Бессердечный любовник

Глава 31

Саммер

— Тебе понравится этот суп? Мне его готовила мама, когда я был маленьким, — говорит Эрик, держа передо мной миску с вкусно пахнущим супом. Серебряной ложкой он зачерпывает немного супа с несколькими кусочками картофеля и моркови. — Это старый русский рецепт.

Глядя на него, я все еще не могу поверить, что я здесь. Живая.

Я прыгнула. Я действительно это сделала. Я действительно сделала то, что никогда не думала, что сделаю.

Я пыталась покончить с собой, и все, ради чего я жила, — это чтобы выжить.

Но я перепрыгнула через балкон, и он поймал меня. Эрик спас меня и с тех пор не отходил от меня. Он был приклеен ко мне, заботился обо мне, и мы почти не выходили из его комнаты. Всякий раз, когда ему приходилось оставлять меня, чтобы ответить на звонок, он никогда не уходил туда, где не мог бы меня видеть или слышать.

Лисса тоже была здесь. Я не думаю, что она пошла домой, хотя я уснула почти сразу после того, как Эрик спас меня. Я знаю, что я ужасно напугала ее. Я просто не думала, что буду жива, чтобы почувствовать смущение от того, что я пыталась сделать.

Это случилось вчера, и теперь снова приближается ночь. Как вчера, до того, как Эрик ушел. Теперь он снова кормит меня. И он выглядит обеспокоенным, как будто думает, что я могу изменить свое решение и выпрыгнуть в окно.

Дело в том, что я не чувствую свой разум. Он онемел в оболочке моего тела, но я все еще вижу богатство эмоций в его глазах ко мне. И я все еще слышу его слова, звенящие в моем сознании, когда он сказал мне, что заботится обо мне, и попросил меня остаться в этом мире с ним.

Боль в моем сердце не уменьшилась, но я здесь. Я осталась.

— Пахнет приятно, — отвечаю я, переводя взгляд с него на суп.

Глаза его сверкают. — Попробуй, детка.

Детка…

Он называл меня так вместо Куколки. Теперь мне нравятся оба варианта, за исключением того, что когда он называет меня деткой, это кажется более сентиментальным. Я бы умерла вчера с эхом этой нежности в голове. Я решила вспомнить одну последнюю вещь, когда я сходила с балкона, и это были его слова о том, что он будет заботиться обо мне. Я выбрала это, потому что никто не говорил мне этого раньше.

Ближе всего я была к Маркизу и его жене, но они были незнакомцами, которые пожалели меня. Эрик тоже незнакомец, но мои отношения с ним другие.

Я наклоняюсь ближе и беру еду, которую он мне предлагает.

Как и раньше, вкусы дразнят мои вкусовые рецепторы, и я чувствую каждую траву и ингредиент, как будто я никогда раньше не ел суп. Думаю, это как-то связано с шоком моей системы, когда я думала, что умру. Теперь, когда я все еще здесь, мое тело все еще приспосабливается.

— Очень вкусно.

— Хорошо. Доедай. Тебе это нужно. — Он снова протягивает мне ложку с супом, и я слабо улыбаюсь ему.

— Я могу сама, Эрик. Ты кормил меня весь день.

— Может быть, мне нравится, что ты считаешь меня милым, — ухмыляется он.

— Да?

— Я позволю тебе так думать.

Он протягивает мне миску, и я ее беру. Чтобы показать ему, что ему не нужно беспокоиться о том, что я не ем, я беру ложку сама и еще одну.

Удовлетворенный, он выпрямляется и садится передо мной на подоконник.

Я осматриваю его и замечаю татуировки, покрывающие его руки. Он носит майку, так что легко увидеть большинство из них.

Я ему кое-что должна, и мне нужно заплатить до конца дня. Так что я сделаю это сейчас.

— Спасибо, что спас меня, — бормочу я.

Он выглядит удивленным. — Тебе не нужно благодарить меня за это.

— Я не согласна, потому что ты тоже мог упасть через край.

— Я знаю.

Он бы умер, пытаясь спасти меня. Правда есть правда, и это то, что привязывает меня к этому миру. Люди могут говорить вам все, что хотят, но когда они показывают вам, что чувствуют, это неопровержимо. Поэтому я знала, что он заботился обо мне еще до того, как он мне это сказал.

Несколько дней назад я думала, что ему все равно, и мне пришлось заставить себя доверять ему. У меня не было выбора в этом вопросе. Теперь я знаю, что могу доверить ему свою жизнь, и все еще чувствую, что он отнял у меня выбор, но в хорошем смысле. И, несмотря на мои мысли о себе

— Что? — спрашивает он. — Я не знаю, о чем ты думаешь, когда смотришь на меня вот так.

— О тебе.

— А что насчет меня, Саммер Ривз?

— Все. Почему тебя это волнует?

— Потому что я тебя понимаю, и, может быть, в некоторых моментах и в некоторых отношениях мы больше похожи, чем думали. Но я не хочу, чтобы ты была такой, как я. Я совсем не хочу, чтобы ты была такой, как я, а вчера ты была такой. В тот момент, когда ты спрыгнула с балкона, ты была такой же, как я.

В тот момент, когда он это говорит, я понимаю, что он имеет в виду, и это одновременно шокирует и пугает меня.

Смерть.

Он говорит о смерти. То есть он не боится смерти, потому что хочет умереть.

— Нет, — выдыхаю я.

— Да.

— Почему?

— Мои эгоистичные ошибки могли стоить жизни моей семье, и только благодаря такту и чудесам этого не произошло, — объясняет он. — Мы с Робертом выросли вместе. Я относился к нему как к брату. Мы все делали вместе, и помогло то, что у нас были общие интересы в области компьютерных наук и инженерии. Мы вместе учились в колледже, он пошел работать в компанию моей семьи Markov Tech. Я доверял ему свои секреты, и вот где я ошибся.

Он замолкает на мгновение, и его глаза наполняются такой сильной болью, что это заставляет меня подойти к нему.

Я сажусь рядом с ним, и он несколько секунд смотрит на меня, прежде чем сделать глубокий усталый вдох.

— Что случилось?

— Он знал о моей семейной ситуации, и использовал против меня. Мой отец был женат на другой, когда встретил мою мать. Моя сестра и я были детьми от романа, который никогда не заканчивался. Жена моего отца не позволяла ему уйти от нее без угрозы потерять все, но я не мог понять, почему он не отказался от всего, если он так сильно нас любил. Он был в итальянской мафии, а мой дед был братвой, и оба отказали мне в том, что пришло ко мне естественным образом. Они не хотели, чтобы я был частью той жизни, но я не думаю, что кто-то из них знал, что нельзя отказывать кому-то в том, кто он есть.

На его лице появляется что-то похожее на смущение, и он отворачивается от меня.

— Я восстал, и когда я это сделал, нашим врагам было легко поймать меня в ловушку, потому что они видели, что я не думаю здраво, а Роберт был рядом со мной, — добавляет он. — Мы оба в конечном итоге присоединились к террористической организации, которая работала на политиков высокого уровня. Я хотел власти и возможности быть частью чего-то, что я считал большим и лучшим, чем Братва или итальянская мафия. Внимание, направленное на то, что я мог сделать, ударило мне прямо в голову, и мне было все равно на кого-то, кроме себя. Что еще важнее, я делал то, что делал, потому что не чувствовал себя внебрачным ребенком своего отца.

Когда он снова смотрит на меня, в его глазах снова появляется ярость, которую я привыкла видеть.

— Я никогда не знал, что они интересовались мной только потому, что охотились за оружием, которое мой дед спроектировал перед своей смертью. Такое, которое мог сделать только я. И я никогда не поверю, что Роберт работал за кулисами, чтобы предать меня. Когда я попытался выбраться, Роберт помог им поймать меня. Он инсценировал несчастный случай, чтобы все выглядело так, будто я погиб в автокатастрофе, поэтому в течение пяти лет моя семья считала меня мертвым.

Боже мой. — Пять лет? Люди думали, что ты мертв пять лет, Эрик?

— Да.

— Где ты был? — спрашиваю я.

— В Бразилии.

— Как тебе удалось сбежать?

— Это просто чудо. Моя сестра узнала правду и прошла через ад, чтобы вернуть меня. Ты знаешь, какой Роберт, так что представьте себе людей, на которых он работал. Я оставил свою мать, прикованную к инвалидному креслу, и свою сестру на их милость, и они сделали с ними обеими все, что только можно. Это произошло из-за меня, и всем им суждено было умереть. Всем им, включая меня.

Я не могу себе представить, что ему пришлось пережить за все эти годы, и теперь я понимаю всю глубину его ненависти к Роберту.

— Ты не знал, что это произойдет, — говорю я.

— Это неважно, Саммер. Это случилось, и я не могу этого изменить. Я ни черта не могу сделать, чтобы что-то изменить. Это как будто я сам себе завязал глаза, попал в ловушку, а потом потянул за собой всех. То, что я сделал, изменило жизни людей. Не только мою.

— Мне жаль.

— Не жалей меня. Эти дни, прошли с тех пор, как я вернулся домой, были для меня чистилищем. Единственное, что я могу сделать, чтобы это исправить, — это заполучить Роберта, и даже этого будет недостаточно. Потому что я не могу изменить тот факт, что все, что произошло, было моей виной. В этом и заключается главное различие между тобой и мной. То, что случилось с тобой, не было твоей виной, и никто не должен был винить тебя ни в чем. Не за твою мать или сестру. Твоя мать была больна, а твоей сестре просто не повезло попасть в опасную ситуацию. Ты такая же жертва, как и любой из них.

Я ждала эти слова годами. Мое сердце сжимается, и надежда наполняет мою душу, призывая меня попробовать еще раз.

— Спасибо, что сказал это.

— Это правда.

— Ты тоже не должен винить себя, Эрик. Ты совершил ошибки. Ты не собирался причинять кому-либо боль, и они не умерли. Ты все равно можешь любить их. Твое возвращение должно значить для них все, если они думали, что ты умер, и прошли через ад, чтобы вернуть тебя. Не забывай эту часть.

Его лицо смягчается, и он улыбается мне. Наклонившись ближе, он касается моего лица и двигается к моим губам, чтобы провести своими по моим.

Это сладкий поцелуй, снова слишком сладкий для нас, но он кажется мне именно таким, каким я его хочу.

Отстранившись, он смотрит на часы на стене, и мягкость на его лице растворяется во тьме.

— Пришло время, — заявляет он.

— Время для чего?

— Мы направляемся в важное место.

Я сужау глаза в замешательстве. — Куда мы идем?

— Увидишь, детка. Пойдем со мной.