Бессердечный любовник

Глава 14

Саммер

— И куда ты идешь? Ты же знаешь, что будет дальше, да? — произносит он, и я отступаю на несколько шагов.

— Мне… жаль, — заикаюсь я.

— Я тебя предупреждал. Сказал, что случится, если ты ударишь меня еще раз.

— Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти из-за этого человека.

— Вот почему мы здесь. Ты и я. А теперь наклонись. — Он вытирает еще больше крови и смотрит на нее, размазанную по его пальцам.

— Пожалуйста…

— Пять.

— Но…

— Десять.

— Эрик, — хрипло говорю я, и у меня перехватывает дыхание, когда он снимает ремень и надевает его на запястье.

Когда я это вижу, во мне закипает адреналин, и я бегу. Мне все равно, куда я пойду или что со мной случится. Я просто бегу и надеюсь, что где-нибудь найду открытую дверь.

Конечно, я не ухожу далеко. Ведь как бы быстра я ни была, он быстрее. Я вхожу в зал, и клянусь, что все, что он делает, это делает один большой шаг, и он меня хватает. Он снова ловит меня, как хищник, которым он и является.

Я кричу, когда он хватает меня за руку, и не могу представить, как ремень будет ощущаться на моей коже. И десять ударов тоже.

Он возвращает меня на стул и перекидывает через колено, словно тряпичную куклу. Мои пинки и крики остаются без внимания.

Он стягивает с меня шорты, и я отшатываюсь еще до того, как он касается моей кожи.

— Эрик!

— Ты не знаешь, с кем связалась, Саммер. Но ты скоро узнаешь.

Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Но не ремнем я чувствую шлепок по заднице. Это широкая, мозолистая кожа его руки. Однако боль на моей еще не огрубевшей коже ощущается так, словно он мог ударить меня кирпичом. Вчерашняя агония возвращается стократно, и слезы текут из моих глаз.

— Пожалуйста, остановись. Ты делаешь мне больно. Сделай что-нибудь другое… что угодно, только не это. — Я не ожидаю, что он остановится, услышав мою мольбу. Когда он это делает, у меня перехватывает дыхание, потому что я знаю, что это еще не конец.

— Что угодно, только не это, Куколка? Будь осторожна с тем, о чем просишь, я могу просто исполнить твою просьбу. Ты уверена, что ты действительно этого хочешь? — Он шлепает меня так сильно, что у меня кружится голова. — Потому что я могу продолжать в том же духе. Мне правда нравится цвет моей метки на твоей заднице.

— Хватит. Я сделаю все, что угодно, если ты прекратишь.

Он проводит пальцами по моей ноющей заднице. Он нежен, но это больно. Я не хочу, чтобы он снова меня шлепал. Даже если я возбуждена, боль вызывает другие воспоминания, которые я не хочу иметь. Это все воспоминания о Теде.

— Проясни, Куколка. Скажи, что ты хочешь, чтобы я выбрал другой способ наказания, — говорит он с угрозой в голосе. — Говорить такому человеку, как я, что ты готова на все, никогда не бывает хорошо. Это открывает дверь в мой грязный, темный, опасный разум. Ты не можешь сказать, что я тебя не предупреждал.

— Я хочу, чтобы ты выбрал, — выдавливаю я.

— И у меня есть твое полное согласие выбрать что угодно?

Дыхание замирает в легких, когда я думаю о своих несуществующих вариантах. Либо я позволяю ему ударить меня и столкнуть обратно на край, из которого я годами пыталась выбраться, либо я соглашаюсь на все, что бы это ни значило.

А что, если он сделает со мной хуже? Я его не знаю, и, как он сказал, у него грязный, темный, опасный ум. Может, он снова свяжет меня. Такие люди, как он, кайфуют от того, что ослабляют других. Им нравится власть. Они кайфуют от контроля, который дает им власть.

— Ответь мне, — требует он, вырывая меня из задумчивости.

— Да, — отвечаю я, отсекая любые дальнейшие мысли, и как только слово слетает с моих губ, в его груди раздается темный смешок.

Я ахаю, когда он ставит нас обоих на ноги, с грохотом бросая ремень на пол и прижимая меня к стене.

Он наклоняется ко мне и шок врезается в мое тело, когда он опускается к моим губам и захватывает мой рот своим. Я чувствую металлический привкус крови на его губах, и когда его язык скользит по-моему, я подпрыгиваю и громко стону у него во рту, когда он кусает мою нижнюю губу, разрывая кожу. Я чувствую еще больше крови и знаю, что она моя.

Он сильно всасывает мою губу. Когда он отстраняется, моя кровь окрашивает его рот, и он напоминает мне вампира. Я не знаю, могу ли я назвать это поцелуем. Это было похоже на что-то другое. Что-то первобытное и плотское, и это звенит мне на нервы.

— Идеально, — бормочет он, словно слышит, как мысли сталкиваются у меня в голове.

Я резко вздыхаю, когда он снова прижимается губами к моим, на этот раз целуя меня по-настоящему, и это именно то, каким я себе представляла поцелуй.

Мощный, опьяняющий и потрясающий. Настолько потрясающий, что он пронзает мою душу и пробуждает во мне что-то, о существовании чего я и не подозревала.

Страшно, но такое чувство, будто мы всегда должны были целоваться. Но так не должно быть.

Мой разум так потрясен, когда он отстраняет меня, что мои колени подгибаются, и мне приходится впиваться пальцами в углубления в стене, чтобы удержаться. Я не чувствую свой мозг или что-то еще, кроме сводящей с ума сущности, которая захватила мой разум и тело.

Эрик кладет руки по обе стороны от меня и зависает перед моим лицом в нескольких дюймах.

— Я хочу тебя.

— Что? — Я моргаю несколько раз и пытаюсь почувствовать свой мозг. Он хочет меня?

— Саммер Ривз, твое наказание таково… Пока ты находишься под моей опекой, я владею твоей милой киской. Пока ты находишься под моей опекой, я могу трахать тебя, когда захочу.

Чертов ублюдок.

Это не то, что должно меня удивлять. Он тщательно приближался к этому моменту с тех пор, как я сюда попала. Может быть, с приветствия. Прямо с того момента, как первая пуля покинула мой пистолет.

И я попала прямо в его ловушку во многих отношениях. Я ненавижу, когда меня заставляют что-то делать, но что это говорит обо мне, если от вида того, как он трахает меня у этой стены, у меня текут слюнки?

Ничего хорошего. Что это говорит обо мне, если я признаю, что мысль быть с ним соблазняет меня. Ничего хорошего.

Я так зла на себя.

— Ты придурок. Это то, чего ты хотел все это время.

— Да, так и было. Я же сказал тебе, что сделал, так почему ты, черт возьми, удивляешься?

— Ты гребаный монстр.

Он снова хватает мое лицо и извивает жесткую бровь. Улыбка, танцующая на его губах, — это само описание грязного, темного и опасного.

— Следи за своим ртом, Куколка. Я могу шлепать тебя по заднице и трахать одновременно. Или, может, это то, чего ты хочешь.

— Нет, не думаю, — сухо отвечаю я.

— Тогда раздевайся, или я переброшу тебя обратно через колено.

Боже мой…

Я та, кто только что сказала, что я не шлюха, но посмотрите на меня.

— Сделай это, — призывает он, и я поднимаю подол рубашки и снимаю ее через голову.

Пока я переминаюсь с ноги на ногу, все, что я чувствую, — это скользящую по коже жидкость возбуждения между моих бедер.

Господи, я вся мокрая. Мокрая для него, и он узнает об этом через несколько секунд.

Неприкрытое удовлетворение на его лице от моей покорности усиливает мое возбуждение, а мое предательское тело не шепчет ничего, кроме желания и страсти в моем сознании.

Затем я снимаю шорты, затем трусики и напоследок оставляю бюстгальтер.

Прохладный воздух ласкает мою кожу, заставляя нервы покалывать, но именно жар в его взгляде заставляет мои соски напрягаться и сжигает меня изнутри.

Я так привыкла, что мужчины смотрят на меня, как на ничто. Как будто я просто еще одно красивое лицо или еще одна теплая дырка, в которую можно утонуть.

Но этот парень…

Он не смотрит на меня так. Я не уверена, как описать, как он смотрит на меня, потому что я никогда не видела такого взгляда, который он мне дарит, ни на ком.

Ближайшее, что я могла бы подобрать к описанию, это назвать это восхищением. Взгляд есть в один момент, а в следующий исчезает, сменившись темным господством, которое он имел раньше.

— Ты чиста? — Он вырывает меня из задумчивости. Мне требуется секунда, чтобы понять, о чем он меня спрашивает.

— Да, — заикаюсь я.

— Хорошо, я тоже. А теперь будь хорошей девочкой и позволь мне трахнуть тебя.

В его глазах появляется дикий взгляд, когда он отпускает меня и спускает штаны вниз по бедрам, чтобы вытащить свой член. Он уже стоит и готов трахнуть меня.

Он, словно животное, разворачивает меня лицом к стене.

Все, что у меня есть, это секунды, прежде чем он схватит мои бедра, затем я чувствую, как головка его члена упирается в мои складки. Он врезается в мою киску еще одним толчком, лишая меня воздуха и любых мыслей, которые могли бы попытаться прорваться в мою голову.

Он не дает мне времени привыкнуть к его длине и толщине, прежде чем он начинает жестко трахать меня и нападать на мое тело. Хардкор, именно так, как он сказал, ему нравится.

Все, что я могу сделать, чтобы не упасть, — это держаться за стену, пока моя грудь болезненно подпрыгивает в пространстве между холодным бетоном и кожей.

Я глупо пытаюсь бороться с натиском удовольствия. Я борюсь с ним, потому что если я позволю себе почувствовать, это будет означать, что я действительно этого хочу, и я не могу просто отбросить это как секс. Я борюсь, ей-богу, я пытаюсь бороться.

Но я думаю, он знает, что я должна быть в восторге, и он начинает трахать меня еще сильнее.

Стон, срывающийся с моих губ, звучит мучительно и напряженно, как свидетельство моей внутренней борьбы. Как только он вырывается из меня, нарастающее удовольствие взрывается, и я чувствую его повсюду. Оно проносится по моей коже, как лесной пожар, и обжигает меня начисто, сжигая все, чего касается, так, что я знаю, и всегда буду знать, что я хотела его. И я все еще хочу его.

Вот тогда я кончаю. Я кончаю так сильно, что кричу.

Когда я думаю, что он тоже кончает, я понимаю, что ошибаюсь.

Эрик только еще больше удивляет меня, вытаскивая из меня член, а затем снова разворачивая меня лицом к себе.

Он поднимает мою ногу и глубоко входит в меня, заставляя меня задыхаться.

Его взгляд впивается в меня, поглощая меня, а я отвожу взгляд, потому что не хочу, чтобы он увидел, как он разрушил мои стены и нашел путь внутрь.

Однако, как и всегда, когда я отвожу взгляд, он держит мое лицо и направляет меня обратно, чтобы я посмотрела на него.

— Глаза здесь, — приказывает он и ускоряет толчки. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, пока я тебя трахаю.

— Зачем? — выдавливаю я. Не знаю, какого черта это должно иметь значение. Он берет у меня то, что хочет, а я позволяю ему это.

— Потому что сегодня вечером теперь ты моя, кукла.

Опять эти слова.

По крайней мере, на этот раз я имею некоторое представление о том, что он говорит, и сегодня это не звучит как угроза. Может быть, то, что он сказал, было угрозой. Может быть, я никогда не узнаю.

— Что… ты говоришь? — выдавливаю я из себя, когда он начинает трахать меня быстрее.

— Я сказал, сегодня ты моя, Куколка.

Я вздрагиваю, потому что я никому не принадлежу. Ни ему, ни кому-либо другому, даже на одну ночь.

— Я не твоя, — бормочу я.

Он одаривает меня озорной улыбкой. — То, что мой член владеет твоей киской, говорит об обратном. Ты моя, хочешь ты этого или нет, и ты больше ему не принадлежишь.

Наши глаза встречаются, и между нами возникает момент взаимопонимания.

Мне не нужно уточнять, о ком он говорит. Я знаю, что он говорит о Роберте.

Та искра ревности, что была раньше, мелькает в его глазах, но она исчезает, прежде чем успевает проявиться. На смену ей приходит взгляд победившего злодея, которому только что удалось закрепить свою победу. Победа — это я.

Что-то странное происходит со мной, когда его слова оседают в моем сознании. В каком-то смысле эти слова чувствуются так, будто они меня освобождают.

Невидимые оковы были на моей шее с того дня, как я вошла в Club Montage и Роберт объявил меня своей. Эрик просто сломал их, освободив ту часть меня, которая не знала, как сбежать.

— Ты слышишь меня? — проверяет он. Но я не просто слышу его, моя душа слушает. — Ты больше не его, ты моя. Скажи “да”.

— Да, — подтверждаю я, едва сдерживая стон.

Когда он опускается, чтобы поцеловать меня снова, он улыбается, когда я тоже двигаюсь к нему. Затем он прижимает меня к стене, опустошая мой рот, пока он вонзается в меня.

Я кончаю снова через несколько секунд, и он тоже.

Мы разделяем взаимное освобождение, словно мы любовники, охваченные страстью, а не словно мы просто трахаемся, как животные.

Я едва успела перевести дыхание, когда он вышел из меня.

Я полностью верю, что он либо уйдет и оставит меня, либо отправит меня в мою комнату. В конце концов, он получил то, что хотел. Он получил свой хардкорный трах. Что еще он хочет от меня?

Я собираюсь взять свою одежду, но он меня останавливает.

— Не так быстро, Куколка. Я еще с тобой не закончил.

Я ищу его глаза. — Разве нет?

— Даже близко нет. Сегодня ты спишь в моей постели.