Академия бракованных людей (СИ)

Круги на воде

«Все тайное рано или поздно становиться явным. Хоть где-то, хоть для кого-то. У стен тоже есть уши, и иногда такие крупные, что даже шепот не спасал несчастные тайны от разоблачения. Лист, что опустился под порывом ветра на воду, оставляет круги, по которым мальки рыб понимают, что произошло. Даже если он вне зоны их видимости, все равно не остается незамеченным. Я люблю рыбачить, странное хобби для философа, и еще более странное для девушки… так же и наш секрет. Вроде бы, узнать нельзя, все ходы уже давно запломбированы, все концы подогнаны. Но кто-то наверняка заметил круги на воде. Наверняка…»

Несколько раз вздрогнув, Юрала простонала и резко обернулась, осматривая, чья внезапная рука легла на ее холодное, озябшее плечо.

— Тише! Чего так пугаться, это всего лишь я. — Ния вздохнула и покачала головой. Вокруг теснились высокие полки с алкоголем, сквозь узкие, маленькие окна почти не попадал свет, а у старого кассового аппарата переминался с ноги на ногу внезапно напрягшийся старый продавец.

— Что… ты тут делаешь? — едва выдал из себя «парень», смахивая холодный пот со лба.

— По магазинам вышла, смотрю — ты на переходе, и декан рядом. Уже думала попробовать отвлечь его, но все, вроде бы, удачно прошло, он ушел в свою сторону. Странно вообще, что он пешком, машина, может, сломалась?

— Может. — Отстраненно ответила Иида, все еще не в силах унять болезненное сердцебиение. — Как он, кстати? Как Иэн? Как… ты? Я давно не заходила, извини, ремонтирую ноутбуки, компьютеры… вернее, их операционные системы, программное обеспечение, ну, ты знаешь. Проблем нет, жизнь хорошая… не так давно у такого фрика в гостях была, может, зайдем куда, я расскажу?

— Да, чудная идея, идем! Иэн в норме, вот, завтра будем готовить доклад по истории. Я — тоже хорошо, в последнее время проблем нет… декан? Ну, как обычно, у всех недобор баллов, ходит злой, как дьявол, ему не то что палец в рот не клади, в глаза лучше не смотри! Целее будешь. — Фарлоу довольно кивнула и, взяв «друга» под локоть, пошла к выходу магазина.

— Ничего не изменилось. — Рал тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться. Он всегда был таким. Вот только теперь от этих воспоминаний тяжело дышать, и бросает в дрожь. Он. Никогда не был ее, но воспоминания все не утихают. Все не тускнеют. Не гаснут.

Дверь винного магазина скрипнула, и две девушки, одна из которых выглядела как парень, оказались на улице. Солнечный свет вовсю отражался от белого, колючего снега, они шли, улыбаясь, постепенно отдаляясь от злосчастного перекрестка. Иногда вдоль дорог возникали порывы пронизывающего ветра, такие тяжелые, что приходилось придерживать шапку. Отовсюду слышался заливистый, молодой смех — студенты возвращались домой, веселились, радовались необычной для зимы погоде.

Ния внимательно наблюдала за подругой, пока та постепенно приходила в себя. Рассказывала мелочи… что ночует, где придется, но всегда, в общем-то, удобно, что любит проводить встречи в кафе, и очень скучает по друзьям, ведь из-за работы у нее почти не оставалось времени. Мимо сквозили занятые прохожие, и, со временем, студентки отошли от места встречи довольно далеко.

— Слушай! А ведь ты можешь сейчас зайти ко мне, что думаешь?! Попьем чаю, посидим, а? У меня все равно до вечера не будет родителей. — Фарлоу улыбнулась и закинула голову к небу.

— Превосходная идея, а, может, позовем Иэна? — Юрала расслабленно пожала плечами.

— Нет! — Девушка резко дернулась, закусив губу. — То есть… он сегодня не сможет, да. У него доклад еще, свой, на завтра, декан индивидуальную работу дал, по алгебре. А еще к нему мать приезжает сегодня, вроде…

— Вот оно как, алгебра? Да, в этом я точно не помощник, жаль, передавай ему привет тогда. В академии, как увидишь.

— Передам конечно! Он тоже волнуется, от тебя ж новостей не дождаться.

— Не стыди, работы и впрямь… куча… — Иида вскинула брови, и, сойдя с тротуара подошла к высокому фонарному столбу. Серый, железный, он гордо отбрасывал темную тень на искрящийся снег, и ничего в нем не было необычного, кроме, разве что… листовки. Из плотной бумаги, уже покрылась инеем, а нижний уголок слегка отстал, судя по всему, был плохо приклеен. Напряженными руками Рал сняла необычную прокламацию и крепко сжала, не отрывая от нее взгляда. Нервно сглотнув, она огляделась вокруг — никто не обратил на ее жест внимания. Тишина. — Разыскивается? — Ния отпрянула, но тут же взяла себя в руки. — Это же… это же ты.

— Я. — Цепляясь за остатки разума, сирота напряглась всем телом, и сжала пальцы еще сильнее. На обветренном листе бумаги красовалось ее фото, старое, и не самое удачное, но, все же, ее. Еще длинные волосы, потерянные, отстраненные глаза, болезненно бледная кожа и приоткрытый от испуга рот, его навсегда запечатлел объектив камеры с очень яркой вспышкой. — Поверить не могу, это я. Похожа здесь на запуганную крысу, на лишайную кошку, на…на кого угодно, но никак не на то, кем я стала сейчас. Посмотри. — Внизу, под фотографией были описаны приметы, день пропажи и… сумма награды, вернувшему. — Поверить не могу, откуда у детского дома такие средства?! Разве они могут позволить себе выставить столько в качестве награды?!

— Может за это плотно взялась полиция? Знаешь, даже мне не по себе, за такие деньги можно взять неплохую квартиру, в центре.

— Хочешь сказать, у них есть лишняя квартира? Лишь бы найти беглянку из приюта?! Совершеннолетнюю?!! Надеюсь, на меня не повесили тройное убийство…

— Может ты потерянная дочь президента? — Фарлоу криво улыбнулась и развела руками. — Других идей нет.

— Надеюсь, что так, потому что если нет — кто-то явно точит на меня зуб. Большой такой, размером с квартиру.

— Да ну, ты же не преступник. Но только за наркоту столько правда не выставили бы…

— Кто знает, не преступник, но козел отпущения. — Иида покачала головой и, скомкав листовку, бросила ее в урну рядом. — Никто, даже самый зажиточный приют, коим наш не является, не станет выставлять за пропавшего такие деньги. Аж саму себя продать захотелось… ну а если серьезно, кто-то что-то явно на меня повесил. Повесил что-то намного большее, чем мы предполагали. Понятия не имею, что там случилось, но просто так никогда не вывешиваются такие суммы. Мною явно интересуются правоохранительные органы. Мой побег в таком случае… косвенно подтверждает вину.

— Ты уверенна что все так? Звучит правдоподобно, но все же… кому потребовалось отправлять тебя в колонию? Обвинить — одно, но сажать… а за подобные деньги, обычно, ищут как раз уголовников.

— Сложный вопрос, скорее всего, кто-то так сделал, потому что я сбежала. Скинули все на невидимую спину. Мы предполагали, что так будет. Но думали, что все, со временем, утрясется само… когда в детдоме найдут реальных наркоманов. Однако такую сумму… никто не стал бы обещать просто за какого-то торчка. Кажется, я вляпалась. И даже понятия не имею, во что. Попытка уйти от проблем вышла мне боком. — Вздохнув, Юрала оперлась на столб и посмотрела по сторонам. Ния, грустно осмотрев подругу, положила ей руку на плечо:

— Думаю, мы с Иэном сможем помочь. Утром, когда еще никого нет, и к ночи, когда снова пусто, обойдем ближайшие районы и очистим их от листовок, кто бы их туда не повесил.

Молодой преподаватель окинул грустным взглядом двор и медленно вошел в многоэтажное жилое здание. Сомнений не было — здесь его дом. На входную дверь падала широкая тень от дерева, каждую веточку которого покрывал толстым слоем тяжелый, плотный снег. Таких деревьев во дворе насчитывалось около десятка, пустые клумбы были так же заметены, однако дороги прочищены, как и стоянка, на которой Блейк заметил автомобиль своего учителя.

«Судя по всему, в последнее время он полюбил гулять» — процедил парень сквозь зубы, все еще окидывая взглядом двор. По обеим сторонам от входа стояли красивые, деревянные лавки со спинками, однако уже давно замерзли, и, наверное, здесь никто не сидел с осени. В жилой дом вела белая, офисная дверь с армированными стеклами. Однако, даже когда Габриэль за ней скрылся, его преследователь все еще стоял в стороне, выжидая подходящего момента. Он не знал, куда выходили окна преподавателя, и не мог допустить, чтоб тот случайно увидел его с балкона, поэтому подошел ближе и сел на одну из холодных, заледеневших лавок. Иногда мимо проносились птицы, иногда казалось, что где-то неподалеку он слышит лай собак… но ни одного человека. Никаких мам с детишками, старушек, что вышли на прогулку… никого, казалось, декан был единственным, кто решил поселиться здесь. Тишина вокруг отравляла, заставляла нервничать, и даже такой спокойный человек, как Иэн, не находил себе места в этом дворе, ментально чувствуя, насколько он тут лишний.

Парень посидел пару минут и все-таки встал, решил попробовать пройти внутрь, так или иначе, сидеть на лавке до вечера смысла не было. Дверь, как ни странно, легко поддалась, и студент быстро оказался в светлом, ухоженном подъезде. Из-за застекленной стойки на него с подозрением смотрели два мутных, зеленых глаза, а в темноте казалось, что они моргают попеременно:

— Добрый день, молодой человек, вы к кому? — Пожилая женщина отвлеклась от газеты, и сосредоточенно рассматривала молодого гостя.

— Я? — На секунду Блейк смутился, но тут же взял себя в руки и полез в карман за телефоном. — Не поверите, но я к вам. Недавно пропала девочка, ее все ищут, какое-то время была замечена в этом районе, скажите, вы видели ее? — Он открыл фотографию в телефоне и показал консьержке.

— Она?! — Казалось, у нее сперло дыхание. Прокашлявшись, женщина покачала головой и тихо сказала: — Вам нужно в шестьдесят восьмую квартиру. Там живет очень уважаемый человек — мистер Хенгер. Это, вроде бы, его племянница, она гостила тут какое-то время, а потом уехала. А что, она пропала?!

— Да. Она наша одногруппница, мы решили попробовать поискать ее сами. Не знал, что она здесь жила, глупо получилось, извините. — Иэн выдавил вежливую улыбку, развернулся, и пошел к выходу.

Челюсти плотным полумесяцем сомкнулись внутри рта, мышцы во всем теле напряглись до предела, а глаза, казалось, вот-вот вылезли бы из влажных глазниц. Все, самые странные, самые мерзкие догадки оказались правдой, Юрала жила здесь, с деканом из их академии. Жила, и скрывала это, можно понять почему, однако даже когда перестала с ним жить, все равно не созналась в правде. В какой-то мере это тоже можно понять, страх, стыд… но парень все равно был зол, хотя и старался взять себя в руки.

Мерзкое солнце слепило, однако прохожих становилось все меньше и меньше. На секунду остановившись возле случайной стены, Блейк взглянул на нее. Вернее, на объявления, что там висели, взглянул, и тут же подавился воздухом. Даже здесь, в формате фотографии, бывшая одногруппница нашла его. Тусклый, поникший взгляд, синяки под глазами… Это не ее вина. Она — подруга. Он должен быть на ее стороне.

Покачав головой, парень прислонился ею к стене, мрачно ухмыльнувшись. Конечно он будет на ее стороне, что бы не случилось. Даже если за ее поимку пообещают три таких суммы, все равно. Это не важно, и не будет важно. Она хотела свободы? Она ее получит, на то и нужны друзья.

В доме декан чувствовал себя тяжело, отстраненно и… ужасно. Как всегда, холодно и пусто, в воздухе витал неуловимый запах алкоголя. И, хотя мужчина уже довольно давно не пил, флер спирта все еще витал в определенных местах. Скинув совершенно черный костюм, который ученики в шутку называли «похоронным», из-за такой же черной рубашки и галстука, он незамедлительно отправился в душ. Разминал по дороге плечи. Впереди еще долгий день, а уже слишком много негатива скопилось внутри, слишком много отчаяния, злобы. Шли дни, а ничего не менялось. Ее не хотели продавать, или, возможно, уже некого продавать.

Скрипнув зубами, он с силой ударил по влажной кафельной стене, опустив голову. За столько времени ни одного звонка, даже ложного, странно, слишком странно. Неужели ее не видели на улице даже случайно? Вроде бы, заметная внешность. Длинные, светлые волосы, такие же светлые глаза, бледная кожа… нет, она точно приковывает внимание, как минимум в плохом смысле. Этакая зомби со странным взглядом, блуждающей улыбкой. С легкостью сошла бы за наркоманку, или больного чем-то по сердечно-сосудистой части. Очень странная девушка, очень, могла остаться незамеченной лишь в одном случае. Если не появлялась на улице вообще.

Итак не слишком сильная психика уже находилась на грани нервного срыва. Хенгер посмеивался себе под нос, пока струи холодной воды стекали с напряженного, бледного тела, качал головой, а, через несколько секунд начал открыто смеяться, как не смеялся уже очень давно.

Выйдя из душевой, он, странно покачиваясь, с неадекватной улыбкой пошел на кухню, повторяя себе под нос: «везде опоздавший», однако, пошатнулся, и рухнул в темном коридоре на прохладный паркет. Сперва на колени, а потом и телом. Ни один организм не может работать полностью на износ, у всякого есть предел, и сейчас он встретил свой. Мужчина тяжело дышал, не в силах пошевелиться, сознание отступало, руки холодели, словно были каменными, светлые глаза закатывались под тонкую кожу век. Даже если бы он мог осознать свое состояние в ту минуту, все равно не захотел бы приходить в себя. Просвета нет, и надежды тоже нет.

И во всем в этом учитель не мог перестать винить себя. Но прошлое не поменять, да и настоящее не очень-то спешило меняться, как он ни старался. Ничто не сдвигалось с мертвой точки уже очень давно.

Минуты медленно, словно мед перемещали время из будущего в прошлое. За окном постепенно темнело, солнце оседало за горизонт, а небо из синего становилось фиолетовым. Бледная луна начинала проступать, где-то загорались первые звезды. Постепенно возвращаясь, Габриэль раскрыл глаза и огляделся: темный дом, тишина и прохлада, вот только он, отчего-то, чистит собой пол, вместо того чтобы быть в оговоренном месте в оговоренный час. «Ну и пошел к чертям этот доклад» — прохрипел декан, стараясь встать. Не лучше, чем было, но, хотя бы, может управлять своим телом. Оперевшись на стену, он задумался, а потом медленно пошел в сторону своей «любимой» комнаты. В какой-то мере, там становилось легче, но не сильно и ненадолго. Уже совсем не такая, какой ее помнила его сожительница, но это даже хорошо. Теперь намного уютнее и теплее, как морально, так и физически.

Зайдя в комнату, мужчина вздрогнул, а после странно улыбнулся, прикрыл глаза и покачал головой:

— Ну отлично. Теперь у меня галлюцинации.

— Не буду отрицать. Так себе положение. — Юрала, вернее, ее изуродованный фантом встал с кровати и потянулся, словно после долгого сна. — Сочувствую тебе.

— Сочувствуешь? Ты жива хоть? Хотя… что за вопрос, я же говорю сам с собой.

— Очевидно, да.

— Хватит меня мучить, исчезни. — Хенгер задумался, пройдя внутрь комнаты.

— А вот не могу. — Тихо ответило ведение и, подойдя ближе коснулась холодными, окровавленными пальцами мужского плеча. — Потому что я — реальность. Твоя реальность.

Снова вздрогнув он как будто моргнул, а затем, ощутив сильнейшую головную боль обнаружил себя посреди пола в коридоре. Оглядевшись, преподаватель привстал, окинул взглядом пол под собой и процедил: «присниться же, обморок, судя по всему».

Встряхнувшись, Габриэль поднялся на ноги и глубоко вздохнул. Сегодня он уже точно никуда больше не успеет, но за то успеет пройтись по городу, пока еще не настала ночь. С одной стороны, мужчина был рад, что не отключился на улице, не отморозил себе в итоге руку или ногу… а с другой, такое проявление собственной слабости злило в любом случае, и, раз уж так вышло, можно было выйти, прогуляться по району. Чисто статистически, рано или поздно ему должно было повести. Хоть где-то.

Зимой, вечером… людей почти не наблюдалось, несмотря на то, что было всего лишь около восьми. Улицы опустели, приветливые консольные знаки зазывали к себе клиентов, но кафе, магазины и бары были пусты, как в никакое другое время года. Никто не хотел по темноте и холод возвращаться домой, даже если светят сильные фонари.

Хенгер еще раз принял душ, и, наконец переодевшись, встал перед высоким темным зеркалом. «Может, ты нарочно избегаешь меня, когда видишь на улице? Логично» — он усмехнулся и вздохнул, отводя прядь волос в сторону. Правда, решение этой проблемы пока на ум не приходило. Вернее, адекватное решение, из неадекватных… он всегда мог переодеться в костюм банана и начать раздавать листовки на углу, только вот такая перспектива совсем уж не прельщала. Теоретически, он даже мог бы на это пойти, если б точно был уверен, что она не шарахается от людей в идиотских костюмах. А то отчего-то ему казалось, что так и было.

Снова усмехнувшись самому себе, учитель вышел в подъезд, и закрыл за собой дверь на ключ. Ступени мелькали под ногами, первый этаж возник перед глазами быстрее, чем он успел о нем подумать. За дверью сыпал мелкий снег, мужчина, было, хотел выйти наружу, как вдруг сзади послышался чей-то знакомый голос:

— Мистер Хенгер! — Консьержка заметно напряглась и отвела глаза. — Простите, что отвлекаю… вы, наверное, торопитесь…

— В чем дело? — Раздраженно процедил Габриэль, полуповоротом обратившись к женщине.

— Вас днем паренек искал… оказывается, ваша племянница пропала, а вы и не скажите…

— Паренек? — Темные брови медленно поползли вверх. — Что за паренек, откуда он знает? Эта проблема касается только моей семьи, я не собирался распространяться.

— Я понимаю, да, сказал — одногруппник ее, такой бледный, высокий, в шапочке в черной.

— Отличное описание, под него подходят примерно четверть города. Браво. Вместо того, чтобы спросить имя, вы обратили внимание на шапочку. — Декан скрипнул зубами, и метнул раздраженный взгляд на женщину.

— Простите, но я… — Она явно смутилась, пытаясь подобрать слова, но житель не стал ее дослушивать, и, более не задерживаясь, вышел из подъезда.

Вариантов было немного. Более того, всего один, только Ния и Иэн стремятся пронюхать, где сейчас Юрала, и парень из них очевидно кто. Декану плевать на описание, ведь здесь мог оказаться лишь один человек. Лишь один человек мужского пола мог пронюхивать, где она, лишь один мог… проследить за собственным учителем алгебры и, прикинувшись невинной овечкой допросить консьержа. Это, очевидно, значит, что студенты сами не знают, куда подевалась их подруга, давить на них дальше нет смысла.

Однако тот факт, что теперь они знают о пребывании их подруги тут, раздражал настолько, что Хенгер едва ли мог держать себя в руках. Все-таки влезли, все-таки прознали. У них нет никаких доказательств незаконности его действий, но была уверенность. А это, в каком-то роде, еще хуже. Из-за них могут начаться проблемы, а их итак в последнее время настолько много, что можно в них купаться, хватило бы на бассейн.

Обреченно выдохнув, он поднял голову к небу, откуда, прямо ему на лицо сыпались мелкие, колючие снежинки.

Где она? В этом огромном, холодном городе, и ни одной зацепки, ни одного следа… не с чего начинать, можно же быть где угодно, с кем… угодно. Плотно сжав зубы, Габриэль встряхнулся и пошел вперед, уже заранее зная, что ничего не будет. Он не мог смириться, поэтому каждый день, даже чувствуя невероятную усталость и опустошенность переставлял ноги.

По безлюдным улицам гулял ветер, холодный, пронизывающий, потому как температура падала. Мужчина ухмылялся, прикрывая глаза, шарф сносило порывами, а, чтобы не отмерзли пальцы рук, он сунул их в карманы. Едкая печаль и гнетущее, снедающее одиночество, казалось, в тяжелой голове не осталось ни одной мысли. Даже надежда уже виделась глупым самообманом, но он не прекращал, не мог, и не хотел останавливаться.

Декан резко замер. Вроде бы, ничего особенного, но… обычный фонарь. Высокий, тонкий, с сильным белым светом, только вот… разве не на нем несколько дней назад он клеил одно из нескольких сотен объявлений о пропаже? Сердце, казалось, пропустило один удар. Тут же Хенгер прибавил шаг, постоянно осматриваясь по сторонам. На стене многоэтажки даже остался след от отодранной бумаги, на доске объявлений следы клея. Везде, где были ее лица, теперь части городской среды. Впервые за последнее время преподаватель искренне улыбнулся и вновь посмотрел в небо: «что, не хочешь, чтобы тебя искали, да?». Внезапно стало немного легче, появились силы, страсть идти дальше. Кто-то ведь срывает эти листовки, кто-то, кому совсем не выгоден поиск. А это сейчас может быть лишь один человек. Лишь один…

«Срывай сколько угодно, я напечатаю еще» — тихо произнес Габриэль, снова ускорив шаг. Зная, что она будет срывать собственные листовки, ее поиск лишь вопрос времени. И теперь, спустя столько времени появилось первое, объективное доказательство ее жизни, здоровья, и… одиночества.

— Эй, тише, Ния. Это не совсем правильно, будешь шуметь — мы привлечем много ненужного внимания. — Прошептал Иэн, срывая с забора очередное объявление. — Наверняка еще декан, к ночи, выйдет на прогулку…

— Поверить не могу. Рал все это время жила у него!!! Жила у него, и молчала!!!

— Думаю, у нее были причины молчать. И давай поторопимся, я должен быть дома к десяти часам.

— Хорошо… мы славно посидели, жаль тебя не было. Но, с другой стороны, теперь мы знаем нелицеприятную сторону нашей сироты. Она думает, что на нее точно повесили распространение наркотиков в приюте, и сверху еще что-то, похуже… До сегодняшнего вечера я тоже так думала. Но, после того, что ты рассказал… скажи, может быть так, что ее ищет наш декан?

— Вполне возможно. Правда зачем? Честно говоря, у меня нет идей. Пока она была в приюте, не особо его заботила, а как пропала, так понадобилась сразу. Может он боится? Просто думает, что она выдаст о нем какую-то тайну? — Блейк сдвинул брови и тяжело вздохнул. — Кстати, мы можем его встретить. И, если мы попадемся за этим занятием — все. Первые подозреваемые в деле о пропаже Юралы Ииды.

— Какой дорогой у него секрет. Я, все же, склоняюсь к мысли, что между ними было… что-то. Не совсем взаимное и совсем нелегальное, тогда понятно, отчего он так печется об этой пропаже.

— Не хотел этого говорить, но… ты права. Ты права, и ничего с этим не сделать. Логично и ожидаемо.

— Нужно как угодно ему мешать, не известно, что он решит с ней сделать, если вдруг доберется. — Фарлоу напряглась и огляделась по сторонам. — Я ему не верю. Раз пошел на такие траты, не известно, на что еще может пойти, лишь бы сохранить свою шкуру.

— Да. — Иэн свернул листовки в плотный рулон и поджег зажигалкой. — Согласен.

Габриэль, как ему казалось, шел по следу из сорванных объявлений, однако, сколько бы он не гулял, почти нигде их больше не было. Все такие же пустые зимние улицы, холодные ветры и тишина. До этого ему казалось, что тишина в его жизни — гость нечастый, но сейчас он бы отдал все, чтобы обменять это молчание на короткий диалог с любимым человеком.

Где она может быть в такую погоду? Снимает посуточно жилье? А за какие деньги? Живет у друзей? Но откуда у нее друзья, кроме как из академии? Да и в местах типа вокзала или подземных переходов на нее давно бы уже обратили внимание… Слишком много вопросов, и ни на один нет адекватных ответов. Каждая ночь была для учителя испытанием, ведь он закрывал глаза, и видел перед собой давно остывшее, холодное тело, которое уже, местами, покрылось инеем. Синяки под глазами ввалились еще сильнее, губы смерзлись, и на них медленно опускался колючий редкий снег, который, более, не таял на бледной коже. Он постоянно вскакивал, но сейчас, раз есть кому собирать листовки, значит все совсем неплохо. Где, и как она живет, это, по-прежнему, вопрос спорный, но, похоже, она более чем жива, и даже успевает срывать упоминания о себе. Еще одна причина, по которой по ним никто не звонил.

Хенгер неустанно бродил по дому, пока с бледной, напряженной спины сползали капли холодного пота. Теоретически, она могла спрятаться на чердаке или в подвале одного из домов, вот только их запирают, и, чтобы открыть такой, нужна сноровка, ловкость… и тепло. Зимой открыть такой — без шансов, только если ей не попался уже каким-то чудом открытый. Открытый…

Слегка вздрогнув, Юрала посмотрела на щель между тяжелой дверью и проемом. Уютная вентиляция, под горячей трубой хорошо спалось, а в последнее время к ней начал приходить серый короткошерстный кот, которому девушка дала кличку Ясень.

Ясень любил приносить новоявленной хозяйке дохлых крыс, а еще больше любил спать у нее под боком. Вот так случайно у подвальной жительницы появилась новая статья расходов — кошачий корм, который исчезал быстрее, чем влага летом с горячего капота. Пришлось отложить покупку новых джинсов, за то жизнь «дома» теперь была не такой уж и одинокой. Всегда, по приходу с работы Ииду ждал ласковый, серый котик, и как минимум он ни за что не позволил бы ей вернуться в приют. Маленькое и, по ее мнению, единственное существо, которое пропиталось к ней искренней, беззаветной любовью. Более того, до сих пор не разочаровалось в своих чувствах.

Каждую ночь мысли витали где-то далеко, однако, сколько бы Рал с ними не боролась, они все равно возвращались к постели своего прошлого учителя алгебры. Грубого, заносчивого, и полностью зацикленного на себе. Предателя, который, без зазрения совести бросил возле порога детского дома. Такого же, как все прочие родители, за одним маленьким исключением: он видел в ней совсем не дочь, ни капельки не дочь, но женщину, привлекательную для себя. Правда быстро наигрался, и, вот, она здесь. В подвале. Все еще сидит и думает о нем, пока тот, возможно, уже развлекается с другой… пока тот о ней, наверное, уже давно думать забыл.

Почему-то его лицо отпечаталось в ее сознании, так сильно, что мысли о нем, казалось, шли фоном. Даже если Иида была чем-то занята, или даже если с кем-то разговаривала. Сердце предательски сжималось, когда он снова виделся ей в толпе, и совсем не от страха. Возможно… не только от страха. Совсем не тот человек, о ком стоило думать, но был здесь, рядом. Фантомный, незримый силуэт все время за ней ходил, заставлял вздрагивать без причины. Он виделся ей везде: в бликах замерших луж, в случайных облаках, плывущих по небу. Казалось, его тихий смех раздавался, когда мимо проезжали редкие машины. Девушка смотрела им вслед, пытаясь понять; а может это он? Его длинная, темная тень, знакомый силуэт виделся в прохожих, и некоторая печаль, разочарование сковывало тело, когда Юрала понимала — это не он. И никогда более теперь не будет он. Их история кончилась, и почему она до сих пор хранит ее внутри себя… на то нельзя было ответить. Он просто был. Здесь. Почти рядом, почти что осязаемый, почти… реальный.

«А я бы хотела, чтоб ты любил меня» — усмехнувшись, произнесла девушка, поглаживая теплой рукой кота. В помещении раздалось тихое эхо, а по мягкой, бледной щеке скатилась соленая слезинка. Пока никто не видит этих слез, можно. Они блестели в мутных, пустых глазах, все, что было в прошлом — не важно, его стоит там оставить, забыть, и жить дальше, хотя пока что не получалось.

Уже несколько часов мужчина не мог отойти от балконного окна. Ночной город гипнотизировал, снова взывал к желаниям выйти на улицу и начать бесцельно бродить там до самого рассвета. Останавливала лишь бессмысленность возможной прогулки, вряд ли она ходит по ночам, когда все магазины и забегаловки закрыты. Наверное, пристроилась где-нибудь, согрелась, и спит себе, пока снова не взойдет солнце.

Хенгер покачал головой, и промокнул пальцами левой руки через чур влажные глаза. Так сильно стремясь найти человека… он, все-таки, плохо подумал о самом главном. Что скажет при встрече? С чего начнет, в чем попытается убедить? А ведь стоит быть очень, очень убедительным, иначе все закончится весьма прозаично.

«Ну и что мне посоветуешь делать? Заказать подушку с твоим изображением и сесть на антидепрессанты?» — Габриэль с ухмылкой покачал головой и, наконец, отошел от окна. К несчастью, она не оставила у него никаких своих вещей, хотя, возможно, стоило поискать еще. Какая-нибудь случайно забытая кофта, или футболка… возможно подарила бы ему несколько относительно спокойных ночей, ведь мысли, это одно, а осязание — совсем другое. Теперь было даже, в какой-то мере, странно осознавать, что ее руки трогали некоторые его вещи в этой комнате, ее губы касались этой кружки, а ресницы дрожали, касаясь вполне конкретной подушки. Все это уже более напоминало болезненное помешательство, однако, эти мысли согревали, не давая увязнуть в самом себе.

Ее не хватало. И сейчас это было похоже на ломку, уже не просто на тоску, или печаль. Ломка, и признаваться в этом самому себе уже было безразлично. Глупо это отрицать, да и как-то по-детски. «Я люблю тебя» — спокойно сказал мужчина, хотя лишь пустота услышала эти слова.