Злая империя

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Себастьян

Разносчик пиццы подъезжает к дому Чирилло, когда я провожаю Джанну и благодарю ее за то, что она пришла в последнюю минуту.

— У тебя тут маленький фейерверк, Себ, — говорит она перед тем, как сесть в свою машину.

— Да, ты все правильно поняла, — говорю я, потирая затылок, думая о своей девушке.

— Держи ее поближе, хорошо? — говорит она с понимающим блеском в глазах.

Джанна, возможно, сделала гигантский шаг в сторону от этой жизни, когда несколько лет назад ушла от отца Алекса и Деймона, но это не значит, что она забыла, каково это. Как ведут себя мужчины. Как обращаются с женщинами.

Она хотела, чтобы Алекс и Деймон были подальше от всего этого, но к тому времени, когда она сделала свой ход, было слишком поздно. Семья текла по их венам с юных лет, как и в моих. Они ни за что не собирались уходить с ней.

— У меня есть все намерения, — заверяю я ее. — Она, вероятно, убила бы меня сама, если бы я этого не сделал.

Она хихикает. — Было приятно познакомиться с ней.

— Спасибо, Джи, мы действительно ценим, что ты пришла так быстро.

— Все для моих мальчиков, — тихо говорит она, прежде чем сесть в свою машину. — Береги себя.

Ее дверь захлопывается, когда другая машина сворачивает на подъездную дорожку.

Окна затемнены, но это не значит, что я не знаю, кто собирается вылезти.

Я не вижу, чтобы Джанна уходила. Я слишком сосредоточен на Тео, когда он появляется с ног до головы в крови и выглядит чертовски смертельно.

Меня пронзает волна извращенного возбуждения.

Это не закончится хорошо для Эмми.

— Привет, как все… прошло? — Я шепчу конец вопроса, когда он проносится мимо меня.

Я не могу не ухмыльнуться, когда он идет к своей машине и обходит ее стороной.

Машина, которая доставила его домой, исчезает примерно за две секунды до того, как он кричит: — Гребаная пизда. Я собираюсь ее убить.

Часть меня хочет его успокоить. Другая, немного более злая часть, хочет посмотреть, как это будет происходить.

Им двоим нужно то, что должно произойти. Я точно знаю это.

Не оглядываясь, он распахивает дверь гаража и направляется к лестнице. Я быстро поворачиваюсь и делаю то же самое.

Я влетаю в гостиную всего на секунду позже него, обнаруживая, что глаза Стеллы расширились, когда она наблюдает, как мой ненормальный друг стреляет в нее.

Рычание вырывается из его груди, когда он перехватывает Эмми, возвращающуюся из туалета, и прижимает ее к стене, схватив рукой за горло.

— Что. Черт. Возьми. Ты. Сделала. Серьезно? — грохочет он, его голос низкий и смертоносный.

Но, в отличие от большинства других людей на планете, на Эмми, похоже, совершенно не влияет его характер, кстати, его пульс так сильно колотится, что у него тикают брови.

— Тео, это был несчастный случай. Оставь ее в покое, — пытается Стелла, хотя и слабо. Она хочет, чтобы они были в этом так же сильно, как и я.

Конечно, Тео, это чертовски нужно.

Эмми вызывающе вздергивает подбородок, вызывая какой-то сердитый стон внутри Тео, пока он ждет ответа.

— Ты дал мне свои ключи. Ты сказал мне, и я цитирую: «Убирайся к чертовой матери как можно быстрее». Так я и сделала.

— Прямо в гребаную кирпичную стену? — Он сокращает пространство между ними, его пальцы сжимаются на ее горле. — Я никогда не говорил тебе водить мою машину, Рэмси. — В ее глазах что-то вспыхивает, когда он произносит ее фамилию. — У тебя нет гребаной лицензии.

Она пожимает плечами. — Теперь слишком поздно. Лучше вытащи кредитную карту папы и запиши ее в сервис. Я уверена, что это сработает.

Я очень стараюсь этого не делать, но не могу сдержать смех, который подкатывает к моему горлу от ее комментария. Она разбила переднюю часть его любимого Maserati. Это, конечно, не пройдет даром.

Вокруг нас наступает тишина, за исключением тяжелого дыхания Тео, когда он смотрит на гораздо меньшую Эмми, которая все еще отказывается прятаться.

Он сокращает пространство между ними, его другая окровавленная рука сжимается и разжимается, как будто он физически сдерживает себя, чтобы не свернуть ей шею.

Я знаю это гребаное чувство, чувак.

Я бросаю взгляд на Стеллу, чтобы узнать, думает ли она о том же, что и я, когда в глубине квартиры открывается дверь, и ни секундой позже в комнату входит Алекс, только что из душа.

Он бросает один взгляд на Тео и Эмми и бормочет: — Значит, он этому не рад? Кто-нибудь догадался захватить попкорн?

— Отвези ее домой, — кричит Тео, стаскивая Эмми со стены и бросая ее в ничего не подозревающего Алекса, который едва ее ловит.

— Пошел ты, Чирилло. Я не хотела разбивать твою машину, — выплевывает она.

— Что, черт возьми, заставило тебя… нет. Нет. Не отвечай на это. Почему ты была там сегодня вечером, Рэмси?

— Потому что я пригласила ее, придурок, — говорит Стелла, хотя Тео не замечает ее слов.

— Пошел ты, — шипит Эмми, ее губы скривились от отвращения, когда она смотрит на моего друга.

Просто, блядь, поцелуй ее, мне хочеться кричать. Напряженность между ними чертовски безумна.

Протянув руку еще раз, как будто он не может удержаться от прикосновения к ней, он хватает ее за челюсть.

— Я, блядь, наблюдаю за тобой. — Он наклоняется, его губы касаются ее уха, когда он шепчет что-то еще, и будь я проклят, если ее ноги, блядь, не подкашиваются. Если бы Алекс не держал ее, клянусь, она упала бы на пол, как мешок с картошкой.

Отпустив ее, он бросается на кухню и вытаскивает из шкафа свежую бутылку водки, прежде чем ворваться в свою комнату и захлопнуть за собой дверь.

— Ну… — Алекс начинает, его руки все еще сжимают плечи Эмми. — Это было напряженно.

Она покорно вздыхает. — Просто сделай, что он сказал, и отвези меня домой.

— Ты хочешь сделать, как он говорит? — Я спрашиваю с недоверием.

— Есть ли у меня выбор?

— Всегда, — говорит Стелла, прежде чем я продолжаю, — ты могла бы пойти туда и вышибить ему мозги вместо этого.

— Да, это трудный выбор с моей стороны.

— Ха, — бормочу я. — Это многое объясняет.

— Это объясняет, что? — Эмми шипит, вырываясь из объятий Алекса, наконец-то снова может стоять на своих ногах.

— Вы оба такие же упрямые. Я надеюсь, ты знаешь, что все эти упрямые отказы просто тратят впустую хорошие сексуальные времена. Ты могла бы быть там сегодня вечером с его головой между твоими…

Пощечина.

Боль расцветает на моей щеке, мои глаза сужаются на Эмми, когда она смотрит на меня.

Я качаю головой, на моих губах появляется злая ухмылка.

— Ты играешь с огнем, Эмми.

— Да? — кричит она, и внезапная громкость заставляет меня немного вздрогнуть. — Тогда смотрите, как я горю, ублюдки.

Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, она пересекает комнату и сбегает вниз по лестнице.

— Я вызову Uber. Вы все можете отвалить на хрен.

— Эм, нет. Я возьму… — я обрываю Стеллу взглядом, который останавливает ее слова на полуслове.

— Алекс, — шиплю я, не оставляя ему выбора, кроме как броситься за ней.

— Черт возьми, — бормочет он, хотя следует туда, где она только что исчезла, и закрывает за собой дверь.

— Я не могу поверить, что она ударила меня, — говорю я, прикасаясь к своей все еще горящей щеке.

— Я не могу поверить, что она не ударила Тео.

— Я почти уверен, что это произойдет.

— Им нужно переспать.

— Ты, блядь, думаешь? — спрашиваю я со смехом.

Подойдя к тому месту, где она все еще сидит на диване, где Джанна обрабатывала ее порезы, я встаю между ее ног и тянусь к ней, притягивая ее к себе.

— Эй, — выдыхаю я, касаясь своими губами ее губ.

Она позволяет мне нежно целовать ее в течение нескольких секунд, прежде чем прижимает руки к моей груди и заставляет меня отступить.

— Тебе это так легко не сойдет с рук, Себастьян.

То, как мое полное имя слетает с ее языка, вызывает дрожь, пробегающую по моему позвоночнику, которая останавливается на моем члене.

Я всегда ненавидел это, но есть что-то в том, как это звучит, срываясь с ее губ, что заставляет меня возбудиться в одно гребаное мгновение.

— Что сойдет с рук? Поправь меня, если я ошибаюсь, но я почти уверен, что спас тебя сегодня вечером, детка.

— Может быть, это и так, но поправь меня, если я ошибаюсь… тебя, блядь, подстрелили на прошлой неделе, и где ты был? — спрашивает она, поднимая мою руку, чтобы осмотреть костяшки пальцев. — Выбивал дерьмо из какого-то парня? Тебе следует отдохнуть.

— Я в порядке. С моим плечом все в порядке, — заверяю я ее, говоря почти правду.

Чертовски больно после того, как мы оба вытащили ее через это окно, а затем обрушили ярость на этого итальянского ублюдка. Но все это того стоит.

— Ты, блядь, никудышный лжец, — фыркает она, отворачиваясь от меня и устремляясь в нашу спальню.

— Ладно, это немного больно, но я бы сделал все это снова в мгновение ока, если бы это означало, что я сохраню тебя в безопасности.

Я тащусь за ней в нашу комнату, как грустный щенок, и мне даже все равно.

— Что случилось, Себ?

— Это были итальянцы, — признаюсь я со вздохом.

— Ита… я думала, это нейтральная территория, никакого риска каких-либо нападений или гребаных бандитских войн.

— Да, хорошо. Кто-то серьезно облажался.

— Почему они это сделали?

— По их словам, один из нас поручил им это сделать.

— Один из нас? Нихрена.

— Я не знаю. Может быть, Тео и Деймон получили от них больше. — Я в отчаянии вскидываю руки.

— Так это был не он?

— Кто, черт возьми, знает? — Распахнув дверь ванной, я начинаю раздеваться по пути в душ, более чем готовый смыть с себя кровь этого засранца.

Стелла следует за мной, ее глаза прожигают мне спину — или, скорее, задницу, — когда я захожу в кабинку и включаю воду. Меня обдает чем-то, напоминающим лед, прежде чем он начинает нагреваться.

Уставившись себе под ноги, я несколько секунд наблюдаю, как вода становится красной, чувствуя, как гнев и разочарование начинают покидать меня.

Оглядываясь через плечо, я наблюдаю, как она запрыгивает на стойку, чтобы наблюдать за мной.

Мои кулаки сжимаются от желания прижать ее к стене и насадить на свой член, но даже без того, чтобы ее тело было усеяно порезами, я уже знаю, что она бы мне не позволила.

Я быстро оттираю кожу, прежде чем выключить воду и повернуться к ней, мой член тверд и ноет, когда он покачивается у меня между ног.

Ее глаза задерживаются на мне на мгновение, прежде чем опуститься на мое плечо, в ее горячем взгляде читается беспокойство, но я отталкиваю его в сторону.

Через секунду она отводит их в сторону, чтобы провести ими вниз от моей груди к прессу и, наконец, к моему члену.

Она втягивает нижнюю губу в рот, пристально глядя на меня.

Обхватив пальцами свой ствол, я медленно поглаживаю его, когда она начинает извиваться.

— Себ, — предупреждает она.

— Что, детка? — невинно спрашиваю я.

— Тебе нужно отдохнуть.

Смешок срывается с моих губ.

— После той ночи, что у меня была, это последнее, чего я хочу прямо сейчас. Разве ты не знала, — говорю я, сокращая расстояние между нами и проводя губами по ее подбородку, — что насилие возбуждает меня?

У нее вырывается страдальческий смешок.

— Все возбуждает тебя, Себастьян. — Ее голос низкий, грубый и источает секс. Это не помогает.

— Ошибаешься, детка. Ты возбуждаешь меня. И только ты.

Она вздрагивает, когда я облизываю ее горло по всей длине, прежде чем прикусить нежную кожу.

— Ты будешь хорошей девочкой и дашь мне то, что мне нужно?

— Я должна сказать «нет» и заставить тебя отдохнуть.

— Ты должна, — бормочу я, обхватывая руками подол ее рубашки и осторожно поднимая его вверх по ее телу, заботясь о пластырях, которые Джанна наложила на ее руки. — Но ты не собираешься этого делать.

— Нет? — спрашивает она, с любопытством наклоняя голову набок. Однако это все притворство. Она знает так же хорошо, как и я, что она не собирается меня останавливать. Я нужен ей так же сильно, как и она мне. И я собираюсь это доказать.

— Нет. Ты мокрая для меня, и ты это знаешь.

Я расстегиваю пуговицу на ее шортах и похлопываю ее по бедрам, чтобы она приподняла свою задницу для меня.

Так осторожно, как только могу, я стягиваю с ее ног эти горячие шорты и испорченные колготки в сетку. Опускаясь перед ней на колени, я оставляю легкий поцелуй на каждом из ее порезов, которые обработала Джанна.

— Себ, — хнычет она, когда я широко раздвигаю ее бедра и целую нежную, неповрежденную кожу, зализывая затянувшиеся шрамы, которые я оставил на ее бедре.

— Скажи мне, что ты не тоскуешь по мне прямо сейчас, принцесса.

Я смотрю на нее сквозь ресницы.

— Потому что я знаю, что это так.

Потянувшись вперед, я прижимаю один палец к ее промокшим трусикам достаточно сильно, чтобы задеть ее клитор.

— О Боже, — хнычет она, двигаясь вперед по стойке, чтобы дать мне лучший доступ.

— Такая грязная шлюха, Чертовка.

— Себ, пожалуйста, — умоляет она, ее пальцы запускаются в мои волосы, когда она пытается притянуть меня вперед.

— Черт, детка.

Не в силах отказать ей, я запускаю пальцы в ее трусики и оттягиваю их в сторону, обнажая ее скользкую, набухшую пизду для меня.

Просовывая голову между ее бедер, я облизываю ее киску по всей длине, наслаждаясь ее сладким вкусом.

— Чертовски зависим от тебя, Чертовка, — признаюсь я, прежде чем пронзить ее своим языком и заставить ее вскрикнуть.

Я ем ее до тех пор, пока она не выкрикивает мое имя, а мои яйца не начинают болеть, требуя освобождения.

Встав, я поднимаю ее со стойки и осторожно опускаю на пол, прежде чем провести кончиком своего члена по ее губам.

— Откройся для меня, детка. Я хочу кончить, уткнувшись своим членом в твое горло.

Она делает, как ей говорят, и немедленно заглатывает меня так глубоко, как только может, одобрительно урча, заставляя мое высвобождение ускориться быстрее, чем я думал, это возможно.

— Черт. Черт, — рявкаю я, мои бедра толкаются, мой член заполняет ее горло.

Моя хватка за ее волосы, должно быть, причиняет боль, когда мой член дергается, и моя сперма стекает ей в горло.

Она не отпускает меня, пока я не закончу, а потом просто садится на пятки и смотрит на меня снизу-вверх, по ее щекам текут дорожки слез, а губы припухли от моего члена.

— Черт, я люблю тебя, — говорю я, наклоняясь, чтобы поднять ее с пола.

Поднимая ее на руки, я несу ее к кровати, откидываю одеяло и укладываю ее.

— Мне нужно привести себя в порядок, — возражает она.

— Позже, — шепчу я, проскальзывая к ней в постель.

Она даже не вздрагивает от того факта, что я все еще мокрый, когда я притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.

— Все в порядке, Себ, — выдыхает она, правильно догадываясь, почему я цепляюсь за нее, как за спасательный круг. — Я в порядке. Ты вытащил меня оттуда.

— Я собираюсь начать запирать тебя в квартире, чтобы ты была в безопасности, детка.

— И ты знаешь, я просто найду способ вырваться.

Я не могу удержаться от смеха над ее признанием. Разве это не гребаная правда?

Где-то по другую сторону двери раздается грохот, который заставляет нас обоих подпрыгнуть, прежде чем знакомый голос прогремит: — Черт. Неужели я пропустил все это волнение?

Стелла хихикает в моих объятиях.

— Тео выглядел так, словно принял кровавую ванну, — говорит Стелла, когда все снова замолкает.

— Да. Впрочем, я вряд ли удивлен. Он и Деймон могут быть вполне… творческими, когда захотят.

— О? — спрашивает она, приподнимая брови.

— Только потому, что он не так быстр со своими кулаками, как Нико, Алекс и я, не думай, что это значит, что он, блядь, не смертоносен, детка. Тео просто… спокойнее, вдумчивее, когда дело доходит до того, чтобы причинить кому-то боль.

— Не уверена, должна ли я быть напугана или возбуждена этим.

Рычание вырывается у меня из горла от ее признания, но все, что она делает, это смеется.

— Да, так чертовски забавно, Чертовка.

Перекатываясь на спину, я тяну ее за собой, позволяя ей взять поводья, чтобы я знал, что не причиняю ей боли, когда запускаю пальцы в ее растрепанные волосы и притягиваю ее губы к своим.