Забить гол

Глава 25

Энди

Я влюбилась в Фредди, стала безнадежно одержима им. Как бы я ни старалась подготовиться к игре, все равно продолжала вспоминать нашу ночь.

Каждый раз, когда одна из моих американских выходок сбивала его с толку, он смотрел на меня, изогнув бровь, и мне приходилось напоминать себе, чтобы я не застывала с открытым ртом.

Для человека, который регулярно вызывал изумленные взгляды и перешептывания случайных прохожих, он вел себя так по-обычному.

— У тебя есть номер Принца Гарри? — спросила я, когда мы лежали на кровати.

Он пожал плечами.

— Болван почти никогда не перезванивает.

Я открыла рот от удивления и моргнула. В моем мозгу произошло короткое замыкание, а Фредди сидел забавляясь.

— Значит, это правда? Ты граф или принц, или что-то в этом роде?

Вместо ответа он лег рядом со мной, набросил на нас одеяло и устроился поудобнее, оставив меня в подвешенном состоянии, казалось бы, на тысячу часов.

— Фредди!!!

Он рассмеялся.

— Нет, я не принц. Мой отец был герцогом, что сделало меня лордом. Мой брат, так как он старший, был графом, прежде чем унаследовал герцогство, но теперь…

— Ты говоришь так, как будто это нормально!

— Энди, некоролевские герцоги даже не стоят в очереди на трон. Это почти ничего не значит.

Это было похоже на Фредди — преуменьшать очарование своей жизни. Он хотел быть Фредди, просто еще одним обычным пловцом, но он был Фредериком, красивым герцогом, с телефоном, полным номеров, о которых я могла только мечтать.

— Мы можем написать ему? — вежливо спросила я.

Он оглянулся.

— Гарри?

— Нет! Малышу Джорджу.

— Устала? — спросила Кинсли через проход автобуса, вырывая меня из мыслей.

Я поерзала на сиденье и пожала плечами.

— Нет, не совсем.

— В котором часу ты вернулась?

Я вспомнила прошлую ночь, когда Фредди взял часы со своей прикроватной тумбочке и показал мне мигающие красные огни:

— 00:01, а я обещал, что верну тебя к 21:00.

Я умоляла его продолжить, уверяя, что отличный секс равняется хорошему сну, но он поцеловал меня в макушку и вытолкнул из комнаты так вежливо, как только мог. Он знал, что я нуждаюсь в отдыхе и, если бы я не смогла играть, он был бы первым, кого я обвинила. Так что, хоть я и с радостью бы провела в его комнате всю ночь, я нехотя добралась до своей квартиры и спала одна. К счастью, я была настолько истощена физически, что заснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки.

— Энди? — спросила Кинсли.

— Ой. — Я отбросила свои мысли. — Не поздно, — ответила я.

— Было весело?

Я отчаянно пыталась не допустить, чтобы медленно ползущий румянец окрасил мои щеки.

— Ага, — беспечно сказала я, снова поворачиваясь к окну.

— Еще десять минут! — крикнула наш тренер из передней части автобуса. — Пора сыграть в игру, дамы!

Дерьмо.

Тренер Декер была права. Мне нужно было сосредоточиться. Я подключила наушники к iPod и увеличила громкость до максимума. «Drive» Холзи отбросил все остальное на второй план.

Игра против Колумбии будет непростой. По слухам, они были одной из лучших национальных команд Южной Америки, и они доказали это, выбив Мексику в отборочном турнире. Накануне мы часами смотрели запись матча, и я все еще не была уверена, что нашей защиты хватит, чтобы остановить их стремительный натиск по воротам.

Я покрутила запястье влево и вправо, ощущая боль. Отек уменьшился с последней игры, но я знала, что к концу дня он снова увеличится. Однако выбора у меня не было, справившись с болью, я перевязала запястье лентой. Я положила руку на левое колено и осторожно помассировала, чувствуя, как нервы начинают разъедать меня. Колумбийки были уверены, что прорвутся как минимум дюжину раз, и Лиам сказал, что они в среднем наносили около шести ударов по воротам за игру. Выбора не было. Мое запястье не могло взять выходной. От этого никуда не деться.

Команда из Колумбии состояла из сверхчеловеческих киборгов. Казалось, они были подобраны под один размер, каждая из них была гигантским накачанным убийцей, которого я не хотела видеть вблизи. Мне показалось, что у одной из них были усы (и я говорю не о паре бродячих бакенбард — девчонка соперничала с Роном Свенсоном).

В первом тайме мои защитники играли в полную силу, позволив колумбийкам лишь дважды проверить мои рефлексы перед самым свистком. Их оборона оказалась столь же хороша вплоть до 42-й минуты, когда Кинсли наконец забила хитрым ударом головой. К перерыву мое запястье горело огнем. Адреналин не помог преодолеть постоянную пульсацию, как я надеялась. Каждый раз, когда блокировала или ловила мяч, я вздрагивала, и любые попытки скрыть травму давно прекратились. Тренер Декер пристала ко мне по этому поводу во время перерыва.

— Насколько все плохо по шкале от одного до десяти?

Семь.

— Неплохо. Тройка, — соврала я.

— Ты готова играть во втором тайме? Должна ли я поставить Холлис в эту позицию?

— Нет. Я справлюсь с этим. Я в порядке.

Через пятнадцать минут после начала второго тайма состояние моего запястье превратилось из семерки в восьмерку. Звук с трибун был оглушительным из-за большого числа колумбийских фанатов, которые эхом повторяли испанские песнопения вокруг меня. Там даже была группа людей, человек двадцать или тридцать, которые поставили перед собой задачу дразнить меня. Их голоса гремели позади меня с сильным испанским акцентом. Я хотела выиграть игру, но еще сильнее я хотела, чтобы они заткнулись к чертовой матери. К счастью, ничто не могло прервать их пение быстрее, чем вкус поражения.

Я использовала их раздражающие насмешки как топливо, чтобы продолжать игру.

С моим запястьем все в порядке.

Глубокий вдох.

Отбить мяч.

Глубокий вдох.

Наконец наступила 89-я минута, а счет все еще оставался 1:0. Я не могла позволить Колумбии забить. Еще несколько минут и мы победим. Парни за моей спиной становились все громче, а мяч был у Колумбии. Я осталась в воротах, наблюдая, как наша оборона пытается не отставать. У них устали ноги. Кинсли и Бекка играли всю игру.

Мяч переходил от одного игрока к другому с такой скоростью, что я едва успевала уследить за ним. Я увидела, что мяч находится у Колумбии, и приготовилась к надвигающейся буре. До сих пор я отбила все мячи. Независимо от времени на часах, я сделаю это ещё раз.

28 секунд.

Я изучала их наступательные планы в предыдущие дни и подозревала, что усатая девушка будет их последним шансом, чтобы забить. Я также знала, что чаще всего она выбирает нижний левый угол ворот в качестве своей цели.

Я наблюдала, как их полузащитник начала игру, и я перенесла свой вес на пальцы ног, быстро перемещаясь из стороны в сторону, когда она развернулась, пасуя мяч позади своего защитника, к штрафной отметке. Усатая девушка подняла на меня глаза. Ее взгляд длился меньше миллисекунды, но я заметила, как он метнулся влево. Она отчаянно нуждалась в голе, и я размышляла, то ли она замышляет свой удар, то ли блефует.

Черт.

Она замахнулась, чтобы ударить, и я нырнула, чтобы прикрыть левую сторону ворот. Весь стадион затаил дыхание, когда футбольный мяч пролетел по воздуху. Я правильно угадала направление, но она пнула его выше, чем обычно. Время замедлилось еще больше, и я могла представить себе мяч, скользящий мимо меня в ворота. Когда мяч пролетал надо мной, я изо всех сил потянулась вверх. Мяч задел кончики моих пальцев, перелетел через белую перекладину и приземлился за пределами поля.

У меня был мимолетный момент внутреннего торжества прямо перед тем, как мое тело ударилось о землю и боль пронзила меня.

Все побелело.

Ужасно больно.

Это было самое острое ощущение, которое я когда-либо испытывала. Оно вызвало тошноту у меня в горле и затуманило мир вокруг меня. Я зажмурилась и рухнула обратно на газон, раскачиваясь вперед-назад, прижав запястье к груди. Слова проклятия сорвались с моих губ, но я их не расслышала. Я придерживала свое запястье и пыталась сдержать рвоту, но это было бесполезно. Боль так крепко сжала меня, что я ничего не могла увидеть.

— Энди! — крикнула Кинсли. — Энди!

Я открыла глаза и увидела, что она склонилась надо мной, обеспокоенная, но слишком счастливая, чтобы стереть улыбку с лица.

— МЫ ПОБЕДИЛИ! ТЫ СДЕЛАЛА ЭТО!

Бекка шла прямо за ней, и вместе они попытались взять меня под меня руки, чтобы помочь мне встать. Я плакала горючими слезами, которых не замечала, пока они не начали скатываться с моего подбородка и падать на мою вспотевшую майку.

— Ребята, я думаю… — я попыталась выговорить слова, но запыхалась и испугалась.

Я не могу…

Если бы я сказала вслух то, о чем думала, это стало бы реальностью.

У меня сломано запястье.

Конец.

Моя олимпийская карьера окончена.

Я помнила обрывками, как покинула поле. Врач осмотрел мое запястье в раздевалке, осторожно сняв ленту, так что синяки, спрятанные под ней, наконец, увидел тренер. Запястье выглядело плохо, черно-синее и намного хуже, чем до игры.

Тренер Декер пришла в ужас.

— Так было до сегодняшнего дня? — она запустила пальцы в волосы и потянула за пряди. — Такие вещи могут положить конец твоей карьере, Энди! Ты это понимаешь?!

— Я…

Мои объяснения были напрасны из-за её гнева. Она только что потеряла своего звездного вратаря. Моя команда пострадает. Конечно, мы устранили Колумбию, но у нас все еще оставались две важнейшие игры: полуфинал и финал. Конечно, у нас были запасные вратари в составе, но поскольку конкуренция становилась все жестче, наша защита не могла работать на резервном питании.

Доктор, я не расслышала его имени, а может, он даже не удосужился представиться, вытащил из кармана мобильник.

— Давай спустимся на рентген. После этого мы узнаем больше.

Рентгеновский кабинет был темным и маленьким. Техником была миниатюрная девушка, которая говорила на ломаном английском и пахла розами. Она заставила меня подставить запястье под рентгеновский аппарат, и когда поправила его, ее темные глаза посмотрели на меня с жалостью.

— Больно?

Я знала, что они должны были получить правильный угол, чтобы увидеть полную картину повреждения.

— Немного, но я в порядке, — солгала я сквозь стиснутые зубы.

Кинсли и Бекка ждали вместе со мной в кабинете врача, пока рентгенолог осматривал снимок. Первые несколько минут мы сидели в тишине, слишком взволнованные, чтобы вести светскую беседу.

— Твоя мама звонила без остановки. Ты хочешь ей перезвонить? — спросила Кинсли, держа в руке мой телефон.

Я покачала головой, не сводя глаз со стены за столом врача. Это было то место, где должен висеть диплом, но кабинет был временным, и доктор вернется в Соединенные Штаты после окончания Олимпийских игр. Нет необходимости в дипломе.

— Все будет хорошо, — сказала Бекка.

Я проигнорировала ее. Если у меня сломано запястье, то все кончено. Олимпиада, Рио, футбол — все это. Я была хороша, но, если не была в форме, меня можно было заменить. Это было так просто.

Через несколько минут доктор постучал в дверь и вошел в кабинет.

— Энди, у нас есть хорошие и плохие новости, — сказал он, обойдя вокруг стола и бросив передо мной мой рентген. Он сразу перешел к делу, никаких любезностей или рукопожатий, я это ценила.

— Твое запястье не сломано.

Кинсли, Бекка и я испустили коллективный вздох, как будто это было поставлено заранее.

— Тем не менее ты все еще не можешь играть. Ты растянула несколько связок, и еще больше усугубила существующее воспаление своих мышц и сухожилий. Единственное, что ты можешь сделать, и то, что уже должна была, это прикладывать лед, отдыхать и, в конце концов…

Я покачала головой, полная решимости.

— А что будет, если я сыграю?

— Энди, — прошипела мой тренер.

Я даже не заметила, как она прокралась за доктором.

— Ты увидишь деградацию мягких тканей и прогрессирование тендинита, возможно, до хронического состояния. Мы говорим сейчас о «в лучшем случае». Проблема в том, что без надлежащей гибкости и естественного диапазона движений любое изменение давления влияет на костную структуру. Ты рискуешь катастрофическим переломом, операцией и трудным восстановлением. Поэтому я рекомендую взять, по крайней мере, шесть недель отпуска, отдыха и физиотерапии, после чего мы проведем повторный осмотр.

Я встала и покачала головой.

— Нет.

Он отшатнулся, как будто я его ударила.

— Энди, мы должны сделать то, что будет лучше для тебя в будущем.

— Я не поеду домой. Я остаюсь и сыграю последние две игры.

— Нет, это не так, — поправила мой тренер тоном, не оставлявшим места для переговоров. — Извини, Энди, но тебе нужно время, чтобы принять эту информацию.

Я резко повернулась к ней лицом. Она скрестила руки на груди. Ее белые волосы были стянуты в конский хвост, который выглядел достаточно тугим, чтобы перекрыть кровообращение. Она внушала мне страх с первого дня тренировочного лагеря, но я научилась читать её. Эти скрещенные руки, суровый взгляд — все это было притворством.

— Ты молода, и это твоя первая Олимпиада. Если мы сейчас не будем рисковать, у тебя будет еще много чего впереди. Ты сможешь остаться в Рио со всей командой и начать физиотерапию на запястье. Если все пойдет хорошо, ты будешь готова к Чемпионату мира, а со временем и к следующей Олимпиаде.

Нет, нет, нет.

— Нет, тренер, я смогу играть, — возразила я, поворачиваясь и поднимая запястье в качестве доказательства. Не было ни содрогания, ни вздоха боли. — Я в порядке.

Она раздраженно покачала головой.

— Не дави на меня, Энди, или я отправлю тебя домой.

— Оставьте меня на воротах.

— Не мешало бы держать ее на скамейке, — сказала Кинсли. Она была любимым игроком тренера. Если кто и мог убедить ее пойти на компромисс, так это она. — Пусть она сидит в стороне во время игр. Это лучше, чем ничего.

— Я согласна, — поддержала Бекка.

Тренер взглянула на доктора, потом снова на меня. Ее голова опустилась, и мое сердце упало в груди, прежде чем она ответила.

— Я подумаю над этим.