Заложница

Глава 20

Шок сменился яростью. Ева стала вырываться из рук похитителя.

— Отойди от меня.

— Я так не думаю. — Его голос словно лаской прошелся по ее щеке. — Жар. Он опять действует на тебя?

— Нет. — Но ее глаза широко распахнулись.

— Не лги мне, Ева. — Его ноздри раздувались, пока нос касался ее ключиц. — Твой пульс нестабилен. Зрачки расширены. Я видел это раньше… И вижу сейчас… твое дыхание все время сбивается, как будто ты сдерживаешь стон. — Его голос стал ниже. — Тот самый сладкий звук, который ты издавала, когда я вводил свой член глубоко в тебя.

Она покачала головой, противясь правде его слов.

— Нет, и даже если бы это было так, то последним мужчиной, который трахал бы меня, стал ты.

Он замер, а затем медленно, осознанно отстранился, обдав ее холодом.

— Правда?

Его рука метнулась вперед. Ева затаила дыхание. Она приготовилась к удару, который, как ей казалось, никогда не последует.

Вместо этого путы на ее запястьях освободились.

— Что ты делаешь? — В замешательстве она потерла слабые розовые следы на запястьях.

— Зачем ты это делаешь? — Валдус ответил вопросом на вопрос, пристально вглядываясь в нее. — Зачем ты спасла меня и моих людей, если так меня ненавидишь?

«Потому что ты прикоснулся ко мне так, будто я имею значение. Потому что показал мне звезды. Потому что научил меня, что значит желать».

Но воспоминания о том, как легко он выдал ее в столовой, все еще ранили.

— Потому что я не чудовище. И не могу оставить вас умирать в грязи, как бы вы этого ни заслуживали.

— И это все? — В его тоне слышался некий намек, ей непонятный.

— Нет. Ты спас мне жизнь, когда… когда мне нужна была помощь, — признала она. — Я была у тебя в долгу. Теперь мы квиты. — В ответ она оскалила зубы. — Не жди, что я сделаю это снова.

— Жаждешь крови, да? — Взгляд ожесточился, мышцы живота напряглись, Валдус широко раскинул руки, его грудь была испещрена синяками и кровью. — Отлично. Хочешь свой фунт плоти? Что-нибудь, чтобы умерить свою гордость? — Он дал ей знак подойти к нему. — Слова не помогут. И ложь тоже. Почему бы не ударить по-настоящему? Выпустить внутреннюю ярость раз и навсегда. Я не стану мстить. Поверь, что бы ты ни сделала, это будет не больнее, чем то, что я уже переживаю по поводу случившегося. — Он покачал головой. — Мне следовало догадаться, что у него есть какая-то хитрость в рукаве. Должен был понимать, что наверху все не останется по-прежнему только потому, что здесь все так же. — Он снова жестом указал на нее. — Сделай это. Ударь. Пусть нам обоим станет легче.

Ее руки сжались в кулаки. Сколько раз Ева представляла себе, как схватит палку для наказаний Холлисворта и вобьёт её ему в спину? Сколько раз мечтала всадить кулак в каждого мужчину, который больше, злее и могущественнее, который отнимал у нее право выбора, использовал ее, а она позволяла ему это, потому что у нее не было другого выхода?

— Нет. — Она разжала пальцы. Рука повисла сбоку. — Я не такая, как ты. Или он. Не пользуюсь грубой силой или жестокостью, чтобы давить на других. — И если бы она начала, то, возможно, никогда бы не остановилась.

В его взгляде мелькнуло нечто, очень похожее на боль, а затем Валдус снова помрачнел и ожесточился.

— Ладно, держи все это в себе, позволь мне погрязнуть в собственном наказании, но тебе необходимо заняться сексом, Ева. Не позволяй своей злости на меня приносить тебе еще больше боли.

— Такой самоотверженный, — прорычала она.

— Я никогда не утверждал, что бескорыстен.

— Ты должен был поверить мне насчет маячка. — Слова вырвались наружу.

— Ты права.

Его легкое согласие только сильнее ее разозлило.

— Тебе следовало прислушаться, когда я сказала, что руду в шахтах можно использовать для дестабилизации.

— Сейчас я слушаю.

— Уже слишком поздно! — закричала она. — Слишком поздно для меня. Слишком поздно для тебя.

— Не поздно. Никогда не поздно, пока все еще живы.

— Ты не понимаешь. Благодаря тебе Холлисворт придет за мной. Он не позволит ничему встать у него на пути. Я ненавижу тебя за это, — прошипела она. — Лучше умереть, чем позволить тебе снова трахнуть меня.

Мышцы на его челюсти напряглись.

— В прошлый раз, когда тебя прижали к стенке, ты успела забыть о своей враждебности.

Ее ярость разгорелась с новой силой.

— Тогда я думала, что у меня есть хоть один шанс сбежать от Холлисворта. Теперь же, благодаря тебе, неважно, переживу ли я горячку. Даже лучше, если не выживу.

— Чушь собачья. — Его грудь вздымалась, руки сжимались в кулаки, а затем Валдус сделал несколько медленных, глубоких вдохов, и его плечи расслабились, как будто он заставил себя успокоиться. — Может, я и не очень хороший человек, но совсем не похож на то гребаное чудовище, которое ты называешь мужем. — Его голос понизился до соблазнительного хрипа. — Ты знаешь, как хорошо может быть нам двоим.

Ева покачала головой. Посмотрела в сторону.

— Ты же знаешь, что твое тело не сможет вечно сопротивляться горячке. — Все тот же мягкий, низкий голос. — Ты сама говорила об этом раньше. Всегда наступает момент, когда боль становится слишком сильной. Зачем позволять ей достичь пика? Особенно когда еще не поздно. — Он шагнул ближе. — Мы можем это сделать. Ты уже говорила, что можешь использовать руду здесь, чтобы дестабилизировать маячок. Ты лгала?

— Нет.

— Тогда дай мне шанс исправить ситуацию для всех нас. Позволь мне разобраться с горячкой, а потом…

— Я хочу кого-нибудь другого. Отдай меня кому-нибудь другому.

Ее закрутило так быстро, что Ева не успела среагировать. Грудь и живот прижались к каменной стене, а на спину давила тяжесть крепкой стали, что-то большое и толстое впивалось в ее спину.

— Никто больше не прикоснется к тебе. — Его слова прозвучали низким рыком у ее уха. — Это не обсуждается.

— Ты отдал меня Райкеру. — Дрожь в голосе ее смутила. — Раньше ты легко отдавал меня.

— Чтобы защитить тебя. И ты думаешь, это было легко? Я пробыл здесь два гребаных года, Ева. Снова и снова делал выбор, от которого у меня сводило живот, который преследовал меня в гребаных кошмарах, и ничто… ничто не было так тяжело, как это.

— Чушь собачья. — Ее тело подалось навстречу ему, злость была так велика, что пронзала сухожилия.

— Ты хочешь знать правду? — Валдус прошептал эти слова, словно сокровенное признание, погладил ее ухо, а затем провел по нему языком. — Я старался держаться в стороне. Пытался держать дистанцию. Но не могу.

Ева покачала головой, сопротивляясь притяжению его слов.

— Я ничего не могу с собой поделать, — продолжал он. — Ты отзывчива. Молишь о моих прикосновениях. Открываешься для меня, жаждешь моего члена, влажная и стонешь. Я вижу только это, когда закрываю глаза. Возможно, это было всего один раз, но мне не забыть того, что между нами произошло. Не могу забыть, каково это — видеть эти изумрудные глаза, светящиеся надеждой и благоговением. — Глубоко вдохнув, он потерся подбородком о ее волосы, а рукой провел по груди, обводя сосок большим пальцем, раз, два и больше, а затем крепко его сжал. — Позволь мне разделить это с тобой еще раз.

Ее дыхание участилось. Боль между ног становилась все сильнее.

Ева боролась с этим.

— Это… это ничего не будет значить. Не более чем устранение неприятного зуда. Средство достижения цели для тебя.

— Ты так уверена? — Его пальцы переместились к другой груди, вызвав у нее приглушенный стон.

Как он и предполагал.

— Ты хочешь бороться с этими сладкими звуками капитуляции? Хочешь проклясть меня? Отлично, но ты будешь делать это с удовольствием, которое течет в твоей крови. — Он просунул руку между ее бедер и обхватил ее, словно заявляя о своем желании, а затем прижался толстым членом к ее заднице. — Удовольствие, которое я могу дарить тебе снова и снова.

— Я нужна тебе живой, чтобы нейтрализовать маячок. — Это прозвучало больше как напоминание самой себе. — Именно в этом все дело. Не притворяйся, что это что-то большее.

Валдус замолчал, гнев накатывал на него волнами.

— Если бы дело заключалось только в этом, я бы уже был глубоко в тебе, наслаждался теплом и не парился.

— Почему же ты не делаешь этого? — крикнула она, снова упираясь в него. — Почему ты так поступаешь со мной? Я не хочу этого. Даже не прошу. Просто… просто сделай это. Возьми то, что хочешь.

— Нет. — Его руки исчезли, как и жар его тела. Когда он снова заговорил, голос его был почти усталым. — С этого момента меня интересует только то, что ты готова дать.

Ева обернулась, ее сердце учащенно забилось, а головокружительное, лишающее ориентации чувство, что она вдруг оказалась на краю пропасти, заставило ее покачнуться на ногах.

— Что… что это за фокус?

— Никакого фокуса. — Валдус поднял ладони в знак капитуляции. — Если все эти насмешки над Холлисвортом были просто чушью, если вместо того, чтобы сделать все, что нужно, ради выживания, ты хочешь пренебречь рудой, которая, наконец-то, оказалась в твоих руках, и просто сдаться — хорошо. Я возьму то, что мне нужно. Заставлю тебя, потому что дал обещание своим людям, и обязательно доведу их до поверхности. Но я и мои люди сражаемся за свою жизнь, и я надеялся, что ты будешь рядом с нами.

Ее дыхание участилось.

— Выбирай, Ева, — почти прорычал он. — Потому что мне нужна не только эта сладкая, тугая киска и изумрудные глаза, полные надежды, но и твой разум. Я хочу, чтобы в этой битве ты была впереди и в центре, а не тащилась позади, как безвольная жертва, у которой нет выбора. Пришло время решить, действительно ли ты в этом участвуешь. Или та сила и мужество, которые ты проявила, когда противостояла Холлисворту и спасла моих людей, будут твоим ориентиром и впредь, или ты просто позволишь использовать себя до тех пор, пока от тебя ничего не останется.

Невероятно, черт возьми.

— Это ты меня обманул. Ты и Холлисворт. Думаешь, я хотела этого? Просила, чтобы меня использовали?

— Думаю, ты не умеешь быть никем другим.

С ревом Ева бросилась вперед, хищно изгибая пальцы, словно они вооружены когтями, — его слова вонзились прямо в сердце ее самых темных страхов.

— Как ты смеешь?

В этот момент она могла бы с ликованием убить его.

Но он был слишком быстр.

Схватив ее за запястья, он потянул их за спину, выведя ее из равновесия и притиснув к себе, а слишком учащенное дыхание заставляло ее прижиматься грудью к его твердой груди с каждым вдохом.

Ледяные глаза, в которых плескалось расплавленное серебро, впились в нее.

— Тогда докажи, что я не прав, Ева. Возьми все, что тебе нужно, чтобы мы могли отправиться за этой проклятой рудой и победить Холлисворта раз и навсегда.

Приподнявшись на цыпочки, она прижалась к его губам.

Его язык встретил ее — дикий, свирепый, не терпящий возражений. Как и сам мужчина.

— Да, черт возьми! — Валдус отпустил ее руки и схватил ее за задницу, чтобы притянуть ближе.

Ева обвила руками его шею, впиваясь ногтями в кожу.

Радостное рычание, сорвавшееся с его губ, лишь усилило ее желание и ярость.

Задыхаясь, она оторвалась от его рта.

На мгновение они просто уставились друг на друга.

— Тебе нужна моя помощь? — сказала Ева наконец. — Взамен я хочу получить четыре вещи.

Хватит с нее того, что ее использовали. Пришло время другим отдавать.

— Расскажи мне. — Он даже не моргнул, но Ева почувствовала, что Валдус удивлен и доволен.

— Во-первых, я хочу получить гарантию, что ты больше не будешь меня связывать. Мы делаем это на равных, а не как похититель и пленница.

— Договорились.

— Во-вторых, мне нужна лишняя руда, чтобы сделать собственную, более сильную сыворотку, при помощи которой возможно нейтрализовать термическую технологию внутри меня.

— Возможно? — Он слишком быстро уловил это нечаянное слово. — Почему возможно?

Ева качнула рукой, как бы отмахиваясь от вопроса.

— Это более сложная, изощренная технология. Она не просто циркулирует в моей крови, а внедрена в мой мозг. Это делает ее нейтрализацию более сложной. Тем не менее риск того стоит.

Выражение его лица застыло.

— Стоит риска смерти?

Ответ был настолько очевиден, что она даже не потрудилась ответить.

— В-третьих, я хочу свободы.

— Что ты имеешь в виду?

— Как только моя часть сделки будет выполнена и вы докажете, что маячки нейтрализованы, то меня отпустите.

Валдус покачал головой.

— Холлисворт не спустится сюда, если не увидит тебя здесь. Мы должны довести дело до конца.

— Отлично. Как только он спустится сюда, ты освободишь меня.

— Это будет слишком опасно. Если будешь бродить по шахтам одна, я не смогу тебя защитить.

— Ты все равно не сможешь меня охранять. Будешь занят борьбой с Холлисвортом и охраной своих людей.

— Я могу делать и то, и другое.

— А если твои планы сорвутся и тебе придется выбирать? Если все, что у тебя осталось, чтобы спасти своих людей от пожизненного заключения здесь, — это я? Я уже была твоей приманкой. Больше не буду.

Его губы сжались.

— Этого не случится.

Она не хотела рисковать. Благополучие его людей превыше всего. Ева не собиралась позволить себе снова стать жертвой в чужой игре.

— Вы хотите, чтобы следящие устройства были нейтрализованы? — спросила она, стараясь говорить быстро: судя по интенсивности горячки, у нее оставалось времени всего ничего, пока игрушка Холлисворта не лишит ее сил и не напомнит бывшему похитителю, что у него есть свой козырь. — Прими мои условия.

Его глаза сузились. Он уже не выглядел таким довольным. Жаль.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я согласен. А твое четвертое требование?

Она подошла ближе.

— Трахни меня. Сейчас же. Больше никаких слов. Больше никаких провокаций.

Его руки тут же обхватили ее задницу и подняли.

Ее спина ударилась о стену.

Его бедра протиснулись между ее бедер, широко раздвигая ноги, и его жесткий член уперся в ее нежную плоть.

Их взгляды встретились, а затем он глубоко вошел в нее. Как она и хотела.

Ахнув, она откинула голову и закричала.

Его толстый член погрузился в ее набухшее, скользкое лоно. Один, два, три раза, пока полностью не вошел в нее до упора.

Ева закричала от ненависти, похоти и желания, ее голова билась о стену, когда Валдус вбивался в нее снова и снова.

Ее пальцы превратились в когти, а тело задрожало от желания, она провела ногтями по его спине, решив пометить его так же, как он ее.

— Вот так, Ева, — прорычал он. — Бери все, что тебе нужно. — Его бедра задвигались быстрее, идеальная, упругая попка выгибалась, когда он входил и выходил, а его рука скользнула между ними, чтобы поиграть с ее клитором. Он снова и снова показывал ей то, чего никогда не было у Холлисворта. Забота. Щедрость. Удовольствие.

Беря ее снова и снова — даже когда отдавал.

Покушение на чувства. На ее душу.

Потому что, в отличие от Холлисворта, она не могла ненавидеть этого человека. Как бы сильно ни хотелось. Он мог уничтожить ее, но он же и спас ее. Показал ей звезды. Прикоснулся к ней так, словно она имела для него значение. И потребовал, чтобы она боролась.

Она не могла его ненавидеть.

То, что она чувствовала, было гораздо опаснее. Валдус нарушал ее планы. Угрожал ее логике и защите. Превратил ее в ту, кого Ева не узнавала. В того, кто упивался желанием. Наслаждением. Она широко раздвигала ноги и наслаждалась грубыми проникновениями его члена.

Она не должна была быть такой.

Но сейчас ей все равно.

Выгнув спину, она приняла его глубже. Раздвинула ноги шире.

— Правильно, красавица. — Его одобрительный рык раздался у ее виска. — Мне нужны эти сладкие стоны из твоего сердца, когда я буду глубоко в тебе. Хочу, чтобы ты прижималась ко мне. Сияла для меня даже во тьме.

Ева взорвалась в оргазме еще раз. Взлетела еще выше, чем их прекрасные звезды. Пальцы ее ног подгибались, когда огонь, наслаждение и боль обжигали каждую клеточку, а Валдус хрипел ее имя, и горячая жидкость заливала ее изнутри.

Потребовалось несколько ударов сердца, чтобы вернуться в реальность, и еще несколько, чтобы понять, что звон в ушах — это не какое-то странное послеоргазменное свечение, а настоящий, неприятный звон.

Падение обратно на Драгатш-25 произошло быстро и тяжело.

— Что это? — Поскольку он все еще находился внутри нее, она зажала уши руками, едва не выбив ему глаз локтем, чтобы заглушить ужасающий вопль.

Впервые с тех пор, как его встретила, Валдус замешкался, выражение его лица стало мрачным, а его хватка на ее бедрах усилилась, как будто он хотел, чтобы они остались вместе навсегда.

Ее грудь сжалась.

— Скажи мне.

— Вызов, — пробормотал он. — Холлисворт зовет нас на работу и обратно к себе.