Академия Малхэм Мур. Мой сводный враг

31.2

Игнорируя укол, Люка ёжится и, к удивлению, тянет руку. На фоне постоянных попыток вжаться в машину так, чтобы даже одежда наша не соприкоснулась, выглядит подозрительно.

– Помоги надеть обувь.

Будем играть в леди и джентльмена?

Хорошо.

Подставляю локоть, позволяя опереться на предплечье. Хоть сейчас веди даму на бал. Ах да, у Золушки проблема с туфлями.

– На. – Хмыкнув, поддерживая образ галантного кавалера, протягиваю даме носовой платок. – Результат дизайнерской мысли точно не выдержит твоих мокрых ступней, разлезется.

Я мог бы нагнуться и помочь ей, но вместо этого смотрю, как белая ткань касается покрытых мурашками ступней. Как маленькие пальчики ныряют в узкую колодку…

– Ну что, гордая цапля, долго мы ещё будем тут мокнуть?

– Тебя никто не приглашал.

И правда.

Помню, как увидел её впервые. Сначала решил, что к кому-то из слуг явилась родственница. Живая, свободная, как порыв ветра над меловой бухтой Мура. От неё пахло решимостью и любовью к жизни. Ей никак нельзя было стать частью нашего мира. Тем более – частью нашей семьи. Нужно было защитить её, заставить понять, что сбежать – лучшее решение. И я пытался превратить её жизнь в ад. Ускоренная и весьма укороченная версия того, что ждёт её теперь.

Разглядываю её треугольное личико, пытаясь договориться с совестью. Я будущий наследник рода. Я могу просто не покориться отцу, и Люка останется мисс Гревье…

Но я не могу.

Прости меня, птичка.

Если бы знал, что всё равно ничего не выйдет, то, может быть, с самого начала вёл себя иначе. Весь этот выверенный план оказался бесполезным. Ни скотское отношение, ни трудности в академии, ни даже подосланный штурмовать её выдержку Макс не помогли. Я надеялся, что Гревье сдастся обаянию Латимера, а потом он её бросит. Слух пролетит по Муру, и Люку просто выживут из этого рассадника порока и подлости. Но Латимер и тот пал жертвой обаяния гордой Гревье.

Блуждая по её лицу, вдруг вспоминаю тот портрет. Голые плечи, родинку на боку… и как целовал эти губы, вжав её тело в стену столовой комнаты.

– Скажи мне, Злюка, целоваться будем, или сразу попробуешь дать в рожу, как в прошлый раз? – Не сдержавшись, протягиваю руку, обводя контур тут же разомкнувшихся губ.

Тебе ведь понравилось, я помню.

Её дрожь передается, как ОРЗ, сбивая дыхание.

Я не должен этого делать.

Нужно молча проводить её в дом и поставить подпись в родовом свитке. Нужно принять неизбежное.

– Так ты поцелуешь?

Надо же… попросила. Кто бы мог подумать.

– Перехотелось.

Противореча сам себе, наклоняюсь к её лицу и замираю, ловя щекочущее жаркое дыхание кожей.

– Ещё пара минут, и на нас не останется ни одной сухой нитки, я заболею. Так что…

Дрожит и прикрывает истинную причину холодом.

Маленькая обманщица. Уже научили тебя плохому, да?

– А могла бы сказать: “Ну так вали тогда на хер или поцелуй”.

– Поцелуй или вали на…

Я больше не хочу быть послушным мальчиком и делать, как надо. Резко дёрнув Гревье на себя, впиваюсь в подставленные губы жадным поцелуем.

Нас могут увидеть. Это дурманит мозг ещё сильнее. Запретный плод слаще? А ведь и правда.

Она могла бы меня оттолкнуть, но вместо этого тянется навстречу. Поймав в ладони обтянутые дорогой тканью полушария ягодиц, теснее вжимаю послушное тело в своё напряжённое:

– Хочу тебя. С первого дня.

– Я… – Если бы только услышать, что она собиралась ответить, но дверь на террасе открывается, и стук каблуков по мощёной дорожке бьётся в виски сильнее ударов тока. Я должен успеть сказать важное.

– Не соглашайся, Люка. Ты не должна становиться Мортимер.

– Так всё ради этого, да? – В тёплых только секунду назад глазах плещется привычное презрение.

Опять ты всё не так поняла.

Люка, тяжело дыша, отскакивает от меня, отворачиваясь лицом к парку.

– Вот вы где! – Надин скользит по мне взглядом и хмурится: – Что ж вы ушли без зонтов, дождь льёт всё сильнее. Лорд Мэддок велел передать, что пора.

Что ж, это был мой последний шанс.

На что ты надеялся, Дан? Что она, одурев от желания, откажется войти в семью, боясь не получить продолжения? Смешно.

Я молча киваю и протягиваю Люке раскрытую ладонь.

Предатель.

Ненавижу себя за это.

Но ничего не могу сделать.

Прости меня. Я правда пытался.