Бессердечный любовник

Глава 2

Эрик

Сегодняшний день

— Босс, она очнулась, — сообщает мне Боря, входя в мой кабинет.

То же беспокойство, которое я чувствую, запечатлено в жестких чертах его лица. Он глава службы безопасности моей команды и мой заместитель. Хотя мы, возможно, не знаем друг друга так долго, как другие мужчины в Братстве, он знает, как делать свою работу. Поэтому он будет так же осторожен, как и я, в отношении этой женщины в моем доме.

Мы пока не знаем, представляет ли она угрозу.

Поскольку я не встречал никого из знакомых Роберта, кого бы не хотелось устранить, трудно представить, что она могла бы быть кем-то другим.

Приказ от Эйдена Романова, нашего Пахана и моего будущего зятя, были: забрать Саммер Ривз и держать ее в моей квартире до дальнейших указаний. Это произошло после того, как он сказал мне, что она знает Роберта. Мне прислали адрес и ее фотографию с дальнейшими приказами не допрашивать ее. Или убить ее.

У Эйдена есть зацепка, которую он изучает с Домиником Д'Агостино и Алехандро Рамиресом, главой Картеля Рамиреса в Бразилии. Теперь, когда я вернулся, я жду и чертовски хочу быть частью того, что они расследуют.

— Спасибо. Я пойду к ней. Оставайся рядом и жди моих распоряжений, — отвечаю я.

Он опускает голову и уходит.

Он и Олег находятся у меня в квартире, а остальные восемь членов моей команды дежурят снаружи на случай возникновения неприятностей.

Эта женщина — самая последняя зацепка, которую нам удалось заполучить, так что неизвестно, какое дерьмо я замутил, похитив ее, и кого я выкурю. Когда я вытащу Роберта из той адской дыры, в которую он заполз, мне все равно, кто придет. Я хочу отомстить, и я не успокоюсь, пока не получу свой фунт плоти — буквально. Так что, похитив Саммер Ривз, мне все равно, что это заставит ее умереть, главное, чтобы конечный результат был — смерть Роберта от моей руки.

Я поднимаюсь в гостевую комнату, где я ее держу. Я не удивлен, что она не спит. Она проспала всю дорогу сюда, которая длилась чуть больше часа. Я мог бы позволить ей спать, пока не получу известие от Эйдена, потому что я умираю от желания допросить ее, но это нормально.

Я вернулся в мир живых ровно год и три дня назад, и каждый из этих дней я провел в поисках Роберта.

Я изменился, и моя жизнь тоже изменилась более существенно, но моя миссия найти его и покончить с ним не пошатнулась.

Я владелец и генеральный директор Markov Tech, но теперь я также Vor. Я — Общак в Братстве Войрик. Это то, чего, я знаю, мой дед и отец никогда не хотели, чтобы я выбрал. Я уверен, однако, что они наблюдали бы из своих могил и видели, что случилось со мной и почти уничтожение нашей семьи.

Меня спасли из Бразилии просто чудом.

Единственной моей надеждой на побег из ада, в который меня поместил Роберт, была Оливия, моя младшая сестра, которой пришлось оставить мою мать-инвалида, чтобы искать меня. Так она встретила Эйдена.

Она узнала, что я не погиб в той аварии, когда услышала телефонный разговор, который ей не следовало слышать, между Джудом Кузьминым и Игорем Ивановичем, мерзавцем, который наделил всех участников игры по моему уничтожению своими силами.

Из того, что я узнал на данный момент, я не уверен, кто больше соблазнил Роберта. Джуд с его предложением миллиона долларов, чтобы заманить меня в ловушку, или Игорь с его обещанием связать Роберта со связями, чтобы он сколотил невообразимое богатство. В любом случае, он заглотил наживку, и получил и то, и другое.

Оливия поняла, что выдуманная Джудом история о моей смерти была тщательно продуманной схемой, чтобы завладеть наследием нашей семьи.

Однако никто не знал о проектах моего деда по созданию этого оружия, пока меня не нашли в Бразилии.

Два месяца назад, когда я понял, что столкнулся с препятствием, я обратился за помощью к Эйдену.

Когда такой человек, как я, который может найти на людях всякую хрень, оказывается в тупике, это, блядь, значит, что есть дела поважнее. След в моих поисках остыл, и последняя запись, которая у меня есть об этом ублюдке, была двухлетней давности, когда он вел дела с таким же, как он, придурком по имени Люк Торнтон.

Я могу только надеяться, что эта зацепка, которую мы нашли с этой девушкой, принесет больше успеха, чем мои предыдущие поиски. Все, что мне удалось найти до сих пор, это ничего.

Когда я поднимаюсь по лестнице, я слышу, как Саммер сильно стучит в запертую дверь и зовет на помощь. Я пока не знаю ее историю, но не уверен, кто, по ее мнению, поможет ей, пока она находится здесь в плену.

Ее мольбы замолкают, и стук прекращается, когда я поворачиваю ключ в замке.

Она в замешательстве отступает, когда дверь распахивается, и я вхожу.

Она меня чертовски боится.

Хорошо. Страх держит людей в узде.

Она должна бояться меня, и я прав, что опасаюсь ее. Однако ничто — даже мое здравое суждение — не может помешать мне смотреть на ее идеальное тело.

В черном кружевном бюстгальтере и таких же трусиках эта чертова женщина выглядит так, будто только что сошла с обложки журнала Playboy.

Я просто положил ее на кровать без простыней и оставил там спать.

Грех — единственное, о чем может подумать мужчина, глядя на эти изгибы ее пышной груди, демонстрирующей розовые соски, прижимающиеся к цветочному кружевному узору ее бюстгальтера.

Фотография, которую прислал Эйден, была ничто по сравнению с реальной Саммер Ривз.

В реальной жизни она еще более поразительна.

Длинные, роскошные, бархатные каштановые волосы ниспадают на плечи, украшая ее лицо в форме сердца. Густые черные ресницы обрамляют глаза цвета шампанского, которые выглядят невинными и похожими на глаза лани — почти слишком большими для ее красивого лица. Но именно это делает ее вид поразительным. Ее глаза были первым, что пленило меня.

Они содержат огонь бойца — человека, который хочет выжить, потому что хочет жить. Она — противоположность мне. Огонь в моих глазах подпитывается смертью. Ее — жизнью.

Она выпрямляет спину и поднимает голову, словно только что придумала что-то, что поможет ей в этой ситуации. Когда она сжимает эти пухлые губы, это должно закалить ее лицо, но все, о чем я могу думать, это каково это — чувствовать их вокруг моего члена.

Откуда она знала Роберта?

Она была его девушкой?

Не знаю почему, но мысль о том, что она может ею быть, меня раздражает. Может, потому что она в моем вкусе, и судя по ее виду, она девушка, которую я бы хотел себе. Она могла бы легко отвлекать меня часами.

— Ты сорвал с меня платье. — Она складывает руки на груди, словно это может ее спрятать.

— Извини, Куколка.

— Я не знаю, чего ты хочешь, но могу сказать тебе сейчас: ты не получишь от меня ни черта. — Она опускает руки и смотрит на меня.

Я отдаю ей должное за те яйца, которые она только что продемонстрировала, пытаясь бросить мне вызов. Но ее слова меня не удивляют. Любая женщина, которая думает, что может меня застрелить, и верит, что может меня ударить, заслуживает похвалы за попытку.

Я подхожу к ней, и хотя она дрожит, ее пристальный взгляд не отрывается от моего.

— Осторожнее, Саммер Ривз. Ты же не хочешь сделать из меня врага.

— Ты ебаный придурок, мне все равно, что я из тебя сделаю. Ты ничего от меня не получишь! — кричит она.

— Может, мне стоит тебя хорошенько отшлепать, чтобы ты успокоилась. Из-за твоего рта у тебя будут неприятности.

— Я выцарапаю тебе глаза, прежде чем ты ко мне прикоснешься.

Черт. Она серьёзно. Не знаю, то ли она ещё не поняла, в какую беду вляпалась, то ли поняла, и пытается удержать хоть какое-то чувство власти и контроля, которое, как она думает, у неё есть.

— Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты попытаешься выцарапать мне глаза, — усмехаюсь я, еще больше ее зля.

Ее дерзкая личность выплескивается в полную силу, когда я хватаю ее за руку, и она так сильно шлепает меня по щеке, что ее ногти впиваются в кожу. Я уже чувствую, что она меня поцарапала, но мне все равно. Все, что ей удалось сделать, это очаровать меня больше, чем я уже был.

Наверное, я чертов псих, такой же безумный, как и любой другой, кто наслаждается охотой. Я разжимаю ее руку, зная наперёд, что она сделает. И когда она бросается бежать, я позволяю этому случиться — просто ради того, чтобы погнаться за ней.

Она направляется к открытой двери, вероятно, думая, что ей удастся пробраться внутрь и сбежать от меня.

Она не сбежит.

Я просто дал ей фору.

Я улыбаюсь и преследую ее, когда она выбегает в дверь, и догоняю ее за считанные секунды.

Она кричит, когда я хватаю ее, а ее пинания и удары отправляют нас обратно на землю — точно так же, как мы встретились.

Я наклоняю ее на бок и сильно шлепаю по ее пышной заднице, заставляя ее вскрикивать. Мне хочется схватить горсть сочной плоти и шлепать ее снова, пока ее кожа не покраснеет, но я сдерживаюсь.

— Плохая девочка. Считай, это твой второй проступок. Первый — когда пыталась меня застрелить, — усмехаюсь я, вновь зажимая её руки над головой. Но в этот раз я не собираюсь её вырубать.

Когда мы вернулись домой, меня беспокоило, что ее крики и сопротивление могут привлечь лишнее внимание. Я не был уверен, кто мог услышать нас и насколько близко находились соседи.

Здесь же она может кричать сколько угодно — никто не вмешается. Моим охранникам платят не за любопытство.

— Отвали от меня, придурок! Какая часть моей угрозы тебе не понятна?

Я лишь усмехаюсь:

— Леди, единственное, чего ты добилась, — это того, что у меня встал. Если не хочешь, чтобы я тебя трахнул, я бы на твоем месте молчал.

Её лицо тут же меняется. Глаза расширяются в испуге, потому что она видит — я не шучу. Но лёгкий румянец на её щеках выдает другое — возможно, я привлекаю её так же, как и она меня.

Мой взгляд скользит вниз, к её груди, которая заметно вздымается от тяжёлого дыхания.

— Отпусти меня, ублюдок, — бормочет она, уже тише, но не менее ядовито.

— Нет. — Мне следовало бы воздержаться от допроса, но я, черт возьми, не могу отложить вопрос, который терзает меня больше, чем сейчас. — У тебя есть нужная мне информация о Роберте Карсоне. Где он?

Теперь ее глаза сужаются, а полные губы раздвигаются. — Я не знаю, кто это. Я не знаю никого с таким именем.

Игривость, которую я чувствовал ранее, уходит из меня, потому что я не знаю, лжет ли она. Если лжет, то это та часть, где я бы сделал что-то радикальное.

— Ты не знаешь Роберта Карсона?

— Я не знаю. Теперь отпусти меня. Очевидно, ты взял не того человека.

Эйден бы не ошибся в чем-то подобном, но, возможно, именно поэтому он сказал мне пока не допрашивать ее.

В заднем кармане у меня вибрирует телефон, и я знаю, что на нем сообщение от него.

Роберт использовал несколько псевдонимов, так что она могла знать его как любой из них. У меня есть несколько его фотографий, которые я мог бы показать ей, чтобы освежить ее память, но я собираюсь сначала узнать остальную часть истории, прежде чем что-то делать. Я пока не знаю, насколько это может быть отвратительно или кем она является для Роберта.

— Отпусти меня, — снова говорит она, прерывая мои мысли.

У меня есть идея для нее. Что-то, что удержит ее от того, чтобы доставлять больше хлопот, чем та горстка, которую уже доставила. К тому же, я не хочу, чтобы кто-то еще видел ее в нижнем белье, кроме меня.

Она задыхается, когда я подхватываю ее и перекидываю через плечо, как пещерный человек. Пока она дергается, называя меня ублюдком и всеми именами, которые только могут прийти ей в голову, все, что я осознаю, это ее чертовски идеальная задница, трясущаяся рядом с моим лицом.

Это и ее медовый запах сводят меня с ума.

Я веду ее обратно в комнату, но вместо того, чтобы положить ее на кровать, как я делал раньше, я подхожу к шкафу и достаю пару ремней безопасности, которыми я давно не пользовался.

Услышав звук, она пытается осмотреться.

— Какого черта ты творишь? — требует она, но я игнорирую ее.

Я иду с ней к стене, ставлю ее на землю и защелкиваю фиксатор на ее правом запястье, прежде чем она успеет вырваться. Чтобы она поняла, где мы находимся, и не стала бы со мной драться, я достаю свой пистолет и протягиваю его ей, чтобы она увидела.

Это зрелище обрывает все, что она собиралась мне сказать, и ужас сменяет браваду в ее глазах.

Хорошо. Похоже, она у меня там, где мне нужно.

Она не протестует, когда я поднимаю ее руку, просовываю цепь через металлическое кольцо на стене, а затем застегиваю другой конец цепи на ее левом запястье.

Эти ограничения не те, что с манжетами вокруг запястий, чтобы не было синяков. Их цепи созданы, чтобы причинять боль, если вы слишком много двигаетесь.

Вот так она уязвима и полностью покорна. Она знает, что я могу делать с ней все, что захочу, и нет ни черта, что она сможет сделать, чтобы остановить меня.

С безжалостной улыбкой на лице я кладу руки по обе стороны от нее и наклоняюсь ближе. Слишком близко для ее комфорта, но достаточно близко, чтобы напугать ее еще больше. Дрожь пробегает по ее телу, и когда я прижимаю палец к краю ее шеи, ее пульс скачет. Я почти вижу, как кровь мчится по ее венам, подстегиваемая страхом.

Ее кремовая, фарфоровая кожа ничего не скрывает, во всяком случае, то, что она хочет скрыть. Она не может скрыть, что она напугана и — возбуждена.

Эта возможность заставляет меня улыбаться еще шире, и мне приходится напомнить себе, кто она такая.

— Такая красивая. Мне бы не хотелось причинять тебе боль, Куколка.

— Такие мужчины, как ты, всегда причиняют боль. Ты бессердечный и холодный.

Она не ошибается, но то, как она выглядит, когда говорит, меня задевает. Ясно, что она говорит из опыта, и в ее глазах есть потерянный взгляд, который говорит гораздо больше.

Я придвигаюсь еще ближе, так близко, что мой нос касается ее носа.

— Ты останешься здесь, Куколка, и заткнешься, пока я не вернусь. Тогда и поговорим.

Огонь и воля к борьбе внутри нее отказываются.

Я отступаю и выхожу, запирая за собой дверь.

Я с нетерпением достаю телефон и вижу сообщение от Эйдена.

Там говорится:

Доминик получил кадры Роберта. Встречемся в D'Agostinos Inc.

Боже мой.

Доминик действительно нашел отснятый материал.

Доминик похож на меня. Мы оба учились в MIT и у нас запредельный интеллект.

Последние несколько дней он находится в Бразилии, помогая Алехандро выследить кое-кого.

И он нашел кадры Роберта?

Я знал, что мое членство в Синдикате, и просьба о помощи Эйдена означала получение помощи от членов и их союзников. Я просто никогда не ожидал, что мои поиски станут бизнесом Синдиката. Но, похоже, так оно и есть.

Это значит, что я был прав: Роберт замешан в чем-то большом.

Меня охватывает ярость, и я ухожу, отдав своим людям приказ следить за Саммер.

Я запрыгиваю на свой мотоцикл и еду как сумасшедший.

Между здравомыслием и безумием существует тонкая грань.

Я переступил эту черту так давно, что не могу вспомнить, когда это произошло.

Я слышал, что раньше говорили, что травмированные люди самые сильные, потому что они знают, как выживать. Однако никто никогда по-настоящему не задумывается о том, что пережил человек, когда он сломался.

Все ломаются по-разному, и не все можно починить.

Я не могу.

Я знаю, что не могу. Я понял это, когда волокна человечности распутались из моего существа, и я стал тем бессердечным монстром, которым являюсь сегодня.