Заложница

Глава 9

Какое-то время они бежали со спринтерской скоростью, повороты становились все более узкими. Последствия ее неудачи били по Еве с каждым шагом.

Она запаниковала. Не смогла сохранить хладнокровие, и теперь наноботы включились в работу, стимулируя ее гормональный цикл, и ее обдало жаром.

Наноботы касались внутренний поверхности ее бедер. Вызывали боль в ее чувствительной груди. Набухающем клиторе. Каждый шаг приводил к мучительному трению и пульсации, словно насмехаясь над ней, ведь ее похититель был прав. Она не более чем приманка, племенная девчонка и невеста. Именно та, кем ее сделал Холлисворт.

Успокойся! Она заставила себя сделать глубокий вдох.

В конце концов, она не в первый раз оказывалась в таком положении. Несколько раз, пока она была в бегах, таблетки заканчивались раньше, чем находила поставщика, которому могла бы доверять. Во время этих моментов отыскать донора спермы получалось на удивление легко.

Объяви, что тебе нужен секс, и мужчины из Совета и не только в изобилии готовы подчиниться. Некоторым не требовалось больше ничего, кроме ее признания, и они сразу же широко раздвигали ее ноги, прежде чем она успевала снять одежду. Другие настаивали на том, чтобы не торопиться. Лапая ее грудь, ощупывая по какой-то беглой схеме: рука здесь, рот там, повернуть и сжать — они, казалось, ожидали, что это вызовет желание и возбуждение — как будто она этого хотела. На самом деле эти грубые, хаотичные ласки порождали у нее только отвращение.

Даже ее попытки представить каждый сексуальный акт как победу над Холлисвортом — ведь внутри нее был не он — ни к чему не приводили.

Это совсем не ощущалось победой. Лишь очередная зарубка на душе.

Потому что она знала правду. Был ли это он или кто-то другой, Ева все еще находилась под контролем наследия своего мужа. Ее все еще заставляли раздвигать ноги и быть шлюхой, как он и задумал.

И она никогда не освободится от него, пока не избавиться от нанотехнологии в своем теле раз и навсегда.

Ева пыталась дышать, преодолевая нарастающий прилив паники.

Она должна найти способ достать таблетку. Украсть этот кусок руды и сбежать, пока ее не заставили умолять очередного грубияна, ненавидящего ее, совершить немыслимое.

— Может… может, мы остановимся, чтобы попить воды? — Ева подавила слабый стон.

— Нет.

Он стремился к определенной цели. Ева была уверена в этом. Так же как и в том, что куда бы они ни направлялись, это не сулит ей ничего хорошего.

Плотно сжав губы, она попыталась снова:

— Здесь всегда так?

Полная тишина.

Теперь, когда она накормлена и напоена, похититель, казалось, снова потерял к ней интерес.

— Пожалуйста. Мне… мне нужен перерыв. — Ева понимала, что испытывает судьбу, но какой у нее выбор у нее? Ей необходимо, чтобы путы между ними ослабли, и тогда она сможет взять свою таблетку. Альтернатива была слишком ужасной, чтобы думать о ней. — Просто небольшой отдых…

Путы на ее запястьях натянулись, как только Валдус дернул ее вперед и вниз.

В момент, когда ее задница коснулась пяток, Ева отпрянула назад, ее связанные руки взметнулись вверх, чтобы защитить лицо, готовясь к удару.

Только боль так и не пришла.

Ее взгляд устремился на похитителя.

Он внимательно рассматривал ее спину, сжав брови в одну линию. Его руки, все еще крепко сжимавшие оружие, не приближались к ней.

Жар опалил ее лицо и шею.

Она пыталась внушить себе, что не имеет значения, о чем он думает, но, опустив руки обратно на колени, не смогла встретиться с ним взглядом.

И тут с другой стороны скалистого выступа раздался крик о пощаде, за которым последовало грозное рычание. Все остальные заботы тут же вылетели из головы.

Ева знала эти звуки.

Тело пробрал ледяной озноб.

Она ждала момента, когда Валдус отвлечется, но не такого. Да никогда в жизни.

Мозолистая рука накрыла ее рот, заглушив протест в горле.

— Ни звука. — Глубокий голос похитителя прошелестел у нее над ухом. — Не меньше семи заключенных на другой стороне этой скалы. Они не знают, что мы здесь, и пусть так и останется.

Сердце с силой заколотилось о ребра, но ей удалось кивнуть.

Его рука опустилась.

Ева судорожно втянула воздух.

Она видела, как ее похититель без проблем расправился с тремя нападавшими, но с семью? Шансы невелики.

— Дай мне оружие, — пробормотала она. — Я тоже могу драться.

В его взгляде вспыхнуло ослепительное веселье.

— То есть ты можешь ударить меня ножом в спину? Я так не думаю.

— Мы не можем просто сидеть и ничего не делать.

Валдус притянул ее к себе, пока они не оказались нос к носу.

— Единственный вариант, который поможет тебе выбраться отсюда, — это смерть. Мне вставить тебе кляп, или ты будешь хорошей пленницей и заткнешься к черту?

Ее рот захлопнулся.

Он удовлетворенно кивнул.

— Мы ждем.

Ева снова возненавидела его.

Он был чудовищем. Бесчеловечным зверем.

Крики с той стороны становились все громче.

Пот струился по спине Евы, кожа то вспыхивала, то покрывалась холодными мурашками, дыхание становилось все более учащенным, когда воспоминания, которые она хранила в глубине души, вырывались на поверхность, требуя своего. Она пыталась вспомнить, что делала Белла. Где они могут ее искать. Вычислить количество руды, необходимое для изготовления сыворотки.

Ничего не получилось.

Крики сменились визгом с более высокой тональностью. Совсем как ее собственные.

За исключением того, что она умоляла. Кричала. И в конце концов, ненавидя себя, широко раздвинула ноги и пообещала подчиниться, когда…

— Здесь четыреста двадцать семь километров туннелей. Мы называем это лабиринтом. — Внезапное прикосновение теплых губ к кончику уха резко отличалось от льда на ее коже.

Ее голова метнулась в сторону и вверх.

Похититель пристально наблюдал за ней. Эти пронзительные голубые глаза фиксировали каждую слабость, которую она прятала: ее слишком быстрые вдохи, дрожь, пробегающую по спине, то, как ее ногти скребли по обнаженной руке, словно могла проникнуть внутрь и избавиться от затаенного стыда.

— Трудовой лагерь разделен на двадцать один сектор. В первом секторе находится пищеблок, в остальных — пятнадцать действующих шахт и множество мертвых зон. Вас привезли в первый сектор, нейтральную зону. Туда поступает все свежее мясо, хотя лишь немногие доживают до смены.

Удивление проскочило в ее глазах. Она уже достаточно узнала Валдуса, чтобы понять, что он не так легко выдает информацию.

— Трудовой лагерь — это лабиринт, полный поворотов и изгибов, — продолжал он. — Но в нем также есть бесконечное количество мест, где можно спрятаться.

— Вы все исследовали? — Не в силах сдержаться, она прильнула ближе к нему, позволяя теплу его кожи проникнуть в ее.

Несколько ударов сердца назад она ненавидела его силу. Теперь отчаянно нуждалась в ней.

— Каждый бесплодный дюйм. — На его квадратной челюсти напрягся мускул, но Валдус не отстранился.

Даже когда ее бедро прижалось к его бедру. Ее обтянутая униформой нога плотно притиснулась к голым, рельефным мышцам.

Плоть, кровь и чувства.

Мужчина.

В котором, в конце концов, осталось немного милосердия.

Их взгляды встретились.

Осознание пронзило ее кожу. Незнакомое и неприятное.

Отчаянно пытаясь сдержаться, она оторвала взгляд от его лица.

— Что насчет вентиляционной шахты, которую мы прошли два поворота назад? Ее исследовали?

Его взгляд посуровел, как будто он не ожидал, что она заметит искусственное отверстие.

— Да. — Он вытянул руку вперед, привлекая внимание к морщинистым, похожим на звезды шрамам вдоль внутренней стороны предплечья. — Каждая точка доступа из этого места оборудована лазерными очередями с таймером в пятнадцать наносегментов, которые испепелят взрослого человека в мгновение ока. Транспортный трюм подключен аналогичным образом, и на данный момент это невозможно контролировать. Как только он начнет движение наверх, произойдет вспышка, достаточно горячая, чтобы сжечь все живое, превратив его в пепел. — Он опустил руку. — Я лично проверил каждый из них. Там нет слабых мест.

Ева содрогнулась при мысли о том, как он получил эти ожоги.

— Должен быть какой-то способ.

Он пожал плечами.

— Даже если бы все это было возможно, маячок, вживленный в нас, после того как нас вырубили и спустили вниз, не позволит сбежать. Попробуй убежать, и дроиды найдут тебя и пристрелят. Откажешься работать, и маячок взорвется. Не выполнишь свою норму, и маячок взорвется.

Ева медленно вдохнула, не позволяя панике овладеть собой при напоминании о еще одной нежелательной разработке, внедренной в ее тело без ее согласия.

— Сейчас маячок находится в твоей крови, — продолжил Валдус. — В спящем состоянии, пока тебя не вызовут на работу. Тогда он начнет гореть под кожей и не остановится, пока не будет выполнена норма. А еще он работает как маяк для дроидов. И, прежде чем ты спросишь, эта штука слишком мала и слишком быстро движется по кровотоку, чтобы ее можно было вырезать. — Он потер шрам. — Поверь мне, мы пытались.

— Вообще-то, — слова вырвались прежде, чем она успела обдумать их, — чтобы уничтожить маячок, не обязательно разрезать кожу. Подходящая сыворотка нейтрализует его без каких-либо инвазивных хирургических методов.

Валдус бросил на нее удивленный взгляд.

Жар залил ее лицо.

— Я не лгала раньше. Я знаю про следящие устройства. — И пока Холлисворт и его ученые были заняты экспериментами и новыми достижениями, она тоже нашла себе занятие. — Я выяснила, как лучше всего их нейтрализовать. Мне просто нужны материалы.

Выражение его лица не изменилось, и пока он медленно оценивал ее признание, ее нутро сжалось.

Тем не менее она не стала питать надежд. Он уже дал понять, что рассматривает ее как приманку. Не более того.

— Может, да, а может, и нет. Но я рискну воспользоваться тем, что знаю. — Его ответ доказал ее правоту. — Нам помогло то, что мы были на шаг впереди дроидов. Уничтожали их одного за другим и опережали других. Поворот за поворотом. Дроны могут засечь маячки только после того, как получат визуальный сигнал. Но надо быть начеку. Я много раз видел, как это происходит. Дураки думают, что они в безопасности, а потом — бац! Их подстреливают. К моменту, когда они приходят в себя, уже становятся игрушкой другого заключенного, и побег становится еще более далеким, чем раньше.

На этот раз ей не удалось сдержать дрожь.

— Ты говоришь так, как будто это место непреодолимо.

— Так и было… до этой смены. — Из-за его планов на нее.

Это напоминание заставило зашевелиться волосы на ее затылке.

Что еще лучше, оно остановило предательскую глупость, нарастающую внутри.

Похоже, это произвело аналогичный эффект и на ее похитителя.

Теплый след от его бедра исчез, когда он присел на корточки.

— Мы ждали достаточно долго. Остальные уже отвлеклись. — Он достал из кобуры свой самый большой топор. — Держись позади меня.

— За тобой? — Она моргнула, пытаясь сообразить.

Но он уже поднимался с места.

— Сейчас!

Тащась позади, Ева тоже вскочила на ноги, неловко раскачивая перед собой связанные веревкой руки.

Кровь брызнула на стены пещеры, окрасив красноватый камень в пурпурно-черный цвет, мышцы спины ее похитителя напряглись, когда его кирка разила одного нападавшего за другим, слишком быстро, чтобы семеро растерянных насильников успели организовать защиту.

Ева ошибалась на сто процентов. Шансы семь к одному были вполне выполнимы, если бы вы были этим человеком.

Ужас и благоговение охватили ее в равной степени.

— Не смотри. — От рывка за запястья она попятилась вперед. Но несмотря на его слова, взгляд скользил по мертвым… пока не нашел жертву.

Он лежал на земле, подогнув под себя колени, кровь текла из раны над глазом. Еще одна — из раны между ног.

Ее шаги замедлились. Она узнала мужчину.

Татуировка смерти четко указывала на то, что он один из заключенных из транспортного трюма.

Он был таким самоуверенным, таким бесстрашным. Менее чем за несколько часов это место превратило его в жертву, пережевывая и выплевывая обратно.

Желчь обожгла горло. И жалость тоже.

Потому что кем бы он ни был раньше, сейчас они равны. Сломанный. Покрытый позором. Оскверненный пятном человеческой жестокости, которое никогда не сотрешь с кожи, сколько бы воздушных ванн ни принимал.

— Все в порядке. — Ее связанные руки потянулись к нему, она решила выразить поддержку, которую ей никто никогда не оказывал.

Пока тот самый человек, которому Ева хотела помочь, не взревел, и его кулак полетел к ее подбородку.

— Твоя очередь, сука.