Аксель. Новая жизнь

5

Не знаю, куда зовет меня дедушка Петя, но вид у него очень взволнованный. Что такое джигитовка? Наверное, соревнования какие-нибудь... А может, это драка? Ну, вроде стенки на стенку. Нет, это вряд ли. На такие гуляния бабушка бы меня не потащила. В этом можно не сомневаться. Мне не хочется их обижать, поэтому послушно иду в комнату переодеваться из своего, а точнее бабушкиного халата.

— Ульянка! Давай быстрей!

Дед Петя за пять секунд переоделся в парадные треники и нахлобучил на голову свою любимую фуражку.

— А бабушка где?

— Пойдем! Она сказала, что чуть позже подойдёт. Давай, давай!

Дедушка подгоняет меня и параллельно закуривает очередную сигарету.

— Дед Петь, разве можно столько курить? Тебе не жаль свое здоровье?

— Ой, какое там здоровье! — машет он рукой. — Я с папиросой родился, с ней я и помру…

— Дедушка, что ты такое говоришь! — вскрикиваю я. — Неужели ты куришь с самого детства?

— С него самого, — подтверждает дед.

Я не люблю запах табака, как не люблю никакого запаха дыма в принципе. Хорошо, что папа не курит.

— И что! Мама тебя не гоняла?

— Гоняла, конечно... И ремнем, и хворостиной, и нагайкой, однажды меня отстегала.

— Но ты все равно не бросил?

— Не а, — улыбается дед.

У него такая теплая улыбка. Вокруг глаз лучится тысяча морщинок. Сами глаза такие хитрые, хитрые. А когда смеется, его крючковатый нос то и дело подергивается. Мне нравится за ним наблюдать. Он очень интересно ругается на каком-то непонятном, но очень мелодичном диалекте. Правда, делает он это обычно себе под нос. При бабушке дед никогда не решится высказаться громко. Невооруженным глазом видно, что он ее побаивается.

— Дед Петь! А дай мне попробовать?

— Чего тебе дать?

— Ну, ты же говоришь, что куришь с рождения. Я вон уже до десяти лет доросла. Мне тогда точно можно попробовать!

— Сдурела, что ли? Ульянка! Ты хочешь, чтобы бабка меня четвертовала! — возмущается и тушит сигарету об бетонный фонарный столб, мимо которого мы как раз проходим.

Я смеюсь. А он начинает бормотать свои ругательства.

— Дедушка! Да я пошутила!

Зато он наконец выбросил эту гадость.

На поляне полно народу. Люди стоят кучками по периметру поля. Играет громкая музыка.

— Дед! Там что, лошади? — как вкопанная останавливаюсь я.

— Да! Я же сказал тебе, джигитовка! Пойдем.

— Дедушка! Я боюсь!

Кони, как сумасшедшие носятся по полю. На некоторых верхом сидят мужчины, некоторые скачут без всадников. Я слышу выстрел. Вскрикиваю, закрывая ладонью рот. Один из мужчин падает с коня. Конь несется. Мужчина висит у него на боку. Я зажмуриваюсь и вжимаю голову в плечи. Дед не обращает на меня никакого внимания. Наконец решаюсь открыть глаза и вижу уже другого всадника, который стоит ногами одновременно на двух лошадях. Лошади скачут бок о бок и делают целый круг по полю со своим стоящим наездником. А что, если они решат разбежаться в стороны? Он же покалечится! А если погибнет? А если попадет под их копыта? Из-под которых выбиваются куски земли прямо с травой.

— Пойдем ближе, — подгоняет меня дедушка.

— Нет! Давай здесь постоим! Отсюда тоже отлично видно.

— Нет, дорогуша! Я с таким же успехом мог бы посмотреть с крыши нашего дома! — возмущается дед.

— А что, так можно было?

— Да оттуда всю станицу видать, — говорит дедушка и продолжает тащить меня по направлению к ограждению.

Теперь на поляне три красивые лошадки. Их гривы заплетены замысловатыми косами, на мордах украшения с кисточками. Верхом на них девушки в пестрых нарядах с цветами в волосах. Одна из них совсем маленькая, наверное, чуть старше меня, а может даже моя ровесница. Они не скачут и не носятся, зато управляют лошадьми так, что те, как в цирке, демонстрируют толпе всякие умения. Они то вышагивают как-то по-особому поднимая ноги, то кланяются и делают обороты вокруг своей оси.

— Что они делают?

— Это выездка. Ульяш!

— Там же совсем маленькая девочка, — говорю я, указывая на девочку в центре. Она находится как раз между взрослыми девушками. Они делают все так синхронно, что у меня перехватывает дыхание.

— Да, она твоя ровесница. Никакая она не маленькая, — поясняет дедушка. — Это внучка Натаныча, Людмилка. Ей как раз лет десять-одиннадцать. Она со своей Лирой неразлучна.

— Но она ее слушается, — продолжаю смотреть, как завороженная на их действия я.

— Конечно, слушается. Она ни один год уже этим занимается, — говорит дед. А я стою как загипнотизированная.

***

Наверное, я никогда не забуду то, что началось потом. Я смотрела на красивейшую черную кобылку в белых носочках и не могла отвести от нее взгляд. На лбу у нее тоже было белое пятнышко, но его немного скрывали украшения. В какой-то момент эта лошадка со своей маленькой всадницей осталась одна на поле. Лошадь скакала по кругу. А я поражалась, как уверенно в седле держалась девочка. Это невозможно! Она ведь такая маленькая! Как она не боится? Спрашивала сама себя я. А потом эта девочка начала делать всевозможные трюки. Я, затаив дыхание, смотрела на то, как она спрыгивает с лошади на ходу, а потом запрыгивает на нее снова. Она скакала стоя, делала ласточку и шпагат, какие-то невероятные пируэты ногами. При этом улыбалась, и в ее глазах не было ни капли страха.

— Ульяна! — слышу, как кто-то зовет меня, а я не в силах оторваться от этого зрелища. — Уля! Опять в облаках летаешь! — возмущается бабушка. — Я же сказала деду, что бы ты оделась поудобнее! Вот старый болван!

— Зачем — наконец откликаюсь на голос бабушки я.

— Я хотела, чтобы ты на коне покаталась. Вот там есть лошади, на которых можно покататься, — бабушка указывает в направлении нескольких мужчин, одетых по-казачьи. Неподалёку от них пасутся четыре лошади. — А она взяла и сарафан напялила, — смеется бабушка.

— Не, ба! Я боюсь.

— Уля! Да они прокатные! Смирные совсем! Давай попробуем?

Я растеряно смотрю то на бабушку, то на лошадок, на одну из которых уже забирается мальчишка. Здоровенный дядька в черкеске и кубанке подсаживает совсем маленького мальчика лет шести на бурую лошадь. Лошадка ведет себя смирно. Казак берет ее за повод и начинает катать мальчишку. У меня аж пальцы на руках и ногах неметь начинают, и спина уже болит от напряжения. Как же мне хочется попробовать!

— Внучь! Да не бойся! Пойдем, — зовет меня бабушка.

— Бабуль! Я же не заберусь на нее в джинсовом сарафане, — говорю с досадой.

Бабушка достает ключи из кармана, протягивает мне:

— Беги, переоденься быстренько. Я подожду тебя здесь!

Еще никогда в жизни я не бегала так быстро. Ольга Викторовна поставила бы мне твердую пятерку. Если бы я бегала так на физкультуре в школе, то точно обгоняла бы всех своих одноклассников. Бегу по проселочной дороге, камешек попадает в босоножку, режет мою ступню, но я все равно не останавливаюсь. А вдруг сейчас разберут всех лошадей? Там столько народу! Желающих ведь должно быть немало. — Распахиваю калитку, которую ни бабушка, ни дед никогда не запирают. И перескакивая через ступеньку забегаю на крыльцо.

***

— Бабуль! Я ведь быстро сбегала, — огорченно наблюдаю за тем, как все четыре лошади бродят по поляне под наездниками.

— Да! Ты сегодня превзошла саму себя, — качает головой бабушка. — Не расстраивайся… Подождем немного, пока одна из них освободится.

— Пойдем тогда поближе! Нужно ведь очередь занять!

— Да какая очередь? Уль!

Теперь уже не бабушка меня, а я тяну ее по направлению к лошадям. Замечаю, что мальчик, которого первым усадили в седло, вот-вот спустится. Казак уже остановил лошадь и снимает малыша с нее.

— Юра! — кричит ему бабушка. — Внучку мою покатай!

Я застенчиво жмусь к бабушкиному боку.

— Покатаю! Отчего ж не покатать! Да она и сама справится! Сколько лет?

— Десять! Но сама я не справлюсь, — отрицательно мотаю головой.

— Иди сюда, казачка! Справишься!

Я и сама не поняла, как оказалось, верхом на лошади. Дядька подсадил меня, а мне осталось только перекинуть ногу.

— Звать тебя как?

— Уля, — говорю я и перестаю дышать, потому что чувствую, как соскальзываю со скользкого седла вправо. Лошадь при этом стоит не подвижно. Я пытаюсь поймать баланс, и вот я уже заваливаюсь влево.

— Расслабься немного, — слегка шлепает меня по ноге этот усатый мужик. А я держусь за повод, который он всучил мне в руки, и продолжаю раскачиваться, как неваляшка. — Уля! Вот так сидеть нельзя! Нужно быть увереннее. Лошади очень чуткие, они чувствуют неуверенность. При первой же возможности любая лошадь избавится от робкого наездника. Возьми себя в руки, сядь ровно и расправь плечи.

— Избавится — испугано спрашиваю я.

Дядька смеется.

— Спускайся!

— Нет! Пожалуйста! Можно я попробую еще.

— Девочка! Я немного поторопился. Давай я помогу тебе спуститься. Для начала вам нужно познакомиться.

— Потом я попробую снова?

— Попробуешь, — подтверждает он.

Он помогает мне спуститься. А я не чувствую твердости земли. Земля как будто бы желейное болото. Ощущение напоминают состояние, когда напрыгаешься на батуте до тошноты, а потом не можешь твердо стоять на ногах.

Мужчина подводит меня к морде лошади. Достает из кармана мешочек и высыпает на мою ладонь три кусочка рафинада.

— Это не самое удачное угощение... Лучше конечно яблоки, — поясняет казак. — Но зато ты ему точно понравишься, — улыбается доброй лучезарной улыбкой из-под черных усов. — Смотри! Может укусить — он поправляет мою ладонь в тот момент, как на слове "укусить" она по инерции дергается назад. — Да не бойся! Просто предупреждаю на будущее. Лошади любят кусаться, — посмеивается он.

Я так и стою, зажмурившись, пока не ощущаю теплое, нет, даже горячее дыхание около своей руки. Мокрые губы и шершавый язык проходятся по моей ладошке. Я открываю глаза. Пусто... Ничего нет… Он съел угощение!

— Ульяна! Ты все еще хочешь покататься — не скрывая веселья в голосе, спрашивает казак.

Я киваю головой.

— Его зовут Буран. Но имей в виду, знать кличку лошади мало ... На имя он может совсем не реагировать. Лошади реагируют на действия, — он снова подсаживает меня. — Кстати, а как ты думаешь? Почему его так зовут?

— Не знаю, — отвечаю, глубже усаживаясь в седло. Почему-то сейчас я чувствую себя совсем иначе. Странно... Я ведь не сделала ничего такого. Просто позволила ему слизать сахар со своей ладони. Седло не кажется мне уже таким скользким. Я ни покачиваюсь и не заваливаюсь. Просто сижу…

— Твои предположения?

— Наверное, он ассоциируется с зимним снежным бураном! А нет! Он же вовсе не белый! Может, просто он быстрый? Или нет! Он же бурый! Его так зовут из-за расцветки?

— Трижды мимо, — говорит казак. А я понимаю, что конь уже идет медленным шагом. Я даже не заметила, когда он пошел! Казак идет рядом, я крепко держусь за поводья.

— Не крути пока головой. Смотри ему между ушей, — говорит он. И продолжает разговор о кличке жеребца. — Его зовут Бураном, потому что его мать звали Булавой, а от отца — Беркутом.

— Правда — удивленно вскрикиваю я. — А как могло так совпасть, что его родителей звали на одну букву? Казак слегка пожимает плечами. Традиция есть такая — называть жеребят на первую букву кличек их родителей. Конечно, не всегда у родителей заглавные буквы совпадают, но и такое случается не редко. Вон, посмотри, там вдалеке скачет орловский русачок. Его отца звали Ирбисом, а его кличут Ирисом.

— Ирисом — снова удивляюсь я. — Первый раз слышу такую интересную кличку. Это же цветок!

Мужчина улыбается:

— Она кажется тебе интересной?

— Ну да!

— А ты заметила, как далеко Буран тебя увез? Посмотри, твоей бабушки и не видать.

Я поворачиваю голову и понимаю, что мы ушли далеко в поле.

Казак разворачивает Бурана в обратном направлении.

— А обратно, ты будешь управлять им сама, — говорит он и убирает руку от повода.

— Нет, пожалуйста! Не отпускайте! Вдруг он поскачет быстро!

— Ты опять совершаешь ошибку. Ты уже на коне! Показывая сейчас ему свои эмоции, ты делаешь его главным. А что там у него в голове, одному Богу известно. Соберись! — командует он уже не слишком то дружелюбным голосом.

Я набираю полные легкие воздуха и снова не дышу. Я делаю это по привычке. Всегда забываю дышать, когда мне страшно. Поглядываю вниз. Высоко...

— Что ты пытаешься сейчас сделать? Взлететь, как воздушный шарик — его голос снова пронизан дружелюбными нотками. — Ульяна, — треплет он меня за ногу. — Вот это рычаги! — снова тычет в мою ногу немного повыше лодыжки. — Ты должна заставить лошадь подчиниться давлению твоей ноги. Прижимая одну ногу, ты предлагаешь лошади двигаться в сторону, противоположную этой ноге. А прижимая обе сразу, просишь лошадь двигаться вперед. Поняла?

Я киваю.

— Куда ты хочешь двигаться сейчас?

Я прижимаю обе ноги к бокам Бурана, и он начинает шагать вперед. Я сама держу его за повод. У меня снова перехватывает дыхание.

— Не забывай дышать, Ульяна! — посмеивается дядька, шагающий рядом. — А ну попробуй повернуть налево, — прижимаю правую ногу, и конь меняет траекторию. Теперь я еду налево. — Давай направо! — повторяю фокус, но уже с левой ногой. И конь слушается меня. Я никогда не испытывала такого восторга. Ну почему так быстро заканчивается наш путь? Я вижу улыбающуюся бабушку и смеющегося деда.

— Вы видели! Видели! Я сама ехала! Он слушается меня! А можно еще?

— Юр! Можно — спрашивает бабушка у дядьки. Тот кивает ей в ответ.

— Я смотрю, у нас появилась еще одна фанатка верховой езды, — смеется он.

— А как развернуться — перебиваю его я.

Мужчина смеется.

— Смотри туда, куда хочешь повернуть. Туда же немного разверни плечи и колени. Левый шенкель — это ось, которой сгибается лошадь. Прижми его плотнее к боку.

— Шенкель — растеряно переспрашиваю я.

— Просто прижми левую ногу сильнее. Шенкель — это область ноги от щиколотки до колена. Именно этой областью ты должна воздействовать на лошадь, что бы она тебя понимала, — объясняет он. — Старайся, что бы оба шенкеля были расположены параллельно лошади. Он слегка поправляет мою ступню. — Носки вперед, а пятка немного опущена…

Буран разворачивается, повинуясь моим действиям.

— А как скакать — кричу я дядьке.

Он на мой вопрос реагирует смехом.

— Шагом сначала ходить научись! Казачка!