Я дышу, пока ты рядом

Глава 21.

Выходя самым последним в сгущающиеся сумерки, Богдан вдохнул пропитанный гарью выхлопных газов воздух и, опустив сцепленные стальными браслетами руки, взглянул на незнакомого парня, стоявшего чуть поодаль.

Этого типа за проведённые в следственном изоляторе дни он ни разу не видел, и сейчас почувствовал, как кольнуло в затылке. Это ощущение появлялось у него каждый раз при опасности, и появилось оно в далёкие годы его службы в горячей точке. Подойдя к молодому человеку, пока конвойный заполнял какие-то бумаги, Даня попросил огоньку.

Неловко вытащив из пачки сигарету, мужчина сунул её в рот.

– Тоже в столицу на съедение доблестной военной прокуратуре? – усмехнулся Богдан, прикуривая от зажигалки, поднесённой Антоном к кончику крепкой никотиновой трубочки.

– Типа того. – шмыгнул носом тот, и воровато глянул за плечо. – Сегодня будет весело, братан. Устроим маленькое представление для «своих».

– Фейерверк, что ли? Так не праздник вроде…

– А у меня что ни день, то праздник. Давай, бросай эту отраву, не будем нервировать ребяток в форме. У них и так служба нервная. Антоха я, если что. – хмыкнул бандит, первым забираясь в УАЗ с зарешеченным задним окном.

Антон Соколовскому доверия никакого не внушал. Уж больно глазки бегающие, цепкие, и держался развязно, а ещё Богдан заметил, как тот обменялся странными взглядами с охранником, садившимся за руль. Интересно, откуда взялся этот крендель? На военнослужащего не тянет, скорее, рожа бакланская, но, с другой стороны, в нынешней армии развелось столько всякой шелупони, что пойди, разбери, кто есть кто.

Ехали долго, Антон не умолкал, травя байки о своей жизни, а Соколовский думал о том, как там Сашенька. Он безумно соскучился по ней, и ему хотелось верить, что скоро всё это закончится, как уверял Игорь, и он выйдет на свободу. В какой-то момент он умудрился задремать, и встрепенулся, когда машину нещадно тряхнуло, и УАЗ с визгом затормозил. Посмотрев в окно, Даня с удивлением обнаружил, что они стоят посреди лесополосы, и никакого аэродрома поблизости нет и в помине.

Водитель, он же конвоир, зачем-то вышел из салона, и, тихо переговариваясь с кем-то по рации, двинулся в темноту деревьев, плотной стеной окружавших со всех сторон. Происходило явно что-то неладное. Третий парень, которого вместе с ними должны были доставить к вертолёту, беспокойно заерзал, и Антон шикнул на него.

– Тихо! – возясь с наручниками, велел он, ловко отмыкая их какой-то мелкой заточкой, невесть откуда у него отыскавшейся. – Сейчас, парниши, вдохнём воздух свободы. Только, чур, без кипиша!

– Слышь… – подтолкнул его Богдан, когда тот принялся отпирать замок и на его обручах. – Что за лажа, а? Куда это нас привезли? Аэродром совсем не в этих краях.

– А поменьше вопросов, брат, делай, что я говорю, и всё будет в шоколаде. – отозвался Антон, выталкивая его из машины. – Ну, чего копаешься, выходи живее!

– У тебя сговор с ними, что ли? Они побег нам устроили? – возбужденно прошептал Ираклий, лихорадочно блестя в сумраке глазами.

– А про тебя речи не было. – холодно вдруг гаркнул бандит, с размаху саданув парня лбом в голову.

Не ожидавший такого поворота зек крякнул и обмяк, скатившись на сиденье. Ухмыльнувшись и держа кастет у бедра, Антон развернулся к Богдану, хищно скаля зубы. Вся его поза выражала грацию рыси, казалось, он вот-вот прыгнет, заученным движением всадив острие под рёбра жертве.

Соколовский нырнул у него под рукой, когда тот сделал выпад, отскочил назад, жалея, что при себе нет никакого оружия или хотя бы дрянной заточки. Дело принимало отвратительный оборот, однако, он всё ещё не понимал, кто мог провернуть это, и кому понадобилась его жизнь.

– Чего ты хочешь? Затем тебе эта мокруха, а? – усмехнувшись, спросил Даня, уклоняясь влево. – Кто тебя послал, казачок, ты ведь не от дури решил меня прикончить?!

– О том тебе не велено говорить! – облизнув пересохшие губы, возразил Антон, яростно наскакивая на него и размахивая опасным заточенным «пером». – А много будешь знать, на том свете не упокоишься, верно?

Отпрыгнув назад, Богдан отступил за дерево, и, выждав, когда противник приблизится, безжалостно ударил его ногой, отбросив от себя. Тот, судя по всему, был тёртый калач в кулачных, и быстро сгруппировался, вновь ринувшись в атаку. Кастет просвистел возле щеки Соколовского, слегка задев, но и этого хватило, чтобы бритвенно — острый край располосовал кожу. Теплая жидкость хлынула по шее, скатываясь под воротник камуфляжа.

Перед глазами у Богдана всё поплыло, едва он поймал металлический запах крови, накатили воспоминания о войне, как калейдоскоп, замелькали картинки, обрываясь, и сменяя друг друга.

Виски сдавило жгучими тисками, и он пропустил страшный удар в солнечное сплетение, рухнул на колени, тряхнув головой и прогоняя образы прошлого. Он не помнил, как они с Антоном сцепились в схватке, невыносимо стягивала боль где – то в животе. Он смутно различал, как бандит, с трудом поднялся на ноги, прижимая к плечу окровавленную руку и, пошатываясь, развернулся, что-то говоря конвоиру.

Кажется, он отползал куда-то, но точно Богдан не знал. А потом грянул выстрел, мертвая тишина леса оглушила его, навалившись свинцовой тяжестью, отбросила на спину, заставив бухнуться в бессознательность.

Удовлетворенно оглядевшись, Антон скривился, утирая разбитое лицо. Удушающе воняло бензином, и вспышки пламени лизали УАЗ. Пора убираться. Утром или к полудню здесь поработает группа спецов, но ничего, кроме обгоревших трупов и основа машины, увы, не обнаружат…

Катя ни на секунду не присела, то меря шагами комнату, то хватаясь за сигарету (к которым не притрагивалась несколько лет) и Илья не вытерпел:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Сядь. – слегка толкнув её на диван, он сунул руки в карманы джинсов и подошел к камину, рассеянно проведя пальцами по фарфоровым фигуркам зверей. – Ты никуда не поедешь, она сразу поймёт, что что-то случилось. Если хочешь, чтобы Саша пока ни о чём не догадалась, ты должна быть здесь и постараться не выдавать своих страхов!

– Нет. – упрямилась она, обхватив голову ладонями и раскачиваясь из стороны в сторону. – Меня просили опознать тело… Опознать его, понимаешь? Мать твою, Илья, да когда Игорь сообщил, что там только обгоревшие… Обгоревшие…

– Фрагменты тела. – тихо сказал мужчина, и почувствовал, как запульсировала боль в висках, сдавливая нестерпимым жгутом. – Я видел, каково это, когда человек сгорает чуть не заживо… Поверь, Катя, это зрелище не для слабонервных!

– Я никому не поверю, что Дан погиб, пока… – у неё сорвался голос, и последние слова она прохрипела, натужно закашляв: – пока не увижу сама! У меня нервы покрепче, чем ты думаешь, Илья. Я справлюсь. Игорь сказал, что лицо невозможно узнать, но есть почти нетронутые пламенем части… Руки и…

Он не дал ей закончить, рывком поднял и прижал к себе, успокаивающе целуя в висок. Да что там, он и сам ещё в полной мере не осознал всю суть произошедшего. Как тут поверить, что твой лучший друг, с которым ты был вместе с самого детства, вдруг вот так нелепо погиб при странных, невыясненных обстоятельствах?

Но сомневаться в словах адвоката или следователей оснований не было. Вчера днём на месте происшествия работала спецгруппа из Москвы, всё сходилось – два тела, раненый огнестрелом в спину конвоир, жизнь которого висела на волоске и сообщить что-то вразумительное он пока не мог. Да и не факт, что сможет, ибо состояние его оценивалось как критическое, а врачи, увы, не Боги…

Строго взяв с Давида слово ни о чём не говорить Саше, Екатерина села в самолёт с тяжелым сердцем. У неё не укладывалось в голове, что это может оказаться правдой, да и она пока плохо понимала, как сумеет дать вразумительный ответ, увидев… Нет, назвать то, что осталось от лучшего друга тем, как обозначил это Илья, у женщины не поворачивался язык. Возможно, здесь какая-то чудовищная ошибка, и Богдан жив. Но тогда как всё это объяснить, и где же он сейчас?

Сойдя с трапа и пройдя таможенный досмотр, она первым делом позвонила на его номер в Геленджике, однако, ей сообщили о недоступности вызываемого абонента. У Кати болезненно ёкнуло в груди, когда она села в такси и встретивший её Игорь с сочувствием пожал ей руку.

– Ты уверена, что сможешь выдержать эту процедуру? Не буду лгать, зрелище весьма специфическое

– А как ещё мы узнаем правду? – слишком резко, хотя и не хотела этого, ответила журналистка. – У Богдана в России нет близких родственников, как связаться с Макаром, я понятия не имею. И потом… Я должна удостовериться. Боже…

Она закрыла лицо ладонями, впервые не заботясь о том, как выглядит и даже не старалась сегодня хоть что-то сделать, чтобы скрыть следы бессонной ночи и слёз.

– Я не смогу сказать Саньке о том, что он погиб, если… – Катя отвернулась к окну, и адвокат вновь стиснул её пальцы. – Если Богдан погиб. Она ждёт ребёнка, я боюсь её волновать. У неё совершенно слабое здоровье, ты понимаешь, Игорь?!

– Я сам с ней поговорю, только попроси. – тихо заверил мужчина и она с благодарностью слабо улыбнулась ему.

– Нет. Я думаю, это наше, семейное дело, и , как бы тяжело не было, но я должна сама… – порывшись в кармане модного чёрного пиджачка, блондинка выудила сигарету и закурила, до остановки больше не проронив ни слова.

Хмурый старичок в зеленой униформе провёл их с Трофимовым по тускло освещенному коридору, толкнул одну из дверей, и на Катю пахнуло специфическим запахом формалина. Она зажмурилась, стараясь глубоко не вдыхать, а взгляд, как магнитом, притягивало туда, где на двух столах лежали накрытые тканью трупы.

Игорь заглянул ей в лицо, безмолвно спрашивая, готова ли она, и женщина, смахнув слёзы, кивнула. Патологоанатом подошёл к одному из покойников, медленно приоткрыв тело до пояса, и у Екатерины перед глазами замельтешили радужные круги.

Схватившись за руку своего спутника, она в ужасе взирала на то, что когда-то было человеком. Когда-то — ещё вчера…

– Нет… Это не он. – с трудом выговорила журналистка, с уверенностью пройдясь взглядом по обугленным костям и безобразным частицам кожи.

Этот был слишком невысок для Богдана, это она могла определить даже сейчас, по останкам. На ватных ногах двинувшись вперёд, она остановилась у второго стола, и ощутила, как к горлу подступает тошнота. Игорь подал ей влажную салфетку с нашатырём, и Катя прижала её к носу. Наверное, этот момент, когда она увидела на руке у мёртвого парня нечёткий, но всё же различимый рисунок татуировки, Джамалова запомнит на всю оставшуюся жизнь, во всяком случае, именно такая мысль мелькнула в сознании, прежде чем женщина, пошатнувшись, начала оседать.

– Нет… Чёрт возьми, этого не может быть… – уткнувшись в плечо Игоря, простонала Екатерина, и адвокат, кивнув врачу, что тело опознано, поспешно вывел её из прохладного помещения.

Она долго не успокаивалась, рыдая в салоне такси, и Трофимов молча поглаживал её по руке, не находя слов утешения. Да и что тут скажешь? Когда теряешь близких друзей, любые фразы здесь бессильны. Увы, но лечит только время, как бы избито и банально это не звучало.

В «Х.И.М.е.р.Е.» было многолюдно, накануне празднования Хэллоуина молодёжь отрывалась по полной, но Сашка уже жалела, что позвала Илью в это место. Сейчас ей хотелось поговорить в спокойной обстановке, без взрывов хохота и громкой музыки, и она решительно встала.

– Пойдём отсюда. – наклонившись к мужчине, попросила она, подхватив со спинки стула сумочку. – У меня голова, блин, лопнет!

– Ты сама хотела сюда приехать... – натянув кожаную куртку, он бросил на стол деньги и вслед за девушкой двинулся к выходу.

Оказавшись на улице, Александра с наслаждением полной грудью вдохнула, и взглянула на друга. Её не покидало ощущение, что от неё что-то скрывают, к тому же, прошло уже два с лишним месяца, а Игорь почему-то больше не появлялся и не привозил ей новости о Соколовском. Ко всему прочему, его телефон был всё время отключен, а Катя каждый раз находила отговорки и избегала разговоров о Богдане.

– Тебе нужно в первую очередь думать о малыше. – сердилась она, когда Сандра начинала допытываться, почему ей не разрешают увидеться с любимым. – Пойми, все эти судебные тяжбы дело сложное, и от твоего желания ничего не зависит. Просто верь мне, малая, со временем всё образуется, а я всегда рядом, я и твой папа, мы тебя очень любим. Помни об этом.

В этих словах Сашке чудилась какая-то подоплека, однако, добиться хоть чего-то вразумительного от Екатерины ей так и не удавалось.

– Замёрзла? – улыбнулся Терлецкий, глядя, как Саня возится с ремнём безопасности.

Сейчас, на пятом месяце, она уже не могла всё делать быстро, и излишне осторожно старалась вести себя, волнуясь о ребёнке намного больше, чем того требовалось, но он понимал её. Она ведь ещё не знает о том, что Богдан погиб, а ни у кого из них не хватало духа сказать ей об этом. И всё же, Илья склонялся к мнению, что лучше сделать это до того, как Саша сама случайно узнает, ибо тогда разразится буря — с её-то характером, он мог предположить, что она не простит их за молчание.

И вообще, ему казалось, что это неправильно, утаивать от неё правду и давать ложную надежду. Это было жестоко, но Катя упрямо запрещала говорить Саше правду.

– Ага, есть немного. – выпрямилась Сандра, и взглянула ему в глаза. – Илья, можешь считать, что у меня паранойя или надуманные проблемы, но я убеждена, что меня пытаются от чего-то оградить! Папа и Катя ни на шаг не отходят и дело не в беременности, они ведут себя так, будто вот-вот что-то произойдёт, а я чувствую себя загнанной в ловушку мышкой. Эта опека меня накаляет!

– Куда поедем? – спросил он, намеренно не ответив на её возмущенную тираду, хотя прекрасно понимал состояние девушки.

– На кладбище. – тихо сказала она, положив голову на спинку сиденья. – Я хочу навестить маму и пожаловаться ей на всех. Знаешь, если бы она была со мной, они бы не посмели так себя вести! Даже Анька, предательница, говорит, что моё нытье ей надоело, и вообще, её интересует только собственная семейная жизнь! Ты мой единственный друг, Илья.

Он покосился на неё, крепче сжав рулевое колесо. Решимость рассказать ей обо всём снова нахлынула с невероятной силой, и мужчина, свернув на другую ветвь трассы, ведущей к Новодевичьему, чуть слышно выругался.

– Что? – повернулась к нему Сашка, накрыв рукой его колено. – Ты чего такой хмурый?

– Сашуль, послушай… Давай сейчас не поедем к твоей маме, я должен с тобой поговорить. Это очень-очень важно. Да и вечером посещать кладбище – дурная примета, ты же знаешь. Смотри, солнце уже село, поедем ко мне?

– О чём поговорить? – нахмурилась она, сразу почувствовав неладное. Затем улыбнулась. – Да и у тебя ведь Настенька дома, она нам не даст ни минуты остаться вдвоем. По – моему, твоей дочери я всё же нравлюсь, правда? Ты хоть этому рад?

– Конечно, маленькая, я очень хочу, чтобы вы подружились. – не смог сдержать улыбки Илья.

– Отвези меня домой, там нам точно никто не помешает. И ты мне расскажешь свой страшный секрет, а я, так и быть, угощу тебя чаем с черничным вареньем.

Он не стал возражать, что ему было бы, кстати, что-нибудь покрепче «липтона», и молча кивнул, обдумывая предстоящую беседу. Терлецкий был уверен, что Богдан на его месте поступил бы точно так же. Если позволить Сашеньке жить этой чёртовой надеждой, последствия могут быть самые плачевные.

Стянув с гостя куртку, девушка повесила её на крючок, туда же водрузила своё пальто. Стащила сапоги и присела на кушетку, устало вытянув ноги.

– Давай, я сам похозяйничаю? – предложил Илья, присев перед ней на корточки и испытывая желание обнять её.

Даже будучи в положении, с едва заметно округлившимся животом, Сашка казалась хрупкой, и его охватило нежностью к ней. Иногда он и сам себя не до конца понимал, боясь собственных чувств, ибо такой сильной любви ещё ни к одной женщине никогда не ощущал. Ни к одной, кроме неё…

– На самом деле я бы съела чего-то жирного… Торт, например. – вздохнула, лукаво улыбнувшись, Алекса, и он забавно нахмурился, взяв её за руки.

– Это намёк на то, что кому-то придётся идти в магазин?

– А вот и нет! – воскликнула она, оттолкнув его и встав на ноги. – Торт у нас имеется, нужно только чай согреть. Я просто хотела на твою реакцию посмотреть! Кстати… – добавила девушка, входя в кухню. – Настя одна дома? Она не боится?

– Она не одна, и не дома. – сказал мужчина, прислонившись лбом к стене и собираясь с мыслями. – Она сегодня у подружки ночует. Я не стал тебе говорить об этом в машине, ну, знаешь, чтобы ты не решила, что за моим приглашением в гости что-то такое кроется…

– А и не думала! – выглянула из кухни Александра и снова исчезла. – Ну, чего ты там застрял, иди ко мне! Ты ведь любишь вишневый торт, да? И не отпирайся, я знаю, что любишь!

– Кто меня спалил? – усмехнулся Илья, сев на стул и скрестив на груди руки.

– А вот это уже вопрос государственной важности! – исследовав холодильник, девушка извлекла початую бутылку мартини, и водрузила перед гостем. – Не смотри так, я же знаю, что пять капель этого дурацкого напитка, который вы с Даней так обожаете, роли не сыграет. Ну, а если тебя арестуют за вождение в нетрезвом виде, папа тебя вытащит.

– Что бы мы делали без твоего папы… – тихо произнёс он, вдруг вспомнив, как несколько лет назад едва не прикончил Давида.

Видимо, эти мысли отразились и на его настроении, и Сашка обернулась, мгновенно поняв, в чём дело. Шагнув к мужчине, она накрыла его руку, лежащую на столе, свой ладонью и легонько стиснула.

– Илья, давай договоримся. То, что когда-то могло случиться или случилось, это в прошлом, и мы никогда не станет об этом говорить. Признаюсь, узнав о той истории, я очень разозлилась на тебя, но потом, хорошенько всё обдумав, поняла, что ты ни в чём не виноват. Просто иногда в жизни бывают такие ситуации, что у нас нет выбора, либо он есть, но сделать его сложно и не всегда получается с меньшими потерями! А ради своего ребёнка любой нормальный отец или мать продаст душу дьяволу.

Он не ответил, подавив неудержимое желание притянуть девушку к себе, и молча смотрел в её глаза, чувствуя нахлынувшее возбуждение.

Пожалуй, разговор о гибели Богдана было бы лучше перенести, ибо сейчас он не мог заставить себя заговорить об этом. Сашенька была так близко, что он ощущал слабый ванильный запах её волос и, повинуясь импульсу, поднёс длинную прядь к лицу. Александра напряглась, он сразу это понял по тому, как дрогнули её пальцы на его руке.

– Ну… Иди, достань из шкафа сахарницу. – пробормотала Саша, отвернувшись к плите, где закипала вода в чайнике.

– Саш, выслушай меня. – решительно сказал Илья, поднявшись и сунув руки в карманы спортивных штанов. – Я должен сказать тебе что-то. Надеюсь, со временем ты поймёшь, всё, что мы делали, было продиктовано исключительно заботой о тебе, маленькая.

– Что за вступление? – улыбнулась она, с интересом взирая на него, и, услышав, как где – то затренькал телефон, встрепенулась. – Ой, это точно не мой!

– Извини, я на минуту. – прошёл мимо неё Терлецкий в прихожую.

Вытащив из куртки мобильный, мужчина взглянул на экран — звонила Катя. Поначалу он не хотел отвечать, но что-то заставило его кликнуть на зелёную трубочку.

– Илья, ты где? – с ходу набросилась на него подруга, и он оглянулся на стоявшую в дверном проеме Сашку.

– Что такое? Чего ты кричишь?

– Ты мне нужен, слышишь, немедленно, сейчас же! – повелительным тоном произнесла она, и он поморщился, не имея понятия, что ещё выдумала Екатерина, но поняв, что так просто та не стала бы требовать встречи.

– Катюша, что стряслось, а?

– Приезжай к нам, я кое-что придумала. Нам не придётся лгать Саньке, мы обыграем это по – другому, и, поверь, ей будет не так больно. Я тебя жду.

– Это Катя? – нахмурилась Сандра, глядя, как он надевает кожанку. – Что ей надо?

– Саша, прости, мне нужно ехать. – взглянул он ей в глаза, и улыбнулся, шагнув к девушке. – Может, поедешь со мной? Чего тебе сидеть здесь одной, у отца погостишь, я привезу тебя обратно.

– Нет… – подумав, мотнула она головой и забавно сморщила нос. – Папа опять начнёт сюсюкаться надо мной. Мне лучше некоторое время побыть в гордом одиночестве. Увидимся завтра, ты не забудь, что мы собирались на кладбище!

– Я помню. – тихо сказал он, и, не удержавшись, привлёк её к груди, обняв за спину.

– Эй… Отпусти, раздавишь! – шепнула девушка, на прощание чмокнув его в щеку и вытолкала за дверь. – Ну, пока? Расскажешь потом, что там Катюха придумала? У неё, что ни день, новый заскок…

Заметив на лице Соколовского недоумение, Катя наклонилась через стол, умоляюще глядя ему в глаза.

– Пожалуйста, кроме тебя, мне больше не на кого рассчитывать! Помоги мне, Макар, ради памяти твоего брата. Разве я прошу о чём-то запредельном?

Он покачал головой, стараясь вникнуть в суть её просьбы. То, о чём просила Екатерина, было невообразимо, а аферы, пусть и во благо, мужчина не любил. О гибели Богдана ему сообщили только неделю назад — кто-то из знакомых Джамаловой случайно встретил его в аэропорту и сказал об этом ей. Она тотчас примчалась в гостиницу, и Мак не удивился, откуда ей известно, в какой именно он остановился.

– Это абсурд, Катя. – высвободившись, произнес Макар, и, уловив в её глазах протест, невозмутимо продолжал: – ты сама понимаешь, как это будет выглядеть? Саша ведь не глупая, ты думаешь, она не догадается, что я не Данька?

– Ты лучше всех знаешь своего брата, да вы с ним так похожи, что даже мне иногда не по себе! Ну не будь ты таким упёртым, сделай то, о чём я прошу! Неужели тебе все равно, что мать твоего будущего племянника будет страдать?! Она должна выносить ребёнка, и только в наших силах ей помочь.

Обхватив голову руками, Соколовский некоторое время молчал, обдумывая её слова. Возможно, в этом и есть доля истины, но вправе ли они так жестоко лгать девушке?!

– Я скажу ей, что ты хочешь с ней поговорить. – наседала блондинка, потягивая коктейль. – У меня всё получится, я умею на неё влиять. Макар, всё, что от тебя требуется, это сказать ей то, о чём я тебе говорила!

– Мать вашу, ты втаскиваешь меня в авантюру, последствия которой совершенно непредсказуемы! – процедил он, и, совсем как Богдан, взъерошил волосы.

Катя вздрогнула, тотчас обругав себя. Чёрт бы побрал это сходство братьев, ей и вправду стало сейчас неуютно, настолько этот жест был похож на её лучшего друга.

– Хорошо, дай мне её номер. – вздохнул Макар, понимая, что спорить с этой женщиной бессмысленно. – Но, учти, если твой «гениальный» план провалится, Саша пострадает ещё больше! Лучше бы ты отбросила свое милосердие и сказала ей правду, какая она есть. Впрочем, спорить с тобой всё равно что биться головой о бетон. Эффекта и то было бы больше. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь...