Я дышу, пока ты рядом

Глава 20.

Татка так и не приехала. Прождав её весь следующий день, Антон впал в бешенство, но телефон девчонки тоже молчал, и он решил, что мелкая его продинамила. Значит, обманула, хотела подставить с убийством медсестрички, а самой быть чистенькой и не рассказала о том, что могло произойти с Сашей, но что-то всё же заставило его задуматься. Зачем Танька так упрямо совала ему, эти чертовы орехи? Теперь всё становилось понятно – эта дура собиралась расправиться с соперницей его руками, и, вполне возможно, сдать ментам.

У неё и в мыслях не было платить ему, она попросту развела его, как какого-то лоха! Но не учла одного – с ним подобные шутки не прокатывали. Если непутёвая дочка полковника исчезла, надеясь залечь на дно, пока не улягутся страсти, он покажет ей небо в бриллиантах.

Её ненаглядный, виновник всей этой лажи, в тюряге, значит, теперь и спрос с него, а у Антона, по ту сторону периметра имелись хорошие связи.

МОСКВА

Пора было ехать домой, но Катя тянула время, не зная, как высказать всё то, что накипело в последние месяцы. Усердно разглядывая ногти, накрашенные нежно – сиреневым лаком, Екатерина украдкой покосилась на друга и как бы невзначай произнесла:

– Сашка сегодня приезжает. Мать твою, сколько натерпелась девчонка за свои двадцать два, уму непостижимо!

Илья поднял голову, позабыв, что только что вместе с Настей строил виртуальный замок, и конструкция на мониторе начала рушиться. Девочка недовольно поджала губы, и, толкнув его локтем, заявила:

– Ну вот… А ведь почти достроили! Пап, у тебя совести нет!

– Прости, солнышко. – виновато покаялся он, чмокнув дочку в щеку и поспеши загладить вину: – А давай, поедем в кафе и купим мороженого?

– Хочешь загладить вину взяткой? – прищурила серые глаза Настенька, и Катя хмыкнула, старательно подпиливая ноготь. – Пап, вот ты взрослый мужчина, а рассуждаешь, как несмышленый! Разве ты не знаешь, что за такое можно загреметь в тюрьму?

Джамалова весело и издевательски рассмеялась. Илья послал подруге убийственный взгляд, который, впрочем, ту ничуть не впечатлил.

– Настюш, беги, одевайся, сегодня делаем исключение для закона, и разрешаем папе заниматься взяточничеством. Мне надо как раз Серёжку из садика забрать, поедем вместе. Какое мороженое на повестке дня?

– М-м, сегодня, пожалуй, вишневое! Мы с Катей такое просто обожаем! – задумалась девочка, хитро подмигнув журналистке, и, скорчив отцу забавную рожицу, помчалась в свою комнату. Оттуда уже крикнула: – можете секретничать, у вас есть десять минут!

– Понял, да, что женская солидарность вещь страшная! – усмехнулась Катя, и, подсев к Терлецкому, обняла его за спину. – Илья, мне кажется, тебе не стоит искать с ней встречи. С Санькой… Ты ведь понимаешь, что это ни к чему, правда? Или я тебя плохо знаю, и ты пошлёшь к чертям голос разума?

– Этот вопрос трудный, черт возьми... Что ты от меня хочешь? – вздохнул мужчина, думая о том, что жизнь совершенно непредсказуемая штука.

Почти два с половиной года, много или мало для того, чтобы забыть девушку, которая прочно засела в мыслях и ранила душу, выбрав лучшего друга? Он не мог её забыть, как ни старался стереть из воспоминаний нежный образ Сашеньки. Это было равносильно тому, если бы у него вырвали сердце.

– Илья! – нахмурив брови, и, подражая гипнотизирующему взору Дракулы, зловеще протянула женщина. – Посмотри-ка мне в глаза! Я прочту твои мысли, сломаю разум и подскажу, что делать!

Он смешливо взглянул на подругу, и они рассмеялись. Эта забавная рожица, «глаза Дракулы», была излюбленной Катиной шуткой ещё со времён студенчества. У неё вообще была живая мимика лица, и она умело обращалась с эмоциями, контролируя их в любой ситуации.

– Илья, не ищи с ней встреч. Пожалуйста, ради меня. – ластясь к его плечу, убедительно попросила Екатерина, перебирая его пальцы и заглядывая в хмурое лицо. – Ты мне настоящий друг?

– Я-то друг. А вот ты шантажистка. Теперь я понял, от кого Настя нахваталась этих разных хитростей. – попробовал сменить опасную тему он, но настырная блондинка не желала так просто сдавать позиции.

– Сашка ждёт ребёнка, наш общий друг в тюрьме, неужели ты не понимаешь, что сейчас не лучшее время снова вытаскивать прошлое? – начала сердиться Катя, и, вскочив, наклонилась к мужчине, заставив его смотреть на неё. – Когда-то я очень радовалась, что вы с Санькой нашли друг друга, да, признаю, я не была в восторге, что она влюбилась в Соколовского, но я ошиблась.

– О чём ты? – сухо спросил Илья, и, отстранив её, встал. – Что ты от меня хочешь, Кэт? Разве я хоть словом обмолвился, что собираюсь звонить Саше или приезжать к ней? Заметь, этот разговор начал не я.

– Потому что ты любишь её! – веско отрезала Екатерина, хлопнув ладонью по диванной спинке и выпрямилась. – А влюбленные не способны держать в узде свои порывы, и не спорь, я изучала психологию и прекрасно в этом разбираюсь. Тебе кажется, что ты можешь вообще не думать о Сашке, но действовать будешь согласно своему зову сердца, а, не слушая разум!

В этот момент вернулась Настя, и, схватив их за руки, подпрыгнула, весело заявив:

– Я готова к секретной миссии! Куда поедем?

Ей исполнилось одиннадцать, и, каждый раз, глядя на дочь, Илья всё сильнее узнавал в чертах её хорошенькой мордашки себя. У Настёны были такие же глаза, правда, чуть темнее оттенком, веснушчатый нос и волевой подбородок с ямочкой, и только цвет волос – золотистый, достался от матери.

После гибели Ольги он долго отвоевывал у Настиной бабушки право воспитывать дочку, и, наконец, спустя полгода судебных тяжб и нервотрепки, девочка приехала с ним в Россию…

– А кто такая Саша? – неожиданно заговорщическим тоном тихо поинтересовалась Настенька у Кати в машине, но Илья услышал, и, обернувшись с переднего сиденья, опередил ответ подруги:

– Это наша с Катюшей знакомая. Ты её не знаешь.

– Разве просто знакомых можно любить, как свою девушку? – ошарашила их обоих неугомонная, и Джамалова понимающе усмехнулась.

– Ты опять торчала за дверью? – строго пожурила она её, и Настя страдальчески закатила глаза.

– Да вы так громко спорили, что и подслушивать не было надобности! А подслушивать я не люблю! Так эта Саша, она что, замужем за кем-то из ваших общих друзей, да? Пап, а где же ты с ней познакомился? Разве можно так поступать с другом?

– Уймись, мала ещё совать нос в чужие дела! – прикрикнул Терлецкий, тронув иномарку с места. – Лучше расскажи-ка мне, что опять не поделили с Женькой? Чего она на тебя дуется?

– Баш на баш, пап. – хитро прищурилась та, и скрестила на груди руки, откинувшись на спинку. – Сначала ответишь на мои вопросы, и скажешь, кто такая Саша. Потом задаешь свои…

Быстро накинув на плечи белый халат, полковник Ишенин прошествовал по длинному больничному коридору и, с молчаливого согласия врача, шагнул в палату. Татка показалась ему слишком бледной, хрупкой, она лежала под трубками, тянущимися к аппарату жизнеобеспечения и, слабо улыбнувшись при виде испуганного отца, вновь закрыла глаза. Присев рядом на стул, мужчина коснулся спутанных волос девушки, и, припав лбом к её плечу, выдавил:

– Танечка… Как же так? Почему вы не послушались штормового предупреждения и поплыли в такой ветер?

Когда ему сообщили, что Егор Павлов вместе с Татьяной едва не погибли, полковник постарел лет на пять. Катер бросило на рифы, и путешественники чудом остались в живых. Хотя, доктор не давал никакой гарантии, что Танины травмы окажутся совместимыми с жизнью. Это был удар по сердцу, ведь дочка у Ишенина одна, а теперь он терял её. Не уберёг…

– Ты пришёл меня пилить? Тогда уходи. – невнятно, с трудом произнося слова, зло сказала она, и Иван поднял голову, всматриваясь в покрытое ссадинами лицо Татки.

– Нет, ласточка моя. Я безумно перепугался. Всё будет хорошо, Танечка. Ты поправишься. Я найму лучшую сиделку, за тобой будут ухаживать, ни о чём не тревожься. — зачастил он, изо всех сил стараясь не заплакать.

– Папа… – болезненно поморщилась она, повернувшись к нему. – Папа, прости меня. Я… Я умираю.

– Нет! – вскричал он так громко, что в палату реанимации заглянула медсестра. Ишенин отослал её жестом. – Нет, не смей так говорить. Тебя вылечат, я заплачу любые деньги, Танюша. Слышишь? Ты выздоровеешь!

– Дай мне сказать. – решительно прервала она, и отвернулась, превозмогая невыносимую боль в сломанных рёбрах и чувствуя, как жутким болевым спазмом стянуло позвоночник. – Ты должен меня выслушать.

– Тебе нужно отдыхать. Всё это потом, прошу тебя… – прошептал мужчина, смахнув навернувшиеся на глаза жгучие слёзы.

– Сейчас! Дай же мне… Закончить! – задыхаясь, возразила Татьяна и высвободила пальцы. – Богдан ни в чём не виноват. Он… Он…

Она содрогнулась, приступ судорог пробежал по изогнувшемуся телу и Иван Васильевич вскочил, полным ужаса взглядом глядя на прибор жизнедеятельности. Линия сердечного ритма скакала, как сумасшедшая, сбиваясь на ровную и в ту же секунду высоко взлетая вверх.

Охрипшим и сорвавшимся голосом зовя доктора, полковник выбежал в коридор, едва не столкнувшись с молодым человеком, спешащим в палату. Несчастного отца оттеснили, дверь захлопнулась, и он долго пытался прорваться внутрь, но, обессилев, прислонился лбом к холодной стене и плечи его сотряслись от рыданий. А потом появился доктор и, с сочувствием тронув его за руку, негромко произнёс слова, которых так страшился Ишенин:

– Мне очень жаль. Мы сделали всё, что было возможно, но... Мне жаль, Ваша дочь скончалась.

В сознании мужчины засела лишь одна мысль – последние слова Татки жгли его огнём, и весь следующий день Иван не переставал об этом размышлять. Она сказала, что Богдан не виноват, но что это могло означать? Как он причастен к тому, что случилось? Ведь Татка с ним рассталась… Или…

Она поплыла с Егором, чтобы насолить своему бывшему, заставить его ревновать? А может быть, они поссорились, когда Таня ходила к нему на свиданку? Что этот негодяй, бросивший его дочь, мог ей наговорить, и это привело к такому печальному финалу?!

Московский адвокат слишком уж напорист, нежелательно, чтобы он совал нос в расследование, но теперь уже поздно – из столицы прислали ответ на запрос этого Трофимова, и дело Соколовского вот-вот передадут вышестоящей инстанции.

А если всплывут все маленькие грешки, которые он, Иван, надеялся скрыть, свалив всё на капитана, ему не только снимут погоны, но и отдадут под трибунал. Ирка знает о том, что Татка пыталась расправиться с уехавшей медсестрой, из-за которой Богдан бросил его дочь, и что-то упоминала об Антоне, а в городке был только один человек с таким именем, который мог подвязаться на противозаконное дельце. Хозяин автосалона, якшающийся с бандитами, вот кто ему посодействует!

Пришло время нанести ему визит и по «душам» поговорить. Наверняка ведь за решетку пареньку не хочется, и ему можно будет выдвинуть условие. Свобода в обмен на одну услугу специфического характера…

Держась за руки, Анютка и Саша медленно шли по аллее. День клонился к вечеру, легкий ветерок игрался в волосах, и в рыжих Анькиных прядках вспыхивали медные искорки. Ласково поглаживая выпирающий живот, Садыкова с улыбкой рассказывала подруге, как они с Пашкой спорят по поводу имени для малыша.

– Я вообще ему сказала, будет упрямиться, назову Мефодием! – залилась смехом Аня, и Сандра сдавленно хохотнула. – Ну, а что? Мефодий Буслаев, между прочим, мой любимый герой! Ладно, давай лучше поговорим о тебе. Что собираешься делать? В универе восстанавливаться или пока отложишь учёбу?

– Так я уже подала заявку, Катя обещала помочь, у неё там декан хороший знакомый. Конечно, буду учиться, когда родится сынуля, найму няню. – сообщила Александра, и Анька красноречиво округлила глаза.

– Сынуля? Ты же всегда мечтала о дочке? Что, уже планы поменялись, курс против ветра?

– Ну да… Хотела дочку, даже имя придумала, Юлька… – грустно вздохнула девушка, неосознанно накрыв живот рукой. – Но Данька уверен, что это мальчик. Не хочу его разочаровывать.

– Ой, я тебя умоляю! – возмутилась рыжая, потянув её к лавочке в небольшом, укрытом березами, сквере. – Мужики много чего хотят, и клянутся, что бросят, если ты родишь им не девочку, а мальчика или наоборот, но, как только увидят маленькое орущее чудо в свёртке, все их слова становятся пылью. Пашке вообще параллельно, кто у нас с ним будет. Он уже заранее трясётся, когда заходит разговор о ребёнке.

– Что, боится ответственности? – понимающе хмыкнула Сашка, присев рядом с нею и поставив сумку на колени.

– Ага, как же. – усмехнулась Аня. – Пелёнок он боится и памперсов. И ночей бессонных, знает ведь, что ему придётся вставать и нянькаться с нашим Димкой!

– Та-ак, значит, уже не Мефодий? Ну, слава Богу, избавила меня от обязанности утешать Пашку! – рассмеялась Сандра, обняв подругу, и Аня положила голову ей на плечо, глядя на резвящихся неподалеку в парке, ребятишек.

– Ещё не решили, я же тебе говорю, пусть только твой Садыков заупрямится и не захочет назвать Димуськой. Я ему устрою веселуху.

К ногам девчонок неожиданно подкатился полосатый мяч и Саша, наклонившись, подняла его. Огляделась, ища того, кому принадлежала игрушка, и увидела бегущую к ней девочку лет десяти. Она была хорошенькая, похожая на солнышко – с золотистыми мелкими кудряшками и огромными серыми глазами, в джинсовых шортах и майке с логотипом «Хэлло, Китти».

– Держи, твое имущество? – улыбнулась ей Санька, и та кивнула, с интересом взглянув на Анькин живот.

– Спасибо. Здорово, а кого Вы хотите, дочку или сына? – ничуть не стесняясь незнакомых девушек, спросила она, и уселась между ними, подкидывая мяч вверх.

Подруги обменялись смеющимися взглядами.

– Мальчика, но это секрет, ты же никому не расскажешь? – сообщила Анютка, подмигнув малышке и та с серьезным видом кивнула.

– А я тоже хотела бы братика или сестрёнку. – вздохнула сокрушенно она, и Саша улыбнулась.

– А что, твои родители не хотят больше детей?

– У меня только папа. – повернулась к ней девочка и подала ладошку, а серебряное колечко со стразом на безымянном пальце сверкнуло на солнце ослепительными бликами. – Я Настя, а как тебя зовут?

– Алекса я. А это Аня. Приятно познакомиться, Настюша. – слегка стиснула её пальцы Сашка, и тут девочку окликнули по имени.

– Это мой папа. – обернувшись к мужчине и махнув рукой, громким шепотом сказала девочка, не спеша уходить от новых знакомых. – Он у меня та-акой строгий! Но сегодня у нас день взяточничества, и я объедаюсь мороженым!

Сашка оглянулась, просто так, с любопытством, и почувствовала себя неуютно. К ним приближался высокий молодой человек, и она мгновенно его узнала, несмотря на то, что на глаза у него были надвинуты тёмные очки. Медленно поднявшись, она натянуто улыбнулась смотревшей на неё Настеньке, которая что-то говорила, но Сандра не слышала ни слова.

Она не поняла, отчего так неприятно кольнуло в груди, когда Илья замедлил шаг. Да и испытала досаду от того, что не смогла прочесть в его взгляде то, о чём он в этот момент думал, ибо очки надежно прятали мысли под черными стеклами.

– Пап, можно мне ещё чуть – чуть поболтать с девчонками? – мотнула головой Настя, в сторону своих подружек в парке. – Мы же обещали Кате, что заедем за ней, а она освободится не раньше девяти!

– Погуляй. – рассеянно отозвался он, и, сдвинув очки на волосы, взглянул на Сашку. – Привет! Как давно мы с тобой не виделись. Ты совсем не изменилась. Нет, вру, ты стала ещё красивее.

Анька, коварная, тут же выдумала, что ей якобы надо кому-то позвонить и, не внимая Сашкиному убийственному взору, направилась прочь, старательно тыкая пальцем в дисплей телефона. Блин, — подумала Джамалова, а ещё лучшая и верная подруга!

– Илья... – наконец, собравшись с мыслями и улыбнувшись Терлецкому, сказала она. – Спасибо за комплимент, но ты ведь знаешь, я не люблю лесть. Разве беременная девушка может выглядеть очаровательно? Или у тебя проблемы со зрением?

– По тебе пока не заметно. Да и со зрением у меня порядок. Ты действительно обворожительная, Сашенька, и всегда была такой. Можно? — поколебавшись, спросил он, шагнув ближе.

Она нахмурилась, не сразу сообразив, чего он хочет, а когда Илья наклонился к ней, невольно отступила, тотчас обругав себя за слабость. Ну, в самом-то деле, ведёт себя как малолетка! И, чтобы сгладить неловкость, сама подошла к мужчине и обняла его одной рукой за шею, легонько поцеловав в щеку.

– Привет! Я очень рада тебя видеть, честно. – Александра оглянулась туда, где весело смеялись три девчушки, и снова посмотрела на Илью. – Твоя дочь уже такая взрослая. Она похожа на тебя, особенно глазами. Вырастет красавицей, готовься отбиваться от кавалеров!

– Похожа, знаю, все это замечают. Не пугай меня, ладно? Пусть эти самые женихи как можно дольше не оккупирую наш двор, иначе придётся мне знакомить их с кулаками. – с улыбкой подтвердил он, мимолетно глянув на Настеньку. – Ты торопишься? В смысле, я могу тебя подвезти и мы поболтаем.

– Ну-у, я… – неуверенно протянула девушка, поискав глазами Анютку, которая успела куда – то исчезнуть. Вот зараза ведь какая!!! – Мы просто гуляли. Анька сбежала, так что… А это вообще удобно? Настя не будет против, нет?

– А чего ей быть против? – усмехнулся Илья, и под его восхищенно – влюблённым взором ей стало совсем не по себе. – она умная девочка и всё понимает. Я думаю, она уже догадалась обо всём. У нас с Кэт был разговор о тебе, Настя слышала, как Катя сказала, что я всё ещё влюблён в Сашу, а поскольку вы с моей дочкой познакомились и сейчас она украдкой нас разглядывает, понятно, что моя тайна раскрыта.

– Ну, Катя же говорила не серьёзно, да? Ты в меня давно не влюблён? – возразила Сандра и прикусила губу, нервно теребя прядь волос.

Возникла заминка и Сашка пожалела, что затронула эту опасную тему. Ей не нужно было ни о чём спрашивать Илью, в его глазах она ясно видела ответ на свой вопрос. Катя не раз твердила, что он до сих пор любит, но она предпочитала отмахиваться от этого, ибо так было проще.

Да и в чём конкретно её вина перед ним? Он сам разорвал всё, что их когда-то связывало, уехал, ничего ей не объяснив, а потом снова ворвался в жизнь, которую Алекса решила начать с чистого листа.

Пожалуй, сейчас ею овладело лишь легкое беспокойство, но волнение это она списала на то, что подсознательно боялась этой встречи и не желала её. Илья не изменился, он был таким же симпатичным, улыбчивым, столь же и прямолинейным, но теперь Сашка чувствовала себя рядом с ним совсем не комфортно. Неужели когда-то она воображала, что любит его? Сейчас думать об этом было странно и дико.

– Ну, что? Поедем? – подбежала к отцу Настенька, и выжидающе уставилась на девушку, словно спрашивая, что та намерена делать, уйти или поехать с ними.

– Иди в машину, я сейчас… – подтолкнул дочь в спину мужчина, и проводил её долгим взглядом. – Саш, я понимаю, прошло слишком много времени, много воды утекло, и было бы наивно надеяться на что-то, зная, что вы с Богданом…

– Не надо, пожалуйста. – твердо попросила она, тронув его за руку. – Мне необходимо думать о ребёнке, ты ведь помнишь, что со мной случилось в Дагестане! Я хочу родить этого малыша, возможно, это прозвучит цинично и преждевременно, но это всё, что осталось у меня от Богдана. Иногда мне кажется, что он уже не вернётся, я не знаю, что ждёт нас с ним в будущем, но пойми меня правильно, Илья… Нам с тобой ни к чему снова ворошить прошлое. Я очень люблю Даню.

– Я не буду этого делать, обещаю. Не стану ворошить то, что прошло, но… – он сжал её похолодевшие пальцы и поднёс к губам, согревая дыханием. – Просто позволь мне быть тебе другом. Я знаю, что такое быть одному, когда нужна поддержка, поверь, маленькая, я всё это уже проходил.

Она высвободила руку и слабо улыбнулась.

– Ты думаешь, мы можем быть друзьями? Кроме шуток, Илья…Я как-то это совсем не представляю, честно. Богдан жутко ревнивый, а узнай он, что я тут мило общаюсь с тобой…

– Так мы ему не скажем об этом. – насмешливо улыбнулся мужчина. – Когда он вернётся, ты просто сделаешь вид, что не виделась со мной, а я, так и быть, даже глазом не моргну при виде тебя.

Обдумав его слова, девушка кивнула и, улыбнувшись Насте, с любопытством взиравшей на неё из иномарки, повесила на плечо лямку сумки. Что плохого в их дружеском общении, и потом, ведь Богдан и Илья, лучшие друзья!

– Ок, считай, что уговорил. У меня предложение. Как насчёт большой порции вишнёвого пирога и паре чашек чая в моём любимом кафе?

– Согласен. Но я угощаю, вон, у Настюхи сегодня день обжорства, так что, присоединяйся! – распахнув перед ней дверцу «форда», сказал Илья, и Сандра устроилась на пассажирском сиденье…

Усмешка растаяла на губах Антона так быстро, что полковник усомнился, была ли она там вообще. Они не спеша брели по берегу моря, и Ишенин, заложив за спину руки, задумчиво наблюдал, как белые пенистые волны целуют песок. Сегодня состоялись похороны его единственного ребёнка, и в душе его грызла тоска.

Он должен покончить с этим делом, отомстить за дочь, чтобы Татке там, по ту сторону жизни, было спокойно…

– В общем, ты всё понял, Антон? – пытливый взгляд полковника задержался на изуродованном шрамом лице парня.

– Чего ж не понять, вроде как не тупой. – невозмутимо отозвался тот, пожевав губу. – значит, завтра вечером троих заключенных повезут на аэродром, чтобы переправить на вашем вертолете в Москву, и наш протеже будет среди них. С конвоем проволочек не возникнет точно? Мне бы не хотелось лишний раз хвататься за «шило».

– Я тебе схвачусь! И не вздумай там устроить кровопролитие, мать твою! – взревел Иван, резко обернувшись к ухмыльнувшемуся Антону. – Чтоб всё тихо — мирно, с конвоем я договорился, там мой человек, они не станут препятствовать «побегу». Но не переусердствуй! Соколовский — вот твоя цель, остальных не трогать.

– Шальная пуля или бесследно исчез? – обыденным тоном, словно обсуждали, купить пива или коктейль, поинтересовался бандит, поигрывая кастетом.

– А это уже на твое усмотрение. Мне, главное, наверняка. – сухо произнёс Иван Васильевич, поглаживая усы. – Но, лучше, чтобы я лично удостоверился в том, что он мёртв.

– Прикажете взять с собой видеокамеру? – неудачно пошутил парень, и умолк, поймав уничтожающий взор полковника. – Лады, оставим юмор, прошу прощения. Язык, знаете ли, такое поганое помело, недаром говорят, и до Киева доведёт…

– Твой доведёт куда ближе и надолго, если не уймёшь свой чёрный и неуместный смех! – гаркнул Иван, отвернувшись от Антона. – Меня, по любому, вызовут для опознания тел, поэтому твоя задача — сделать так, чтобы среди погибших я обнаружил нашего капитана. И не употребляй перед вылазкой, будь трезвомыслящим.

– Это излишнее предостережение, товарищ командир. Разрешите идти? – усмехнулся ему в спину собеседник, ловко спрятав кастет в рукаве спортивной ветровки…

Уложив Серёжку спать, Катя прикрыла дверь в детскую и подкралась к Сашкиной спальне. Давид настоял, чтобы дочь переехала жить к ним, но та воспротивилась, согласившись лишь переночевать у них сегодня, ибо в квартире, где они раньше жили с Богданом, требовалось навести порядок.

Из-за двери доносилась тихая музыка, любимый Сандрой рок, и журналистка, не спрашивая разрешения, вошла. Девушка лежала спиной к ней, что-то рисуя в своём старом альбоме, но, увидев незваную гостью, быстро сунула книжицу под подушку.

– Я думала, ты спишь без задних ног после такой длительной прогулки. – села на кровать Екатерина, тряхнув влажными короткими волосами. – Как самочувствие, малая? Тебе надо хорошенько отдохнуть.

– Я не устала, наоборот, полна сил и энергии, которую мне девать некуда. – опровергла Сашка, сев и по привычке скрестив по-турецки ноги. – Папа прилетает завтра? По-моему, дрыхнуть надо идти тебе, как мужа собралась встречать, с опухшим лицом и синяками под глазами?

– Да иди ты! – фыркнула Катя, обняв её и вместе с ней повалившись навзничь. – Твой отец видел меня без макияжа в первое же утро после нашей ночи, и теперь вряд ли испугается.

– Не прибедняйся, ты из тех девушек, которым никакая «штукатурка» не нужна. – пощекотала её Алекса.

– Не подлизывайся. Лучше скажи-ка мне, где это ты вчера весь вечер пропадала, а?

Саша перекатилась на бок и подперла голову рукой, глядя в глаза Екатерине открыто и уже без улыбки на лице. Конечно, она ещё не была уверена, как подруга отнесётся к тому, что она видится с Ильёй, да и сама Сандра не знала, как сказать об этом Кате, но лгать не собиралась.

– Мы ездили на кладбище. Я так давно не навещала маму…

– Кто это — мы? – уточнила блондинка, изучающе разглядывая её, и Саша почувствовала раздражение.

Почему она должна оправдываться? В конце концов, не сидеть же ей в четырёх стенах и лить слёзы! Само собой, она безумно волновалась за Богдана, не находила себе места, думая о том, что он в этой ужасной тюрьме, совсем один, и каждый раз, вспоминая его избитого, не могла оставаться спокойной, но ведь она ждёт ребёнка, и ей необходима хоть какая – то отдушина от беспросветной рутины дней ожидания…

Встав с кровати, она подхватила плюшевого кота, подаренного отцом, и обняла игрушку.

– Только не надо сейчас начинать опять этот разговор, ок? Я ездила с Ильёй, он просто предложил навестить могилу моей мамы, вот и всё.

– Сань… – вздохнула Катя, рассматривая на потолке замысловатый узор на обоях. – А ты сама – то что чувствуешь, а? Ну, вот теперь спустя почти четыре года, пока вы практически не виделись с ним. Ты вообще равнодушна к нему?

– Вообще! Он для меня просто близкий друг. Я люблю Богдана. – отрезала та, сердито усадив кота на подоконник.

Сдвинув штору, девушка облокотилась о него и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Расплывающиеся огни города слились в причудливые звенья, и Сашке вдруг захотелось остаться одной. Зарыться головой в подушку, как в детстве и ни о чём не думать.

– Я тебя умоляю, Кать, перестань меня пытать. Мы с ним друзья, это что, наводит на какие-то подозрения? Боже, как мне не хватает Соколовского, я по нему жуть как скучаю, и никто другой мне даром не нужен! Перестань меня изводить!

– Эй… Я же спросила и больше ничего. – ласково сказала Катя и подошла к ней, заставив повернуться. – И чего у нас глазки на мокром месте, м? Всё будет хорошо, Игорь уверяет, что у следствия нет никаких доказательств, а ему удалось добиться тщательно пересмотра дела, и завтра Соколовский будет в Москве. Ты сможешь с ним увидеться!

– Правда? – неуверенно улыбнулась Александра, обняв подругу двумя руками за спину и прижавшись к ней. – Если бы кто знал, как я устала… За что мне всё это, Кать? Чем я так разгневала Бога, что он посылает мне испытания и боль?

– Да я думаю, он здесь ни при делах. – возразила та, поглаживая её по волосам. – Но ты ведь сильная у меня, да? – чуть отстранившись, журналистка посмотрела в глаза Сашке. – Ты сильная, ты справишься. Запомни, малая, что бы ни происходило, какая бы чёрная полоса не тянулась, а иногда даже годами, всё равно наступит белая. Нужно уметь ждать хорошее, и не отчаиваться.

– У меня сердце болит. – тихо призналась Сандра, но, заметив переменившееся лицо Кати, вздохнула. – Да не в том смысле. Уже несколько дней какое-то предчувствие не отпускает. Я боюсь за Богдана.

– Давай-ка пошлём все тревоги к чертям и пойдём пить чай? – строго взглянув на неё, велела Екатерина и потянула её к двери. – Завтра увидишься с ним и перестанешь мучить и себя и меня и всех остальных.

Втолкнув девушку в кухню, женщина включила свет и принялась хлопотать у стола, выкладывая на тарелку нарезанный пирог с черешней.

– М-м, баба Тая просто волшебница! Она как-то меня отругала, мол, у меня руки не с того места выросли. Торт я взялась печь, Санька, ты бы лицезрела этот кулинарный "шедевр", наверное, потом бы вообще торты не ела! – со смехом вспомнила Екатерина, и Сашка улыбнулась, зная, что бабушка вполне способна на такое...