резко отпрянула, однако, рука мужчины тут же легла на её плечи, удерживая на месте.

– Подожди, не убегай. – глядя в её округлившиеся глаза, произнёс он. – Чего ты боишься, глупая? Сладкая моя девочка. Поцелуй меня ещё...

– Отпусти, Богдан! Не смей! – прошипела Сашка, яростно рванувшись от него и, пошатываясь, вскочила.

Её сжигала злость на него за то, что посмел так нагло вести себя, как будто она какая-то девица лёгкого поведения! Но и на саму себя тоже злилась, ибо допустила, чтобы это произошло. А губы помнили тепло ласки, и Сане мучительно хотелось, чтобы Богдан не послушался её, и снова поцеловал её.

Поцелуй был, конечно, офигенным, так ещё никто её не целовал. В плане невинности Саша не была совсем уж чистой, ещё там, в Приморске, прошлым летом у неё случился не слишком приятный момент, когда она потеряла девственность. Вспоминать об этом девушка не любила – Никита, парень, с которым она познакомилась в отеле, был таким же неопытным, как и она, и от близости с ним осталась горечь разочарования.

И всё же, он был единственным её парнем, и в некотором роде Сашка считала себя отстающей в развитии среди сверстниц, ведь девчата, да та же Анька, уже вовсю жили половой жизнью!

– Саш, постой! – догнал её на полпути к дому Марфы Богдан, и она сердито сверкнула глазами. – Прости меня. Ну, что я такого сделал, малыш?!

– Не надо извиняться. – отрезала она, не позволяя ему обнять себя. – И не трогай меня! Я не хочу, ясно?!

– Врёшь. Ты же врёшь, Сашка. Ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, только не признаёшься в этом. – возразил он, шагая рядом с ней и на ходу застёгивая молнию на куртке.

Она язвительно улыбнулась.

– Ты от самоуверенности не лопни! Ничего-то ты так и не понял!

– Так объясни. – спокойно сказал Богдан, и, схватив её за обе руки, развернул к себе.

Кипя от негодования, Сашка тяжело вздохнула, взирая на мужчину полным ненависти взглядом.

– Я никогда не стану твоей игрушкой, ясно?! Думаешь, я глупая и не понимаю, что ты просто хочешь со мной перес...

Договорить он ей не дал, приложив пальцы к губам, и Саня зло прищурилась. В эти минуты её одолевало желание влепить ему пощечину, но Богдан по-прежнему удерживал её руки.

– Ты маленькая наивная глупышка. – сквозь зубы рявкнул он, начиная злиться. – За кого ты меня принимаешь? За озабоченного сопляка?!

– Тогда что Вам от меня нужно? – её тон был ледяным, а в глазах плескалось пламя гнева.

С неба обрушился мокрый снег, а она и не заметила, когда небо заволокло пухлыми кулями туч. Богдан набросил капюшон на голову, и увлёк девушку к чьему-то забору. Мягко толкнул, и Саша прислонилась к ровным, аккуратно выкрашенным зелёным, доскам. Уперев руку в ограждение, мужчина встал так, что она оказалась как бы в кольце его объятий, и, совсем близко наклонившись к её лицу, негромко начал говорить:

– Хочешь услышать правду, мать твою?! Я тебе её сейчас скажу. Ты не настолько глупа, чтобы ни чёрта не понимать, так? Неужто не видишь, что я с ума схожу, едва ты появляешься в радиусе десяти метров? Не замечаешь, как меня сжигает это проклятое желание?! Ты действительно не понимаешь, что сводишь меня с ума?!

— Я никогда не лягу с тобой в постель. — упрямо повторила девушка, вздернув подбородок.

— Я и не тороплюсь тебя туда укладывать, малыш.

Он умолк, не отводя тяжёлого взгляда от её глаз, а Санька, не смея шелохнуться, шумно вдыхала холодный воздух, и с трудом осмысливала его признания.

Ощутив, как рука Соколовского ласково прошлась по плечу, девушка упёрлась ладонями в его грудь.

– Богдан... – боясь собственных желаний, прошептала она.

– Ты считаешь, что я говорю тебе всё это, только затем, чтобы усыпить твои сомнения? – продолжал он хрипло, мучительно чувствуя, как вновь нарастает возбуждение. – Ты, в самом деле, думаешь, что я способен затащить тебя в постель, а все мои слова это пустой звук?

– Пожалуйста, не говори ничего. – осипшим голосом произнесла Санька. – Всё это... Ты работаешь в школе, где я учусь!

– Дело что, только в этом, чёрт возьми? – шепнул он, прижав её к себе и зарывшись лицом в волосы.

Запах ванили дурманил, и внутри разливалась жгучая сладкая похоть. Богдан стиснул зубы, разум туманился, и он уже плохо владел собой. Рядом с ней его одолевало лишь жаркое желание обнимать её, чувствовать, как неровно бьётся её сердце, сорвать с неё одежду и целовать каждый сантиметр её восхитительного тела…

– Саша... Сашенька, поцелуй меня. Я не сделаю ничего против твоей воли, клянусь… – выдохнул он ей в губы, и на него будто вылили ушат ледяной воды, когда она с размаху ударила его по лицу.

Он резко выпрямился, и отвернулся, испытывая дикую потребность выплеснуть бурлящую ярость, но сумел-таки сдержаться. Взглянув вслед убегающей девчонке, Даня с размаху саданул кулаком об забор. Острая боль в разбитых костяшках привела его в чувства. Да к чертям! С этим надо что-то делать, пока он окончательно не лишился рассудка.

Бросив Сергею автомат, Терлецкий кивком подозвал сержанта, и вместе они оттащили трупы убитых кавказцев в придорожные кусты. День клонился к вечеру, солнце, сжалившись над путниками, пекло уже не так нещадно, в воздухе кружился рой москитов и мошки.

– Будь осторожнее на дороге, объезжай каньон справа, за ним километрах в трёх наш блокпост. Ребятам ничего обо мне не говори, доберёшься в штаб, сразу найди Рогозина и передай ему, что в ближайшее время я с ним свяжусь. Но для всех прочих я пропал без вести, ты всё понял, сержант?

Парень кивнул, и, забравшись за руль УАЗа без крыши, взглянул на командира.

– Товарищ капитан, а если Аль Сайд догадается, что Вы водите его за нос...

– Чёрта с два! – со злой усмешкой возразил Илья, пряча короткий нож в голень ботинка. – Эта мразь любым способом хочет выбраться из гор и залечь на дно, но все дороги перекрыты нашими постами, и у него будет лишь один вариант сохранить свою жалкую жизнь – поверить мне на слово. Езжай, Серёга, скоро стемнеет, ты должен добраться до блокпоста до ночи.

Когда машина исчезла в пыльной дали, и затих гул мотора, капитан уже быстрым шагом поднимался по извилистой тропе, уходящей в темнеющие горы. За годы службы в Дагестане он знал эти места как свои пять пальцев и вскоре увидел серо-белые шатры среди густо разросшегося леса.

Оружия при нём, кроме ножа, не было, но Терлецкий не дрейфовал. Он вообще давно перестал чего-то бояться, разве что собственных кошмаров.

Они изматывали, ему снилась война, где они с Данькой, сопливые восемнадцатилетние пацаны, волей случая попавшие в горячую точку, сумели выжить в адской мясорубке и остаться самими собой.

Вспомнилось душное лето, неприступные глыбы гор, горные реки, течение которых уносило тела убитых с невероятной мощью, горящие МИГи, падающие с чёрного от копоти неба; дико кричащие ребята, кто с оторванными руками, последствия взорвавшихся гранат, кто без ног, а кто-то и вовсе бездыханный в цинковом гробу с набитым порядковым номером.

Горящий БТР, из которого он вытаскивал лучшего друга, и месяцы в лазарете с тремя пулевыми ранениями...

Гражданская мирная жизнь не манила Илью. Тогда, шесть лет назад, вернувшись из армии, он узнал, что мать умерла от пневмонии, младшая сестра уехала заграницу с мужем-иностранцем, а любимая девушка Оля вышла замуж за одноклассника и растит дочь. Там, в Москве, Терлецкого ничто больше не держало, и, через три года, закончив, курсы при военном училище, он снова сел в вертолёт, уносивший солдат в пекло войны.

И вот теперь, спустя три года, ему вновь захотелось всё бросить и попытаться жить как все – жениться на хорошей девушке, которая будет для него словно глоток живительного воздуха. Её имя было самым прекрасным звуком среди грохота взрывов и шума стрельбы.

Уже не прячась, Илья шагнул в открытое пространство и обвёл взглядом вокруг. На большом полосатом шатре развевался флаг исламистов, а двое караульных, перестав болтать на своём языке, с нескрываемым изумлением уставились на незваного гостя в форме хаки.

– Стой на месте, или прострелю башку! – на ломаном русском скомандовал один, и в спину Ильи упёрлось дуло автомата.

– Спокойно, ребятки, я безоружен. – невозмутимо произнёс тот, подняв руки. – Мне нужно поговорить с Джафаром, и я здесь не от имени штаба Российских войск. Я сам по себе!

Второй дагестанец, совсем молодой и бойкий, начал основательно обыскивать мужчину, и капитан усмехнулся.

– Слышь, заканчивай меня лапать, я тебе не баба! Могу и в морду двинуть!

Обменявшись красноречивыми взорами, парни кивнули друг другу, и тот, что постарше, велел русскому не двигаться, ещё сильнее впечатав дуло между лопаток, а другой побежал к палатке главаря.

Шаровары вздувались на ветру, лёгкая рубаха, подпоясанная кушаком, наверняка тоже была лучше плотной формы, и Илья отчаянно позавидовал исламистам. Сам он обливался потом в тяжёлом обмундировании, но ни за что бы, не променял его на вражеские шмотки, какой бы заманчивой не казалась эта перспектива.

Вскоре появился молодой, и, дав товарищу знак, отступил в тень дерева, а конвоир Терлецкого подтолкнул его в спину оружием.

– Иди, капитан, и без фокусов! Я не промахнусь!

– Уже боюсь. – зло сплюнул Илья, шагая к шатру. – Приказа у тебя такого не было, так что умерь пыл и делай, что тебе велят!

Прежде чем войти, он услышал, как позади сердито засопел провожатый, и, спрятав усмешку, пригнулся, дабы не зацепить макушкой низко провисшую брезентовую ткань...

Недоверчиво поглядывая на русского, Джафар Аль Сайд мерил шагами своё, временное жильё. На суровом обветренном лице полевого командира читалось напряжённое размышление. Илья не торопил его с ответом, бесцельно рассматривая посуду с красивыми восточными рисунками и разноцветные шторки-ленточки, отделяющие кухню от жилой зоны

– Где гарантии, что это не подстава, капитан? – наконец, обернулся к нему Аль Сайд, и в чёрных глазах его сверкнули искорки.

– Гарантий нет, но решать тебе. – ткнул в карту местности Терлецкий. – Вот здесь есть тайная тропа, я проведу тебя по ней, минуя заставу. Ты покинешь эти места незамеченным нашими блокпостами, а там уже действуй сам. Но при одном условии – ты освободишь русских военнопленных! Они ещё мальчишки, зачем тебе брать на душу грех, убивая детей? Даю слово офицера, я выполню свою часть уговора!

Скосив взгляд на молча застывшую у выхода Аиду, Джафар молчаливо спросил её совета, и женщина чуть мотнула головой. Первая жена Аль Сайда была его незаменимым помощником в любом деле, он доверял ей, и всегда советовался, если оказывался в трудном положении.

Да, мусульманские женщины практически не имели права вмешиваться в дела мужчин, но Аида обладала мудростью и прозорливым чутьём гадюки. Она не раз спасала Джафара от неминуемой гибели своими советами, поэтому и сейчас, как бы ему не хотелось рискнуть, он не мог принять решение без её одобрения.

– Шайтан с тобой, капитан, я поверю тебе. Но, да поможет тебе твой бог, если ты меня обманул! – сквозь зубы прошипел дагестанец, и наклонился так, что их лица оказались рядом. – Я вырву твоё сердце живьём и брошу собакам, а тело повешу на потеху моим солдатам! И тогда посмотрим, как твой бог спасёт тебя!

– Я в него не верю, иначе бы давно мое тело гнило бы в земле. – насмешливо возразил Илья, не отводя глаз под пытливым взором собеседника. – Так мы договорились, Джафар? Ты отпускаешь пленных и, когда я удостоверюсь, что они благополучно покинули твой лагерь, ты сможешь диктовать мне свои условия. Время утекает, наши вот-вот обнаружат, что ты всё ещё здесь, и тогда...

Он поднялся, снизу глядя на молча повернувшегося к нему исламиста.

– Твой Аллах вряд ли уже протянет тебе руку помощи. Шальная пуля – дура, ей всё равно, в кого попасть, и какой ты веры, ты ведь об этом знаешь?

Дотянувшись до бубна, Аль Сайд два раза в него ударил, и на пороге вырос один из недавних конвоиров Ильи.

– Тимур, отведи капитана в свободный шатёр, он наш гость, но глаз с него не спускать! Ты всё понял?

Парень кивнул, недоброжелательно взглянув на русского. Выходя в прохладу вечера, Терлецкий улыбнулся, тронув бубен пальцем.

– Как-то не вяжется эта штука с современным Дагестаном, Джафар. Зачем она тебе, если есть рация?

– Тот, кто забудет традиции предков, капитан, забудет и самого себя. – улыбнулся тот в ответ...