Брак без выхода. Мне не нужна умная жена

«Тяжело, но так будет правильно»

Лили

Ни в какую галерею, разумеется, я не собираюсь ехать. Точнее, скорее всего, заеду, но лишь чтобы потянуть время и не возвращать в дом, где мне дышать сложно. Где мне страшно. Где мне грязно и бесконечно тесно…

Надия весело лопочет на заднем сидении, Али скрипит челюстью. Ему не нравится, что я отказалась наотрез ехать в его машине и пускать его за руль своей. Ему приходится болтаться на позиции пассажира, так как Малик его жалобы принять не мог. Он занят. У него следователь.

Я неприятно ежусь, но потом отбрасываю тупые мысли в сторону. Какого черта ты делаешь?! Идиоткой можно позволить себе быть в моменте, но только в моменте. Ничего большего. Ничего кроме. По факту, только это сейчас и важно — момент слепоты в море бесконечного прозрения. Самая высокая плата, которую я отдам — это те самые моменты, как вспышки на солнце, которые заставляют меня вести себя нелогично.

Они заставляют меня быть идиоткой. Переживать. За него переживать! Но я не имею права слишком долго погружаться в эту пучину, потому что дорого. Очень дорого в сухом остатке, и этого никто не оценит.

Паркуюсь рядом с небольшим зданием, которое находится недалеко от моей Галереи. Али хмурится.

- Это не ваша галерея, госпожа.

Да ты что? Правда? Удивительная наблюдательность.

- Мне нужно на прием к врачу сначала.

- Это не обсуждалось.

- Не обсуждалось что, Али? Я должна была пойти на прием перед своим отъездом, но…потом все так закрутилось.

Намеренно жму на больные точки, так как знаю: Али будет неудобно. Я сомневаюсь, что ему нравится его осведомленность в нехитром наборе моих грязных трусов, и чтобы немного остудить его пыл, я пользуюсь его воспитанием. Наверно, гадство, но это смотря с какой стороны взглянуть на ситуацию. Иногда гадство — единственный способ выжить.

Ожидаемо он молчит. Я киваю и беру свою сумочку, а потом открываю дверь.

- Вот и славно. Посиди с малышкой здесь, я справлюсь сама.

- Госпожа…

- Или ты пойдешь за мной? В женскую консультацию? Серьезно?

Али розовеет. Это забавно, если честно, и я улыбаюсь с легкой иронией и не без нежности. Когда взрослый, огромный мужик, который похож на «суровость» воплоти, если бы она имела плоть, краснеет от упоминания гинеколога всуе — это всегда забавляет и вызывает какую-то щемящую нежность на сердце.

Снова молчит.

Я издаю смешок и вылезаю на улицу.

- Вот и славно. Это быстро, я по записи.

В незнакомую клинику я забегаю на скорости, хотя до этого момента пыталась выглядеть непринужденно. Не совсем это так. Я на чистой наглости вывожу ситуацию, которая вполне может даже сейчас перерасти в самый настоящий крах! Если Али позвонит Малику, тот может быстро срастить события воедино и тогда хана всему. Всему! Это будет выстрел в голову точно. Не в его подвале, конечно, метафорически скорее, но чем метафора будет отличаться от реальности? Я без понятия.

Это сложно, но так нужно. Нужно…

По-быстрому регистрируюсь, так как не состою на учете здесь. Но! Опять же. Я бы не рискнула пойти к своему доктору, потому что не уверена в его лояльности…ко мне. Все люди, которые меня окружают — люди моего супруга. Они меня за человека-то не считают, лишь в его движимость, поэтому нужно выкручиваться, как только могу.

Через пятнадцать минут меня заводят в чистую, светлую палату, где уже ждет врач. Разговор проходит тоже наспех. Я ничего не объясняю почти, только даю короткие объяснения своей ситуации, сую анализы и стопку налички, которая была у меня в сумке. Достаточно, чтобы получить именно то, что мне нужно. Докторша неохотно, но соглашается.

Так что вот. Сижу теперь одна в палате, смотрю на стаканчик с небольшой таблеткой на дне.

Это ведь так просто! Возьми и выпей. Это не убийство. Это логика. Какие дети?! Куда еще?! Ну куда?! Скажи мне, господи! Ты не можешь рожать от него. Не можешь! Надия — это твое сокровище, и ты хорошая мама, но…иногда я думаю, что если бы ее не было, было бы гораздо проще развязаться. Все слишком. Слишком плохо…слишком! Короткие встречи во дворе дома не закроют ее потребности в отцовском внимании, а высокие стены дома не защитят ее от опасности. В основном потому что опасность исходит именно от этих стен! И ты ничего! Ровным счетом ничего не сможешь сделать, чтобы переломить ситуацию. У тебя нет рычагов давления, Лили. Ты неспособна защитить одного ребенка, куда второго?! Это нужно сделать. Это просто нужно пройти…

Я прикрываю глаза, а с них падают слезы на идеально белые брюки. Я так не хотела. Я всегда этого боялась, и здесь не помогает тезис, что таблетка — это не аборт, а просто ударная смесь из гормонов, которая исключит любую возможность принимать по-настоящему сложные решения, но…это все равно сложное решение. Такие таблетки называются экстренной контрацепцией, и разумом я все прекрасно понимаю. Сердце не понимает. В сердце образ маленького мальчика с черными кудряшками и его глазами…

Я так хотела еще одного ребенка. И еще одного. Может быть, решилась бы и на еще. У меня не было братьев и сестер, и я с детства так завидовала большим семьям, в которых ты никогда не почувствуешь себя одиноко…После смерти мамы я чувствовала себя очень одинокой. Она не смогла родить мне братика или сестричку, так как даже меня она выносила с трудом, а в моем случае? Все было так просто.

Моя беременность проходила легко. Почти не было токсикоза, точно не было проблем. Даже рожала я просто! Даже не поняла, а на груди уже лежала моя девочка…Возможно, за счастьем скрылись все больные воспоминания, и возможно, это же ждет меня впереди.

Но не с ним.

Я быстро опрокидываю стаканчик, запиваю таблетку водой и крепко цепляюсь ногтями за подушку на кушетке.

А теперь дыши.

У тебя все это однозначно будет, но не с ним. Не с ним. Дальше. Когда-нибудь и где-нибудь в другой жизни, когда ты поймешь, как туда добраться…

- …я получу ваши анализы через пару дней, - говорит мой врач, когда возвращается в палату, - И тогда мы сможем определиться с препаратом.

- Да, спасибо. Напомните, какой у него эффект?

- Укол — один из самых надежных методов современной контрацепции. Он подавляет механизм, запускающий овуляцию, и сгущает слизь, которую выделяет шейка матки. Она становится почти недосягаемой для сперматозоидов.

- А если… - слегка морщусь, - Если он все-таки доберется?

А он доберется. Зная Малика и его суть? Я в этом уверена почти на двести процентов.

Доктор слегка улыбается. Для нее все происходящее, разумеется, забавная шутка, а не вопрос выживания…

- Мы можем предположить, что ваш мужчина настолько целеустремленный…

Даже не сомневайся.

- …но даже если яйцеклетка созреет и окажется в маточных трубах, вероятность беременности крайне мала. Источенный эндометрий…

Это что еще за хрень?

Судя по всему, вопрос прописан у меня на лбу капслоком, так как добрый доктор с готовностью поясняет.

- Это внутренний слой матки. Он не сможет «удержать» оплодотворенную яйцеклетку.

- Ага…поняла.

Типа того.

- А есть какие-то угрозы не забеременеть в будущем?

- Нет, конечно. Мы все сделаем под бдительным контролем на основе ваших анализов. Препарат потеряет свои свойства, и через какое-то время вы сможете забеременеть снова.

- Через какое-то время. Звучит расплывчато…

- Желательно отказаться от уколов за девять-двенадцать месяцев перед началом планирования беременности.

- Понятно.

Встаю и беру свою сумочку. В принципе, звучит одновременно страшно, но и нет. В любом случае сомневаюсь, что у меня есть варианты. Укол — самый надежный способ, который я для себя выделила.

- Тогда я приеду через пару дней.

- Да, вас запишут на прием и заранее напомнят звонком.

- Спасибо.

- Не за что. До свидания.

Я выхожу из кабинета с тяжелым сердцем. Чувствую себя лгуньей и предательницей, но быстро купирую эти ощущения. Когда Малик выходил от других женщин, я очень сомневаюсь, что у него хотя бы на мгновение возникали подобные чувства, а значит, это не моя вина. Не моя. Это не я превратила наш брак в непонятно что, но я могу и имею право дать сдачи.

***

Я тяну время так сильно, как только могу, но оно все равно неизбежно подходит к завершению. Можно заказать доставку еды из ресторана, чтобы покормить дочь. Можно даже увлечь ее интересными картинками, но…к сожалению, мы не сможем остаться здесь ночевать. Все, что у меня есть в моей галерее — это неудобный, узкий диван, а Надия уже начинает капризничать.

Сердце разрывается.

Я же хорошо знаю свою дочь и вижу, что она устала. Начинает прикладываться, даже не съела свои любимые фрикадельки с соусом из цветной капусты! Нет. Это не может больше продолжаться.

Приходится грузиться и ехать обратно. В клетку.

Дом привычно встречает нас редким, тусклым маяком во тьме. Весь второй этаж наглухо погашен, а вот в гостиной горит свет. Слабый, как от настольной лампы. Поджимаю губы, прикрываю глаза, пока ворота открываются: знаю, это он. Ждет.

Сука.

Так хочется развернуться на сто восемьдесят градусов и свалить как можно дальше! Но я этого не делаю. К сожалению, такой опции у меня нет…

- Вы злитесь на него, госпожа, - неожиданно звучит глухой шепот Али, и я даже не сразу понимаю, что он действительно звучит.

Настолько непривычно, что этот взрослый, серьезный дядька решился сказать что-то…такое.

Перевожу на него взгляд. Али смотрит только в окно, сложа свои крупные ладони на коленях. Ведет себя спокойней, чем когда мы выезжали с территории. С чего бы? Ай, ладно. Неважно. Наверно, просто радуется, что этот долгий, глупый день закончился…

- Это не мое дело, - продолжает он еще тише, - И вы знаете, госпожа. Не в моих правилах совать свой нос в хозяйские дела, но…я считаю, что вы должны знать. Господин никогда не делает ничего просто так, и вокруг него творятся вещи неоднозначные. Его мир не делится на черное и белое, госпожа, но он не монстр. И он не плохой. Просто научитесь смотреть чуть выше уровня своего мира, если хотите его понять…

- Кто сказал, что я хочу его понять? - глушу двигатель, но не поворачиваюсь, и Али не поворачивается ко мне.

Он тихо вздыхает, еще тише говорит.

- Когда любишь кого-то, всегда стремишься его понять.

Это больно. Снова эти дурацкие чувства! В которые меня, как котенка носом. А главное! Как мило подчеркнуто верным псом, меня в этом доме никто не стремится понять. Только я бегаю кругами, как умалишенная…только я. Всегда была только я одна. Девочка, которая так круто строит розовые замки из собственных ожиданий…

- Ты верно заметил. Это не твое дело, - говорю холодно, потом касаюсь ручки и почти выжимаю ее, чтобы выйти на улицу и получить дозу спасительного кислорода, но…

- Я знаю его очень давно, госпожа, и вы первая женщина, которая имеет на него такое влияние.

Из груди рвется смешок. А то как же…

- Не верите? Зря.

- Не хочешь ли ты сказать, Али, что он меня любит?

Али молчит. Я ядовито усмехаюсь и киваю.

- Конечно, ты не хочешь. Потому что это…

- Это правда. Присмотритесь повнимательнее, потому что его мир и его чувства — это не черное и белое. Совсем нет.

Забавно. Я злюсь, что мне в очередной раз говорят о том, какой он, сука, «сложный». И что?! Скажите мне на милость, что с того то?! Тот факт, что он не человек, а кубик Рубика, не дает ему полную индульгенцию! Даже частичную не дает! Мразотному поведению, которое я никак не заслужила, нет оправдания.

Хотя…

Кое-что из сказанного Али дает мне пищу для размышления. А чуть позже, когда я захожу в спальню и кидаю сумочку на пуфик гардеробной, что-то похожее на план. Ну, как? Собственно, это совсем не план, а лишь какие-то ошметки чего-то логичного и закономерного.

Я слышу, как дверь снова открывается, но не поворачиваюсь. Спокойно снимаю пиджак, потом расстегиваю жемчужную пуговицу на брюках.

Малик останавливается в дверном проеме.

Я ощущаю его взгляд, и он знает, что я его чувствую, поэтому не притворяюсь. Поднимаю глаза и скидываю брови, когда сталкиваюсь с ним лицом к лицу.

- Что?

- Я думал, что ты приедешь раньше, - отвечает тихо, сложа руки на груди.

Злится? Да нет, я бы так не сказала. Кажется, что он бесконечно устал за сегодняшний день, и не скрою: первый мой порыв повернуться, подойти и положить руку на щеку, чтобы стереть весь негатив с его лица и сердца.

Но я себе этого не позволяю.

В кабинете чужого гинеколога, куда мне пришлось ехать под покровом лжи и изворотливости, я кое-что поняла. Моя любовь — это только моя проблема. Ей здесь нет места. Нежность, забота, сопереживание и желание его защитить нужно оставить позади. А лучше — поглубже закопать в своей душе и присыпать побольше землей, чтобы не отвлекаться. Моя любовь мне не поможет. Она меня только погубит, а вместе со мной мою дочь, которую я просто должна защитить! Увести ее как можно дальше от этого проклятого дома, где у меня даже пятки горят, будто я действительно нахожусь прямо над адом. Хотя почему будто то? Место, где пытают, а там явно пытают — я не смогу забыть вид того мужчины у стены, — это и есть ад. Какой-нибудь инфернальный круг прямо по Данте. Возможно, он был не так и безумен; а еще возможно, что его, как и меня, взяли в плен обманом, заточили на долгие годы в клетке и иногда выводили из нее, чтобы показать: будешь дергаться, окажешься на их месте.

Все возможно.

Брак без выхода — дело такое; это не разовая акция, а точнее, ничего в этом эксклюзивного нет. И чем черт не шутит? Вдруг и он попался на сладкие речи и игры собственного разума, когда ты не видишь правды, а додумываешь. Наделяешь. Да-да, вы не ослышались: монстра наделяешь качествами человека.

Все возможно.

- Было много дел, - отвечаю коротко, но снимаю брюки и откладываю их в сторону.

Малик проходится по мне взглядом и молчит. Я не пытаюсь его соблазнить, это правда, но вижу, что он соблазняется. Пугает ли меня это? Да, конечно. Только как и в животном мире, нельзя показывать страх, чтобы на тебя сразу не бросились. Будешь вести себя смелой, или хотя бы грамотно притворишься, вероятность выйти сухой из воды будет гораздо выше.

Набрасываю свой халатик, потом стягиваю полотенце, свое нижнее белье и иду в сторону ванной комнаты. Ну, как иду? Малик преграждает путь и явно не собирается выпускать мне так просто. Хорошо. Хочешь поболтать? Пожалуйста.

Поднимаю глаза.

- Пройти можно? - он слегка усмехается и цепляет мой подбородок пальцами.

Не дергайся. Это тоже вопрос выживания: не-дергайся.

- Ты же понимаешь, что я знаю, где ты была?

- И что?

- Зачем ты ездила к врачу, Лили?

- Потому что я пропустила свой прием.

- Почему не к своему врачу, а непонятно куда?

- Хотела посмотреть альтернативы. А что? Я не имею на это права?

Малик тихо хмыкает, отрывает руку от моего подбородка и ведет ей ниже по шее. Большой палец чуть сильнее давит. Он будто показывает свою физическую силу и выделает факт, что если он захочет сломать эту самую шею, ему будет очень просто это сделать.

Я знаю.

Можешь не пытаться меня напугать. Я все это знаю, но стою на своем.

- Значит, хотела узнать об альтернативах?

- Да.

- И как?

- Пока не поняла. Схожу еще на один прием через пару дней и приму решение. Это все? Я могу принять душ?

Малик чуть приподнимает уголки губ, пока его рука идет еще ниже. Цепляется за ворот шелкового халатика и тянет его вниз.

Вот черт.

Нет!

- Конечно, можешь, малыш и…

- Я хочу другую машину.

Он резко замирает и вскидывает глаза, я стою и не шевелюсь. Господи, как же я ненавижу врать и притворяться…совсем этого не умею! Не люблю! Не выношу! И за это я его сейчас буквально придушить готова! За то, что он заставляет меня быть такой женщиной, которой я не хочу быть! Я не хочу! Но обязана…перед Надией.

- Новую машину? - тихо уточняет, я киваю.

- На этой ты забрал меня от него. Неприятные ассоциации. Я больше ничего не хочу слышать о нем.

Бред. Какой же бред…он точно не поверит! Он не поведется! Он не…

- Хорошо, будет тебе новая машина.

Серьезно?

Растерянно хлопаю глазами, а Малик усмехается.

- Что? Не ожидала?

Нет. Я не ожидала. Правда. Это же…такой бред! Как он мог поверить?! Как мог повестись?! Как…

Если только…

- Я же сказал: все, что ты захочешь. Весь мир, Лили, к твоим ногам. Ничего не изменилось.

- Я хочу сама выбрать, - шепчу аккуратно. Почву прощупываю.

Он улыбается, оголяя острые клыки, чьи отпечатки тут же начинают ныть на моем плече.

- Ты всегда сама выбирала, к чему это уточнение?

- Хочу заняться этим сама. В смысле…полностью сама. Поехать в салон, выбрать, договориться. Я хочу сама. Ты просто дашь деньги.

- Хорошо.

Нет, серьезно?! Я окончательно теряюсь, а Малик этим пользуется. Резко тянет меня на себя и за секунду перед поцелуем, хрипло шепчет.

- Не удивляйся так. Я всегда позволял и буду позволять тебе слишком много, мой ангел.

Не понимаю, как оказываюсь у стены. Малик прижимает меня к ней всем своим телом, нападает, идет в атаку. Его руки вонзаются в талию, а потом переходят на ягодицы, за которые он прижимает меня к себе еще сильнее.

Господи.

Это все эффект неожиданности, правда. Но я теряюсь. Отвечаю ему, позволяю сорвать с себя халат, кружевное бюстье, а просыпаюсь только в тот момент, когда он тянет трусики вниз.

Стоп.

- Нет, стой, - упираюсь ручками в его грудь.

Она часто-часто вздымается, а его сильное сердце отбивает мелодию его вожделения мне в ладони.

Мое отвечает тем же.

Все тело горит, внизу живота пульсирует и стягивает. Эти гормоны и тяга…они лишают разума! И я почти поддаюсь. Почти…но нет. Я сильнее. В кои-то веки я должна быть сильнее. Пока мой план — это просто ошметки. Скелет. Даже неполный! Но он обрастает мясом, то есть возможностями. И острое чувство почти-свободы…оно слишком сладкое, чтобы просрать его в последний момент.

- Гинеколог выявил разрывы.

Малик резко замирает и дергается назад. В его глазах я сразу же улавливаю подавленную беспокойством похоть. Он вскользь осматривает мое тело, а когда возвращается к моему лицу, хмурится.

- Что? Что это значит?

- Что вчера…был перебор. Мне нельзя пока.

- Это серьезно?!

- Нет. Несколько дней покоя все исправит. Пока нельзя.

Я ни за что не буду спать с тобой без защиты. Больше в то состояние, когда я сидела и видела перед собой маленького мальчика, который так похож на тебя, я не вернусь. Смотреть на таблетку, которая заберет его у меня? Еще раз?! Ни за что! Нет. Пока мне не сделают укол, я не стану с тобой спать. Боюсь, еще раз тот фокус, который я провернула у твоих родителей, у меня не получится…

Малик отпускает меня и делает шаг назад, а сам смотрит пристально и серьезно. Господи. Он…на самом деле волнуется?

Да нет же! Идиотка…что ты за дура-то такая? Снова пытаешься увидеть то, чего нет? Глупая-глупая наивность… святая простота.

- Как ты себя чувствуешь?

- Немного больно, но в целом хорошо, - натягиваю халатик на голые плечи и присаживаюсь, чтобы поднять полотенце и трусики, - Схожу в душ и лягу спать.

- Ты не будешь ужинать?

- Мы с Надией поели в галерее.

Я ухожу без препятствий. Сердце снова на разрыв, ведь вопреки голосу разума, я вижу, что брошенная мною бомба сильно по нему саданула. Он этого не хотел; и ему больно, что мне больно. Только имеет ли это значения? Как бы печально ни звучало, но да.

Там, под горячими каплями, которые падают мне на голову снова и снова, я позволяю себе излить это значение в единственном эквиваленте: в слезах. Горьких, удушающий рыданиях, что продиктованы не только жалостью к нему, но и отвращением к себе.

Это отвратительное чувство.

Делать больно тому, кого ты так любишь — гадко и мерзко, оседает на языке горечью и травит душу, но…с волками жить, по-волчьи выть. Единственная возможность для меня и Надии лежит в простом вопросе: кто тебе дороже? Она или ты? Я отвечаю без раздумий. Она. А я все вывезу.

Тяжело, но так будет правильно.