Бессердечный любовник

Глава 9

Саммер

— Могу ли я принести тебе что-нибудь еще, прежде чем я уйду? — спрашивает Лисса.

— Нет, спасибо, — отвечаю я, выпрямляясь и выдавливая улыбку. Это не ее вина, что я в этой ситуации или в таком угрюмом настроении. И это определенно не ее вина, что я не видела Эрика ни единой прядки со вчерашнего дня.

— Ты уверена?

— Да.

— Ты почти не ела, дорогая.

— Честно говоря, я в порядке, — уверяю я ее. — Мне не очень хочется есть. — Я решаю сказать правду из-за ее искренности.

— Ладно. Если проголодаешься, там есть еще и булочки с сахаром.

— Спасибо. Эрик сказал, когда вернется?

— Нет, боюсь, он иногда бывает таким. Иногда я его вообще не вижу неделями.

— О, понятно. — Может, это случится и со мной. Не могу сказать, что это будет плохо, учитывая нашу последнюю встречу, но и хорошо тоже. Я не могу оставаться здесь изо дня в день, не зная, что происходит.

— Увидимся завтра, — говорит она, и я машу рукой.

Она уходит, и я немного расслабляюсь, позволяя проявиться своему истинному настроению.

Если оставаться с этим мужчиной означает разрываться между возбуждением, страхом или состоянием неопределенности, то это сведет меня с ума.

Мне нравится моя независимость по всем этим причинам. Одна из вещей, которые мне нравились в жизни самой по себе, — это свобода делать то, что я хочу и когда хочу.

Когда большую часть жизни ты пытаешься выжить, знание того, что произойдет завтра, послезавтра и послепослезавтра, становится крайне важным.

Однако эта ситуация совершенно не зависит от меня, и мне придется сделать то, чего я так давно не делала, что даже не могу вспомнить, как это сделать.

Мне приходится доверять совершенно незнакомому человеку.

Независимо от моих планов или того, как сильно я ненавижу эту дурацкую ситуацию, я должна доверять Эрику на каком-то уровне в своей жизни.

Но самое странное в этом то, что обычно, когда доверяешь человеку, он заботится о тебе. Он вообще не заботится обо мне. Эрик такой же, как и любой другой мужчина, которому что-то от меня нужно. Сейчас это что-то — я.

Я понятия не имею, сколько времени понадобится, чтобы найти Роберта и Мика, но поскольку Эрик предложил встретиться с папой в воскресенье, думаю, это может занять больше времени, чем я надеялась.

Я осматриваю комнату, коробки на полу, которые прибыли из коттеджа. Я благодарна и за свои вещи оттуда. Их привезли раньше, так что это дало мне возможность чем-то заняться.

Их не так много, но есть смесь вещей Скарлетт, которые она там хранила, и тот минимум, который мне удалось привезти из Монако. Если бы я пошла с тем, кого послали за ними, я бы оставила вещи Скарлетт там. Но теперь, когда они здесь, я рада, что они у меня есть. Они заставляют меня чувствовать себя ближе к ней, хотя, видя их, я также грущу.

Я встаю на колени и продолжаю сортировать коробки. Я решила разделить вещи, но я искала кое-что, и теперь я это вижу. Это небольшой журнал. На обложке фотография бабушки, обнимающей Скарлетт и меня.

Из всего, что у меня было на даче, я боялась потерять именно это. Это мне сделала бабушка. Она сделала еще одно для Скарлетт.

Это актерский дневник. Она сказала, что это одна из самых важных вещей в жизни актрисы, потому что это должно служить напоминанием о том, откуда ты родом.

На этой фотографии нам со Скарлетт было по шесть лет, и у бабушки еще не диагностировали рак, который должен был унести ее жизнь.

Скарлетт крепко обнимает меня, и на наших лицах самые большие улыбки. Бабушка одела нас в одинаковые розовые платья с рукавами-фонариками.

Она сделала этот снимок после того, как мы только что прошли кастинг на роль близнецов в ситкоме под названием “Все мои годы”. Мы были в этом шоу четыре года. Это было началом нашей мечты. После этого шоу я стала той, кто пошел играть в театральные постановки, и я делала все это до и во время старшей школы. Не могу поверить, что это было всего восемнадцать лет назад.

Скарлетт и я выглядим счастливыми. Мечта стать актрисами была тем, что склеило нас. Это не было то, что мы были близнецами. Эта мечта была тем, что мы обе разделяли, и она заставляла нас двигаться дальше.

Наша бабушка была нашим кумиром. Именно она проложила нам всем путь. Она получила свою первую роль в Голливуде, когда ей было шестнадцать.

Родом из Луизианы, бабушка была настоящей южной красавицей. Именно это качество принесло ей множество ролей в нескольких известных классических фильмах, известных сегодня миру.

Скарлетт и я хотели быть ею. Мама тоже, но в отличие от нас, моя мама была одержима идеей прославиться и делала все, чтобы этого добиться.

Именно эта одержимость и погубила нас, потому что мама не могла увидеть в Теде того монстра, которым он был.

Бабушка умерла через несколько месяцев после шоу, и вот тогда мама встретила Теда. Тед пообещал моей маме весь мир и соблазнил ее изменить моему отцу.

Я не уверена, что ей нужно было много соблазнов, потому что мама любила деньги и престиж. Она развелась с папой в течение года после встречи с Тедом, оставив моего отца убитым горем и подавленным, но мама ничего не любила больше, чем быть под руку с Тедом.

Она просто не осознавала, что, хотя она считала, что у него много денег, его интересовало только ее наследство и престиж, который он мог получить, находясь с ней.

Она не знала, что быть с актрисой ее калибра было полезно для его кампаний. Она также не знала о его увлечении бойкими маленькими девочками и его внеклассными занятиями.

С трудом сглотнув, я отложила дневник и решила выбросить эти воспоминания из головы.

Трудно смотреть на что-то из прошлого, особенно сейчас, и держать эти мысли в узде. Они шевелятся сейчас из-за важного факта, что Скарлетт больше нет. Мои кошмары начались, когда я пообещала себе, что всегда буду защищать ее.

Теперь, когда ее не стало, мне кажется, что все, через что я прошла, было напрасно.

Мне нужна прогулка или что-то в этом роде. Я была в этой комнате практически весь день. Мне сказали устроиться поудобнее, но я никогда не буду чувствовать себя здесь расслабленной, и я не хочу этого.

Я выхожу из комнаты и оглядываюсь в поисках Олега. Его нигде нет, и кажется, что я одна. Сомневаюсь, что я совсем одна, хотя, потому что я могла бы просто уйти.

Любопытство заставляет меня подойти к входной двери, и когда я вижу, что замок один из тех, что активируются картой-ключом, я просто качаю головой, ругая себя за свою глупость.

Что бы я вообще делала, если бы могла уйти?

Бежать в горы, как я и думала? Не уверена, что это будет лучше, чем это. Но может быть. Полагаю, так я получу место в первом ряду, чтобы посмотреть, что произойдет. Иначе я бы никогда не узнала, или, может быть, они бы нашли меня, как сказал Эрик, и убили.

Я смотрю на чернильно-черное небо через стеклянные окна от пола до потолка. Здесь красиво. Я больше домоседка, но я вижу поверхностную привлекательность жизни в пентхаусе с видом на город.

Я поворачиваюсь и решаю вернуться в комнату, но когда я смотрю в коридор, ведущий в западную часть квартиры, любопытство берет надо мной верх, и я останавливаюсь как вкопанная.

Вчера Лисса водила меня повсюду, включая террасу, но я понятия не имею, где находится комната Эрика или что находится на западной стороне.

Сказать такому любознательному и упрямому человеку, как я, держаться подальше — всё равно что подтолкнуть меня к действию.

Вчера за мной следили весь день. Но теперь, когда я ничего не делаю… кто заметит, если я немного изучу места, в которых еще не бывала?

Я иду по коридору, и первое, что я вижу, — это еще одна гостиная. Эта больше и больше похожа на то, что Эрик использует ее для развлечений.

Дальше находится широкое пространство с атриумом, а затем еще один длинный коридор, который, как я чувствую, приведет меня прямиком туда, куда мне не следует идти.

Я спускаюсь туда, и автоматические свет включается, освещая мне путь.

Две двери расположены друг напротив друга, и для этих дверей не требуется ключ-карта.

У обеих стандартные металлические дверные ручки, как у меня в комнате. Я пробую первую дверь, но она заперта. Вторая дверь, однако, не заперта. Когда мои пальцы касаются прохладного металла ручки и она поворачивается, мое любопытство разгорается еще больше и заглушает голос в моей голове, предостерегающий меня от дальнейшего погружения.

Когда я открываю дверь и обнаруживаю, что смотрю в спальню Эрика Маркова, все, чего я хочу, это глубже погрузиться в тайну этого человека. Декор комнаты выглядит более элегантным, чем я ожидала, с его мебелью в стиле рококо и продуманным дизайном.

О человеке можно многое сказать по тому, что вы найдете в его спальне. Я бы хотела посмотреть, с каким мужчиной я буду жить. Или, скорее, с каким преступником.

Итак, я захожу.

Мои шаги приглушаются плюшевым кремовым ковром, как только я на него ступаю. Я смотрю на чистые белые стены с одной пейзажной картиной, висящей на самой дальней. Место на картине прекрасное, и это не то, что я ожидала найти в его комнате.

Рядом на стене полки с множеством книг по физике, химии и информатике. Все предметы, по которым я провалилась в школе.

Я вижу несколько классических литературных книг, с которыми я очень хорошо знакома, например, Большие надежды, Ад Данте и Убить пересмешника. Но это все. Это все, что я узнаю. Все остальное — это либо Эйнштейн, либо кто-то вроде него, либо то, что, как я себе представляю, читают люди вроде него.

Я подхожу к большой двуспальной кровати и размышляю над ее деревянным изголовьем с замысловатым тисненым узором. Дизайн выглядит старым. Как что-то кельтское, но я не совсем уверена. Тумбочки по обе стороны соответствуют ему, а черные простыни и подушки дополняют дизайн.

Но меня это не интересует — красиво, как есть. Я хочу посмотреть, что в ящиках.

Я открываю первый, и мои щеки горят, когда я вижу несколько коробок с очень большим размером презервативов и маленькую баночку смазки, стоящую рядом. Рядом с ними пара ремней, похожих на те, которыми он связал меня ночью. Но у них есть бархатные манжеты. Я беру их и ощущаю бархатную текстуру.

Когда я увидела эти ограничения той ночью, я поняла, что он увлекается БДСМ. Теперь я в этом уверена. Не знаю почему, но интересно, кого он тут держал, на ком он их использовал.

Я установила ограничители на кровати и немного выдвинула ящик. И тут я увидела флешку, лежащую поверх стопки липких блокнотов.

Это то, о чем я бы предпочла не говорить и продолжать шпионить, но меня останавливает этикетка на ней.

Там говорится:

Запись Роберта с Монако Клифф.

Мое дыхание прерывается, а грудь сжимается, как будто кто-то душит мои легкие изнутри, когда я понимаю, что это такое.

Это запись из моей квартиры. Та, на которой запечатлена смерть моей сестры.

Я выпускаю дыхание, которое задержала, и поднимаю ее, уставившись на нее, как на наркотик. Не на соблазнительную часть наркотика. Нет, не на это. Соблазнительная часть — это то, что, как вы знаете, наркотик может сделать для вас, чтобы облегчить вашу боль и позволить вам уйти от реальности.

Но я говорю о другой части. О той части, которую знают все наркоманы, но большинство из них отказываются признавать, когда смотрят на наркотик. Это та часть, где они знают, что это плохо, но все равно хотят его принять.

У меня здесь тот же эффект.

Увидев то, что на этой записи, я, вероятно, убила бы себя, но я хочу это увидеть. Интересно, не поэтому ли я хочу это посмотреть. Потому что я хочу умереть. Но это не может быть правдой, потому что я этого не хочу. Возможно, виноватая часть меня чувствует больше вины, потому что я должна этого хотеть, но моя борьба за жизнь заставляет меня продолжать.

У меня в руках запись. Если бы я ее взяла, Эрик бы узнал, а на чем я ее буду смотреть? У меня нет доступа ни к чему.

Но это не значит, что в какой-то момент я не могу посмотреть.

— Тск, тск, — раздается звук от двери, заставляющий меня резко поднять взгляд.

Когда я встречаюсь со стальным холодным взглядом Эрика Маркова, я понимаю, что нет смысла думать о чем-то дальше.

Потому что я в беде, и он уже предупредил меня, чтобы я не делала из него врага.