Аксель. Новая жизнь

16

Семь лет назад

— Определись уже: конкур или волтиж. Что ты мечешься? Доченька, ты не сможешь совместить!

— Так и скажи, что ты просто не хочешь со мной заниматься! У тебя уже есть любимица. Ты только с ней и возишься!

— Диана! Не придумывай! Я уделяю одинаковое количество времени всем своим ученикам.

— Мама! Я что, слепая, по-твоему? Алена Максимовна говорила тебе, что не выйдет из нее гимнастки. А ты все равно заставила Калинину с ней заниматься. И сама часами возишься с этой замухрышкой!

— Диана! Когда ты оставишь девочку в покое? Что ты к ней прицепилась?

— Да она бездарная! Ты попусту тратишь время!

— Не тебе оценивать чьи-либо способности. И не тебе распоряжаться моим временем. У Ульяны большой потенциал. Она очень трудолюбивая. Девочка за три года провела такую работу над собой, которую люди порой за всю свою жизнь не осваивают.

— Ты просто жалеешь этого гадкого утенка!

— Вместо того, чтобы критиковать. Ты бы лучше поучилась у нее...

— Чему? Чистить лошадь!?

— И этому тоже. Ты совсем не занимаешься Лавандой.

— Мама! Тут полно людей, которые получают за это зарплату. Почему я должна делать их работу?

— С тобой бесполезно разговаривать.

— Ну так пойди поговори со своей любимицей. С ней же тебе интересней, чем с родной дочкой. "Ах, какая Ульяна начитанная! Девочка в тринадцать лет читает Ремарка!". — приложив руку к груди, Диана парадирует мать. — Как же тебе со мной не повезло. Да, мама? Книжек я не читаю, учусь отвратительно. Если бы ни клуб, шаталась бы по каким-нибудь подворотням, — припоминает случайно подслушанный разговор родителей. И как только мама ее тогда не распинала: бездарь, лентяйка, пустышка... Как же больно было слышать эти слова. Да еще и от кого? От мамы, которая уже выбрала себе другую дочь.

— Диана! Хочешь заниматься, значит, будем работать… Но учти, ты должна выбрать что-то одно. Я с тобой вместе гоняться за двумя зайцами не собираюсь. Если выбираешь вольтиж, то за конкур забудь!

— Хорошо! Я хочу тренировки с трех часов!

— Нет! С трех до пяти, время Ульяны!

— Ну и что!?

— Я все сказала! Ты будешь заниматься после нее... Девочка сюда автобусами добирается. А твою царскую попу возят. Прекрати, пожалуйста, вести себя, как ревнивый ребенок. Повзрослей, наконец! Я в четырнадцать лет младшую сестру уже воспитывала и отцу помогала. И стирка, и уборка, и готовка — все на мне было. А ты живешь, как принцесса и постоянно всем недовольна!

***

— Ник! Ты видел, в чем эта лохушка сегодня пришла? — Диана толкает парня, экипирующего лошадь.

— Нет!

— Ну, в принципе, ты ничего не потерял… — запрыгивает на ограждение. — Опять заявилась в платье, которое ей бабушка, наверное, на рынке купила. Ужас! Ну и уродство! Я бы в жизни такое на себя не надела. Она еще целый пакет яблок тащила. Идиотка! Будто ее Аксель здесь с голоду помирает.

— Диан! Да что ты к ней цепляешься — раздраженно спрашивает парень. — Тебе какая разница, в чем она ходит? Мне лично по барабану...

— Ничего… Она сейчас гимнастический костюм наденет, и все забудут ту цветастую тряпку, в которой она по улице расхаживает, — подает голос Богдан.

— Дан! Ну ты даешь! От тебя я такого не ожидала! Неужели, и ты туда же!? Да она же жирная! — восклицает Диана.

— Да какая она жирная? Классная у нее фигура! Диан, в тебе говорит зависть… — Богдан скручивает две фиги, показывает их на уровне груди. Еще несколько ребят, находящихся в деннике, переглядываются и смеются.

— Тупые животные, — с усмешкой бормочет себе под нос Диана. — Да вы на сиськи реагируете, как Скрудж Макдак на золотые монеты. Вам вообще пофигу, что в принципе человек из себя представляет! Главное, чтобы были сиськи! — покачав головой, повторяет девушка. А парни продолжают хохотать. — А хотите, я сделаю вам подарок? Посмотрите…

— Не хотим, Диан, — не дает закончить фразу Никита.

— Через пару лет покажешь, — не переставая ухмыляться, выдает Богдан.

— Дебилы! — спрыгивает с ограждения и направляется на выход. — Придурки! — задыхается от злости девушка. Фигура у нее классная. Была бы она такой, если бы мама не гоняла ее по несколько часов в день.

***

Ерзаю на стуле, нервно поглядывая на дисплей телефона. Это ж надо такое придумать. Провести контрольную в первую неделю учебного года. Только наша математичка, может такое учудить. Сама себе проблемы создала. Весь класс получил двойки. А она сидит, негодует теперь. За голову хватается, причитает… Оставила нас после шестого урока. Вызывает к доске по списку. Правда, у нее и здесь все шиворот навыворот. Опять она начала с Щукина, а не с Белецкого. Снова смотрю на утекающее время на дисплее телефона. По ее логике, я буду предпоследней. Окидываю кабинет взглядом. Передо мной еще. Считаю… Шестнадцать человек. Если шестнадцать умножить на пятнадцать минут, которые она мурыжит каждого ученика. Сидеть мне здесь до вечера.

— Елена Владиславовна, — поднимаю руку. — А можно я буду следующей?

— Ты хочешь сказать, что ты готова?

— Ну… — мнусь я. — Просто я на тренировку опаздываю!

— Габеркорн! Сиди и повторяй таблицу умножения! Позорище! Из шести заданий только одно верно решено! Пойдешь, когда придет твоя очередь!

Ну, это она преувеличивает… Как можно в седьмом классе не знать таблицу умножения? Уж в чем, в чем, а в этом я уверена. На память никогда не жаловалась. Шепчу: — Как же я ненавижу эти абсциссы и ординаты! — роняю голову на парту. Даже вникать не хочу. Ну не интересно мне это!

Математичка вызывает Туманова. Я продолжаю лежать лицом в тетради.

— Габеркорн! — повышает голос она. — Иди отсюда! Завтра, чтобы тетрадь с домашней работой лежала у меня на столе. И дополнительно решишь все номера с восьмой страницы.

— Спасибо! Елена Владиславовна! — подскакиваю со стула и под недовольный гул одноклассников выбегаю из класса. На самом деле ни такая уж и плохая она тетка. Знает прекрасно, что я совсем не математик, но за старания выводит мне в каждой четверти трояк. Все потому, что я всегда выполняю домашку. Правильно или ни правильно — не важно. Главное — делаю.

На улице ветрено. Бегу по тротуару, придерживая юбку тенниску, то и дело норовящую надуться парашютом. Эта ненавистная всем форма и мне уже порядком надоела. В других школах ходят в джинсах и таких проблем, как светить повсюду трусами, не знают. Пообедать не успею, переоденусь и сразу на автобус. Бабушка должна была сегодня приехать. Надеюсь, она привезла яблоки. Огромная яблоня полосатого Аниса ежегодно дает бабушке богатый урожай вкуснейших ароматных фруктов. Аксель просто обожает яблоки, а я стараюсь как можно чаще его ими баловать. Никогда не покупаю в магазине. Кормлю его только теми фруктами, которые привозит бабушка или покупаю у бабулек из частного сектора. Несколько бабушек с небольшого, ими же организованного рыночка хорошо меня знают. Я их постоянный покупатель.

Открываю дверь. В нос бьет запах жареных пирожков. Ох, бабуля! Нельзя мне такое! Зачем ты меня так испытываешь!?

— Ульяша! Это ты — доносится из кухни.

Бегу на голос. Расцеловываю бабушкины щеки. Кусаю половинку пирожка, которую она держит в руке.

— Ай! Горячий! Бабуль, — пытаюсь продышаться я.

— Так чего ты бросаешься? Я разломила, чтобы проверить, не сырой ли! Показалось, что они не пропекаются!

Дышу быстро, пытаюсь остудить обожжённое нёбо. — Пропеклись... Ба! Вкусно!

— Уля, ты куда?

— Переодеваться! Бабуль, я очень опаздываю. Вечером поболтаем. Хорошо! — говорю, стягивая школьную форму.

— А пообедать?

— Не успею! Я не голодная! В столовой поела, — произношу, ныряя в футболку.

— Ой! Ульяш! Я ж тебе платье купила! — Бабушка срывается в другую комнату. Вздыхаю. Опять платье… Но обижать бабушку не буду. Она заносит в комнату пакет с желто-оранжевой тканью. — Может, примеришь?

— Давай, — стягиваю футболку. И выхватываю бабушкин очередной подарок. Не буду расстраивать ее. Она старалась. Пусть порадуется. Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало. Ой, да ладно. От меня не убудет!

— Ой, какая ты красавица! — восхищается бабушка.

— Спасибо, бабуль! В нем я и пойду!

— Может, все же перекусишь? Или давай я с собой тебе соберу?

— Не надо, ба! А ты яблоки привезла?

— Да! На балконе целый пакет.

— Я возьму для Акселя?

— Бери, конечно.

Выхватываю с десяток яблочек. Бабушка в своем репертуаре. Все равно собирает мне сверток с пирожками и сует в пакет, в который я накидала яблок. Не протестую. Угощу кого-нибудь. Лучше так… Она ведь не отстанет и вечером заставит меня поглотить все наготовленное. Бабуля слышать ничего не хочет про распорядок и режим. А слово диета и вовсе считает ругательным.

Бегу на остановку и молюсь, что бы сегодня на девятке работал дядя Гриша. Водители автобусов, на которых я езжу в комплекс, отлично меня знают. Были случаи, когда им приходилось задерживаться на минуту — другую из-за моих опозданий. Я их самый регулярный пассажир. За последние три года едва ли наберется дней десять, которые я пропустила из-за болезни. С понедельника по пятницу, а иногда даже по субботам, в тринадцать тридцать пять я как штык стою на остановке. Я могу не пообедать, не переодеться, прогулять классный час или факультатив, но в комплекс я поеду, даже если с неба посыплются камни.

***

Попросив у конюха нож и нарезав яблоки на четвертинки, я отправилась в леваду побаловать Акселя. Кстати говоря, угощения перепало не только ему. Лаванда и Бехлюль, пасущиеся по соседству, тоже не отказались перекусить. Забираю коня, веду готовить его к тренировке. За снаряжением настраиваюсь на рабочий лад. Рассказываю Акселю все сегодняшние новости. Жалуюсь на математичку, которая чуть было не заперла меня в школе навечно, а точнее до вечера... Он самый лучший слушатель. С ним можно поделиться абсолютно всем. И мне плевать, что некоторые переглядываются и прыскают от смеха, когда застают наши дискуссии.

Передаю корду Светлане Олеговне.

— Ты еще не готова?

— Пять минут! Я быстро переоденусь, — кидаю тренеру и убегаю в раздевалку.

В моем шкафчике всегда пара комплектов спортивной одежды, на случай, если я не успею забежать домой после школы. Второпях я не стала собирать сумку. Кроме яблок и пирожков ничего с собой не взяла. Дверца моего шкафчика приоткрыта. Распахиваю ее и вытягиваю с полки первую попавшуюся вещь. Топ изрезан на ленточки, лосины тоже представляют собой нечто лапшеобразное. Тяну лиловую ткань комбинезона. На первый взгляд он целый. Но… Я уже поняла, чьих рук это дело. Рассматриваю еще одну испорченную вещь. Спереди, прямо на груди огромная неровная дырка. И чего ты добиваешься? Всеми силами пытаюсь понять Диану, но у меня ничего не выходит. Дочь тренера не терпит меня с самого первого дня. Мне ничего не остается, как принять ее ненависть за ревность.

Уверена, что был бы у меня другой тренер, она бы себя так не вела. Но Светлана Олеговна сама выбрала меня. А когда Алена Максимовна категорично меня забраковала. Сказав, что время упущено, что в десять лет начинать поздно, что конституция тела у меня не подходящая и я совершенно не годна для гимнастики. Светлана Олеговна сама стала заниматься со мной, а спустя месяц настояла, что бы тренер по гимнастике еще раз меня посмотрела. Нехотя, Алена Максимовна все же взяла меня в группу, а спустя год призналась, что ошиблась, назвав меня бесперспективной.

Надеваю комбинезон задом наперед. Огромная неровная дыра открывает лопатки и доходит до середины спины. Рассматриваю в зеркале стрелки, ползущие от краев неровно покромсанной синтетической ткани. Ей, наверное, никогда не надоест портить мои вещи…