Академия бракованных людей (СИ)

Квадраты функций

«Я никогда не любил подростков, и уж точно не собирался связывать с ними свою судьбу. Меня раздражало все — вопли, непонимание, истерики. Глупый, но агрессивный взгляд — вся суть, которую так непросто передать словами. Мерзость. Все, кто работал здесь, в той или иной степени их любили, сочувствовали им, пытались понять… возможно поэтому меня и пригласили работать сюда, им нужен был такой человек. Кто-то, чья рука не дрогнет, чьи наказания будут своевременными и справедливыми. Сам не понял, как прижился здесь, и уже занял место декана. Потом проректора… Быстрый карьерный рост, хороший гонорар, впрочем, возможно, в будущем будет очень неплохо возглавить академию неуправляемых молодых людей. Снова будет не нужно вести пары, следить за дисциплиной и документацией… но заведение будет другим. Со временем мне даже начало нравиться здесь, этот подростковый скот быстро понимает, кого стоит бояться, и хорошо чувствуют силу. На них легко давить, и еще легче заставить подчиняться глобальной системе. Если знать, что делать, конечно.»

— Спать еще не хочешь?

— Нет… — Устало вздохнула Рал и перевела взгляд за окно. — Спасибо кстати, что пустил нас к себе, Иэн. Писать конспекты вместе было отличной идеей. По алгебре… просто запишем задания в разном порядке, все гениальное просто. Никто и не подумает, что здесь был замешан коллективный разум.

— Надеюсь это сработает. — Ния продолжала листать учебник, в поисках нужных правил. — Мне нельзя отставать, я очень хочу уйти отсюда. Эта мерзкая атмосфера на меня давит… я не такая как они. Буду учиться, и меня выпустят. Сдам сессию, потом экзамены, и уйду.

— Так говоришь, будто это тюрьма. — Иэн отвлекся от книги и покачал головой. — Все мы заслужили там быть, как себя не успокаивай. И реабилитироваться потом трудно. Почему ты начала принимать, Ния?

— Ну. — Фарлоу потупила глаза и отвернулась. — Друзья предложили… было интересно, только и всего. Мне даже понравилось… я думала, от одного раза ничего не будет, но потом хотелось еще. Скорее, психологически. А потом уже и физически… Родители узнали, когда я стала втихую брать деньги у них из тайника, застали на месте. Потом долгие разбирательства, клиники… ломка. Ничего не получалось, и так я оказалась здесь. Среди униженных, опущенных… но это лучше, чем тюрьма. Принудительное обучение, лечение… все лучше, чем тюрьма. И стала тут бороться за себя. Понемногу получалось, и сейчас я полна сил и энергии снова влиться в обычный, человеческий коллектив…

— А мы, по-твоему, не люди, да? — Юрала странно посмотрела на подругу, после чего не менее странно улыбнулась.

— Нет, что ты! Вы люди, самые настоящие… добрые. Я так рада, что теперь не одна в своей группе, и мы можем объединиться и бороться за себя вместе. Хотя меня не ненавидят, я все равно очень боюсь, боюсь…

— Не бойся. — Блейк отпил из чашки чай. — Ты мне тоже нравишься. И ты, Рал. Рал?

— А? — Та подняла глаза от какой-то случайной книги, найденной на полке в доме друга. Сосредоточенное лицо сделалось глупым, и девушка виновата опустила голову. — Прослушала. Кого ты там боишься, Ния?

— Ты хоть что-нибудь сегодня сделала, Иида? — Засмеялся парень, а Фарлоу сконфуженно улыбнулась.

— Да. Языки, историю, МХК… алгебру у вас переписала. В разном порядке, как договаривались.

Маленькая, уютная комната вновь разразилась звонким, добрым смехом. Одноместная кровать теснилась у стены, а напротив нее крупный книжный шкаф с лампой на батарейках. Вся одежда была разложена на обычном стуле, что стоял слева от кровати. Рубашки стопкой лежали на подоконнике. В центр оставался лишь небольшой проход, где, на полу, сидели молодые люди.

Гостеприимный хозяин то и дело подливал одногруппницам фруктовый чай, пока те оживленно спорили о проблемах общественности, теме предстоящего ЭССЕ. Тьма уже давно опустилась на город, но никто еще даже и не думал идти домой. Личное пространство парня было хоть и небольшим, но вполне комфортным, чем мог похвастаться далеко не каждый, живущий у тети, но не с родителями. Он рос с матерью, и та, являющаяся довольно таки востребованной артисткой, часто путешествовала по городам, оставляя сына на свою сестру. Она, являясь довольно строгой, но при этом заботливой женщиной, своих детей не имела, и старалась создать племяннику все условия для жизни и существования. В какой-то момент даже не заметила, как тот вырос…

Зарабатывала немного, но Иэн никогда не был ни прожорливым, ни требовательным, да и носил, в основном, лишь высокие баллы. Поэтому жили они с тетей душа в душу, друг друга не упрекали, но помогали всем, чем могли.

— А почему ты оказался в этом аду? — Вновь заговорила Ния, заглядывая к однокурснику в глаза. — Выглядишь, как примерный студент какого-нибудь экономического… одинокий сердцеед… и вдруг тут.

— Не преувеличивай. — Парень отпил из своей чашки и перевел взгляд к окну. Печальные, темно-зеленые глаза устремились в небо, казалось, он выискивал в нем ответ. — Я на учете стою, полгода назад избил до полусмерти своего отца. Мы с матерью и тетей не видели его лет семь, или восемь, и вдруг он приходит, начиная требовать от нас денег. Пьяный был, грозился, что убьет… ну тут я не выдержал. Все как в тумане было, а пришел в себя — руки по локоть в крови. Во всех смыслах. Меня долго проверяли на вменяемость, агрессивность… в итоге мне дали выбор в суде, в силу возраста. Либо исправительное спец учреждение, либо тюрьма. И вот я здесь. Моя, в общем-то, история…

— Вся жизненная несправедливость в двух минутах разговора. Уважаю тебя, сильный человек. — Пробубнила Иида, запихивая в рот очередной бутерброд с сыром.

— Рал, ты одна все съела!! Нам хоть по одному оставь. — Печально отозвалась Ния, оглядывая почти пустую тарелку.

— Пусть ест, все в порядке. — Засмеялся Иэн, наблюдая за голодной одногруппницей. — Я еще сделаю. Твои родители диабетики вроде, да? Не кормят?

— О, кормят, еще как. Только пища у них безсахарозная, и безглютеновая. Каши на воде, одинаковые, каждый день… пустой злаковый хлеб, я пока жила у них, даже сою полюбила. А она у нас только по выходным… да и не родители они мне. Опекуны… но люди хорошие, это точно. Я семь месяцев живу у них и не жалуюсь. На еду если только. Чуть-чуть…

— Ну, это ничего еще. — Однокурсники кивнули и переглянулись, улыбались. — А почему ты попала в академию? Раз не ссорились, да и знакомы только семь месяцев?

— Рекомендовал приют, в котором я жила. — Юрала сконфузилась и опустила голову. — Странно что они вообще взяли меня после такой рекомендации, но взяли. И решили, так лучше будет.

— А ты что-то в приюте… сделала? — Не унималась Ния, хотя, видя, что подруга не отвечает, решила оставить тему. Видимо, она еще не созрела для такого диалога.

Звезды медленно проступали на густом, темном небе. Резкий ветер заставлял шаткие деревья скрипеть и мучиться. Они, старые, стояли много лет, но никак не могли умереть, хотя уже хотелось. Лужи никак не исчезали, и мокрый асфальт мочил студентам ноги. Вместо пения птиц по улицам гулял завывающий воздух, провоцируя у юных взрослых кошмары и страхи. Людей не было, были лишь фантомы, они чудились за каждым углом, на каждой стене…

И только горячая, темно-красная кровь, крупными каплями падала на влагу. Источала мерзкое тепло и железистый запах. Утро у некоторых будет тяжелым…

Даже несмотря на то, что начиналось, вроде бы, обычно. Рал носилась по дому из стороны в сторону, то в поисках книг, то чистой рубашки… часы упорно тикали, показывая девушке страшное время — без четверти восемь. «Я успею!» — гордо вскрикнула она, закусывая губу. Если по дороге ее не собьет автобус, конечно, а еще если весь путь она будет бежать со скоростью, примерно, девять километров в час. Не останавливаясь при этом на переходах, и возле магазинов со сладостями, которые гипнотизировали намного более сильно, нежели утренняя алгебра.

Ноги не слушались, пять часов сна снова скопились мешками под серыми, пустыми глазами. Она уперто бежала вперед, пока под ногами хлюпала гниющая листва. Чувствовала про себя секунды, и успокаивая тем, что за то, все-таки, дочитала одну из самых интересных книг по философии в своей жизни. Поворот, еще поворот… вдруг, посреди дороги студентка заметила рыдающую девочку, сидящую на асфальте, нога которой странно вывернулась под неестественным углом. Вновь закусив губу, Иида подошла к плачущему ребенку и положила ей руку на голову:

— Что случилось, упала? А где твоя мама?

— Не знаю! — С воплем вскрикнула малышка. — Встать не могу!

— Ничего страшного, сейчас приедет доктор и подлечит тебя. Не бойся, уколов не будет! Просто забинтуют ножку и все пройдет. И мама приедет, обещаю тебе. — Она улыбнулась, и окинула взглядом улицу. Напротив, на другой стороне улицы стояла адвокатская контора. Недолго думая, Юрала взвалила визжащую девочку на руки и перебежала через пустую улицу.

Раскрыв дверь в душное помещение, она усадила ребенка на диванчик, стоящий в фойе, и подлетела к даме на ресепшене:

— Дитё видите? Потерялась рядом с вашим учреждением, плохо ей. Судя по всему, ногу сломала. Вызовите скорую, а то неизвестно, в норме ли вены внутри ноги, и не образовалась ли полость. Очень прошу, позаботьтесь о ней. Я зайду тогда к вам вечером, спрошу, как дела. Так-то в универ опаздываю. — Она потупила глаза и печально усмехнулась. Просто королевское невезение.

— Безусловно. — Секретарша встрепенулась и подлетела к ребенку, что-то у нее спрашивая, и, попутно, набирая номер детской больницы.

— Они справятся без меня. — Тихо произнесла Иида и пулей вылетела из здания. Как ни странно, она все еще, вроде бы, успевала.

Со светлых волос опять сползала резинка, а галстук был завязан настолько плохо, что девушка подумала — лучше без него. Главное — скорость. «Я — скорость» — повторяла она сама себе, закатывая глаза. А вот и исправительная академия…

С перекошенной улыбкой она ворвалась через входную дверь, первый этаж, затем второй. Лицо, красное, как свекла, и влажное, словно кожа дельфина. Рубашка местами прилипла к спине, глаза вращались, как у заведенной куклы. Ей было очень жарко, но тело еще не чувствовало усталости — слишком много адреналина дали возможность почувствовать себя живой и самой-самой сильной. Пятый этаж…

Подойдя в плотную, Рал нажала на ручку заветной двери, и… ничего. Сдвинув брови, она стряхнула наручные часы и посмотрела на время — восемь ноль два. Отчаянно хлопнув рукой по лбу, девушка отстранилась, а затем присела на колени перед замочной скважиной. Все уже сидели внутри, а преподаватель слегка ударял указкой по белой доске.

«Ну всё…» — пронеслось у студентки в голове, и она, что было сил, ударила кулаком по стене. И что теперь делать? Ей не пришло в голову ничего лучше, кроме как пойти в столовую и закинуться сладкой булочкой, ведь она так и не успела поесть. Всего на две минуты, а уже все. Хотя, он предупреждал, но все равно обидно. Диктатор-самодур, ну что же, ладно… все-таки, придется сказать, что ее сбил автобус, или даже два, чтоб наверняка.

Странное облегчение тут же наполнило тело. Да, опоздала, да, это плохо, но сейчас ей было хорошо, и ничего с этим сделать нельзя. Получается, правда, она зря делала алгебру… но теперь уже плевать на это. Сладкие булочки очень ждали ее мягких губ, а она их, больше, чем чего-либо. Пресловутые бутерброды, которые она съела вчера, казалось, стояли колом в горле, хотелось чего-то еще, свежее и приторнее. Под ногами мелькали ступени, ведь спускаться всегда легче, чем подниматься, и это касалось всего.

В светлой столовой уже сидели некоторые студенты, что специально пришли раньше, позавтракать, или же прогуливали первую пару. Приятное, уютное местечко, где миловидный персонал разливал соки, и готовил блюда к скромному шведскому столу. Прозрачные шторы слегка качались у окон, квадратные столики грели белые скатерти. Пахло огурцом и рисом. Да, овощной салат и чай с печеньем ее бы более чем устроил, и, зачарованно наблюдая за руками поваров, девушка смачно облизывалась.

Здесь время неслось необыкновенно быстро, Юрала смаковала каждый кусочек, вспоминала прочитанное прошлой ночью. Интерес подогревала семантика, которая разнилась от абзаца к абзацу. Это делало литературу прошлых лет уникальной, непонятной, и трактовать ее можно было по-разному, в зависимости от мировоззрения и настроения. Кто бы мог подумать, что безответственная обжора такая эрудированная в области истории, философии и психологии. Вся ее жизнь была соткана из чего-то динамичного, нестабильного, меняющегося изо дня в день, из минуты в минуту. Такой ритм ее поглощал, ловко накладываясь на существующий, и раз за разом менял форму и позиции ее внутренней вселенной. Понимание окружающего мира с какой-то невербальной стороны сделало из простой девушки идею, дерзкую мечту, которую она воплощала всем своим видом, хотела того или нет.

От странных размышлений ее оторвал резкий, неприятный звонок, Рал устало покачала головой и посмотрела на часы, у нее есть еще, как минимум, десять минут.

В дверях столовой показались две знакомые фигуры. Увидев их, студентка немного воспрянула и весело помахала одногруппникам рукой.

— Ты! Так и знала, что ты здесь. — Ния присела рядом. — Знаешь, который сейчас час?

— Вполне. — Она закатила глаза и откинулась на стуле, пока ее однокурсник садился рядом, но с другой стороны. — Пожалуйста, скажите тому… что я заболела, свинкой. Что у меня булимия, или склероз, а лучше, что я умерла. Буду очень признательна.

— Нет проблем, вот только сейчас еще одна пара алгебры, забыла?!

— Черт возьми. — Иида прикрыла ладонью лицо и глубоко вздохнула. — Хотя, мне тут очень комфортно, я тут и две, и три пары просидеть могу.

— Рал!! — Прошипел Иэн, схватил одногруппницу за голову и отправил под стол, прижимая к своим ногам. — Сиди тихо, и, может, нам повезет. — Парень подставил к себе ее тарелку, и стал внимательно наблюдать за деканом своего факультета, который принес в столовую какие-то документы. Судя по всему, их ждала скорая перемена рациона.

Он что-то объяснял поварам, немного жестикулируя и явно злясь. Правда, в следующую минуту учитель все-таки заметил своих учеников, и, с мерзкой ухмылкой подошел к столику, накрытому длинной скатертью.

— У вас три минуты. Я не впущу опоздавших. — Сказал тот, и окинул взглядом стол. — Кто ест на завтрак молоко с рыбой? Вам настолько не хочется сидеть на моих парах? — Он едва сдерживал смех, но пока оставался относительно спокоен.

— У меня сильный желудок. И очень плохой вкус… ем все, что в поле зрения. — Выдал Блейк, но тут же его лицо перекосило — одногруппница, услышав комментарий, ущипнула его за колено.

— Две минуты, тридцать шесть секунд. Удачи. — Спокойно сказал декан, и с ухмылкой постучал по обеденному столику кулаком. Двое смотрели ему в след, а третья выглядывала из-за скатерти. Никто так и не понял, догадался он, или нет.

— Так ты идешь, пиранья? — С улыбкой спросил Иэн и тяжело вздохнул.

— Это не моя тарелка с рыбой, идиот! Я пришла, она тут же была, свои я отнесла.

— Забудь. Идем?

— Смерти моей хочешь? — Рал потупила глаза и, наконец, вылезла из-за стола. — Что этот тиран скажет? Я опоздала на целую пару. Лучше сегодня вообще не появляться, а завтра… или, когда там геометрия, послезавтра… сделаю вид, что болела.

— Свинкой? — Ухмыльнулась Ния.

— Склерозом! Идите уже, на экономике встретимся.

— Как скажешь. — Друзья переглянулись, и быстрым шагом пошли вон из столовой, ведь оставалось немного более минуты. Иида печально смотрела им вслед, после чего отвела глаза и улеглась на стол. Впредь стоит выбирать места побезопаснее. Если бы не одногруппник, препод заметил бы ее, и вот тогда было бы жарко… не в самом приятном смысле.

Насколько бы сильно ей не нравилось находиться среди еды, она сдержала слово, и, как ни в чем не бывало, под вопли сверстников, появилась на экономике. Учительница ничего не знала, и, не слушая похабные комментарии группы, рисовала на доске схемы и диаграммы. Юрала зевала, и вместо того, чтобы счерчивать с доски, переписывала у соседки. В соседнюю тетрадь было смотреть проще и привычнее, и потом, у той был очень разборчивый, крупный подчерк.

Близился обед, что не могло не радовать всех, и только Иида криво ухмылялась, размышляя, как ей везет сегодня. Странное спокойствие однокурсников не могло не радовать, никто ни на кого не наезжал, никто никому не грозился разбить лицо… можно было даже немного расслабиться, и она, не думая долго, решила еще раз проверить расписание на завтра. Возможно, там не будет ничего математического, и можно будет с радостью идти на учебу. Хоть с какой-то радостью…

Стиснув зубы, студентка вышла в коридор третьего этажа и отправилась вниз, к стенду с информацией. Вроде бы ничего нового, никаких изменений… все как обычно, печально и бесполезно.

— Смотришь, когда прогуливать следующую пару? — Послышалась сзади.

— Уй ё… — Девушка вжала голову в плечи и так и не решилась обернуться. Довольно близко за ее спиной стоял высокий мужской силуэт, и, хотя она не видела его лица, чувствовала длинные, прямые пряди за своей левой рукой. — Я… просто опоздала. И не смогла попасть внутрь.

— На несколько часов? Как интересно.

— Ну да, поэтому и не смогла. — Она собрала глаза в кучу и положила руки к себе на плечи.

— Что же, удачи с новой темой. Удача тебе определенно понадобиться.

— Спасибо. — Обреченно ответила Иида, опустив голову. Все-таки не стоило выходить из аудитории. Мало ли кто расхаживает по этажу в свободное время…

Две с половиной недели Юрала ходила как заведенная, выживала, буквально, лишь на помощи друзей и хорошей работе гугла. Материал не усваивался, цифры не слушались, и, то и дело, подбрасывали ей нестандартный результат. Хотелось то ли выброситься из окна, то ли повеситься на телевизионной антенне, в надежде, что удар молнии сделает из нее талантливого математика. Эти мысли сильно отягощали гуманитарную голову, и она уже не могла понять, шутит или нет, хотя всегда хорошо разбиралась в себе. Преподаватель на нее давил, собственно, как и на всех, это вызывало чувство смятения и странную обиду. Возомнил, будто, его предмет единственный… не то что в академии, в жизни. Самый необходимый и важный, который должны знать, буквально, все. Начиная от студентов любого профиля, заканчивая дворниками. Вон, подойди к любому дворнику, и он тотчас расскажет законы умножения матрицы на число. И геометрический смысл производной. Кто вообще этого не знает? Намного важнее, нежели знание языка или нормы поведения в обществе. Кого это волнует вообще?! Давайте будем агрессивно мычать, за то про синусы и косинусы, не тупые же.

Закатив глаза, Иида уронила голову на стол. Близился рассвет, а она так и не сомкнула глаз, и на этот раз совсем не из-за книг по философии. Тысяча и одно дополнительное задание, факультативные, а еще, как на зло, сегодня аж две пары геометрии и одна алгебры. Она, уже было, думала, что декан не просто гей, а еще и фетишист, у которого встает на нерешаемые уравнения и графики функций.

«А я думала, я извращенка…» — пронеслась мысль, пока учитель беспорядочно лез голову. В комнате послышалось шуршание шоколадной обертки. Студентка аппетитно откусила кусок от ароматной плитки тотчас принялась ее жевать.

— Рал? — В комнату, без стука, заглянул грузный мужчина в возрасте. — Проснулась?

— Да, я уже встала… доделываю кое-какие задания.

— Молодец. А что это ты там ешь? Шоколад? Смотри, он же сладкий!

— Нет, не сладкий, вы не так поняли. — Девушка закатила глаза и тяжело вздохнула.

— Ну да, конечно, не сладкий. Наверно со вкусом курицы, или колбасы. Вставай! Сейчас пойдем завтракать нормально.

— Ступайте, я догоню. — Она улыбнулась, а мужчина прикрыл дверь и пошел вниз.

«Если моего учителя собьет самосвал, я буду первой, кто станцует на его костях» — Иида все еще злилась, и, окончательно смирившись с неизбежным, засунула недорешанную задачу в сумку. Помирать, так с музыкой. Воровать, так миллион, целовать, так королеву… ну, или короля.

Хотя в глубине души она надеялась, что сможет убедить Иэна дать ей списать, если, конечно, она успеет это сделать… конечно не успеет, слишком мало времени.

Задыхаясь от мертвой безысходности, Юрала робко закинула светлые, длинные волосы за спину. Пусть сегодня ее преподаватель сполна насладиться ее ненавидящим взглядом и уверенным лицом. Чтобы не сказал, как бы не унизил — посмеется и пройдет мимо. Ей не нужен этот предмет, и пусть он знает об этом, и засунет его подальше. К себе, в анус, туда, где ему и надлежит быть.

Она робко дотронулась до яркой, красной помады, и с ухмылкой нанесла ее себе на губы. Потом капнула на запястье духи и быстро-быстро стала их растирать. На смертном одре положено быть красивой, иначе Рал не простит себе этого позора.

На светлой осенней улице уже вовсю ездили автомобили, она часто оборачивалась, и прижимала юбку к ногам, потому как встречные воздушные порывы поднимали ее. Буквально в двухсот метрах от академии на ее плечо опустилась знакомая рука. Иэн тоже подходил, и уж никак не ожидал увидеть свою одногруппницу так рано, ведь та обычно подходила минута в минуту.

— Ты красивая. Будешь сегодня декану лицо вместо заданий показывать? — Он слегка ухмыльнулся и приобнял подругу за талию.

— А что если и так? Больше мне ему показать нечего. Мое решение задачи и уравнений — какая-то муть, я сама это вижу, но сделать ничего не могу. Если у всех хотя бы по тридцать баллов есть, то у меня, наверное, минус сто. Я самая отстающая на факультете, и из-за этого он специально грузит меня по полной программе. Таким образом отстаю еще сильнее… улавливаешь?

— Улавливаю. — С улыбкой ответил тот. — Давай попробуем сделать вместе сегодня?

— Давай, правда от меня мало пользы. За то я могу написать за тебя сочинение. Хочешь? — Иида потупила глаза и поправила волосы.

— Договорились. — Ее собеседник искренне рассмеялся, после чего открыл перед подругой дверь, они не заметили, как дошли до центрального входа.

Как ни странно, аудитория декана была открыта, и уже некоторые из пришедших сидели внутри, обсуждали предстоящую контрольную работу. Он никогда о контрольных не предупреждал, как и о предстоящих курсовых. Однако, сейчас как-то просочился слух, и теперь это стало новостью номер один. Устало кинув сумку на темный, деревянный стол, Рал кивнула соседке и закатила глаза. Голова раскалывалась, будущее холодно и печально, так еще и контрольная, которая тихонько притаилась за ее спиной. Повеситься на антенне теперь не казалось такой уж плохой идеей.

— Я не сдам эту контрольную… — Ныл кто-то сзади, на что ему, тотчас, ответили:

— Ну, каждому в этой жизни свое. Что делаем? Я, вот, пойду строителем. Скотт шофером, а Иида сразу, на панель!

— Если я пойду на панель, то ты будешь жигало, отсталый извращенец. — Процедила девушка, ударив кулаком о стол.

— Ой, смотрите, кто-то разозлился!

— Я сказал не устраивать разборок здесь. Охота ломать друг другу лица — вон с территории академии, или на заслуженный трехчасовой отпуск. — Декан стиснул зубы и прикрыл за собой дверь. Никто не заметил, как он появился здесь. — Собрали тетради.

Тяжело вздохнув, Юрала взяла работы одногруппников сзади и, добавив к ним свою, передала вперед. Сейчас ее размажут по стенке правильными формулировками геометрических правил и разными калькуляторными точностями. Преподаватель, как обычно, взял сперва тетради с ее ряда, потому как тот был первым. Пересчитал их, и начал просматривать, иногда нагло ухмыляясь. Девушка выпрямилась и прикрыла глаза. Достойное поведение залог успеха, или хотя бы, оправдание престранных косяков. Через минуту она увидела в его руках свою тетрадь, и колени затряслись, хотя и на лице все еще царило каменное спокойствие.

Декан странно вздохнул, покачал головой и несколько раз усмехнулся себе под нос. Он переводил взгляд с тетради на ученицу, а потом захлопнул ее и отложил в сторону, с коротким:

— Зайди после пар, Иида.

— Хорошо. — Тихо ответила она, сглатывая тяжелейший ком в горле.

Для него это, наверно, как сложить два плюс два и получить шестьсот восемьдесят семь. По крайней мере, ей так казалось, ведь столь разочарованного и насмехающегося лица она не видела у людей давно. Учитель ходил взад-вперед, бросая короткие комментарии, и, периодически поглядывая на часы.

Новая тема, как он сказал, будет очень простой, даже в некотором роде, детской, вот только четверть учеников даже не смогли выговорить ее название. Минуты тянулись медленно и печально, Ния уже успела сосчитать до сотни и обратно, а Юрала, казалось, и вовсе сгнила. Живот скручивало, как перед экзаменом, знакомое чувство смеси волнения, страха и неприязни. Покидая аудиторию, она с ужасом осознавала — сюда еще предстоит вернуться. Причем довольно скоро. Намного скорей, чем ей хотелось бы.

Длинный учебный день наводил на подростков меланхоличную тоску и осеннюю грусть. Кто-то что-то рисовал на полях, кто-то на столе, а кто-то у себя в голове… картины смерти всех ненавистных одногруппников и всего образовательного состава. Последний звонок заставил молодых людей вскочить с мест и, что было сил, броситься к выходу, не спешили лишь несколько человек. В общем-то, как обычно.

— Тебя ждать? — Поднял брови Иэн, рассматривая однокурсницу, которая уже почти съела красную помаду, но все еще продолжала облизывать губы.

— Нет, идите без меня. Если завтра я не приду, поставьте за меня свечку в церкви. Это значит, я уже не в живых.

— Да ладно тебе нагнетать! Напиши тогда, как прошло, я буду ждать. — Ния приобняла подругу, и вместе они с другом вышли из пыльной аудитории.

— Напишу. — Отстраненно ответила она, прикрывая за ними дверь. Кто-то домой, а кому-то на пятый этаж, к самому дьяволу. Или алгеброику, смысл, в общем-то, один.

Дорога наверх была самой длинной, и самой нервирующей, за всю историю ее обучения здесь. Ступени пахли как в подъезде, низкий потолок давил. На улице, понемногу, темнело, некоторые фонари в коридоре мерцали, отчего девушка часто моргала и тяжело дышала через рот. Бывали минуты, когда в ее жизни происходили неприятные, волнительные события, и вот это было одним из них. Пальцы немного дрожали, глаза странно блестели, а язык все продолжал облизывать и без того влажные, покрасневшие губы, правда уже не от помады, а от нервов. Череда одинаковых, темных окно без растений. Глубочайшая тишина.

Она дернула за ручку темной двери, и та поддалась. В одиноком, прохладном помещении на офисном стуле сидел ее преподаватель, а по совместительству декан общеобразовательного факультета исправительной академии.

— Можно? — Одними губами спросила студентка, но он, как ни странно, услышал.

— Да, я ждал тебя. Бери стул, подсаживайся. — Его голос был безэмоциональным и холодным, если бы функции умели разговаривать, то звучали бы именно так.

— Как скажете. — Рал взяла стул, что стоял у стены и села рядом. Украдкой заглядывала в тетради старших курсов, которые мужчина быстро, но внимательно проверял.

— Иида. Что это? — Хенгер открыл журнал группы, и ткнул пальцем в столбец, на котором были отмечены ее баллы.

— Цифры. — Ответила студентка, закатив глаза. В глубине души она уже предчувствовала, как ей будут читать мораль.

— Да ну, правда? — Так же холодно ответил он, но уже с напряжением. — А я думал, буквы. Какая досада. Может расскажешь, как будешь все это исправлять? Или этого в твоих планах не было?

— Извините, но я плохо понимаю алгебру, да и геометрию. Вообще не понимаю, прямо скажем. Скажите, я по этим предметам последняя на курсе, да?

— Почетное третье место. С конца. Сразу за умственно отсталым и другим парнем, который болеет четвертый месяц. Скажи мне, где ты не понимаешь. Конкретнее.

— Везде. — Честно призналась она, склоняя голову.

— В таком случае, начнем с того, что ты будешь учить правила. На зубок. Будешь рассказывать мне их тут, как стишок, и только попробуй ошибиться в формулировке. Буду наказывать. Жестоко. — Декан был серьезен, отчего ученице сделалось крайне не по себе. — Чтобы была здесь каждый день. Буду давать задания, а ты будешь их решать. Разберем конкретно, что ты делаешь не так. И будешь подстраиваться под мое расписание, завтра я освобожусь примерно в шесть вечера.

— Шесть? — Юрала выпала в осадок. — Ладно, шесть, так шесть. Возле аудитории вас ждать?

— Да. Если что-то измениться, я дам знать.

«Хоть бы изменилось» — Молила в уме студентка, оставляя кабинет своего педагога. Насколько могло стать тяжелее, настолько и стало.