Забить гол

Глава 7

Энди

— Впусти нас, Энди!

Господи, помилуй.

Я засунула руку под подушку и закинула ее себе на лицо, чтобы не крикнуть Бекке и Кинсли «проваливайте». У меня было четыре, может, пять минут в одиночестве с того момента, когда я вернулась с тренировки. Я приняла душ, переоделась, но я хотела посмаковать это время и понаслаждаться тишиной, прежде чем Кинсли и Бекка смогут осквернить ее. В автобусе по дороге домой они пытались загнать меня в угол, но я надела наушники и игнорировала их. Какое-то время мой план работал, но сейчас казалось, что они не собирались принять «нет» за ответ.

Я прибыла в Рио меньше двадцати четырех часов назад и еще не освоилась. Я не закончила распаковывать вещи, не звонила маме, и у меня не было ни одной спокойной минуты, чтобы обдумать, что произошло вчера с Фредди.

Эта встреча произошла на самом деле? Я правда кинула трусики ему на голову, как стриптизерша на мальчишнике?

— ЭНДИ! Впусти нас, у нас есть для тебя подарок.

Я застонала, встала с кровати, открыла дверь и обнаружила, что Кинсли и Бекка — капитаны моей команды, два человека, которых я должна уважать больше всего — стоят в дверном проеме, одетые в одинаковые плюшевые комбинезоны в стиле единорогов.

— Вот, у нас есть один для тебя, — сказала Кинсли, вручая мягкий комбинезон с рогом мне в руки и проходя мимо меня в комнату.

— Три амиго! — заключила Бекка, побежав и прыгнув на мою кровать. С ними никогда не было скучно, вот почему я так быстро подружилась с ними в первый день отборов.

— Думаю, что твой матрас лучше, чем мой, — сказала Бекка, прыгая вверх и вниз в попытке проверить свою теорию.

— Они одинаковые, — рассмеялась я, упаковывая пижаму в свой чемодан.

— Чем планируешь заниматься остаток дня? — спросила Кинсли, занимая место рядом с Беккой.

Я пожала плечами.

— Распакую вещи, обустроюсь, и наконец, позвоню маме.

Кинсли кивнула.

— Мы хотим спуститься вниз и осмотреть первый этаж, если хочешь, пошли с нами. В нашем комплексе самый большой фуд-корт, поэтому, думаю, там тусуются большинство спортсменов.

— Мне правда нужно позвонить маме. Она уже написала мне раз тридцать.

Правда, так и было. Женщина была клинически безумна.

— Все нормально, мы можем подождать, — предложила Кинсли с улыбкой.

Так как никто из них не предпринял попыток покинуть мою комнату, я вышла на балкон, чтобы позвонить маме.

Мои родители, Кристи и Конан Фостер, были роботами. Милыми, благожелательными роботами. Они выросли в Вермонте, мои бабушки с дедушками выросли в Вермонте, и мои прабабушки с прадедушками выросли в Вермонте. Где-то в течение всех этих поколений, выросших в суровых зимах, их личности были заменены доброжелательными любителями кленового сиропа. Их любимое веселое времяпровождение — закутаться в кашемировые свитера поверх клетчатых рубашек и устроить пикник в парке. Они были членами загородного клуба нашего маленького городка и проводили все свое свободное время, листая каталоги магазина «L.L.Bean», само собой, они были шокированы, когда произвели на свет такую дочь, как я.

Первые четырнадцать лет были настоящей борьбой. Моя мама настаивала, чтобы я посещала танцевальный кружок, но я настояла на футболе. Так продолжалось до тех пор, пока в пятнадцать лет я не получила место в молодежной национальной сборной, и мама наконец-то позволила мне сорвать танцевальные плакаты в моей комнате. Во время старшей школы я заменила их на плакаты звезд футбола: Эшлин Харррис, Хоуп Соло и Криштиану Роналду. Нужно признать, что Криштиану в основном для красоты. А еще, я любила потирать его пресс, как животик Будды, на удачу перед игрой.

— Энди, ты используешь антисептик для рук, который я упаковала в переднем левом кармане сумки? — спросила мама, как только взяла трубку.

Это был ее первый вопрос. Ни каких: Как в Рио? Как олимпиада? Тренировка?

— Да, — вздохнула я. — Но ты серьезно упаковала двухлитровую бутылку жидкости в мою ручную кладь? Мне пришлось переложить ее в багаж, и она пролилась на половину моего нижнего белья.

— В Бразилии все по-другому, — она прошептала «по-другому», как будто это было унизительно. — Кроме того, тебе не повредит иметь дополнительно почищенное белье.

Я закатила глаза.

— Да, мама, это приоритет номер один в борьбе за золотую медаль.

Она радостно заверещала, принимая мой сарказм за правду.

— Просто дай мне знать, если тебе будет нужно больше нижнего белья.

Я придвинулась ближе к балкону, смущенная разговором.

— Нет, мам, не надо отправлять мне больше нижнего белья. — Я попыталась сменить тему: — В апартаментах весело. Я живу вместе с Кинсли и Беккой.

— Они поселили всех вас в одни апартаменты? Насколько это может быть безопасно?

— Охрана разрешает входить только тренерам и спортсменам. Для гостей есть специально отведенные часы, и они…

— Милая, угадай, что я смотрела утром, пока занималась на беговой дорожке!!! — она даже не заметила, что перебила меня.

— Что?

— Я пытаюсь проходить хотя бы милю или две каждое утро. Даже иногда включаю Тейлор Свифт, но не говори своему отцу, он думает, что ее музыка просто…

— МАМ. Что ты смотрела утром?

— Ох, на CBS был короткий спецвыпуск.

Она любила говорить CBS, как будто это было живым существом.

— Ты слышала о Фредерике Арчибальде? Они сделали сенсационный материал о его воспитании и пути на Олимпиаду.

Мой желудок ухнул вниз от упоминания его имени. Не было никакой возможности избежать его персоны?

— Очевидно, что он английский принц или что-то подобное!

Я рассмеялась и покачала головой.

— Мам, он не принц. Он просто парень из команды пловцов.

Она шикнула на меня.

— Нет-нет, поверь мне. Подожди, я зайду в Google.

Боже мой.

Десять минут спустя — после того, как она случайно перезагрузила свой компьютер и дважды обновила антивирусное обеспечение — она нашла статью.

— Вот! Здесь говорится… — она затихла, перемещаясь по комнате, и я знала, что она искала свои очки для чтения в чехле, окрашенном под черепаху. — Его отец был герцогом Фарлингтонским и до его смерти Фредди называли лордом Фредериком Арчибальдом, но теперь он Его Светлость, Фредерик Арчибальд, граф Норхиллский и герцог Фарлингтонский!

Подождите. Что?

Я рассмеялась.

Это невозможно.

Она так говорит, будто Фредди живет в Средневековье. Я даже не знала, что герцоги все еще существуют.

Я отвернулась от окна и прижала телефон ближе к уху. Она продолжала болтать о спецвыпуске CBS, но я не могла осмыслить то, что она сказала.

Фредди был ГЕРЦОГОМ?

Он трогал мою руку! Он трогал мою задницу! Можно сказать, что он посвятил меня в рыцари, а я бросила ему трусики на лицо, как простолюдинка. Боже.

— Мам, мне нужно бежать, — сказала я, потрясенная открытием.

— О? Уже? Ладно, хорошо. Просто используй тот антисептик для рук и попытайся найти Фредерика. Я бы хотела показать твоей бабушке твое фото с членом британской королевской семьи.

О Боже мой.

— Хорошо, мам. Звучит отлично.

— Ох, подожди! Здесь также сказано, что три недели назад…

Я повесила трубку, прежде чем она могла продолжить. Я любила ее, правда любила, но если она начала, ее было сложно остановить. Ты либо прерываешь ее на середине предложения, либо превращаешься в мумифицированный труп на балконе.

К тому времени, как я вернулась внутрь, Кинсли и Бекка переоделись из своих комбинезонов в джинсовые шорты и футболки. Мы отправились к фуд-корту, и, хотя мой живот урчал без перерыва, я не могла перестать думать о том, что мне только что рассказала мама. Был ли Фредди на самом деле членом британской королевской семьи… подождите, герцоги могут быть из королевской семьи? Кому какое дело? Если Фредди и правда был герцогом, то шансы, что мы снова останемся наедине, сводились к нулю. Он, вероятно, не будет тусить в олимпийской деревне, как другие спортсмены. Он будет распивать чай с малышом Джорджем.

— Ты думаешь о Фредди? — спросила Кинсли, когда мы вышли из лифта на первом этаже.

Я пожала плечами и солгала.

— Нет.

— Потому что есть кое-что, что ты должна узнать, прежде…

Я подняла руку вверх.

Вот честно, могут все перестать говорить о нем?

Благодаря маме и Кинсли я никогда не выкину его из своей головы. Я приехала в Рио играть, а не зацикливаться на парне.

В Лос-Анджелесе я привыкла к популярности Кинсли, но ходить с ней по деревне — это как составлять компанию Тейлор Свифт на Грэмми. Когда мы ступили на фуд-корт, все головы повернулись в нашем направлении: спортсмены, семьи, друзья, тренеры — неважно, из какой страны они были — они знали, кто такая Кинсли Брайант, благодаря ее замужеству с Лиамом Уайлдером и стремительному взлету футбольной карьеры.

Я встала за ней и позволила ей взять на себя основную массу внимания. Она наслаждалась этим так, как я никогда не смогу. Мне нравились возможности, которые появлялись, когда у тебя были спонсоры и льготы, которые были, когда ты становишься Олимпийским спортсменом, но также мне нравилось ходить по супермаркету в трениках, не боясь поджидающих папарацци снаружи. У Кинсли не было этой роскоши.

— Лучше привыкай к этому, — сказала Кинсли, смотря на меня через плечо. — Как только ты пронесешь флаг на церемонии открытия Олимпиады, люди со всего мира будут знать тебя в лицо.

Я поежилась от этой мысли. Когда олимпийский комитет спросил, хотела бы я быть одним из знаменосцев, я была в восторге и согласилась без раздумий. Сейчас, когда я следовала за Кинсли мимо столов и замечала любопытные взгляды, я поняла, что совершила ошибку. Я не была готова обменять свою относительную безызвестность на славу.

— Оу, осторожно, — сказала Бекка, утягивая меня в сторону, прежде чем я столкнулась с группой спортсменов, идущих в противоположном направлении.

Фуд-корт был настоящим рестораном для спортивных звезд разных стран. Мы направились в фитобар у дальней стены, и я осматривала толпу, приглядываясь ко всем.

Было удивительно легко различать спортсменов разных видов спорта по определенным признакам. Регби и тяжелая атлетика проходили пять различных секторов, наполняя свои подносы количеством еды, которой хватило бы обычному человеку на год. Группа сербских баскетболистов сидела в углу, и команда австралийских гимнасток рядом с ними выглядела как хоббиты.

Несмотря на очевидное различие в размерах тела, невозможно было отрицать того факта, что каждый человек был молод и в своей лучшей форме. Неудивительно, что насчет олимпийской деревни ходило столько слухов — сотни привлекательных спортсменов с энергией, которую нужно было экономить, были обречены попасть в неприятности.

— Какой сок ты хочешь? — спросила Кинсли, отвлекая меня от обзора помещения. Мы были в начале очереди, а я еще даже не посмотрела меню.

— Думаю, что хочу смузи.

Она рассмеялась.

— Ну, здесь около пятидесяти видов, поэтому…

Кинсли перебил звук визга девушки позади нас, что я почти оглохла на левое ухо.

— СВЯТОЕ ДЕРЬМО, — закричала она, толкнув локтем подругу. — Это Фредди!

— Не может быть! Не может быть! — визжала ее подруга.

Мой желудок сжался, когда я посмотрела через плечо. Девушки были ниже меня, и, когда я повернулась, слабый запах хлора заполнил воздух. Они определенно были спортсменками, и, судя по их похожим манерам, я предположила, что синхронистками.

— О Боже мой. Он идет сюда, — сказала первая девушка. — Я хорошо выгляжу?

Если Фредди шел по направлению к ним, следовательно, он шел по направлению ко мне. Мое сердце учащенно забилось в груди, когда я посмотрела в сторону и увидела, что Фредди с несколькими парнями подходит к фитобару. Он еще не заметил меня, что было к лучшему, потому что я не могла перестать смотреть на него. На вечеринке прошлой ночью было темно, и алкоголь затуманил мой взор. Но сейчас, на фуд-корте, не было никаких сомнений в его привлекательности.

Я стояла неподвижно, когда ко мне пришло понимание, как удар в живот, что хороший внешний вид Фредди намекает на то, что он всю жизнь мог манипулировать людьми с помощью застенчивых улыбок и очаровательных слов. Его добрые глаза и милая улыбка говорили, что в своей жизни он никогда не вступал в конфликты, но его точеный подбородок и острые скулы говорили, что он мог бы.

Он пытался изучить меню, но вокруг него было слишком много волнения. Очередь спортсменов начала образовываться сбоку от него, как если бы это было отрепетировано заранее.

— Могу я получить автограф для мамы?

— Фредди! Где ты остановился на играх?

— Могу я увидеть твой пресс?

На него сыпались вопрос за вопросом. И какой бы популярной ни была Кинсли, это и в подметки не годится Фредди. Он привлекал внимание, как будто был рожден для этого, и когда он улыбался и любезно раздавал автографы, я вспомнила, что, возможно, это был тот самый случай.

Я использовала толпу, чтобы скрыть, что пялюсь на него, или, возможно, я думала, что у меня получалось это скрыть. Я открыто таращилась на него, когда он передал лист с автографом и посмотрел в мою сторону. Его взгляд остановился на мне, и он однобоко улыбнулся. Постепенно его улыбка становилась все шире, пока я пялилась.

— Энди, — зашипела Кинсли, пытаясь пробраться через мой дурман.

Я моргнула, потом еще раз. Фредди слегка махнул мне рукой, и я отвернулась, чувствуя, как тепло и смущение покрывают мою кожу.

— Святое дерьмо, — выдохнула я, не осознавая, что сдерживала дыхание. — Как долго я пялилась на него?

Кинсли взяла меня за руку и сильно сжала ее.

— Думаю, что ты была в ступоре примерно секунду.

Я зажмурила глаза и застонала себе под нос. Затем рука постучала мне по плечу — это была девушка — пловчиха, голос которой был похож на то, как будто ногтем проводили по доске.

— Эм, извини. Ты знаешь Фредди?

Прежде чем я смогла ответить, встряла ее подруга.

— Если да, ты можешь нас представить? Просто…

Кинсли подняла руку, чтобы прервать их.

— Она не знает его. Очевидно, он махал буфетчику, — сказала она, указывая на пожилого бразильца за стойкой.

Я заставила себя двигаться вперед в очереди и продолжала смотреть перед собой, но волнение позади меня было очень сложно игнорировать. Люди шептались, девушки визжали, вспышки камер сверкали вокруг, когда Фредди фотографировался со своими фанатами. Я сделала шаг вперед и заказала клубнично-банановый протеиновый смузи, и, когда я повернулась, чтобы найти место, то проигнорировала сильное желание посмотреть в его сторону. Было болезненно отказывать себе в простом удовольствии, и я все еще оплакивала этот факт, когда он обогнул очередь и потянулся к моей руке. Его ладонь коснулась моей, и мое сердце остановилось. Он крепко сжал мою руку, только на мгновение, затем отпустил.

Ла-а-а-а-а-адно-о-о.

Я определенно получила сердечный приступ. Это конец. Я умру в очереди за смузи. Я не могла дышать, и моя грудь болела, и затем он улыбнулся и начал говорить, но я ничего не могла услышать его из-за громкого стука своего сердца.

— Извини, — я ненамеренно закричала. — Что?

Он улыбнулся шире, упиваясь тем, что сбил меня с толку. Я могла сконцентрироваться только на его глазах — ясном оттенке светло-карего, который обещал быть моей погибелью.

— Твой смузи, — сказал он с явным британским акцентом. — Ты оставила его.

Я оглянулась и увидела, что девушка за прилавком размахивает в воздухе моим смузи, как метрономом.

— Тебе он не нужен? — спросила она озадаченно.

Я поморщилась.

Я еще не взяла его? Очевидно, нет.

Я опустила голову, когда пошла к ней назад и забрала смузи. Каждый человек в очереди наблюдал за моими движениями: либо потому что они думали, что я была не в себе, либо потому что Фредерик Арчибальд только что коснулся моей руки. Его прикосновение было теплым, а ладонь крупной, и он без труда обхватил мою.

Я простояла в очереди за смузи добрые двадцать минут, а затем ушла с пустыми руками, слишком ошарашенная, чтобы придать этому значение. Все из-за Фредди-гребаного-Арчибальда — который, кстати, все еще смотрел на меня.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза, когда проходила мимо, и он улыбнулся маленькой скрытной улыбочкой, которую, уверена, я буду анализировать часами.

— Увидимся, — сказал он, и это прозвучало больше как обещание, чем банальная фраза при прощании.

Кинсли и Бекка не сказали ни слова, когда мы заняли свои места за столом, настолько далеко от Фредди и его восхищенных фанатов, насколько возможно. Я намеренно села спиной к нему и уставилась на смузи.

— Серьезно, Энди, тебе нужно быть спокойнее рядом с Фредди…

Кинсли снова начала что-то болтать, но я не слушала. Она точно собиралась сказать: «сфокусируйся на футболе» и «держись подальше от парней», и «не ходи на вечеринки» и «думай об игре», а я не хотела этого слушать.

Я вытащила телефон из сумки и обнаружила сообщение, которое мама отправила мне после того, как я повесила трубку. Я открыла его к большому неудовольствию Кинсли.

— Энди! — сказала Кинсли. — Ты слушаешь?

Мама: Ты не дала мне закончить! Фредерик обручен. Можешь в это поверить? Может, если вы двое подружитесь, тебя пригласят на королевскую свадьбу! Или, может, у него есть друг… возможно, еще один герцог! Бабушка будет так взволнованна!

НЕТ! Обручен? Обручен? Нет. Нет. Нет.

Мой желудок сжался от боли. Это было неправильно. Он должен был быть одинок.

Мы должны были касаться рук друг друга и обмениваться лукавыми улыбочками…

— Он обручен? — спросила я, слыша шок в своем голосе.

Я опустила телефон на стол, и Кинсли наклонилась, чтобы прочитать сообщение.

Когда она сделала это, то посмотрела на меня, сочувственно нахмурившись.

— Вот что я пыталась сказать тебе все утро. Фредди женится на девушке по имени

Кэролайн Монтегю. Помолвка была объявлена несколько недель назад.

В этом не было смысла.

Кто такая Кэролайн Монтегю?