Бессердечный любовник

Глава 28

Саммер

— Меня не будет несколько часов, а потом я вернусь, — Эрик закатывает рукава рубашки.

— Со мной всё будет хорошо, — уверяю его, хотя чувствую себя ужасно и снова действую на автопилоте, просто отвечая на вопросы, не особо задумываясь над своими словами.

Я продолжаю наблюдать, как он ходит по комнате, и не могу поверить, насколько чувствую себя слабой. Настолько слабой, что мне хочется попросить его остаться, но я знаю, что не могу. Я знаю, что не должна этого делать.

Достаточно того, что с момента визита к папе я находилась в полукататоническом состоянии. Эрику буквально пришлось нянчиться со мной. Вот почему я сейчас в его комнате. Он привёл меня сюда, когда мы вернулись, и каждый раз, когда я пытаюсь уйти в свою временную комнату, он возвращает меня обратно.

Это последствия катастрофы. Тот этап, когда я должна попытаться справиться сама и прийти в себя. Но я не уверена, что в этот раз смогу.

— Я не собираюсь задерживаться надолго, но Лисса останется подольше, если понадобится.

— Всё в порядке. Было мило с твоей стороны остаться со мной.

— Не беспокойся.

Я делаю вид, будто не знаю, что он изменил свой график, чтобы провести со мной последние два дня и практически весь сегодняшний день. Уже почти пять, так что рабочий день практически закончился.

Он не сказал мне, что я — причина, по которой он не покидает квартиру, но я знаю. Я слышала, как он разговаривал с Лиссой и своими людьми, и понимаю, что он работал из дома, когда это было возможно.

Он заботился обо мне так, словно я действительно что-то значу для него. Как будто я важна. Никто бы и не догадался, что мы знакомы всего один день, а не две недели.

Он такой милый, и он так отличается от того контрол-фрика, которым он был, я не хочу, чтобы он заботился обо мне. Он был прав, когда сказал, что мне не следует слишком привязываться. Я не должна. Мы не являемся чем-то, и я не могу позволить себе в состоянии слабости влюбиться в мужчину, который бросит меня, когда закончит со мной.

Он сам мне так сказал. Он просто жалеет меня и ведет себя так, как он думает, мне нужно, пока все это не закончится.

Сегодня я просто застряла в своих чувствах и боюсь остаться наедине со своими мыслями.

— Пожалуйста, съешь что-нибудь, — добавляет он, подходя ко мне.

Я выпрямляюсь и кладу руки на подушку рядом со мной. Я знаю, что снова начинаю выглядеть худой, и это нехороший знак.

— Да. Я попробую.

— Хорошо, пусть Лисса позвонит мне, если понадобится, чтобы я вернулся пораньше.

— Хорошо.

Он смотрит на меня с беспокойством. Тот же самый взгляд, который он мне бросил, когда я вошла в темную комнату, где хранились все эти ужасающие образы мертвецов, которые должны были меня ужаснуть.

Он бы удивился, узнав, что я чувствовала себя там как дома, потому что я хотела убивать своих монстров так же, как он уничтожал своих. У него есть для этого средства, а у меня нет.

С тем, что я видела на этих фотографиях, я знала, что он убил тех людей. Роберт следующий. Если бы это была моя комната, Тед тоже был бы на той стене.

Эрик отворачивается, и я смотрю ему вслед. Такое чувство, что если бы мы были настоящей парой, он бы поцеловал меня на прощание, но очевидно, что мы просто валяем дурака. Как и большинству мужчин, ему, вероятно, просто нравится мой внешний вид. Я просто еще одно красивое лицо и теплая дырка, в которую можно погрузиться.

Я спала в его постели, но он не прикасался ко мне с той ночи, когда страсть поработила нас на террасе и закрутила нас прямо в безумие. По крайней мере, тогда я чувствовала что-то иное, чем то, что чувствую сейчас.

Думаю, я сижу в его постели уже больше часа, уставившись в стену.

В моей голове проносится множество мыслей, и я думаю о похоронах и о том, насколько они были окончательными. Затем я думаю о том, как я тоже могла умереть, если бы Эрика там не было. Папа пытался поговорить со мной, но Эрик не позволил ему.

Учитывая тот факт, что мой отец выгнал меня с похорон моей собственной матери и обвинил меня в смерти моей сестры, я не совсем понимаю, что он, черт возьми, хотел мне сказать.

Клянусь Богом, если бы он обвинил меня еще больше, я бы просто зачахла прямо там. У меня не будет сил вернуться после. У меня сейчас едва хватает сил. Когда ты винишь себя за что-то, это тяжело, но когда это делают другие — особенно родитель — этого достаточно, чтобы столкнуть тебя за край.

Я не осознавала, как сильно я еле держусь, пока в день похорон священник не закрыл гроб, в котором была Скарлетт, и не запечатал ее навсегда. Звук запирания никогда не покинет мои уши. Как и вид того, как ее опускают в землю, и звук земли, ударяющейся о верхнюю часть гроба, когда священник благословляет могилу — Заповедью о погребении мертвых.

Ни один из этих образов и звуков никогда не покинет меня. Иногда мне все еще кажется, что я хожу в кошмаре и не могу проснуться, черт возьми.

Если бы я могла проснуться или вернуться в прошлое, я бы искоренила монстров из своей жизни. Роберта и Теда.

Моя жизнь была бы совсем другой, если бы я никогда не знала ни одного из них. Один подтолкнул меня прямо к другому.

Куда я пойду дальше?

Я встаю с кровати, решив, что мне нужно пройтись.

Я хочу просмотреть коробки, которые я получила из дома Скарлетт. Я хочу, чтобы ее вещи были в хранилище, пока я не найду место и не заберу их — все.

Мы всегда шутили о том, что мы маленькие старушки с нашими богатствами и успехами. Если мы доживем до этого возраста и останемся одни, то план был съехаться. Просто снять большой дом на пляже где-нибудь в мире и прожить остаток наших дней вместе. Так что я заберу ее вещи и у меня будет некая версия той жизни.

До этого я думала о том, как организовать то, что я могу сохранить. Таким образом, я оставлю часть ее при себе.

Проходя мимо, я слышу, как Лисса идет по кухне, но не останавливаюсь, а если она меня и видит, то не останавливает.

Хорошо. Сегодня мне не хочется ни с кем разговаривать. Мне ни разу в жизни не хотелось ни с кем разговаривать.

Я иду в свою комнату и беру коробку с вещами Скарлетт, в которой находятся ее личные вещи, которые она хранила с тех пор, как мы были маленькими. Они уже были у нее в коробке, так что было легко их забрать и пойти.

Я начну с этого, потому что если мне и нужно что-то сохранить, пока я не устроюсь, то это будет здесь.

Я начинаю искать и нахожу дневник, который ей подарила бабушка.

На обложке другая фотография нас троих, но дизайн книги такой же, как у меня.

Она относилась к своему как к дневнику, и я, полагаю, делала то же самое, пока не начала помещать туда газетные статьи о Теде. Из уважения мы никогда не читаем альбомы друг друга.

Теперь, когда ее нет, мне любопытно посмотреть, что внутри. Итак, я открываю его.

Первые несколько страниц немного похожи на мои, но потом все меняется. У нее есть фотографии ее и мамы на одной из ее пьес. Есть несколько ее фотографий с мамой и Тедом или мамой и папой. Они были сделаны, когда она действительно начала поправляться. Все это время я подвергалась насилию и была вынуждена прекратить делать то, что любила.

Я остановилась и побрела прочь, пока она цвела и распускалась.

Когда я смотрю на гребаное улыбающееся лицо Теда и мамы, они выглядят такими гордыми за Скарлетт. Такими чертовски гордыми. Мама тоже была монстром. Она изменила моему отцу, потому что он не мог дать ей богатства, которого она жаждала, а затем она привела этого злого ублюдка в мой дом, и он погубил меня.

Скарлетт расцвела, и я не завидую ей. Я никогда не завидовала своей сестре. Я всегда гордился ею. Больше всего я рада, что ей не пришлось пережить то, что пережила я, и она не пострадала от рук Теда.

После каждого инцидента он говорил мне, что это я виновата, что надела трико после того, как вернулась с занятий танцами, или надела короткую обтягивающую одежду, когда вышла из дома. Он набросился на меня, потому что я была первой из близнецов, у которой появился парень, и это заставило меня выглядеть сексуально любопытной, хотя на самом деле это было не так.

Того парня больше не было после того, как Тед начал ежедневно издеваться надо мной. Я помню это так ясно. Моего парня звали Леви, и он никогда не понимал, что со мной не так и почему я внезапно потеряла интерес. Он не знал, что это было из-за того, что я чувствовала себя грязной и отвратительной из-за того, что спала с мужем своей матери. Я оказалась в ловушке, из которой не было выхода.

Потом, когда я пыталась выбраться, Тед угрожал мне Скарлетт. Он говорил, что придет за моей сестрой, если я не позволю ему трахнуть меня, и что он сделает так, что мама потеряет все, включая нас, и сядет в тюрьму за употребление наркотиков. Когда он считал, что я недостаточно напугана, он говорил, что убьет мою мать или оставит ее умирать. В то время мама была в худшем положении и почти каждую неделю нуждалась в детоксикации.

Когда я немного подросла и попыталась защитить себя, он сказал, что если я кому-нибудь расскажу, он будет все отрицать и выставит меня лгуньей. Никто не поверит мне, когда он был прокурором штата.

Но хуже всего было то, что случилось после смерти мамы, и он думал, что большая тайна выйдет наружу. Это был последний толчок. Он послал этих придурков за мной, чтобы убить меня. Вот так я потеряла своего ребенка.

Я отталкиваю мысль о еще одной жизни, потерянной из-за него, но воспоминания о прошлом ослабляют меня.

Воспоминания обо всем этом ослабляют меня, но больше всего ранит тот факт, что мой отец все еще мне не верит.

Скарлетт сказала мне, что Тед заставил папу поверить, что мама потратила все наследство, которое оставила нам бабушка, и свои собственные деньги на наркотики. Но мы обе знали, что это ложь. Она нашла квитанции на его имя на те же наркотики, которые он давал нашей матери и высококлассным проституткам. Только когда она показала папе, он слез с коня, но он все еще винит меня.

Я откладываю дневник и подношу руки к щекам.

Когда я оглядываюсь вокруг и смотрю на свою жизнь, я понимаю, насколько я жалкая.

У меня ничего нет. Я никто, и все, что я ценила, исчезло.

Когда умрет папа, останусь только я.

Я одинока и всегда буду одинока, потому что я человек, о котором все забыли, и никому нет до меня дела.

Никому не было до меня дела, если только я им для чего-то не была нужна.

Боже, я так облажалась.

Мне нужно что-нибудь выпить. Что-нибудь крепкое, чтобы помочь мне забыться.

С этими мыслями я выхожу из комнаты и возвращаюсь туда, где Лисса. Эрик держит напитки в гостиной у террасы. Там он развлекает гостей.

Лисса одаривает меня своей обычной добродушной улыбкой, когда видит меня, но я не могу ответить ей тем же. — Могу ли я принести тебе что-нибудь, Саммер?

Я останавливаюсь, чтобы поприветствовать ее. — Нет, я в порядке. Я просто собираюсь подышать воздухом.

— Хочешь, я к вам присоединюсь?

— Нет. Я просто хочу посидеть одна некоторое время. Я позову тебя, если ты мне понадобишься. — Я не жду, пока она ответит, просто иду в гостиную и открываю шкаф с коллекцией вин Эрика.

Черт знает, сколько это все стоит, но я беру две бутылки русского вина, которое легче всего открыть. Остальные выглядят дорогими и требуют штопора. Я ни за что не пойду обратно на кухню за штопором.

Я выхожу на террасу с вином под мышкой, сажусь на балконе и смотрю на город.

Я знаю, что Лисса будет волноваться, если увидит меня здесь выпивающей, но надеюсь, что я выиграю себе немного времени, сказав ей, что хочу побыть одна. Так я смогу напиться, и мне будет все равно, что подумают другие, когда найдут меня.

Я открываю первую бутылку и начинаю пить. Как я и предполагала, напиток начинает действовать к тому времени, как я выпиваю половину бутылки.

К тому времени крайность исчезает, но я вижу вещи по-другому. Вместо того, чтобы желать, чтобы Тед и Роберт никогда не были в моей жизни, я думаю о себе.

А что, если бы я никогда не родилась?

Всем было бы лучше?

Скарлетт была бы сейчас жива.

Если бы я сейчас умерла, папа, возможно, чувствовал бы себя спокойнее.

Когда кто-то причиняет вред вашему близкому человеку, и вы обвиняете его, это значит, что вы хотите, чтобы он заплатил.

Он хотел, чтобы я заплатила за свою роль в смерти Скарлетт. Вот почему он начал свою атаку на меня.

Это сработало, потому что я тоже хочу заплатить.

Пуля предназначалась мне.

Не ей.

Я допиваю оставшееся вино в бутылке и начинаю следующую.

Дойдя до середины, я вспоминаю, что мама тоже была бы жива, если бы не я.

Если бы я не была такой шлюхой, люди, которые сейчас мертвы, были бы живы.

Я была такой шлюхой, что не могла придумать ничего лучшего, чем продавать свое тело, когда я была в беде. Только гребаная шлюха могла так думать.

Ее тело — это первое, что она подумала бы продать. Вот что я сделала.

Тед хотел моей смерти.

Может быть, еще не поздно умереть.