Академия бракованных людей (СИ)

Провокация

«Ног не чувствую, может и к лучшему. Темно, тихо, слышу только вой метели и… все. Нигде ни огонька, ни фонарика, ничего, будто бы свалилась в бездну, глубокую, адскую бездну, вот только тут слишком холодно для ада. Возможно, лучшим решением было бы сдаться и уснуть здесь. Зачем я вообще живу? Кто по мне будет скучать?.. Почему я стремлюсь в прошлое? Там же не было ничего. Или было? Много вопросов, и я не знаю ответов, как всегда. Слишком много копаюсь в себе, опять, в минуты, когда происходит обморожение конечностей, когда во вьюге хочется спать. Если я закрою глаза чуть дольше, чем на секунду, то не сдвинусь с места. Мой труп найдут уже весной, слегка подгнивший, со впалыми глазами… нет. Не такой смерти я себе хотела. Честно сказать, вообще никакой не хотела, но, раз за жизнь приходиться бороться, то буду делать это до последнего вздоха. Какой каламбур, однако.»

— Помниться, однажды я сказал, что, если ты начнешь сходить с ума, я буду первым, кто тебе об этом расскажет. Так вот, мне кажется, пора. Это я еще медлил. Нужно было намекнуть, когда ты взялся забирать девочку, с которой спал! — У Джека дергалось нижнее веко. — Я все могу понять, но ты перегибаешь, сильно перегибаешь. По-хорошему, ты можешь сесть за свои… действия. Но не это главное, и даже не это меня волнует. Меня волнует твое состояние. Не припомню, чтобы ты когда-либо, да еще и за свой счет брал отгулы, при чем так часто. Перестал готовиться к лекциям, по-идиотски улыбаешься и висишь в своих мыслях. А я знаю где твои мысли. Дома. У тебя едет крыша, не будь ты моим другом, я игнорировал, но…

— Так, все, хватит! — Рявкнул Габриэль, поправив пиджак у зеркала в кабинете психолога. — Пару лет, и это станет не важно. Я не свихнулся, просто воспользовался особенностью закона, а именно, разрешением забирать на обеспечение взрослых детей. Посмотри на нее. Дал бы ей восемнадцать?

— Четырнадцать бы дал. — С иронией прошипел психолог. — Это ты посмотри на нее! Не важно, на сколько она выглядит, на десять или на тридцать. И не важно, что тебя в ней привлекает. Проблема в другом. Ты помешался. Сам того не замечая, помешался. И подойдет время, когда ты носом въедешь в точку невозврата. Либо охаживай ее, люби нормально, либо оставь уже и возвращайся к жизни. Нужно что-то делать, пока на горизонте не замаячил собственный хвост, и ты его не сожрал, по инерции.

— Я не люблю ее. — Холодно ответил декан, слегка ухмыляясь. — Просто развлечение.

— Я слышу это в десятый раз, если не в сотый. Ты сам-то уверен в своих словах?

— Более чем. — Казалось, он снова начинал злиться. В последнее время Джек раздражал его все чаще и чаще, и не замечать такое было нельзя. Но и как убрать это, Хенгер пока не знал. В конце концов, голова была занята другим, совсем другим.

— В этой шапочке ты похожа на Гринча, Рал. — Ния улыбнулась и надела себе на голову такую же, красную, с колпачком. До нового года оставалось меньше недели, поэтому многие студенты носили на головах это, создавали атмосферу праздника, даже в таком неприятном заведении.

— Это просто мое лицо. Да. — Она слегка смутилась, продолжая вещать на шкаф мишуру и гирлянды. — Не плохо выглядит, а?

— Забавно, что сам декан разрешил украсить аудиторию. Стукнулся, или заболел? — Посмеялся под нос Иэн, окидывая взглядом подруг. За окном завывали холодные ветры, и, наконец, выпал настоящий, пушистый снег. Город становился по-настоящему новогодним, искрился и завораживал. Несмотря на согласие учителя, развешивать украшения остались всего четверо, и сегодня к друзьям присоединилась еще одна девушка. Она, в основном, молчала и слушала, наблюдая за остальными, смотрела на часы, наигранно вздыхая, показывая, что уже поздно, и надо бы домой.

— Атта, если ты не хочешь этим заниматься, может пойдешь? — Сквозь зубы процедила Ния, рассматривая одногруппницу. Казалось, ту действительно не интересовал праздник, и на милый, традиционный процесс ей было плевать.

— Выставляешь, Фарлоу? Спасибо, но я не приму твое предложение. Сколько захочу, столько и буду сидеть, ясно?

— Да хоть до утра сиди, нам-то что. — Отрезал Блейк и сжал зубы. С тех пор, как ее выходка прошла безнаказанно, он так и не смог смириться.

Резко четверка подняла головы — вошел декан, задумчивый, с кипой тетрадей. Мельком осмотрев декор, мужчина сел за стол, поглядывая в окно. Пять вечера, начало шестого, но на улице уже стояла непроглядная тьма. Еще час ему торчать на работе. Час.

— Вроде все. — Рал с улыбкой осмотрела работу и громко вздохнула. — Ну что, домой?

— Ну да. — Иэн кивнул и покосился на учителя, который, одна за одной, открывал-закрывал тетради. — Идем?

— Конечно. До свидания, мистер Хенгер. — С ухмылкой сказала Иида, провожая взглядом декана, ведь через час они встретятся снова. И будут говорить уже на «ты».

Тот кивнул, но на минуту оторвался от проверки и, сузив глаза, проводил троицу. В аудитории действительно стало ярче, красивее. Праздничнее. Наверняка Юрала и дома устроит такой же хлам, но, собственно, почему бы и нет? На носу праздник, и, так уж и быть, можно спустить ей с рук такую мелочь. Потом он будет вправе заставить убирать это все.

Одногруппники скрылись за дверью. Закатив глаза, преподаватель вздохнул. В голову лезли мысли о доме, о том, кто его там ждет и чем там можно будет заняться. Помимо украшения комнат, конечно.

— Простите? — Атта, которая тихонько притаилась сзади, все еще сидела, мило улыбаясь. — Они все-таки превратили ваш кабинет в клуб, как гнусно… а хотите я сниму все? Хотите?

— Зачем? — Хенгер вскинул брови. — Пусть будет, праздник есть праздник. Был бы против, запретил бы сразу.

— Понятно. — Она обреченно вздохнула и посмотрела в окно. — Может, тогда вам чем-нибудь помочь?

— Чем? Проверишь тетради? Или, может, завтра за меня на работу выйдешь?

— Я бы с радостью, вот только образования нет. — Ученица встала, а потом медленно и гибко, словно кошечка, подошла к учительскому столу. — Может… где-то еще пригодилась бы моя помощь?

— Да? — Декан странно ухмыльнулся и поднял глаза. — Прелесть. Так вот, еще один такой намек, и свое образование ты даже не получишь. Не стоит пытаться со мной сблизиться, это плохо кончится, и совсем не так, как ты ожидаешь.

Атта резко выдохнула и отшатнулась, а после стремглав выбежала из кабинета. Учитель потер висок и посмотрел на часы — пять двадцать. Еще одна наивная ученица, преследующая одну из двух целей. Влюбленная, а, значит, очень наивная, раз решила попытаться сблизиться, или менее наивная, пыталась развести преподавателя на приставания, чтоб получить и использовать доказательства. Маленькими, неразвитыми девочками были и те, и другие, ведь очень глупо думать, что человек, сидящий в кресле декана поведется на нечто подобное.

Она бежала по коридору, вперед, стискивая зубы, едва ли сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Пресек ее попытку на корню, а она всего лишь хотела попытаться понравится, такому взрослому, самодостаточному… недоступному. Мужчине. В первую очередь он был для нее мужчиной, и уже потом педагог. Мужчина, который даже не смотрел в ее сторону, не смотря на идеально выполненные задания по алгебре и геометрии, не смотря на совершенное отсутствие опозданий и прогулов… ведь она ходила, ходила даже если болела, даже если была температура. С размаха раскрыв дверь уборной, она влетела в первую попавшуюся кабинку. Все равно везде было пусто. Секунду подумав, Атта извлекла из ботинка миниатюрное лезвие, напоминающее скальпель, и принялась резать дрожащие руки. Не глубоко, и не сильно, но все-таки резать. Злость и обида выливались за края, она теряла самоконтроль, но обретала силу и желание мстить. Правда кому, еще не решила. Возможно у него кто-то есть, а если нет, то поплатиться сам.

Проверив последнее, несведущий о злобных планах ученицы учитель встал, встряхнул пиджак и, с улыбкой окинув помещение, выключил свет и вышел из кабинета. Рабочий день, наконец, закончен. Он даже подумывал что-либо прикупить по дороге домой, правда не знал, что, ведь его сожительница категорически отказывалась есть половину того, что он ей пытался навязать, хотя то было полезное сбалансированное питание. За то она любила разные сладкие булочки, молоко, кексы и жирное мясо, в общем все, что стоит есть в ограниченном количестве.

Пришлось прогреть машину, та была холодной, хотя на улице было всего минус четыре. Может и стоит заехать куда-то, еда почти кончилась, а есть все равно что-то нужно.

Иида внимательно осмотрела свою работу, и осталось довольна. Ну и пусть, даже если ей за это влетит. Дом будет красивой, и пока она здесь живет, сделает все, чтобы новый год прошел ярко и запоминающееся. Главный зимний праздник, все-таки. Она даже купила своему мерзкому, противному преподу подарок, разменяв старый телефон на более дешевый. Карманных у нее все равно не было, а просить — глупо и низко. Нет значит нет.

— Я так и знал, что ты тут тоже понавешаешь всего. — Послышалось из коридора. А ведь Рал даже не слышала, как он вошел.

— Мне начинать паниковать? Ты… злобная и безучастная… котлета. — Она замялась, после чего резко ударила себя рукой по лбу. — Что я несу? Забудь. Кажется, сил ответить тебе у меня больше нет. Потрачено.

— Так я вроде не начинал, и как-то не собирался. — Засмеялся учитель, снимая шарф. — Голодная?

— Да. Нет. Ты же опять какую-то муть типа брокколи принес, да? — У меня новая диета, я питаюсь космосом. Перешла на энергетические потоки. Кстати, как думаешь, на этой неделе в столовой еще будет мясо?

— Не советую тебе там его есть. Низкосортное мясо… посадишь желудок.

— Оно отличное! Не знаю, сколько бульонных кубиков туда закидывают, но получается вкусно.

— Кубиков? — Лицо мужчины слегка перекосило.

— Ладно, забудь. Так что ты там принес? — Она начала ходить вокруг него, рассматривая полиэтиленовые пакеты. — Вижу какие-то овощи, фрукты… а это что, рыба? А что за рыба? Как готовить будешь? Я с овощами не люблю. Может посолить лучше?

— Ты точно совершеннолетняя? — Ответил декан, с ухмылкой закатывая глаза. — Такое чувство, что тебе пять.

— А тебе точно двадцать девять? Такое чувство, будто восемьдесят. По чем нынче греча? Налоги растут, да?

— Все хватит. Я устал, и у меня нет желания пререкаться. Жди меня в комнате, хочу расслабиться.

Девушка развела руками и покачала головой. За месяц она, понемногу, привыкла к темпу жизни своего учителя, к привычке расслабляться, к пристрастиям, к… желаниям. Его нежность была сухой и жестокой, прикосновения сильными, холодными и бесконтрольными. Но, так или иначе, они были самым сладким, что ей доводилось испытывать за жизнь. И неудобная кровать уже не имела такого значения, как и постоянный сквозняк… все казалось мелочным и неважным. Ведь пока еще ты кому-то дорог. Дорог…

За окном завывал ветер, уносящий вдаль сухие, мелкие снежинки. Их было слишком много, и люди, что шли вперед, отмахивались, и натягивали на лицо шарфы. Вдали шумели машины, сквозь метель просвечивались цветные вывески магазинов и ресторанов, все они были украшены к новому году, шариками и елочками.

— Черт возьми. — Процедил Хенгер, обоими руками цепляясь за руль. До сего момента с ним ничего подобного не случалось, но все когда-то бывает впервые. Задумался, не успел среагировать… и вот уже его бампер впечатался в бампер автомобиля впереди. Судя по всему, на работу сегодня придется опоздать.

Включив аварийный сигнал, мужчина, стиснул зубы и вышел наружу, громко хлопнув дверью. Повреждения минимальные, но, так или иначе, это авария, и он в ней виноват. Из светлой машины впереди вышла миловидная, темноволосая девушка, и, подойдя ближе к виновнику происшествия, улыбнулась:

— Зима, лед на дорогах. Не переживайте. С кем не бывает?

— Со мной не бывает. — Ответил тот, стараясь взять себя в руку. — Я опоздаю. И вы тоже. Из-за меня.

— Ничего страшного, правда. Я позвоню начальнику, он поймет. А кем вы работаете? — Она вскинула брови и вздохнула.

— В академии. — Как-то странно ответил Габриэль. — Я декан факультета.

— Ну вот. Устроите детям с утра праздник! Это не плохо, ведь скоро новый год, верно ведь? Нужно вызвать полицию, оформить протокол…

— Я займусь этим. Лучше вернитесь в машину, здесь сильный мороз.

День, казалось, начинался ужасно. Сперва он случайно порвал пиджак, когда надевал, после, его сожительница забыла выключить чайник на кухне, и чуть не устроила пожар… а потом потоп, поскользнувшись в ванне. Уже на улице он понял, что забыл ключи от дома, а по дороге и вовсе попал в аварию. Кошмарное утро.

Однако, как ни странно, его продолжение не было таким уж прям кошмарным. Случайная знакомая оказалась милейшим человеком, и, по разрешению конфликта они оба переместились в кафе. Она договорилась с шефом, а он взял отгул. Экстренно. Крепкий кофе и приятная компания — это то, что ему было сейчас нужно, чтобы на кого-нибудь не сорваться.

— Итак, ты что-то вроде секретаря с расширенными полномочиями, я правильно понял?

— Да, можно и так сказать. — Брюнетка убрала с лица завивающуюся прядь и похлопала глазами с длинными, пышными ресницами. — Я была отличницей в школе, потом в институте… и вот, устроилась в крупную фирму. Родители гордятся мою, а я ими, за помощь и поддержку.

— Мне повезло немного меньше, но твоя история вдохновляет. Добиться можно всего, если взяться за ум, начать работать и учиться. — Декан улыбнулся, посмотрел в окно.

— Ты очень приятный человек, Габриэль. Может еще встретимся? На днях…

— Я свободен в четверг после шести, субботу, в воскресенье целый день.

— Лучше всего в субботу! Давай тогда в субботу, на этом же месте, в семь. Что скажешь?

— Договорились. — Спокойно ответил мужчина и продолжил пить свой кофе. Нечасто он так легко и непринужденно знакомился с кем-то, напротив, редко кем-то увлекался, и еще реже ходил на свидания. Так же, обычно быстро прерывал общение, но не потому, что остывал, а потому, что разочаровывался. В каждой, сближаясь, он разочаровывался. Находил непростительный изъян, который раздражал, привычку, не мог найти компромисс, а после расставания не грустил и не скучал, не то, значит, не то. Учитель сам не мог понять, как уже столько дней живет с самой неидеальной особой из всех возможных. Странной, отчужденной, скандальной. Душу грело лишь понимание — рано или поздно это закончится. Рано или поздно он наесться, она ему надоест, и можно будет вести ее туда, где взял. Рано или поздно.

— Ну, в общем-то, с новым годом. — Потупив глаза, Иида протянула своему сожителю небольшую коробочку в оберточной бумаге, перевязанную синей лентой.

— Ты… купила мне подарок? Но… на что? — Хенгер искренне рассмеялся и благодарно кивнул.

— Ну… пошла на панель, торговала наркотиками, органами… подработала киллером. — Она улыбнулась, отвела глаза и пожала плечами. — Открой.

— Довольно мило. Это… хорошая вещь вообще, гравировка, неужели на заказ делала?

— Типа того. Здесь восемь типов бумаги, посеребрённая ручка, да. По-моему, симпатичная, что скажешь? Я просто заметила, что твой ежедневник кончается, вот и купила.

— На самом деле точное наблюдение. Спасибо, люблю вещи, которые приносят пользу. Не думал, что ты мне что-то подаришь… Я не покупал тебе подарок. Но знаешь, можешь забрать себе тот старый ноутбук, на котором работаешь. Вряд ли мне он еще когда-либо пригодиться.

— Что, правда? Взять себе?! — Сказала студентка, переходя на шепот. — Спасибо большое… кстати видел сайт, который я написала?

— Да, глянул. Было бы очень неплохо, если б это не была библиотека философии за прошлые века. Зачем тебе это? Раз из точных наук тебе далась только информатика, стоило углубиться в это, и создать что-то… рациональное?

— Хватит осуждать мои интересы. И положи мне еще курочки. — Рал расплылась в довольной улыбке.

Половина первого. Нежные снежинки опускались на белую землю, а столь ожидаемый новый год наконец-таки вступил в свои права. Оба, и учитель, и его ученица, в этот раз отмечали маленький праздник небольшой, но очень теплой компанией. Иида, как ни странно, первый раз отмечала этот праздник не в приюте, а Габриэль обычно полностью его игнорировал, но не в этот раз. Ей особо даже не пришлось уговаривать, он несколько раз закатил глаза, ухмыльнулся, и согласился посидеть до полуночи. Полумрак, тихая, холодная комната, и немного еды на письменном столе. Девушка сунула ноги под одеяло и, глубоко вздохнув, придвинулась ближе.

— Что ты делаешь? — Мужчина, немного отодвинувшись, сузил глаза.

— Ничего нового, пытаюсь согреться. Но я знаю, что ты думаешь, ничего не говори. Уже ухожу. — Она странно улыбнулась, и, соскочив с дивана, вышла из комнаты. — С новым годом, спокойной ночи.

— Да, да… — Он покачал головой, и окинул взглядом тарелки, которые стоило отнести на кухню. Затем, достав телефон, он начал набирать короткое, но емкое СМС: «с новым годом, завтра увидимся, у меня для тебя кое-что есть; скучаю». Из головы никак не выходила девушка, с которой они познакомились в мелкой аварии. В последнее время он все чаще и чаще проводил с ней время, но, как ни странно, «дочь» все еще жила с ним.

И руки сами тянулись потрогать ее живот, спину… заглянуть в серые, безучастные глаза и показать, насколько она не права в своих убеждениях. Долго показывать, а потом еще раз, и еще раз… И вот, она все еще здесь. Хотя на свидания он уже неделю как ходит с другой женщиной, как бы забывая о том, что так нельзя. Но сейчас это не волновало. Совсем.

Нервно сглотнув, Юрала закрыла дверь к себе в комнату и взялась за голову. Столько времени… для нее это время было длительным. Такой странный, отстраненный… тяжелый. Но ей даже нравилось здесь, сердце беспорядочно билось, а голова начинала болеть. Кто она ему? Наложница? Вряд ли можно надеяться на большее, учитывая его отношение и специфику характера. Он даже заботился. Чуть-чуть. Ее ждала жесткая, холодная кровать с колючим одеялом, под которым невозможно было согреться. Чудо, что она еще ни разу не болела, но она называла это неизбежностью.

Утром, проснувшись, она не обнаружила своего любовника на месте и, отчего-то… не удивилась. Первое января, а его нет на месте. Как ни странно, ожидаемо, однако, куда он мог деться, Иида не предполагала. Все равно это имеет не слишком большое значение.

Найдя в холодильнике свежий сыр, она отрезала маленький кусочек, и отправила его в рот. Тишина, снегопад все еще продолжался, и, как и в любой праздничный выходной, за окном не наблюдалось ни одного человека. Скорее всего, ее друзья хотят сейчас провести время с семьей, доедая новогодние яства и торча перед телевизором, созерцая хит-парад тематических фильмов. Романтично, однако, в это утро она одна. Как и в прошлом году, как и в позапрошлом… как и два года назад. Как и всегда, в общем-то. Можно было что-то почитать за ноутбуком, или попробовать написать не сайт, а программу… кто бы мог подумать, что лингвистический талант может пригодиться и в изучении языков программирования?

Но желания не было делать что-либо. Немного походив из стороны в сторону, она вновь вернулась в жесткую постель, накрылась одеялом и попыталась расслабиться. Отчего-то одиночество находило ее в самые неподходящие моменты.

И даже не заметила, как наступил вечер. Не чувствуя ни голода, ни скуки… только снедающее одиночество, холод и тишину.

Послышался скрип входной двери. Сдвинув брови, студентка напряглась всем телом, но с места все равно не сдвинулась, как минимум потому, что был слышен смех. Казалось, он говорил с кем-то по телефону, довольно весело и ласково, иногда делая паузы, придыхания. Это явно был не друг, и уж точно не ученик. Но, наверное, это не ее дело, хотя живот налился свинцом, а сердце, возможно, пропустило пару ударов. Не ее дело.

Судя по звукам, учитель, как только повесил трубку, ушел к себе в комнату. Значит, скорее всего сыт и бодр, раз даже не зашел на кухню или еще куда-либо. Где он был все это время, не с человеком ли, который был на другом конце провода? Вполне вероятно. А потом забыл что-то сказать и перезвонил снова. Или просто перезвонил, поговорить еще. Его тон был ей не знаком, Рал вообще не думала, что он способен так говорить, и, хотя слова можно было разобрать частично, интонация была… совсем не той, к какой привыкла она, да и все остальные. Девушка. Говорил с какой-то девушкой, скорее всего… близкой. Подруга? Вряд ли. Просто декан имеет на нее виды.

Придя к такому выводу, Иида уткнулась лицом в подушку и глубоко вздохнула. Не имеет права плакать сейчас, вполне закономерный итог. Однако, было все равно больно, и из закусанной губы через несколько секунд начала сочиться кровь, правда она даже не заметила, окропляя ею белую наволочку подушки. Еще одна неизбежность стояла у нее за спиной, и на нее тоже нельзя было повлиять. Оставалось просто смириться и быть сильной, то, что она делала обычно.

В эту ночь она так и не смогла уснуть. Как только глаза закрывались, перед ними тут же начинали мелькать кошмары, мерзкие, пугающие. Сердце билось беспорядочно, странно, пульс зашкаливал, хотя были попытки успокоиться. Безуспешные. Рассвет вновь наступал печально и бесповоротно. Разлепив усталые веки, Юрала сосредоточилась и прислушалась: ее сожитель вновь куда-то собирается, куда-то пойдет. Послышался щелчок — ручка двери ее комнаты. Тело напряглось снова, и, что было сил, она замерла, даже не дышала, пытаясь делать вид, что спит.

Проверять Хенгер не стал, и после нескольких секунд прикрыл комнату снова. Бледные кулачки сжались, натягивая бледную кожу, так сильно, что выступали венки. Не нужно обладать исключительными дедуктивными методами, чтобы понять, куда он идет снова. Почему тогда не встретил с ней новый год? Быть может, она уезжала к родственникам?..

Как только, судя по звукам, квартира была заперта, девушка тут же вскочила с кровати, и подошла к окну. Выходит из подъезда, подходит к машине… такой довольный, даже, скорее, самодовольный. Отряхивает штаны, хотя те итак чистые. Садиться внутрь, заводит двигатель… Странное зрелище для человека, чья судьба необратимо меняется. Снова. Опять.

Когда-то давно ей казалось, что усыновление очень важный, невероятный процесс, который происходит раз в жизни у многих детей, живущих в приюте. Семьи и дети ищут друг друга, и, обретая, становятся счастливы. Какая разница, родной тебе родитель или нет? Вы живете вместе, помогаете друг другу… цените, заботитесь. Любите.

Как оказалось, в жизни все куда более прозаично. Они ищут детей, пробуют, отдают… затем снова пробуют, снова и снова, и не факт, что в итоге хоть какой-то ребенок удовлетворит их желания и запросы. Кто-то действительно не сходится характерами, а кто-то погорячился с ответственностью, какаю может на себя взять. Так или иначе, в любой семье Юрала была чужая. Никто, в итоге, не разглядел в ней дочь, что бы не происходило. Какой бы хорошей, замечательной она не была, все равно никому не была нужна. И ни разу в жизни ей не доводилось слышать «я люблю тебя». Справедливости ради, стоит отметить, что и сама Иида говорила подобное лишь в шутку, или в качестве благодарности за что-то кому-либо. Ее не любили, да и ей, в общем-то, любить было некого.

Возможно, если ни как дочь, то она могла понравиться кому-то… как любовница? Как… женщина? Сейчас эти мысли вызывали у нее грустный смех и непонятное отчуждение. Ну какая она женщина? Нагловатый подросток восемнадцати лет, с нестандартными увлечениями. Бледная, словно смерть, с сухими губами и серыми, стеклянными глазами. Разве что игрушка, но не человек. Кукла. Ни для кого не человек.

Но, сцепив зубы, она ждала. Упорно ждала, глядя в окно, раз за разом пропуская телефонные звонки своих друзей. Аппетита тоже не было, пока секундная стрелка, ужасно медленно перемещалась от одного деления к другому. Тишина и одиночество, не привыкать, но она ждала. Сама не могла объяснить почему. Ждала.

В глазах, как ни странно, ощущался мнимый песок, возможно от обезвоживания. Сколько еще можно тут торчать? Тьма опускается на город. Возможно он не придет вообще, решив остаться у своей пассии. Яркие фары очередного автомобиля заставляли студентку вздрагивать, но все не то. Это все были кто угодно: соседи, курьеры, таксисты… не он.

Переведя взгляд к краю окна, девушка замерла. Автомобиля не было, декан исправительной академии возвращался домой пешком. И не спроста: под руку с ним шла та самая, импровизированная женщина, в существовании которой Иида не ошиблась. Эффектная брюнетка, примерно, двадцати пяти — двадцати шести лет. Веселая, она все время улыбалась, и махала рукой, вроде бы жест «ну что ты». Кивала головой, отводила глаза, смеялась. Рал закусила губу и отошла. Если он затащит ее к себе в дом, ей точно тут будет делать нечего. Она устроит апокалипсис, поменяет орбиту луны… но сделает все, чтобы он сдал ее обратно. Что может быть больнее, чем слушать охи-вздохи из соседней комнаты, когда один из партнеров — мужчина, в которого ты влюблена. Проще уж сразу определиться в подъезд и отправить себя в мусоропровод. Все равно смысла нет.

Смысла ни в чем больше нет. Усыновители, которые снова и снова отправляли обратно… жизнь, в которой одна, без образования и профессии она просто не сможет. Не выживет в одиночку, но никому, кроме себя самой не нужна. Зачем тогда вообще жить?

Послышался звук открывающийся двери. Девушка выглянула в коридор, пытаясь прислушиваться. Судя по всему, он был один. Но как тогда это объяснить, та женщина что, его провожала? Или так совпало, что она живет по соседству? Какой-то бред…

— Добрый вечер. — Юрала собрала глаза в кучу и облокотилась на стену. — Как прошел день?

— Нормально. Не лезь ко мне, я устал. — Хенгер закатил глаза, снял черное полупальто и повесил на вешалку в коридоре.

— Ды я понимаю, но я тут поговорить хотела. Это быстро, обещаю.

— Ну и что на этот раз не так? — Со скептичным лицом процедил тот, будто бы она лезет к нему с расспросами каждый час.

— Слушай, ты же не один был, да? Там… была какая-то леди с тобой, я в окно увидела, когда на балкон выходила. Ты… на свидании был, я знаю. — Иида по-доброму улыбнулась и прикрыла глаза, скрывая веками безупречно ленивый взгляд, который в тот момент не выдавало почти ничего. Почти. Но эту мелочь логичный декан заметить был не в силах, а, даже если заметил бы, посмеялся. Часто актерская игра выручала, спасая девушку от стыда или позора. — Незнакомка просто прелесть, я редко таких вижу. Милая, ухоженная. Слушай, она тебе нравится, да?

— А даже если и так, какое тебе дело? — Декан скрипнул зубами, судя по всему, он начинал злиться.

— Да нет, ничего такого… Просто, зачем тебе теперь я, если есть она? — Студентка неловко почесала голову, после чего пожала плечами.

— Раздражает твоя прямолинейность, но плевать. Ты должна быть мне благодарна, что я взял тебя к себе. Кормил и учил за свой счет. Кто бы мог подумать, что тебя хватит на такие-вот фразочки.

— Вроде ничего такого не спросила.

— На что ты напрашиваешься? Что намереваешься услышать? Маленькая дура. Наглая бестолковая дура.

— Правду. Чего ты так завелся? Я любой ответ приму, мне просто интересно. — Юрала удивленно похлопала глазами, будто бы все, что сейчас происходит, ни капли ее не колышет.

— Зачем теперь ты? Хороший вопрос, на самом деле, действительно, зачем? — Мужчина широко ухмыльнулся и покачал головой. — Собирай вещи. Завтра поедешь по месту назначения.

— Ожидаемо. — Проговорила студентка, растягивая последний слог. Схватившись за стену, она начала истошно хохотать, иногда хватаясь за живот. В уголках глаз проступали слезы, однако она так сильно выдавливала из себя смех, что те были почти не заметны, или казались рефлексом. Самой ей было не понятно, изображаемый он, или это действительно смешно. Возможно и то, и другое.

— Ты больная, Иида. — С пренебрежением произнес Габриэль, обходя бывшую любовницу. — У тебя двенадцать часов.

— Очень щедро, спасибо. Я все успею. — Повторяла она, все еще сотрясаясь от смеха.

Был смысл ждать.

На ватных ногах Рал, неадекватно улыбаясь, вошла к себе в комнату. Правда только, с завтрашнего дня эта комната будет уже не ее. По-хорошему она никогда не была ее. Просто гостья, которой надлежало вернуться. Итак, в общем-то, задержалась.

Не теряя времени, девушка начала тут же, в первый попавшийся пакет закидывать те немногие вещи, что у нее были. Для того, чтобы собраться, ей хватит и получаса. Двенадцать — слишком долго, все равно не удастся уснуть, только лишняя трата нервов, понимая, что он сидит за стеной. За стеной. И стену эту не преодолеть, как ни старайся, слишком разные, слишком далекие. Живущие в мирах, что никак друг с другом не пересекаются, лишь глупое совпадение. Ее место в приюте. А его — в кресле декана, может быть позже даже ректора. Проректором он все равно уже успел побыть. Ей гнить под забором, а ему пить дорогой портвейн и купаться во внимании незамужних дам. Иначе быть не могло. Она знала, и, день ото дня, повторяла это себе, но где-то в глубине была надежда. Надежда, которая сейчас заставляет ее рыдать сквозь смех. Надежда, благодаря которой, впервые за долгие годы она выглядит униженной, раздавленной. Надежда.

Как глупо было что-то чувствовать к человеку, который не видит в этом мире никого кроме себя, и не любит никого, кроме себя. Мерзкий, желчный, тяжелый человек. Но на не чувствовала злобы, лишь обиду и боль. Не ему, и не кому бы то ни было еще. Никто. Никогда.

Руки тряслись, тело тоже, время от времени сотрясалась в странных конвульсиях, Юрала даже не пыталась уснуть, зная, что это бесполезно. Не прислушивалась к тому, что было в коридоре, не хотела пить или есть, но и слез тоже больше не было. Стыдно было перед самой собой лить их так долго, студентка взяла себя в руки, наверно поэтому немного дрожала. Самые долгие двенадцать часов в ее жизни.

Послышался щелчок открывающийся двери, и девушка тут же надела на лицо маску странного безразличия и усталости.

— Время вышло. — Декан ухмыльнулся, и кинул на кровать какую-то папку. — Документы забери свои, в твой мерзкий приют я больше ездить не намерен.

— Еще бы. Теперь тебе там делать нечего. — Она пожала плечами, зевнула и натянула толстовку. — Оперативно ты, в академию сгонял, забрал их.

— Жду в машине. Дверь закроешь, ключи вернешь. Две минуты. — С этими словами он вышел, оставляя Ииду в печальном одиночестве.

В последний раз она была в его автомобиле, когда только ехала к нему. Так странно совпало, но больше прокатиться не удалось. Запах, который она не успела запомнить. Рациональность и чистота, как и везде, к чему Хенгер прикладывал руку.

Иногда девушка поглядывала, как он водит машину. Внимательно, напряженно, без музыки или чего бы то ни было в салоне. Геометрично перестраивался из ряда в ряд, раздраженно скрипел зубами, когда кто-то подрезал, и предпочитал стоять на светофоре, если на зеленый свет оставалось всего несколько секунд. За окном мелькали заснеженные деревья, дома, в бесчисленных витринах магазинов стояли елочки, повсюду висели поздравления и гирлянды. Однако, новый год начинался для Юралы не очень радостно. Вскоре широкие городские улицы сделались узкими, дома измельчали, а количество деревьев увеличивалось с каждым метром. Она возвращается. Как обычно.

Широкие ворота приюта встречали ее своей незамысловатой оригинальностью — в честь нового года на них висели вырезанные сиротами снежинки и фигурки. Устало вздохнув, Иида взяла сумки и вышла на холодную, зимнюю улицу, правда, как только она это сделала, машина ее сожителя тронулась, и он, в течении нескольких секунд скрылся из ее поля зрения.

Огромный, неопрятный дом, что стоял на отшибе. Тот самый сетчатый забор с колючей проволокой сверху, тот самый дворик с поломанными качелями и старыми лавками… Сейчас на нее снова посмотрят десятки пар глаз, кто-то будет посмеиваться, кто-то сочувствовать… все как обычно. По кругу. Раз за разом одно и тоже.

Стоило пройти внутрь, она начинала мерзнуть, хотя все еще не решалась. Вот только еще несколько минут на морозе могут запросто обернуться для нее простудой, или чем-нибудь похуже. Скорее всего, ее бывший сожитель позвонил в приют, и ее уже там ждут. Накормят, согреют. Еще несколько лет тесниться здесь, пока не получит официальную профессию и трудоустройство. Но альтернатив нет, слишком уж она неудачлива на чужую любовь. Раз в неделю будут давать ее любимые котлеты, раз в неделю грибной суп, иногда даже пирожки и сок. Раз новый год, возможно даже будут мандарины.

В общем-то все не так уж и плохо. Еда, вода, крыша над головой. Вай-фай. Нестабильный, но вай-фай, и теперь у нее даже есть ноутбук, можно будет заняться всяким, чем нельзя было с телефона. Быть может, эти два года пройдут не так уж и плохо. За два года можно же получить профессию? Хотя бы лесничего. Если ее гаджеты не украдут, конечно, но упорная Юрала готова была даже с ними спать. Не привыкать.